― Увы! ― горестно согласился я. ― Грешен!
― Что это было?
― Это было мелочно и низко! ― скривился я. ― Зачем я буду загружать твои прекрасные ушки такой ерундой?
Кончики прекрасных ушек покраснели. Я вдруг что-то осознал, и понимание этого факта меня ударило, как киянкой в макушку. Я замер и уставился в бесконечность.
― Ты что? ― спросила девушка. ― Эй, есть кто на связи?
Я знал, что не она была этому причиной, просто... Просто, я созрел.
― Я не чувствую боли.
― Я не понимаю... ― отозвалась Алёна.
― Всё это время с той безобразной сцены до этого часа мне было больно.
― А теперь?
Я медленно качнул головой из стороны в сторону.
― Это ― из-за меня?
Я перевёл взгляд на Алёну:
― А тебе бы этого хотелось?
― Ага! ― весело согласилась она.
― Тогда ― да, это из-за тебя!
Было уже ближе к десяти, когда мы решили, что на сегодня, пожалуй, достаточно. Нет, Алёна, судя по всему, твёрдо нацелилась на бурное продолжение, но мне этого вовсе не хотелось. Нет, девушка она, конечно, хорошая, да и хорошенькая, но... Пусть моё сердце заживает! Может, когда-нибудь потом у неё будет шанс, если я себе более подходящую по возрасту и Степени Важности Персоны подругу не найду. Шампанское выпито, пирожные съедены ― пора и честь знать!
Меня чуть ли не физически колбасило, когда мы проходили мимо шкафов охраны. На деньги, да ещё и на большие деньги, у меня выработался буквально рвотный рефлекс. Не получится у нас с тобой ничего, так и знай! Не у того папы, ― или мамы, ― ты родилась! Уйду я в море на кальмародельфине ― и позабудешь ты меня! Ну, что ты на меня так смотришь, будто я твой?
― Дима-а! ― недовольно протянула Алёна, кутаясь в воздушную пелерину и безуспешно пытаясь прижаться ко мне, когда мы вышли на улицу. ― Ты, что, меня сегодня бросаешь?
Я же ему ничего не обещал, и он меня ни о чём не просил. Только сходить на свидание. Посажу её в лимузин, помашу ручкой, смахну скупую мужскую слезу... И позвоню Наталье, как её там... Игоревне? Ильиничне! Вдруг, ещё не поздно, и она пустит меня на чашечку чая...
― Да, Алёна, тебе пора!
Она гневно сдвинула брови и только что ножкой не топнула:
― Я уже не ребёнок! ― А потом её лицо исказилось: ― Какой же ты!... ― всхлипнула она и отвернулась.
И тут меня как в спину что-то толкнуло. Я схватил её за руку и дёрнул на себя, одновременно шагая вперёд, чтобы поменяться с ней местами. Как в замедленном кино, я видел среагировавших охранников, прыгающих в мою сторону. Я совсем уже развернулся, и мне было видно, как один их врезается в девушку, останавливая её движение, не давая ей уйти... с траектории. Нет! С мерзким звуком чпок! меня сильно толкнуло в спину, заляпывая Алёну моей кровью, и почти сразу на её груди появилась небольшая дырочка толщиной в палец, а её тоже бросило на асфальт. Я упал рядом, вместо правого плеча и правой стороны груди ощущая лишь море огня. Девушка смотрела на меня с мольбой, пытаясь дотянуться до меня наливающейся белизной рукой.
― Дима! ― булькнула она толчками выходящей изо рта кровью. ― Дима, лю... ― глаза её остекленели, и рука, до которой я успел дотянуться, безжизненно обмякла. Под девушкой разливалась кровавая лужа. Сквозь туман, в который я погружался, мне ещё был виден заехавший на тротуар броневик, отрезавший нас от стрелка, слышны маты охранников, далёкий вой машины скорой помощи, пролетевший в сторону снайпера вертолёт... И её стеклянные глаза, в которые я падал, как в пропасть. У Шамана три руки... Меня обступают неясные тени ― голубые, красные, жёлтые... И крыло из-за плеча... Белый, мне нужен белый глюк! От дыхания его... Нет, этот слишком маленький! Мне нужен Великий! Разгорается свеча! Я направил белую тень в это хрупкое стремительно бледнеющее тело, и меня скрутило неимоверной болью. Да знаю я, знаю! Мой ранг Шамана недостаточно высок для призыва Высшего Духа исцеления. К чёрту! Дух вошёл в её грудь, и мне стали видны смятое лёгкое, изодранная в клочья аорта, вырванный кусок сердца, выдранные из спины куски кожи. Дух, напрягаясь, починил лёгкое и аорту и зарастил дыру спереди, а потом исчез. Ещё... Кровавая пелена закрыла от меня мир, когда я вызвал второго. Живи! Живи, кому говорю! Девушка судорожно втянула в себя воздух, задышала и, моргнув, ещё шире распахнула свои прекрасные глаза. Те самые, что будут последним, что я увижу на этом свете! Я слабо ей улыбнулся, и мир померк.
