Я, нагло воспользовавшись своим служебным положением, попросил организовать мне хорошего банщика. Орлы чуть было не объявили по такому поводу Сандуны на особом военном положении, но я отстоял в данном случае скромность и приватность, и ограничились лишь поисками приличной частной бани и вердиктом Ивана, что "тута можно и хорошо попотчевать!"
Кого предстоит "потчевать", Ивану сперва не сказали, но, поскольку спервоначалу он меня увидел не в костюме Адама, а в простой льняной простыни, задрапированного на манер римского патриция в понимании голливудского режиссёра, то тут моё инкогнито и приказало долго жить:
— Ваше! Ваше!
— Ну что ты, Иван, заладил! И не надо на меня креститься — я, чай, не икона!
— Ваше! Ваше!
— Иван, ты зови меня просто, как на Руси принято, Государь! Ты же ведь из крестьян будешь происхождением?
— Из крестьян, Государь!
— Ну вот и славно, а кто для крестьянина есть Государь?!
— Отец, милостивец и защитник!
"Интересная версия, попробуем учесть! А как выпалил — без подготовки, изнутри... Надо будет выяснить, откуда такая формула пошла и сколь далеко простирается... социологию уже изобрели, или мне двигать? Николай Александрович промолчал — видимо, был не в курсе, но у Брокгауза наверняка что-то должно быть, если изобрели! Есть, я проверил."
Насчёт инкогнито я особо не расстраивался — даже если Иван начнёт болтать (начнёт, начнёт! мы даже с Густав Карловичем пари заключили, когда начнёт, я давал неделю от силы, Маннергейм был уверен, что одноразового внушения хватит на целый месяц, победила, как водится, дружба — Иван продержался две с лишком недели, разболтал жене) — так даже если болтать начнёт, то о чём? И со статью, и с мужским достоинством у нас порядок, а что не на пределе паримся — так понимать надо, что Государево здоровье не ему принадлежит, и баня в данном случае — не развлечение, а целебная русская процедура! Что и внушил Ивану дополнительно присутствовавший понизу доктор Боткин.
Бедный Николай Александрович! Дожить в России до почти полувека, и настоящей бани не попробовать! Однако нужно отдать должное — тело было вполне готово воспринять удовольствие, а моя часть души — радостно воспарить. В целом всё прошло удачно, что признал и Боткин, обстукав-обмерив меня и до, и после процедуры, и наутро.
— А что, Иван, ты с роднёй-то поддерживаешь отношения? Дед-то, небось, уже преставился, а отец-то жив?
— Да и дед жив, Государь! У нас в роду детей мало, да кто в младенчестве не помер, те крепкие и долго живут! Деду-то скоро восемьдесят два, слава Тебе, Господи! Так сам себя ходит, и скотину обихаживает, и лопату держит, вилы уже батя ему не даёт!
... потом Иван долго и искренне хохотал над бородатым анекдотом насчёт "дед не хочет жениться по залёту"... а я постепенно подкапывался "по земле"...
— Так а что народ говорит? разное говорит... и ждёт разное. Кто кулаки — хочет землю в собственность. Бобыли да разгильдяи, да невезучие ещё — те за общину держатся, им без неё смерть. А средние хозяева — те говорят, что земля Божья, а наделять ей должен Государь, но не за так, а за службу! Как в казаках, говорят. Крепкая семья, она может и сама послужить по месту, и кого в службу отправить, и в учёбу... А кто перекричит...
— А всем-то земли не хватит, а, Иван? Такой, чтобы нормальной, пахотной? Особенно если начать косилки, да сеялки, да трактора, да удобрения — там ведь один человек без пота сто десятин поднимет, да пудов по двести с десятины соберёт!
— А и не хватит, Государь!
— И куда же их?
— Ну вот я — банщик. Почитай, что и доктор, только без образования. А и доктора у меня парятся, да учатся, да узнают, да нахваливают. Это я не хвастовства ради, это правда. Так сколько банщиков надо? Ну, опять — трактора, сеялки — делать кто-то должен? Тоже работа. И много всякого в городах есть, а в деревню не идёт. Дороги опять же... дела всем хватит, думаю, только платить хорошо! Чтобы не обидно было, что вот на земле хозяин — так много заработал! Шутка, двести пудов, да сто десятин... этак по старым ценам, довоенным, по семьдесят копеек пудик... так четырнадцать тыщ!
— Ну так трактор -то денег стоит, и нефть к трактору, и удобрения, и много другое... а семена? без хороших семян ничего не вырастет, кроме сорняков. Не будет, как сыр в масле, но заживёт богато, нет?
— Твоя правда, Государь! Но ведь — уму не поднять, четырнадцать тыщ!
...
Вот и я думаю — дела всем хватит...
24-го июля. Воскресенье.
Алексей спал хорошо и встал после завтрака, но не выходил из дома. Погода начала поправляться, завтракали в саду. Сделал прогулку через Городок[ский] мост, откуда прошел семь верст на шоссе в полтора часа. Алексей провел полдня и обедал с кадетами: Макаровым и Агаевым. До 8 ч. принял кн. Шаховского.
