— Улька, твой медбрат приехал! — Лиза на секунду перегнулась через перила, пытаясь рассмотреть стоящую внизу машину. — Так что готовь задницу.
— Ты выйди в коридор и погромче заори, а то не все услышали, — Света отвлеклась от переписки с Мишкой и отложила мобильник. — Особенно про задницу, пусть народ версии выдвигает.
— У тебя ПМС, что ли? — с балкона Лизка ушла, не забыв плотно прикрыть за собой дверь — не хватает только ещё сильнее простудить подругу.
Ульяна нехотя отложила учебник, потому что только-только начала понимать суть задания на предстоящий семинар, и поднялась, поправляя покрывало на кровати.
— Уль, неужели сердце ещё не дрогнуло? Не каждый мужик станет дважды в день привозить к больной девушке медсестру, — Света была на стороне Андрея и не считала нужным это скрывать. Лизавета же взяла на себя роль прокурора, так что периодически Ефремовой хотелось или побить подруг, или сбежать к маме. Устроили тут судебное заседание...
— Свет.
— Ладно, все поняла.
Но против фактов не попрешь — Лебедев вел себя очень достойно и в чем-то даже благородно.
Не пытался как-то изменить её решение, когда Уля позапрошлым утром все-таки пожелала покинуть его квартиру. Сам отвез в общежитие, предварительно укутав в свою куртку, хотя недовольства ситуацией не скрывал. Но, самое главное, он почти все время молчал. Удивительно, но факт.
Ещё больше Уля поразилась, когда вечером того же дня с вахты принесли благую весть о прибытии к Ефремовой врача. Девушка настолько опешила, что, наверное, не сильно удивилась бы, явись пред её очи Марк Семенович. Но вместо него в комнату вошла невысокая плотненькая женщина, сообщившая о своей квалификации (фельдшер) и намерении делать назначенные уколы. Никакие возражения, относительно того, что тут есть, кому доверить эту почетную миссию, последовательницу Асклепия не убедили, и теперь она появлялась в их обители дважды в день. И уколы делала не очень больно, хотя до того самого первого, в исполнении Андрея все равно не дотягивала. Зато перед ней было не так волнительно обнажать стратегические участки.
Девочки не стали снова заводить спор на эту тему, но только лишь из-за того, что та самая фельдшерица вот-вот должна была показаться в комнате. Уля и вовсе не особо жаждала дебатов, старательно повторяя про себя выученное и пытаясь припомнить, какой ягодице предстоит очередное испытание.
Но в сторону телефона взгляд все-таки бросила, вдруг он зазвонит? И снова засомневалась, стоило ли его брать...
Нет, тот, из-за которого у них и начался разговор по душам, она, естественно, забирать не стала, но вчера, помимо боли после инъекции, медработница оставила пакет. В нем и лежал этот телефон, точная копия её собственного, разве что без царапин и маленького скола — последствий активной эксплуатации в течение трех лет.
Вот его Ульяна оставила, отправив на номер Андрея до нельзя лаконичное сообщение:
"Спасибо".
Ответ был столь же многословен:
"Пожалуйста".
Нет, вести с ним задушевные разговоры девушка и не собиралась, но... Иногда хотелось просто послушать его голос. Наверное, это осталось ещё с той ночи, когда Андрей успокаивал, утешая после кошмара. И ведь он больше не вернулся. В смысле — дурной сон. Да, спала Уля не очень хорошо, вскидываясь от шорохов и просто нервов, но и того ужаса, как в первую ночь, больше не испытывала.
Фельдшер была, как всегда, невозмутима и немногословна, поэтому они обошлись приветствиями, а далее девушке стало как-то не до общения — сегодняшний укол был особо запоминающимся, потому что попа болела все сильнее.
— У вас очень быстро образуются инфильтраты после уколов. Такая особенность. Разводите магнезию пополам с водой и делайте компрессы, только не долго, можно сжечь кожу, — она быстро и без лишних движений упаковала свои принадлежности в аккуратный темный чемоданчик. — Или народный способ — намажьте медом, а сверху прилепите капустный лист. Всего доброго.