◅─◈─▻
Я плыву среди серого тумана, из которого то и дело выныривают тени и проносятся мимо меня. Чёрные, красные, жёлтые, зелёные, голубые, синие, фиолетовые, белые... Тени бросают в меня клочья тумана, я радостно хохочу, уворачиваясь, и бросаю туман в ответ... ...Вспышка!
― ...пулевое ранение правой стороны груди, подозрение на пневмоторакс, множественный отказ внутренних органов...
― Фибрилляция!
― Заряд двести!
― Заряжено!
― Разряд!
Вспышка!
― Так, кубик адреналина и новый пакет с кровью! Заряд двести пятьдесят!
― Заряжено!
― Разряд!
Вспышка!
― Не действует... Живот твёрдый, похоже на внутреннее кровотечение! Кубик морфина, скальпель, пилу и раздвигатель! Будем вскрывать!... ...Туман расступается, и я вплываю в море ослепительного света. Или не света. Два сгустка кружат в центре, один ― излучает, другой ― поглощает. Свет и Тьма, Инь и Янь... Я подплываю ближе.
― Ты заигрался, Шаман!
― Ты открыл к нам дорогу из нового мира!
― Ты призвал Духа, с которым не смог справиться!
― Твоя прана уходит, Шаман!
― Твоя гордыня привела тебя к потере!
― Твоя потеря привела тебя к смерти!
Я раскинул руки в стороны и, задрав голову, закружился с ними:
― Спасибо вам, Великие! Астрал, воистину, прекрасен!... ― Время смерти ― двадцать три ноль пять!... Туман сменяется звёздами, которые водят вокруг меня хоровод. Их спираль резко скручивается и превращается в стремительную ленту, бросающую меня в неизмеримую высь. И вот, в самом апогее этого прыжка передо мной возникает Она.
― Ты по-прежнему не смеешь смотреть на меня, Шаман?
― Зачем я здесь, Элуна? ― спросил я, не поднимая головы.
― А ты изменился! ― голос богини звучал одобрительно. ― Что, тебе больше не интересны тайны Барлионы, новые умения и сила, а, Шаман? Подвиги во имя богини?
― Я никогда не был корыстен в своём восхищении тобой, Элуна!
― В твоих словах нет лжи, Шаман! Отчего же ты на этот раз решил бросить меня?
― Я? Бросить?
― Ты решил уйти, Шаман! Туда, откуда нет возврата! ― от грохота её изобличающего тона заложило уши... Или что там вместо ушей у меня в астрале?
― Я ничего не решал, Элуна. Я сделал то, что должен был сделать, и получил то, что заслужил. Как говорят у меня на родине, И пусть ни одно доброе дело не останется безнаказанным!
Богиня молчала, но я чувствовал исходящее от неё одобрение.
― Я рада, Шаман, что не ошиблась в тебе! Я ещё мало могу в этом мире, куда ты меня привёл... Та, что оставила руины на месте твоего сердца, будет наказана...
― Нет, богиня!
― Нет? ― я чувствовал, что гнев оттого, что я осмелился ей перечить, смешивается с удивлением от моих слов. ― Нет?!!
― Я её уже наказал, и даже слишком! Прошу тебя ― даруй ей милость!
Богиня рассмеялась, роняя бриллианты к моим ногам:
― Хорошо, я дарую ей милость. Но не любовь. Не той, что смогла так равнодушно растоптать твою. И даже милость эта не достанется тебе просто так!
― Я согласен, богиня! Скажи, что я должен сделать!
― Для начала ― живи!... Я открыл глаза, и меня опять ослепило ярким светом. На этот раз ― причиняя физическую боль. Я невольно поднял руку, чтобы загородиться, и увидел отшатнувшуюся фигуру в белом халате и шапочке, прозрачной дыхательной маске во всё лицо, со светильником на лбу и скальпелем в затянутой в латекс руке. Раздался грохот падения и топот ног. Кто-то закричал. Я сел на твёрдом столе, на который меня зачем-то поместили. Проморгался, глядя на бирку на левой ноге. Потом поискал глазами источник шума. Возле стены, которая состояла целиком из металлических дверок в четыре этажа, сгрудилась кучка испуганных молодых людей в белых халатах. Одна девушка лежала без сознания. Похоже, при падении она ещё и опрокинула столик с инструментами, произведя немало шума. Её подруга пыталась привести её в чувство, а один из молодых людей чуть в сторонке тщательно и вдумчиво опорожнял желудок... Да и с кишечником, судя по запаху, кто-то не справился. Я стянул с пальца ноги бирку и протянул её мужику, вооружённому скальпелем, со словами:
― Что, доктор сказал ― в морг, значит ― в морг? Вы в курсе, что мне чужую бирку привесили?
Бедняга начал было читать, что было написано на куске пластика, но сразу опомнился и осуждающе покачал головой. В зале появилось ещё двое ― в простой униформе охранников. Оба держали руки на расстёгнутых кобурах. Я мирно поднял свои руки вверх.
