Я слишком долго изучал эти чертовы карты, — с иронией подумал он. — Последнюю пятидневку они мне даже снились!
На самом деле, это было не так уж плохо. Одним из основных принципов снайперов-разведчиков было то, что гораздо разумнее изматывать себя заранее, планируя и готовясь к операции, чем нести потери, которых можно было бы избежать при небольшой предусмотрительности.
— Полегче! — прошипел старшина, командовавший спасательной лодкой. — Суши весла. Стив, Жак — за борт!
Лодка преодолела последние волны, удерживаемая носом к берегу плавучим якорем, перекинутым через ее корму, и указанные моряки перемахнули через планшир и погрузились по грудь в воду. Они наполовину плыли к берегу, опираясь всем телом на лодку, чтобы направлять ее. Их ноги нашли опору, когда вода быстро обмелела, а затем нос скользнул по песку с тихим "хрустом". Звук был едва слышен сквозь шум ветра и волн, и старшина кивнул Уистану.
— Здесь вам выходить, сержант, — тихо позвал он, и Уистан увидел слабый блеск белых зубов в широкой улыбке. — Удачной охоты.
Уистан кивнул в ответ, затем повернулся к другим членам своего двойного отделения.
— Хорошо, ребята, — сказал он им. — Давайте пойдем.
Он перешагнул через борт и пошел вброд через поток воды, волны вздымались до колен, когда они из последних сил набегали на пологий пляж. Песок вихрем вылетал из-под подошв его ботинок, уносимый отступающей водой обратно в море, и течение игриво щипало его за икры. Твердая почва, казалось, прогнулась под ногами, когда он, наконец, вышел из полосы прибоя, но он проигнорировал это — и хлюпанье воды в ботинках — пока оглядывался вокруг, затем поднял глаза к звездам, пытаясь сориентироваться.
— Похоже, что эти увальни поставили нас в нужное место... для разнообразия, — сказал он, и несколько его людей тихо засмеялись. — Кругом чернее, чем изнанка грязного ботинка, — продолжил он, — но думаю, что вон там наш холм.
Он указал, затем еще раз взглянул на звезды, сориентировался и кивнул Эйласу Мантину, старшему из двух своих капралов.
— Иди, Эйлас. Постарайся не споткнуться о собственное плоскостопие!
Мантин фыркнул и двинулся в темноту. Уистан и остальные снайперы-разведчики позволили капралу выбрать подходящую тропу, затем последовали за ним вверх по пляжу в высокую жесткую траву, которая шелестела и шептала в ответ на шум моря на устойчивом ветру.
* * *
— Надеюсь, что эта моя блестящая идея оправдает свои ожидания, — заметил император Кэйлеб, стоя на корме "Эмприс оф Чарис" и глядя на те же звезды, с которыми только что консультировался сержант Уистан. С того места, где стоял Кэйлеб, не было видно холмов, но он мог видеть звездный свет, мерцающий на парусах по меньшей мере полудюжины галеонов, и покачал головой. — Не думаю, что Брайан особенно доволен такой высадкой на землю посреди ночи, — добавил он.
— Чепуха, — сказал Мерлин с того места, где он стоял, "охраняя" Кэйлеба даже здесь. — Почему любой адмирал должен беспокоиться о том, чтобы плыть прямо к берегу, которого он даже не видит, с двенадцатью военными кораблями и шестьюдесятью транспортными галеонами, загруженными пятнадцатью или двадцатью тысячами морских пехотинцев?
— О, спасибо. — Кэйлеб повернулся, чтобы прислониться спиной к поручню на корме, и посмотрел на него. — Ты ведь знаешь, как укрепить чью-то уверенность, не так ли?
— Кое-кто пытается, — сказал ему Мерлин, поглаживая один из своих навощенных усов. Кэйлеб усмехнулся, и Мерлин улыбнулся, но его улыбка быстро исчезла, когда он вспомнил другую ночь на корме другого корабля и свой последний разговор с королем Хааралдом.
О, дай ему отдохнуть! — сказал он себе. — И перестань также искать дурные предзнаменования. Кэйлеб вряд ли сойдет на берег в первой волне!
— Как у них дела? — спросил Кэйлеб значительно более серьезным тоном, и Мерлин пожал плечами.
— Пока все идет хорошо. — Он мысленно пробежал по схеме, которую Сова передавал ему от пультов снарка, наблюдавших за небольшими группами чарисийских морских пехотинцев, просачивающихся вглубь острова. — Большинство из них высадились в пределах тысячи ярдов или около того от нужного места, — продолжил он. — У нас есть одна группа, которой удалось высадиться на берег более чем в миле к югу от того места, где она должна была быть, но это одна из пустышек. На данный момент, похоже, что все остальные идут почти по графику.
— Хорошо.
Кэйлеб повернулся и еще несколько мгновений стоял, вглядываясь в ночь. Затем он резко вдохнул и встряхнулся.