Уля вежливо попрощалась, представляя, как идет на занятия с капустным листом, торчащим из-под ремня джинсов. И намазанным медом. Интересно, сама медичка этот способ пробовала или нет?
— Все, Ефремова, теперь только мед и капуста, — Света перестала делать вид, что старательно учит. — Наружу и внутрь.
— Для усиления эффекта больше ничего не ешь, — поддакнула Лизка, хихикающая над глянцевым журналом.
— Да ну вас... — Уля одернула одежду и покосилась в сторону окна. Ведь если аккуратно выглянуть, не трогая занавеску, с улицы и не заметят, что она смотрит... Но тут же отвернулась, отгоняя эту мысль. Не для того она уезжала, чтобы на третий день вернуться к тому же самому.
— Значит так, — Света громко хлопнула в ладоши, заставив обеих сокомнатниц подпрыгнуть. — Девочки, так дальше нельзя. Мы, вроде, и разговариваем, смеемся, Ульку вон лечим... — Болезная состроила гримасу. — Но так дальше не пойдет, давайте поговорим обо всем нормально, а?
Лиза с Ульяной переглянулись, а потом кивнули. Да, если смотреть чисто поверхностно, девочки не переругались, не предъявляли друг другу претензий, но прежней атмосферы все-таки не было. Уля обо всем произошедшем рассказала очень сжато, только основные детали, не вдаваясь в подробности. И потому что не хотела вспоминать, и просто плохо себя чувствовала, но главное все-таки другое — потому что не могла сразу вернуться к прежнему общению.
— Тогда снимайте постельное белье, — Светка первой подала дурной пример, который, как известно, заразителен — стащила простыню и, приткнув её вместе с подушкой и одеялом на обнажившийся скелет кровати с панцирной сеткой, стащила на пол матрас. Тем более, утренняя уборка вполне располагала к тому, чтобы быть ближе к земле, не зря же ползали почти час с веником и тряпкой.
Когда на потертом, но чистом ковре в ряд умостились все три матраса, Уля набросила на них мягкое покрывало и подушки.
— Все, девочки, занимайте места, — Лиза выключила свет, сразу погрузив комнату в полумрак позднего вечера, и строилась с краю. Ещё минуту девушки воевали за подушки и одеяла, а потом угомонились, уложив Ульку в центр, как самую теплую. Иногда небольшое повышение температуры не так и плохо.
— Раз я сегодня вместо тамады, Лиз, давай первая, — Света дрыгнула ногой, расправляя сбившейся пододеяльник. — Что у тебя было с Лешкой?
— Да ничего не было... — она повернулась, обняв Улю, и прижалась лбом к её плечу. — Улька, я, правда, ничего не знала, иначе обязательно бы все рассказала. Он ни о чем таком не упоминал, просто болтали о всякой ерунде... Какие фильмы нравятся, ну, там любимые группы...
— Да я верю, Лиз, — она повернулась к грустно засопевшей подруге. — А ты в него влюбилась?
Свет фар проехавшей мимо машины на пару секунд ярко осветил стену, скользнув ослепительными лучами по полированным дверцам шкафа.
— Не-а. Я и ревела больше от того, что стало страшно за тебя и Игоря. А Лешка... Я не знаю, почему он так поступил.
— Вот я тоже не могу понять, — молчавшая до того момента Света, наконец, тоже подала голос. — Он не бедствовал, в этом году получил бы диплом... Мишка тоже в шоке, говорит, что его родители никак в себя прийти не могут. Он им письмо по электронке прислал, что навсегда уехал и ждать его не нужно. Может, он не по своей воле, а?
Конечно, гораздо приятнее было бы верить, что его кто-то заставил, но куртку с Ули снимал он сам. И никто за его плечом, приставив нож к горлу, не маячил.
— Девочки, я не знаю. Ещё нужно будет поговорить с Игорем, но не думаю, что Лешка ему что-то рассказывал...
О том, что Мартынов пытался перевести стрелки на друга, Уля говорить не стала. Хватит и того, что она не может успокоиться, постоянно обдумывая одно и то же, не нужно впутывать ещё и девочек.