― Я пришёл с миром! ― дурацкая такая шутка получилась. ― Парни, спокойно! Меня только что накачали адреналином и морфием, так что я не совсем адекватен! Да ещё и зарезать хотели! ― показал я пальцем на мужика со скальпелем, который сразу спрятал руку с ним за спину, а другой, наконец, сорвал с лица маску:
― Я не виноват, его из реанимации доставили, вот его карта! ― он махнул рукой в сторону разбросанных по полу инструментов и бумажек со сваленного столика. Я так и подумал, что моя карта больного именно там. Патологоанатом, не сводя с моей груди зачарованного взгляда, ― ну вот, ещё один ахтунг выискался! ― начал перечислять:
― Сквозное огнестрельное в грудь из крупнокалиберной винтовки, потом ― реанимация на открытом сердце... ― он ещё и пальцем показывает! Ну, не осталось ни шрамика после божественного вмешательства, ну, выглядит кожа чистой, как у младенца, это, что, причина пальцем в живого человека тыкать? Я невольно поймал восхищённый взгляд одной из студенток, которая уже оправилась от шока и, поблёскивая очками, жадно смотрела мне ниже пояса. Нет, сам-то я не стеснительный, но от студентки-медички я бы ожидал меньшего интереса... Машинально я опустил голову... Батюшки! Я чуть не подпрыгнул, а потом попытался отползти. Ох, Элуна, ох, и шутница! Частью сознания я скользнул в астрал и завопил что есть мочи, распугивая разноцветных Духов:
― Сиятельная Элуна! К милости твоей взываю! ― в ответ послышался смешок, ― причём, помимо Элуны, мне почудилась ещё пара голосов не менее мелодичных, ― и та часть моего сознания, что осталась в этом мире, с удовлетворением отметила восстановление статус кво. Студентка в очках разочарованно вздохнула и надула губки. Так, напротив этой в личном деле напишем ― амбициозна, но не способна адекватно оценивать свои силы, склонна к мегаломании.
Я повернулся к охранникам, один из которых вёл переговоры по рации:
― Уважаемые, мне бы одёжку свою найти, да домой!
Тот, что вёл переговоры, перестал шептать в рукав и обратился ко мне:
― Если вас не затруднит, пройдёмте, пожалуйста, с нами!
Я почесал голову, прикидывая варианты и вспоминая своё расписание на это утро. Нет, похоже, меня не затруднит. Патологоанатом кивнул одному из студентов, и тот принёс мне из подсобки хирургическое хабэ с тапочками. Я быстро оделся. Нет, опять же, стесняться мне нечего, ― по сравнению со мной после капсулы тот же Бельведерыч ― жирный кусок окорока, но да стоит уважить хозяев этого заведения. Кивнув на прощанье неудавшимся участникам представления под названием как правильно разделать индейку, я вышел из анатомического театра.
Странно, что до этого момента я не чувствовал холода. Теперь же мне стало очевидно, что морг находится ниже уровня земли, и одёжка, которой меня снабдили ― чересчур лёгкая. Однако, никаких блужданий по подземельям не получилось. Босс уровня, так и не пришедший в себя после лицезрения моей регенерировавшей тушки, остался далеко позади под воздействием дебафа Ошеломление. Его миньоны, несмотря на попадание под воздействие моего расового умения Главный Калибр, тем не менее, в бегство не обратились.
В просторном лифте с тремя рядами кнопок охранник ткнул в самую верхнюю, помеченную красным цветом. Двери закрылись, но лифт отправляться не спешил. С потолка раздалось неразборчивое хрюканье, и из стены выдвинулся окуляр, как у снайперского прицела, и охранник тут же принялся в него смотреть. Перископ? Или зрение проверяют? Зажёгся зелёный огонёк. Кстати, всегда меня забавлял этот момент в шпионских фильмах, когда злодеи прикладывают глаз авторизованного сотрудника к сканеру, а там ― дисплей, отображающий полную биографию, коды доступа, домашний адрес и номер банковского счёта. Удобно, чёрт возьми! Систему же безопасности в этом здании явно чайники проектировали ― ни дисплея, ни банковского счёта, ни даже подтверждения доступа, лишь сигнал об окончании сканирования. И автоматическая турель по месту прибытия.
Турель ― не турель, а четвёрка терминаторов вроде тех, что сопровождали Алёну в ресторане, нас встречала. Причём, мои охранники даже не были выпущены за пределы лифта, лишь мне сделали приглашающий знак. Обыскивать меня никто не стал ― скорее всего, где-то у них запрятан сканер ― и двое шкафов подвели меня к другому лифту, в котором я проехал ещё четыре этажа. Когда двери лифта распахнулись, охранники, вышедшие первыми, синхронно разошлись в сторону, пропуская тут же врезавшийся в меня вихрь, увенчанный тёмноволосой головкой. Обхватив меня так сильно, словно пытаясь сломать мне рёбра, девушка, уткнувшись копной мягких волос мне в грудь, рыдала, словно я с того света вернулся. Я прижал её к себе, гладя по голове и приговаривая:
