В ответ — жёсткая ухмылка-оскал:
— Когда Островитянин, отняв у меня радужные мечи, оставил меня умирать, он тоже думал, что я для него не опасна. Твоя дочь оказалась дурно воспитанной, но чересчур способной. Как ни странно, в глубине души она искренне привязана к тебе и не простит мне твоей смерти. Жаль...
Лайдеб медленно встал из-за стола. В бесплодности магических атак он успел убедиться многократно и теперь, набычившись, бросился в атаку, сжимая нож для разделки мяса.
Спустя три или четыре минуты, пытаясь утвердиться на подламывающихся ногах после очередного болезненного падения, Князь Гор окончательно осознал, что в физической драке шансов у него тоже нет. Никаких.
— Медленно соображаешь, — сказала нимало не запыхавшаяся женщина с Оком Владыки во лбу. — Или ты забыл, что я — убийца-профессионал? Я могу сломать тебе шею таким количеством разных способов, что одно их описание заняло бы больше времени, чем весь наш разговор. А ведь кроме переломов шеи, есть ещё удары в голову... корпус... болевые... и калечащие приёмы... и удары по чувствительным точкам... не ори так громко! Я без лишних подтверждений знаю, что ты просто ничтожество, гораздое сунуть избалованной девчонке жезл "бесследной пытки", кивнуть на парализованную заклятиями пленницу и понаблюдать, что из этого выйдет. Думал, я забыла этот эпизод, предваривший наше знакомство? Нет уж. Не с моей памятью... Я же сказала: не ори! Ладно, раз слова не действуют, я сейчас тебе голосовые связки отключу... вот так. Между прочим, когда надо снять часового, такой удар — самое милое дело... ага, вот и Товесса идёт. Почувствовала что-то, или это очередная случайность по имени судьба?
Слабо извиваясь на полу, Князь Гор разевал рот, но получалось только тихое шипение.
Убийца не солгала. Товесса действительно показалась на пороге — и в её глазницах, словно итог какого-то мрачного волшебства, мгновенно выросли столовые ножи. Силой удара её отбросило назад в коридор. Ещё до того, как дочь упала, Король Гор ощутил, как погасла аура её сознания. Скорее всего, Товесса даже не успела осознать, что произошло.
— Конечно, не успела. Зачем мучить девочку? Она-то мне ничего дурного не сделала... эй, ты что, сломался? Так быстро? Досадно. А я-то рассчитывала на долгую, вдумчивую программу. Неужто ты так любил дочку? Да нет, конечно. Ты её не любил. Ты её терпел, а в последнее время ещё ею гордился. Немного. Похоже, до тебя просто дошло, что ты действительно труп. Что кончилось бессмертие высшего мага и уже дышит в затылок скверное посмертие. Ну, всё. Пора в самом деле заканчивать.
Огромный зрачок Ока Владыки заполнился ядовитой пустотой. Под потусторонним взглядом Ока тело Князя Гор, медленно подёргиваясь и усыхая, превратилось в смутно человекообразный предмет длиной меньше метра, а затем расселось горкой дурно пахнущего вещества, сочащегося какой-то буро-коричневой дрянью. Неожиданно Око полыхнуло кровавым блеском. Останки в ответ тоже полыхнули — зеленоватым колдовским огнём, начисто слизнувшим их вместе с вонью.
— Второй, — раздумчиво сказала Терин-Ниррит-Кайель.
Одним краем сознания она отметила, что снова выросла из очередной "маски" и неплохо бы обзавестись новым именем — либо подождать, пока кто-нибудь не сыграет роль крёстного отца. Другим же краем сознания она без малейшего удовольствия констатировала, что стала слишком много болтать вслух, и плотно сжала губы.
До конца избранного пути было ещё далеко.
ВИДЕТЬ — это, разумеется, хорошо. Но мало. Очень желательно иметь в виде дополнения возможность воздействовать на то, что ВИДИШЬ.
