— Рад, что смог лично увидеть вашу демонстрацию, — сказал он, ставя чашку обратно на блюдце. — Не думаю, что письменное сообщение отдало бы этому должное.
— Признаю, что хотел, чтобы вы увидели это без каких-либо... предубеждений, скажем так? — Рейнбоу-Уотерс улыбнулся. — На самом деле именно так мой племянник продемонстрировал мне это.
Уолкир улыбнулся в ответ. Племянник повелителя конницы — Мединг Хводжан, барон Уинг-Сонг — был капитаном конницы, что примерно эквивалентно полковнику армии Бога. Он также был старшим помощником и адъютантом Рейнбоу-Уотерса. Он не казался таким умным, как его дядя, но обладал избытком энергии и был тщательно организован. Возможно, что еще более важно, он разделял понимание графом того, почему было так важно реорганизовать и перевооружить могучее воинство. Неудивительно, что и он, и его дядя были так рады возможности продемонстрировать эффективность своей новой техники.
Но затем улыбка Уолкира медленно исчезла, сменившись более серьезным выражением лица. Рейнбоу-Уотерс наблюдал, как это происходит, и откинулся на спинку своего стула.
— Могу ли я предположить, ваше преосвященство, что мы вот-вот подойдем к основной причине вашего визита?
— Можете.
Архиепископ воинствующий вздохнул, а Рейнбоу-Уотерс тихо усмехнулся.
— Подозреваю, что мог бы догадаться, по крайней мере, о части вашей цели, ваше преосвященство, — сказал он почти мягко. — В конце концов, от Зиона до Мазджира две тысячи миль. Не то путешествие, которое главный помощник викария Аллейна, вероятно, совершит в середине зимы без какой-либо настоятельной мотивации.
— Боюсь, в этом вы правы, — криво усмехнулся Уолкир с дрожью, которая вовсе не была притворной. Ему повезло, что он смог проделать почти все путешествие по замерзшим озерам, каналам и рекам на ледяной лодке, но это все равно было изнурительным — и холодным — испытанием. — И боюсь, что расстояние, которое мне пришлось преодолеть, скорее связано с причиной, по которой я пришел.
— Вы беспокоитесь о еретике Грин-Вэлли, — сказал Рейнбоу-Уотерс, и оценка Уолкиром интеллекта харчонгца снова повысилась.
— Совершенно верно, — признал он. — К сожалению, дело в том, что мы... менее информированы о его передвижениях, чем хотелось бы. На самом деле, мы понятия не имеем, где он сейчас находится! Епископ Гортик поддерживает связь с епископом воинствующим Барнэбеем через посыльных виверн, но он сообщает, что войска еретиков, в настоящее время подходящие к Фейркину, по-видимому, почти полностью состоят из сиддармаркцев. Их поддерживает, по крайней мере, часть чарисийской артиллерии, и в этом районе также находятся кое-какие конные войска чарисийцев, но самого Грин-Вэлли нигде не видно. И это, милорд, заставляет нас нервничать.
— Если вы простите меня за то, что я указываю на это, ваше преосвященство, вы, должно быть, были уже на пути в Мазджир, прежде чем епископ Гортик сообщил об этом.
— Еще раз, вы абсолютно правы. — Уолкир пожал плечами. — Причина, по которой меня изначально послали, заключалась в том, чтобы из первых рук составить мнение о готовности могущественного воинства к бою. Отчеты, которые мы получили от вас и таких офицеров, как полковник Крестмин, ясно показали, как усердно работает большинство ваших офицеров и солдат, и что они добились огромного прогресса, но надеюсь, вы простите мою откровенность, когда я скажу, что они также дали понять, что не все ваши офицеры полностью поддерживают ваши усилия даже сейчас.
Настала очередь Рейнбоу-Уотерса вздохнуть, и он кивнул. Ему явно не нравилось соглашаться, но его нетипичная (для харчонгского дворянина) готовность признать правду была одной из вещей, которые Аллейн Мейгвейр и Густив Уолкир больше всего ценили в нем.