— Хорошо, — повторил он. — А теперь, как рекомендовал мне Доминик перед Рок-Пойнтом, думаю, мне пора немного поспать.
— Считаю, что это отличная идея, — согласился Мерлин.
— Ну, до рассвета я больше не смогу сделать ничего полезного, — заметил Кэйлеб. Он говорил обо всем этом гораздо спокойнее, чем Мерлин предполагал на самом деле, но он также махнул пальцем в сторону Мерлина. — Что касается тебя, сейджин Мерлин, в сложившихся обстоятельствах, я дарую тебе разрешение на твой "простой". Но только на сегодня, имей в виду!
Мерлин фыркнул и иронично поклонился ему.
— Да, ваше императорское величество. Как скажете, ваше императорское величество, — елейно произнес он.
* * *
Уистан вздохнул с облегчением, когда Эйлас Мантин бесшумно поднялся из травы на крутом склоне холма. Поднятая рука сержанта остановила людей, следовавших за ним по пятам, и Мантин указал дальше вверх по склону.
— Именно там, где нам сказали, что они должны быть, сержант, — пробормотал капрал сквозь ровный вздох ветра. — Их четверо. У них сигнальная мачта и несколько флагов. Также похоже на сигнальный огонь. Двое из них спят. Есть один человек, который сидит на большом старом камне — думаю, у него задание наблюдать. Последний готовит чай или что-то в этом роде. Дозорный примерно в пятидесяти ярдах в ту сторону. — Он указал вверх по склону и направо. — Огонь для приготовления пищи и сигнальное устройство в той стороне. — Он указал налево. — Их палатки и другое снаряжение на обратной стороне склона.
— Хорошая работа, — тихо ответил Уистан.
У Эйласа Мантина было еще меньше формального образования, чем у Уистана, но он вырос в горах хребта Лизард, и его умение двигаться бесшумно — не говоря уже о его способности видеть в полной темноте — было феноменальным. У него было чутье лесника на местность и способность охотника проникать в мысли своей добычи, а его собственный мозг был острым, как кинжал, несмотря на отсутствие образования. Уистан работал с ним над обучением письму, поскольку грамотность была одним из требований к сержанту разведчиков-снайперов. В частном порядке, хотя он был осторожен, чтобы не говорить об этом Мантину, он ни капли не удивился бы, если бы капрал стал офицером, если предположить, что он когда-нибудь научится читать и писать. Что, к сожалению, не было чем-то определенным. Мантин старался больше, чем хотел бы кому-либо признаться, но, насколько он мог судить, письмо было более неуловимым, чем любой рогатый ящер.
Сержант отбросил эту мысль в сторону, затем повернулся и сделал знак остальному двойному отделению приблизиться к нему и Мантину.
— Повтори это для них, — сказал он капралу и сам прислушался, во второй раз так же внимательно, как и в первый. Когда капрал закончил, Уистан начал раздавать задания.
— и на тебе дозорный, — закончил он две минуты спустя, похлопав Мантина по груди.
— Да, — лаконично ответил капрал и кивнул трем другим бойцам своего отделения.
Они были такими же молчаливыми, как и он, и почти такими же тихими. Уистан, возможно, слышал, как один ботинок тихо скребет по камню... но он мог и не слышать. В любом случае, он не беспокоился о том, что может случиться с дозорным. Он поручил это задание Мантину отчасти потому, что в общем смысле капрал был лучшим человеком для этой работы, но также и потому, что Мантин уже заметил корисандца. Он точно знал, где находится наблюдатель, и Уистан был уверен, что он уже придумал лучший способ приблизиться к нему. Человек, готовящий чай или что бы он ни делал, был бы освещен огнем, на котором он готовил, и его ночное зрение было бы отсутствующим, если бы он сидел там, глядя в огонь, пока работал. Двое других спали в своих палатках, что означало, что никто из них троих, скорее всего, не заметит, как кто-то подкрадывается к ним. Дозорный, с другой стороны, сидел там в темноте с полностью адаптированными глазами, и характер его обязанностей означал, что он, по крайней мере, должен был быть начеку. Солдаты есть солдаты, и, учитывая тот факт, что даже один из архангелов не мог видеть ничего дальше, чем в нескольких сотнях ярдов от берега при доступном освещении, он, вероятно, был не так бдителен, как следовало бы, но Эдвард Уистан не собирался этого предполагать. И если корисандец уделял внимание своим обязанностям, подкрасться к нему будет значительно сложнее.
— Хорошо, — сказал сержант людям, которых он не отправил с Мантином, — давайте разбудим этих парней.