— Уль, — Света, повернулась на бок, чтобы лучше видеть подруг. — Ты так и не сказала, что там было... Где он тебя держал?
— В заброшенном доме за городом. Посадил в подвал, запер и уехал.
Говорить, что возвращаться он вряд ли собирался, она тоже не хотела. Некоторые вещи не нужно доносить до всех окружающих, например, что тебя хотели убить. Помочь подруги все равно не смогут, только сами начнут сомневаться и переживать.
— Страшно было? — Лиза погладила Ульяну по макушке, расправляя немного отросшие мягкие завитки волос.
— Очень.
Они замолчали на несколько минут, и Уля поняла, что потихоньку оттаивает изнутри. Потому что им не нужно расписывать во всех красках, девочки и так все поймут. И тоже ничего не скажут, но в том, как они обняли её, было намного больше, чем долгом сочувственном монологе.
— Ты так и не сказала, почему уехала от Андрея, — Светка все равно вернулась к интересующей теме.
— Потому что это неудобно и ему, и мне — ну, пригрел на одну ночь, а тут я слегла, и пришлось оставлять ещё на несколько суток... — Уля сморщила нос, припомнив, как он её драконил, пытаясь растормошить.
— Ой, а ты его прямо объела и несчастного из лубяной избушки выгнала, — адвокатша Лебедева презрительно фыркнула и тут же ойкнула, почувствовав острый локоть Ульяны у себя под ребрами. — Не пихайся...
— Ну, из спальни, получается, выжила, я же там ночевала.
Очень не хотелось говорить, что хозяина она в праве дремать рядом не ущемляла, но Лизавету так просто не проведешь:
— А он где? И не ври!
— Да рядом он спал. Но ничего не было! — это она добавила, почувствовав, как обе подруги синхронно приподнялись, чтобы в сгустившейся темноте все-таки посмотреть в бесстыжие глаза утаившей такую информацию подруге.
— Что, совсем-совсем?! — озвучила вопрос Лиза, но концентрация любопытства в комнате превысила все разумные пределы.
— Почти совсем, — Уля попыталась встать, но её тут же уложили обратно. Света так и ногу поверх неё перекинула, чтобы не упустить свою жертву.
— Так, ты нас не путай. Есть два варианта — было или нет. Почти, немножечко и совсем чуть-чуть — не ответы.
— Точно!
— Свет, ты же на диету садилась, чего ж тяжелая такая? — пыхтение Ули не помогло, потому что на отвлекающий маневр внимания просто не обратили. — Ладно, несколько раз поцеловал.
— И все? — в голосе Лизы прорезалось горькое разочарование.
— Ты же сама была против него, — Ульяна, наконец, смогла выползти из превратившегося в растрепанное одеяльное гнездо лежбища. — Ещё в любовницы звал.
Подруги не спешили выдвигать какие-то версии и вопросы, наверное, лишились дара речи. Зато стало слышно, как за стенкой в соседней комнате работает телевизор, и, судя по звуковому ряду, свахи всея Руси пристраивали замуж очередную невесту.
— В каком смысле — в любовницы звал? — Света первой переварила эту новость.
— В прямом. Вроде как, вы привлекательны, я — чертовски привлекателен... Ну, и дальше там было что-то про сеновал.
— Не, на сеновале неудобно, травинки спину царапают, — Лиза задумчиво почесала лопатку. — Что, вот так и сказал?
— Ну, слова были другие, а суть та же самая. Предлагал снять мне квартиру и поддерживать материально.
Почему-то от того, что сказала это вслух слова стали ещё обиднее. Хотя ничего такого в них и не было, как говорится, нормальные рыночные отношения. А то, что она из тех наивных дурочек, которые хотят любви, а не новой цацки, подаренной только, чтобы под руку не лезла, так кого же это волнует...
— Козел! — Света тоже поднялась, с расстройства пнув свою подушку. — А я его ещё защищала! А ты что ответила?
— Отказалась...