РИ: отставка Сазонова (его последний день в качестве министра иностранных дел)
Если начать от Рождества, то мы увидим, что в деревне практически не нужны рабочие руки. Всю зиму деревня либо бездельничает, либо занимается имитацией полезной деятельности. А наиболее активная, или голодная часть населения покидает деревню на отхожий промысел.
В любом случае, нахождение населения в деревне зимой — это непродуктивные, бессмысленные расходы. Как материальные, так и моральные, и социальные. Вынужденное безделье развращает — это расход моральный. Недостаток естественных, позитивных поводов для общения приводит к прорастанию самых негативных искусственных поводов: сплетен, разврата, склок и тому подобное.
В Европе плотность населения и дорог весьма велика, по сравнению с Россией, но тем не менее оно всё равно сосредотачивается в городах. С другой стороны, крупный город развращает мораль и подрывает физическое состояние ещё быстрее, нежели деревня. Достаточно почитать сочинения господина Джекоба Лондона или разсуждения наших — от Гиляровского до Горького. Поэтому основой расселения населения следует признать маленькие города или крупные сёла. Имеющие собственную промышленность, культурную деятельность самого разного рода, от школ и библиотек до синематографа и народных музыкальных коллективов. А также самостоятельные местночтимые духовные авторитеты... и научные изыскания — особенно направленные на развитие местных производственных сил и кооперации.
А жизнь в деревнях, приближенная к природе, садам, свежему молоку, зелени, чистому воздуху, родниковой воде — эта жизнь имеет экономический и социальный смысл, грубо говоря, с окончанием отопительного сезона. Выходит, что в деревнях должны быть некоторые летние трудовые дачи, а зимняя жизнь — проходить в небольших компактных городах. По большому счёту, в России, особенно в её старые, золотые екатерининские годы, так и жило поместное дворянство. Остаётся организовать дело так, чтобы без администраторского нажима или без особенного упора на вульгарно-материальные выгоды, всё организовалось в нужном направлении.
У нас удобно то, что по сути наша деревня представляет собой чистый лист. Общая сумма имеющегося в деревне имущества может быть принята за "ничто". Поэтому аккуратное вложение капитала в три направления — в деревенское производство, в инфраструктуру деревенского продуктивного отдыха и логистику — способно сотворить чудо.
Кстати о дорогах... у себя, в начале XXI века, на немецком и новом в общем-то авто я по европейской части России старался путешествовать аккуратно. Не ленился сделать крюк и сдать задним ходом, не брезговал переключением коробки в принудительную первую передачу... топор с лопатой, правда, не возил — только у родителей в деревне на "Ниве" — там же и четырёхтонную лебёдку, а как иначе?
Здесь я решил подойти к ситуации комплексно. В том смысле, что дороги либо грунтовые, либо идеальные. И техника — соответствующая, под шоссе и под "направления".
Спроге Василий Эмильевич. Записки инженера. Инженер-поручик второго ранга
Еще при уходе на практику нас, студентов-путейцев теперь уже третьего курса, предупредили о необходимости быть готовыми ко всяческим неожиданностям и посему поддерживать оперативную связь по телеграфу с военкомом Института, а также сообщать в институт о переменах места квартирования или о длительных командировках в места без телеграфа. Надобность возникла довольно скоро, но сначала всё шло таким же чередом, как будто войны и не было.
И вот я снова в Золотоноше по приглашению Шанько. Приветливая и сердечная встреча в его доме После традиционного обеда в воскресенье Борис Федорович заявил мне, что он завтра едет осматривать работы на всем участке и что возьмет меня с собой.
— Вам ведь интересно посмотреть на вашу трубу. Она уже полностью закончена. Ни слова о каких-нибудь ошибках.
На другой день мы поехали. Вот и село Деньги. Вот и знаменитый пикет 761 + 28. Труба лежит под насыпью так аккуратно, как и следует. Параболический "воротник жесткости" точно совпадает с поверхностью насыпи. У меня свалился камень с сердца. Ах, проклятый Янушевский, если бы ты был здесь!
Мы проехали дальше до Глобина. Там нас встретил начальник 1-й дистанции Леденков. Доверенный подрядчика пригласил нас пообедать с ними в бараке. Они, оказывается, ожидали приезда Шанько. Борис Федорович дал свое согласие. Мы вошли в барак. То, что я увидел там, было совершенно неожиданно. Большой стол, накрытый безукоризненно белой скатертью. Накрахмаленные салфетки на приборах. Цветы и вазы с фруктами. Бутылки с винами, шампанское во льду, хрустальные бокалы и рюмки.
К ужасу доверенного подрядчика, Борис Федорович наотрез отказался от какой-либо выпивки. Я последовал его примеру. Огорченных хозяев только немного успокоило согласие начальника дистанции и его техника. Но едва ли пиршество было организовано в их бенефис.