Вновь спустилась она в зал, где блистал огнём почти живой магии Источник Силы замка. Вновь погрузила в купель лишь отчасти укрощённых энергий два клинка, очень похожих на утраченные из-за неуёмной жадности покойного Островитянина. Вновь взялась вершить таинство превращения косной материи в отчасти материальное чудо.
Но повторять утраченное оружие в точности — не стала. И даже схожие решения почти не применяла. Не её это был принцип — идти проторёнными путями. Тем более, что теперь, после второго высшего посвящения, большого смысла в этом не было. Ведь после обретения способности ВИДЕТЬ и последовавшего полугода, потраченного на освоение наиболее простых возможностей нового зрения, она могла существенно улучшить изначальный замысел.
Могла — и улучшила.
...на этот раз из купели Источника Силы вышли не отвердевшие радуги, а полосы дымного мрака, лишённые жёстко определённой формы и способные менять свои размеры. Правда, внимательно посмотрев под определённым углом, всё-таки можно было различить череду ярких радужных бликов, пробегающих по идеальным чёрным зеркалам лезвий. Но не более того. И ножны, экранирующие эманации Силы, этим парным артефактам были не особенно-то нужны: они отлично могли маскировать собственную ауру без таких подпорок.
"Да, новые мечи могут много разного. Больше, чем их предшественники. Но смогут ли они оставить хотя бы царапину на шкуре Деххато?
Не попробую — не узнаю..."
Кроме проблемы оружия, оставалась не решённой ещё одна, едва ли не более важная проблема. А именно: как добраться до властительного риллу Аг-Лиакка?
Письменные источники в общем и целом сходились на том, что великие сущности, сошедшие с Дороги Сна и создавшие тем самым материальные миры, вынужденно приняли в последних одушевлённые материальные формы. Обрели тела, если совсем на пальцах.
Вот только в этих самых источниках не говорилось ничего конкретного о том, где именно пребывают воплощённые властители миров.
Ну ладно, может, для каждого мира есть свой верный ответ. Вспомнить хотя бы Имайну, где сердце риллу заменяло разом солнце и луну, а спина служила плоскости мира опорой (миф? реальность? да кто ж его разберёт! а-а, не важно это...). Но где окопался вполне конкретный Деххато, в каком месте вполне конкретного Аг-Лиакка? Изучая обширную библиотеку Энгастийской Академии Магии, Терин-Ниррит не встречала там внятной информации по этому вопросу. А теперь, потратив почти сорок дней на детальное знакомство с библиотекой замка Князя Гор, убедилась в том, что в книгохранилище высшего посвящённого об этой тайне тоже нет ни слова.
"Если быть скрупулёзно точной, всё-таки есть. Одно и довольно беглое упоминание. Но как прикажете понимать вот такой вот, язви его холера, пассаж:
В сокровенной, недоступной глубине, в центре мира тварного находится Его дом. И нет Ему нужды покидать свою обитель, поскольку без того знает Он обо всём, что происходит в Аг-Лиакке; а чего не знает, имеет средства узнавать. И весь мир покорствует Ему, от мельчайшей былинки до чаяний смертных обитателей мира; а если какая часть и не покорствует, способен властительный принудить оную к повиновению Воле Своей, имея на то особые средства. Только малому числу избранных бессмертных дано посещать Его в уединении...
Ну и далее в том же духе. Так где же мне искать эту проклятую "сокровенную, недоступную глубину"? Что это ещё за "центр мира тварного"? На одном из полюсов? На экваторе? Или всё проще, и центром мира считается та точка, где благоугодно обитать властительному — да отсохнут его золотые крылья? И где мне искать ответы на эти вопросы?"
Последний вопрос допускал (после гибели Островитянина и Лайдеба) пять ответов.
Хозяин Лесов — раз.
Алый Бард — два.
Ледовица — три.
Ну и Пустота со Златорогим: четыре и пять. Все перечисленные просто обязаны были знать, где окопался властитель мира, писец судеб, тварь всевластная, ошибка Спящего — да-да, пусть и Величайшему икнётся в его вечных грёзах!