— Это была только часть причины, по которой я прибыл, — продолжил архиепископ воинствующий. — Честно говоря, одна из причин, по которой наше нынешнее незнание положения Грин-Вэлли так сильно беспокоит нас, — это степень мобильности, продемонстрированная еретиками. Мы подумывали о пехоте, оснащенной лыжами или снегоступами, но не в таких масштабах, как, по-видимому, предприняли еретики. Наши люди не оснащены и не обучены передвижению в такую погоду. На самом деле, единственные войска, которые могут быть способны на такое передвижение...
— ...это мои харчонгцы, — сказал граф, и Уолкир снова кивнул.
— Викарий Аллейн и викарий Робейр понимают, что такого рода движение в это время года никогда не обсуждалось с вами или вашим начальством, милорд. И последнее, чего хочет любой из них, — это чтобы вы потеряли людей из-за обморожения или замерзшими. Но в данный момент ваша штаб-квартира находится почти в четырех тысячах миль от Гуарнака. Еще до того, как еретики Грин-Вэлли... исчезли, это означало, что могущественному воинству потребуется более двух месяцев, чтобы преодолеть расстояние на судах по каналу. Очевидно, что попытка переместить вас или любую значительную часть ваших войск, когда все замерзло, только усугубит ситуацию. Но каждая миля приближения к Гуарнаку, которую вы могли бы пройти до того, как каналы растают, вполне может оказаться бесценной.
Рейнбоу-Уотерс задумчиво нахмурился, поигрывая вилкой для салата, обдумывая свой ответ, а Уолкир откинулся на спинку стула. Депеши Мейгвейра настигли его менее чем в пяти днях пути от Мазджира, и капитан-генерал отчетливо чувствовал срочность. Тем не менее, его инструкции для Уолкира быть осторожным в том, как он толкал Рейнбоу-Уотерса, были четкими и очень, очень недвусмысленными. Могущественное воинство Божье и архангелов всегда было самой большой единой силой в распоряжении Матери-Церкви. Теперь, вопреки всем логическим ожиданиям, оно превратилось в то, что почти наверняка было также самой мощной и эффективной из этих сил. Последнее, чего хотел Мейгвейр, — это чтобы харчонгский герцог Харлесс переоценил свои возможности и обрек могущественное воинство на такую же голодную смерть с обморожением в качестве гарнира. Если — если — Рейнбоу-Уотерс сможет начать продвижение к фронту, не убивая при этом своих людей, капитан-генерал хотел, чтобы он выступил как можно скорее, но не было смысла посылать силы, в двадцать раз превышающие армию Силман, в точно такую же ловушку.
— Мне неприятно это говорить, ваше преосвященство, но я, возможно, не смог бы переместить большую часть всего воинства в этих условиях. — Уолкир понял, что сожаление в голосе Рейнбоу-Уотерса было искренним. — Хотя это правда, что мои люди более закалены в зиме, чем большинство жителей Востока, даже они не могли бы двигаться с такой... легкостью, на которую, похоже, способны еретики. С другой стороны, мое собственное чтение сообщений, поступающих из Фейркина и от епископа воинствующего Барнэбея, предполагает, что далеко не вся армия еретиков одинаково способна передвигаться и сражаться в этих условиях.
Его тон превратил последнюю фразу в вопрос, и Уолкир кивнул.
— Все их силы, похоже, способны двигаться гораздо лучше, чем мы когда-либо ожидали, милорд. Но вы правы. Сообщения, которые мы получили до сих пор, предполагают, что Грин-Вэлли использовал только часть — вероятно, меньше половины — своей общей силы в своих атаках на аббатство Эстир, Сент-Жана и Сент-Тилдин. Связано ли это с тем, что только используемые им войска действительно обучены и оснащены для ведения боевых действий в арктических условиях, или потому, что его способность перемещать припасы более ограничена, чем способность перемещать войска, мы не смогли определить, но викарий Аллейн склоняется к первому.