Всю мою практику в этом году я провел в Золотоноше, работая в конторе над составлением нарядов подрядчикам, смет и т.д. Но практика оказалась короткой: ещё не минул июль, как я получил (по линии ВЧК!) предписание на "устройство дел и прибытие к месту прохождения службы". К счастью, местом прохождения было вначале обозначено — Москва, и перед уходом в армию я успел навестить Верочку...
— Спроге, Василий Эмильевич!
— Я!
— Именным указом Его Императорского Величества, Государя Николая Второго, вам присвоено звание Инженер-поручик второго ранга! К присяге...
— Есть!
Неделя на изучения дисциплинарного Устава, этой основы армии, и поезд повёз нас на юг. Ещё ничего не было сказано, но по вагонам уже шелестело это сладкое... Босфор! Мы с Керученко, Комерницким и Потёмкиным ехали в купе вагона второго класса. В составе был также вагон первого класса, в котором ехали наши профессора, добровольно ушедшие в армию ради приближения Победы. Всем им было присвоено звание инженер-полковников.
Как написал позже Маяковский: "я счастлив, что я — этой силы частица!"
В тот момент мы единодушно знали и верили, что Родина и Государь не обманутся в нашей преданности и готовности перенести любые трудности и сделать невозможное!
========================================== Размещено 24.01.18
Часть третья. Фронтам, кровью пьяным...
ИЮЛЬ
25-го июля. Понедельник.
Утро было теплое и ясное. В 10 час. приехал Алек. Завтракали и обедали в столовой. В 2Ґ отправились вверх. Погулял пока Алексей играл с кадетами. Ко времени возвращения пошел дождь. Принял Трепова.
Интервью Его Императорского Величества журналистам российских и иностранных газет и журналов, а также Радио России
— Сэмэн такую рэчь задвинул, шо зажурчал... Колонный Зал горючими слезами...
...
— А как мы должны обращаться к Императору? Товарищ Император?
— Вы, как не-граждане Империи, обращаетесь по-прежнему, Ваше Императорское Величество. Граждане Российской Империи... — распорядитель с трудом выговорил это дикое словосочетание — "граждане Империи", но предварительные тренировки помогли, запинку почувствовали только исконные русаки, — не являющиеся военнослужащими, именуют аналогично, военнослужащие и комиссованные из армии с сохранением звания — именуют "товарищ Главнокомандующий"!
...
— Джон Рид, Metropolitan Magazine, United States...
— Ваше Императорское Величество! Существует мнение, что эта война совершенно не нужна трудовым классам и народам мира, и что победа одной из сторон приведёт лишь к переделу прибылей в пользу капиталистов победившей стороны. Как вы относитесь к такой теории?
Государь невозмутимо дал возможность переводчику озвучить вопрос на русском языке, взял "паузу, похожую на театральную", и, когда затаившая дыхание публика уже была готова поверить что вот, уже не выкрутится, сольёт ответ, как скажут столетием позже, медленно и продуманно произнёс несколько фраз. Сперва по-английски, потом по-русски, и наоборот... Сам себе синхронист, ёпрст!
— Я отношусь ко всем теориям одинаково. Теории нужно проверять практикой — иначе это не теория, а просто яркая растиражированная глупость!
— Любая война является горем для участвующего в ней народа. Убитые и искалеченные мужья и сыновья, отцы и братья, голод, адская работа в тылу на помощь фронту, материальные потери из-за военных действий и реквизиций... Война — всенародное горе, как бы и за что бы она ни началась. Однако войны между цивилизованными государствами, увы, стали столь жестоки, что единственный путь сохранить своё государство и свой народ — это победить. И здесь не может быть компромиссов.
— Но не секрет, что довольно многие умудряются наживаться на войне, многим удаётся заниматься во время войны весьма неблаговидными делами. В русском языке есть даже поговорка — "кому война, а кому мать родна".
— Однако практические исследования департамента полиции, контрразведки, ВЧК и иных служб Империи показали, что такие случаи, которые, увы, могут принимать массовый характер, тем не менее не дают основания обвинять целые классы или народности в пособничестве войне из корыстных интересов.
— Имперским службам мною дано специальное задание: особо острые факты наживы на общем народном горе, вредительства и иного неблаговидного поведения пресекать на месте, по остальным фактам или попыткам вести следствие. Я лично обещаю, что после войны мы сделаем всё, на что способен суд земной, никто не будет забыт, ничто не будет забыто! И героям, и подлецам первое воздаяние будет ещё на этом свете! И да поможет нам Господь!
...
Вообще за время речи, как было подмечено дотошными американцами, Государь перекрестился всего трижды, так что это конкретное "возложение креста на рамена" было истолковано как признак очень серьёзных намерений... Особенно после утечки, которую организовал неутомимый Манасевич-Мануйлов:
— Государь, то, слышь, чекистам повелел — всех подлецов взять ноне на заметку, а после войны — достать хоть на этом свете, хоть в Америке!
— А нам-то что?!
— А мы — готовься! и сигнализируй куда надо! кто подлец, кто просто вор — там разберутся!