"Не то, чтобы сии члены Круга охотно стали со мной общаться. После того, что я сделала с их коллегами и обретения третьего Ока. Ха! Но кого интересует их мнение? Уж точно не меня..."
Внезапной молнией — полузабытое воспоминание.
"Кстати, а ведь Тхараш бормотал что-то насчёт угрозы бытию. Не бытиё ли Деххато имелось в виду? Мол, Айселит или Ниррит? Выбирай, кто умрёт, дорогуша: ты или принц? Два равнозначных ключевых звена, угу. Это что же получается? Ледовица знала, что произойдёт или может произойти, ещё в то время? Откуда бы это, а?
Так. Похоже, я знаю, с кого надо начинать разматывать этот змеиный клубок...
Да и выбора большого нет. Приставать к Хозяину Лесов не хочется. Искать Алого придётся по всему Лепестку, если не за его пределами. У Златоликого постоянной резиденции нет, а где именно окопался Пустота — неизвестно. Значит, остаются тундры Царства Рруш.
До скорого свидания, Ледовица!"
9
Как она успела выяснить полгода назад, сразу после второго высшего посвящения, теперь Стражи Тумана атаковали её всякий раз, когда она входила в Межсущее. Что ж... с учётом Ока Владыки во лбу демонического в ней стало куда как больше, чем в Железном Когте. И хотя оборвать бытиё отдельно взятого Стража Тумана, приближающегося к магам высшего посвящения если не тонкостью, то силой, было не слишком сложно, уже десяток их становился серьёзным препятствием. А они, чуя её положение, сбегались в ту часть Межсущего, где она появилась бы при переходе на Шёпот Тумана, десятками десятков.
Тупые твари.
Обидно лишиться возможности перемещаться в пространстве наиболее быстрым способом! Как будто ты птица, у которой подрезали крылья. И хоть изойди на площадную ругань пополам с проклятиями — не поможет. Сделать что-либо с творением Эвелла Искусника, великого даже среди других риллу — увы, не по твоим силам, не по твоему умению. Даже достаточно надёжную маскировку создать, и то не получается. Стражи Тумана чутки поистине сверхъестественно.
Объекта, спрятанного в тайнике из небесного нефрита или схожего материала они, конечно, не найдут. Но передвигаться по Межсущему в блокирующем любую магию нефритовом гробу, мягко выражаясь, неудобно.
"Ничего, бывало и хуже... в конце концов, до резиденции Ледовицы можно добраться без использования Межсущего".
Когда Терин-Ниррит-Кайель покинула замок Князя Гор, двинувшись на север, первый же шаг за пределы стационарных барьеров замка доказал: хуже ещё не бывало.
"Деххато, сволочь! Решил, будто моё время вышло? Инструмент использован, можно отправлять на свалку?"
Но очень быстро ей стало не до мысленной ругани. Реальность рухнула на хозяйку Ока со всех сторон разом, как лавина, грозя раздавить дерзкую букашку и придавая новые оттенки выражению "отмеченная риллу". Всё то, что другие существа получают в дар, будучи частью мира, ей, отверженной, приходилось подчинять силой. Брать с бою. Отнимать, ломая противостоящую ей Волю властительного Деххато.
Так как эта противостоящая Воля была вынужденно размазана по всему миру, а её собственная — предельно сконцентрирована, локальна, борьба шла на равных. С малым — пожалуй, опасно малым — перевесом в пользу посвящённой Ока.
Пришлось забыть не только о Межсущем, но и о левитации. Она не передвигалась, а попросту ползла, шагая на своих двоих, словно простая смертная...
Вдыхаемый воздух стал непредсказуем. Он то норовил сжечь лёгкие, то оборачивался полностью лишённой животворного начала, вызывающей удушье смесью инертных газов, а то и втекал в горло, заполненный смесью мелких, больно режущих льдинок.
И если бы только воздух!