— Я склонен согласиться, — сказал Рейнбоу-Уотерс. — И это действительно проблема, с которой столкнется могущественное воинство. Честно говоря, ваше преосвященство, никто из моих людей по-настоящему не обучен сражаться в таких условиях. Если бы я потребовал от них этого, они бы сделали все возможное и, вероятно, были бы более способными, чем предполагают мои собственные страхи. Но проблема их снабжения является далеко не второстепенной. Особенно не тогда, когда было бы невозможно снабжать их пропитанием.
Уолкиру удалось не поморщиться. Одной мысли о том, чтобы выпустить харчонгскую армию на поиски пропитания в землях Храма и Пограничных штатах, было достаточно, чтобы напугать любого, особенно в это время года. В конце зимы в очень немногих городах, деревнях и фермах Норт-Хэйвена остается лишняя еда, и когда голодающие гражданские лица столкнутся с вооруженными голодающими солдатами — особенно голодающими иностранными солдатами — вопрос только в том, насколько катастрофичным будет результат. И даже если бы это было не так, как только войско войдет в Сиддармарк, там просто вообще не найдется ни городов, ни деревень, которые можно было бы разграбить. Не после "Меча Шулера".
— Значит, вы не верите, что это было бы возможно в настоящее время? — тяжело спросил он.
— Это не совсем то, что я сказал, ваше преосвященство. Я сказал, что при таких обстоятельствах не могу переместить большую часть всех сил. Но даже очень небольшая часть из миллиона человек — это значительная сила. Полагаю, что мог бы, вероятно, направить до пятидесяти тысяч — возможно, шестьдесят тысяч — в движение к Гуарнаку в течение пяти дней. Конечно, это будет зависеть от того, найдет ли викарий Робейр дополнительных снежных ящеров или горных драконов, чтобы поддержать их движение. И сомневаюсь, что даже следуя по каналам и рекам, они могли бы делать намного больше десяти или двенадцати миль в день. Это также потребовало бы от меня отвлечь большую часть моего снаряжения и топлива, что имело бы последствия, когда пришло бы время для продвижения остальной части воинства. Но сейчас начало апреля; лед на каналах и реках начнет таять только в начале июня. Даже со скоростью всего десять миль в день мой отряд к тому времени мог бы приблизиться к Гуарнаку на шестьсот или семьсот миль, и я мог бы начать с барона Фолинг-Рок. Я хотел бы иметь возможность сказать вам, что мы могли бы добиться большего, и если мы обнаружим, что можем, мы, конечно, сделаем это. Однако последнее, что нужно викарию Аллейну или Матери-Церкви, — это чтобы я заверил вас, что могу добиться большего, чем считаю возможным, и в конечном итоге выбросить оружие, которое мы ковали всю зиму.
Глаза Уолкира расширились.
— Это намного лучше, чем я ожидал от вас, милорд, — откровенно сказал он. — С вашего разрешения, я немедленно передам ваши комментарии викарию Аллейну.
— Конечно, ваше преосвященство. — Рейнбоу-Уотерс отвесил архиепископу воинствующему сидячий поклон. — Бремя, которое Мать-Церковь и архангелы возложили на наши плечи, является тяжелым, но это также самое почетное и важное бремя, которое когда-либо можно было доверить смертным людям. То, что я могу сделать, я сделаю, и то же самое сделают люди могущественного воинства.
* * *
— сделают люди могущественного воинства.
Что ж, это определенно заноза в заднице, — ворчливо подумал Кинт Кларик, закончив просмотр отчета снарков. — Достаточно того, что проклятое воинство было реорганизовано и перевооружено — неужели им действительно нужно было найти ему еще и компетентного командира?
Он прорычал себе под нос неприятное слово и откинулся на спинку своего походного стула, держа в ладонях кружку с горячим чаем. Сильный и все еще усиливающийся ветер бушевал вокруг его палатки, а пульты Совы обещали по меньшей мере тридцать часов свежего снегопада. К счастью, хотя он и мог быть устойчивым, не похоже, чтобы он был очень тяжелым. Прогноз ИИ предусматривал скопления не более десяти дюймов или около того, но это все равно замедляло его продвижение, пока не прояснится.
В данный момент он находился более чем в двухстах милях к юго-востоку от Оларна, и хорошей новостью было то, что он напал на практически безлюдный город прежде, чем кто-либо понял, что он приближается. Его снайперы-разведчики и конная пехота захватили его дрожащий, малочисленный гарнизон и относительную горстку оставшихся гражданских лиц — после того, как перерезали цепь семафоров к западу от города — посреди ночи. Ошеломленным защитникам так и не удалось передать сообщение, а оснащенные лыжами снайперы-разведчики, двигавшиеся почти незаметно в короткие дни и при плохой видимости, пронеслись впереди его основных сил. Они обошли семафорные станции, которые могли заметить их приближение при дневном свете, и нанесли несколько ударов в темноте, разорвав цепь на разрозненные части, неспособные предупредить кого-либо еще о приближении его основного корпуса. Маловероятно, что он сможет продолжать в том же духе вечно, но вполне вероятно, что он пройдет еще по крайней мере пару сотен миль, прежде чем Церковь поймет, что происходит.
Но они проделали лучшую работу по выяснению того, что может произойти, чем мне хотелось бы, — признал он. — И Рейнбоу-Уотерс чертовски умнее, чем кто-либо другой, кого они пробовали на командовании могущественным воинством. Думаю, что он тоже немного пессимистичен по поводу того, как далеко он сможет продвинуться за день. И если он действительно начнет с Фолинг-Рока...
Сам размер харчонгской армии потребовал, чтобы Робейр Дючейрн разделил ее между лагерями, хотя бы из соображений гигиены. Таких лагерей насчитывалось более дюжины, протянувшихся более чем на тысячу миль вдоль каналов и рек, и Гвейнмин Янчжу, барон Фолинг-Рок, командовал самым восточным из них, расположенным за пределами города Уотермит, у слияния реки Сэйбана и канала Холи-Лэнгхорн. Даже если предположить, что оценка Рейнбоу-Уотерса не была пессимистичной, к тому времени, когда лед растает, Фолинг-Рок преодолеет более двух третей пути через графство Ашер. Это было все еще далеко от Гуарнака или Файв-Форкс, но это было больше, чем на полпути к Лейк-Сити в Тарике, и эти пятьдесят или шестьдесят тысяч харчонгских солдат нового образца были бы намного ближе, чем хотелось бы Грин-Вэлли.
Ну, это не конец света, Кинт, — сказал он себе через мгновение. — У тебя еще должно быть время разобраться с Уиршимом, и, возможно, будет не так уж плохо, если они решат пораньше отправить пятьдесят тысяч человек в печь вместо того, чтобы держать все воинство вместе в одной большой кувалде. Особенно с добавлением этих проклятых пращей для метания гранат!
Он признал, что это был еще один потенциально болезненный просчет. Как и Уолкир, он — и остальные члены внутреннего круга, включая некоего Мерлина Этроуза — позволяли себе определенное презрение, когда дело касалось пращей. Как указал Рейнбоу-Уотерс Уолкиру, это было во многом потому, что никто из них никогда не видел их в действии, и потому, что они серьезно недооценили дальность и точность, на которые был способен опытный пращник. Они также не учли эффект боеприпасов особой формы. Сова и Нарман вернулись к имеющейся информации после демонстрации Рейнбоу-Уотерса и обнаружили момент, который все они упустили из виду, вероятно, из-за того, что они автоматически отвергли такое "устаревшее" оружие. Те же харчонгские законы, которые запрещали крепостным или крестьянам владеть столь дальнобойным или огнестрельным оружием, также налагали кровожадные наказания за владение пулями из пращи. Простые речные камни никогда не смогли бы сравниться с правильно спроектированной пулей по дальности или точности, а большая площадь поверхности камня ограничивала его проникающую способность.