— Знаешь, Свет, ты не права, — поскольку пижамные полежалки закончились, Лизавета вылезла из-под одеяла и начала разбирать образовавшийся завал. — Он ведь мог и соврать, о любви неземной рассказать, так бы в трусы и залез. И нечего от слов морщиться, тоже мне девы невинные... А так сразу все честно рассказал.
— Чтобы я не мечтала о большем и знала своё место, — от резкого рывка пододеяльник издал тихий треск рвущихся ниток, так что прикладываемые усилия пришлось уменьшить. — Может, ты и права, но ведь хочется, чтобы тебя любили, а не имели, когда такое желание появится.
— Угу, меня вон тоже похоже "любят", — Света уже заправила свою кровать и теперь пришла на помощь Ефремовой. — Мишка сказал, что если мне совсем вожжа под хвост попала, то мы поженимся, чего уж там...
— А мой вообще пропал в неизвестном направлении. Туда ему и дорога, — Лиза раздосадовано махнув рукой. — Девочки, вот почему нас, таких хороших, умных и красивых, замуж не зовут, а?
— Да я и не хочу замуж, — Уля кивком поблагодарила Свету за помощь и уселась на уже приведенную в порядок постель. — Мне же не кольца на пальце хочется, а любви и понимания...
— Угу, хоть в лесбиянки уходи, — подвела не совсем ожидаемое резюме Светка. — Будем жить большой и дружной шведской семьей.
— И плодиться почкованием. Чайник поставь, скандинавка ты наша, — Лиза полезла в НЗ, состоящий из халвы в шоколаде и банки вишневого варенья. — Будем нервы лечить, — пояснила она девочкам, хотя те и не думали возражать.
Нервы дело серьезное, тут без сладенького никуда...
Сделка прошла даже лучше, чем Андрей предполагал. Выгоднее — так уж точно. И можно было бы с полным удовлетворением отдохнуть после рабочего дня, расслабиться где-нибудь... И с кем-нибудь. Он даже посмотрел в сторону своего телефона, мысленно прикинув, кто из знакомых девушек может скрасить досуг и не вынести мозги. И тут же скривился.
Потому что ему не хотелось видеть ни одну из них. Нет, можно, конечно, сделать над собой усилие, и, вполне вероятно, вечер закончится приятно и к взаимному удовольствию. Но на кой черт ему себя заставлять, если душа не лежит? Да и к Ульке скоро ехать, завтра у неё последний укол. Если, конечно, Марк Семенович не продлит ей лечение.
И все-таки — вот какого хрена она психанула?!
Нет, причину-то он прекрасно понимал, но все равно от этого легче не становилось. Можно подумать, он её в рабство покупать собирался. И что она его тоже хочет, был уверен, не мальчик, в таких делах давно разбираться научился.
Настроение снова опустилось до почти минимальной отметки, и вместо того, чтобы отдохнуть телом и душой, захотелось кому-нибудь набить морду. В спортзал, что ли, сходить? А что, идея неплохая, хоть пар сбросит... Ай, блин, так фельдшера же через полчаса забирать.
Вообще-то он мог с чистой совестью отправить Ульяну в её обожаемую общагу и просто про все забыть. Примерно так и собирался сделать, но что-то все-таки не давало. Наверное, откуда-то откопалась совесть. Угу, лет двадцать её не было, а тут прямо воскресла... И, как всегда, не вовремя.
Звонок Игоря отвлек от мрачных дум, хотя благодушия и не прибавил.
— Чего хотел? — от выкуренных за сегодня сигарет першило горло и немного гудела голова, но Андрей прикурил следующую. Твою мать, он что, за день почти всю пачку уговорил?!
— Ты почему злой такой? — брат же был, наоборот, очень даже бодрым и даже немного веселым, что для старшего оказалось ещё одним раздражающим фактором.
— Нормальный я. Так зачем звонишь?
— Меня сегодня отпускают, заберешь? — судя по недовольному бухтению кого-то на заднем фоне, отпускать его никто не хотел, но сделать с молодым организмом, рвущимся покинуть обитель медиков, ничего не могли. Правов не имеют.