Течение жизненных энергий в теле — вот что беспокоило мятежницу по-настоящему. Любой живой организм находится в сложнейшем равновесии с окружающей средой — кому, как не дипломированной целительнице, знать это? Вот только когда та самая окружающая среда отказывается поддерживать это клятое равновесие, принимаясь с сознательной озлобленностью всячески его расшатывать, организму приходится туго.
И так — во всём.
Идеальное чувство ориентации в пространстве приказало долго жить: направления спутались в нерасчленимый клубок. Свет отказывался рисовать её глазам картины окружающего, звуки умирали, не долетев до ушей, запахи в лучшем случае чудовищно искажались. Только Око и способность ВИДЕТЬ худо-бедно позволяли осознавать, куда именно ставишь ногу. Но камни могли вывернуться из-под ступни, а то и пытались сомкнуть свои каменные губы, дробя кости плюсны в кашу — причём охотно пытались проделать эти и другие не смешные шутки при любом удобном случае. При попытке поесть еда моментально сгнивала или высыхала до каменной твёрдости раньше, чем донесёшь до рта. Огонь не грел. Вода не желала смывать с неё грязь... впрочем, какая там вода! Источники вод чаще попросту пересыхали при её приближении...
Тысячи мелочей, которые обычно не замечают. Тысячи — против одной посвящённой.
Но она всё равно шла дальше. Двигалась, забыв обо сне и отдыхе, которые стали бы её смертным приговором. Ковыляла, словно манекен, окружённая коконом непрерывно обновляемых защитных заклятий, кое-как отбрасывающих прочь незримые щупальца Воли Деххато.
Шла.
Кортеж был хорош. Очень хорош.
И вполне достоин выполняемой миссии: сопроводить высокородную Даньевис Улыбку Солнца, младшую, любимую дочь Эйорута Железнорукого, к её ещё более высокородному жениху. Три кареты: побольше и пороскошнее — для самой Даньевис с подружками из союзных родов Альде и Магрен, поменьше и победнее — для доверенных служанок. Шесть крытых фургонов для низкой прислуги, а также перевозки многочисленного личного имущества Даньевис, не поместившегося в каретах. Полновесная дюжина повозок с приданым. Ну, с той его частью, которая могла быть перевезена по тракту.
Плюс подобающая охрана: полтораста и ещё пять опытных рубак. А командиром — он, Вагре из Таэма по прозванию Кость, меч в железной деснице Эйорута.
Оно, конечно, для обороны от разбойников хватило бы и втрое меньшего числа бойцов, а наёмный маг-энгастиец, похваляющийся своей властью над огнём, подавно был бы лишним для выполнения такой задачи. Вот только псы Гийилама Узконосого, кровного врага Железнорукого и всего его рода, могли попытаться напасть на кортеж Даньевис. И уж тут каждый меч был на счету.
Ну а сверх того — почёт и уважение! Не нищенку замуж выдаём, а честную и непорочную красавицу, достойную дщерь Высокого рода Нис.
— Командир!
Вагре Кость из Таэма нахмурился, вынужденный оставить отвлечённые размышления. Поднял взгляд на окликнувшего — и без промедления отрывисто свистнул дважды, подавая подчинённым приказ готовиться к бою.
— Что случилось? Где Хугар и остальные?
Томен Полубровь покачнулся в седле. Выглядел он скверно, ибо был напуган до самого предела. Вагре повёл носом и поморщился: ох, придётся Томену потерпеть насмешки, когда станет отстирывать свои порты на ближайшем привале!
— Там. Все там, командир.
— Докладывай толком! Что, впереди засада? Гийилам всё же посмел напасть?
— Нет! — губы у Томена танцевали и дёргались вразнобой, отчего некоторые слова получались неразборчивыми. — Это... это ведьма, гниль проклятая! Мерзость, мерзость...
— Какая ведьма? — возмутился Кость. — И что там с десятником Хугаром? Внятно!
— Мёртв.
Этот короткий вердикт у Томена, в отличие от предыдущего бормотания, получился вполне разборчиво и чётко.