* * *
Император Кэйлеб ступил на ют "Эмприс оф Чарис" и посмотрел в небо. С востока медленно надвигались легкие облака, но они, очевидно, было высокими и тонкими, а не грозовыми облаками, которые были слишком частыми в предыдущие пару месяцев. Звезды продолжали сиять над головой, но эти тонкие полосы облаков были светло-серыми, как будто солнце начинало выглядывать из-за края мира, и у ночи было то чувство, которое рассвет посылает впереди себя. Капитан Жирар и его офицеры держались на почтительном расстоянии от императора, когда он подошел к поручню и посмотрел за корму. КЕВ "Донтлис" следовал в кильватере флагмана, и увидеть его было определенно легче, чем раньше.
Капитан Этроуз тихо разговаривал с капитаном Жираром, пока не прибыл император. Теперь сейджин кивнул Жирару и прошел через палубу, чтобы встать позади Кэйлеба, заложив руки за спину в позе почтительного ожидания.
Император закончил осмотр неба, моря и ветра, затем повернулся к своему личному оруженосцу.
— Ну? — тихо спросил он.
— Хорошо, — согласился Мерлин так же тихо, с очень легким поклоном.
Никто с менее острым слухом, чем у Мерлина, не смог бы расслышать этот обмен репликами сквозь неизбежные фоновые шумы парусного корабля, идущего в море. Однако никому больше не нужно было это слышать, и каким-то образом, на самом деле ничуть не изменившись, выражение лица Кэйлеба, казалось, посветлело.
Выражение лица Мерлина не изменилось, но, с другой стороны, он уже знал ответ на вопрос Кэйлеба. Группы разведчиков-снайперов на лодках были тщательно проинструктированы о том, куда именно они должны были отправиться, как только окажутся на берегу. Насколько знали генерал Чермин и его офицеры, их отправили к возможным наблюдательным постам — местам, где император Кэйлеб решил, что поставил бы часовых для наблюдения за своим обращенным к морю флангом, если бы он был сэром Корином Гарвеем и чувствовал себя особенно параноиком.
Некоторые из морских пехотинцев сочли меры предосторожности императора чрезмерными. Другие в частном порядке задавались вопросом, достаточно ли у их императора, при всей его адмиральской доблести, глазомера сухопутного жителя, чтобы выбрать на карте реальные наблюдательные пункты. Однако любая из этих сомневающихся душ была достаточно мудра, чтобы держать свое мнение при себе. И Кэйлеб немного прикрыл себя, проведя два дня на борту одной из шхун флота, взгромоздившись на ее носовую часть — к немалому беспокойству ее шкипера — и лично обозревая береговую линию через подзорную трубу. Очевидно, шхуна находилась в "обычном патрулировании" без личного штандарта с короной, который официально указывал бы на присутствие императора на борту, и Кэйлеб добросовестно исписал целый блокнот заметками. Никто другой не должен был знать, что содержание этих записок на самом деле было продиктовано ему сидящим рядом сейджином (якобы для того, чтобы император не наделал глупостей, например, не споткнулся о собственные ноги и не оставил большого грязного пятна на палубе шхуны).
Как оказалось, Корин Гарвей действительно был достаточно "параноиком", чтобы организовать наблюдательные посты. Он слишком хорошо понимал, на какой риск пошел, приняв решение о передовом развертывании на перевале Тэлбор, и знал, что может произойти, если в его тылу противнику удастся высадить достаточно крупные силы. Однако он не собирался позволять Кэйлебу делать что-либо подобное и установил целую серию взаимосвязанных наблюдательных постов, которые тянулись почти на пятьдесят миль к западу от вершин гор Дарк-Хиллз вдоль побережья Мэнчирского залива. Каждый из этих постов был оснащен сигнальными флажками, а в центральных точках были расположены семафорные мачты. Он выбрал самые высокие возвышенности, какие только мог найти, чтобы дать своим наблюдателям наилучший визуальный обзор вод пролива Уайт-Хорс, и, учитывая относительно низкую скорость даже чарисийских галеонов, эти наблюдатели предупредили бы его минимум за шесть часов до того, как могла начаться высадка противника.
Они, конечно, зависели от дневного света. Если бы чарисийцы были достаточно уверены в себе, чтобы рискнуть приблизиться к побережью под покровом темноты и начать высадку на рассвете, они могли бы лишить часовых Гарвея этой полудюжины часов времени подхода. Но дозорные все равно смогли бы предупредить его задолго до того, как какие-либо чарисийские морские пехотинцы смогли бы достичь южной оконечности перевала Тэлбор, особенно без кавалерии. Вывести свою пехоту из перевала до того, как чарисийцы смогут закрыть его выход, в этих условиях было бы более рискованным делом, но он отправил кавалерию графа Уиндшера прикрывать его спину.
В целом, у него были все основания быть уверенным, что любые чарисийцы в его окрестностях будут находиться к востоку от него, и он планировал держать их там. Если им все равно удастся обойти его с фланга от Тэлбора, он намеревался как можно быстрее отступить к Мэнчиру и обширным полевым укреплениям, строительство которых вокруг столицы контролировал его отец. В конечном счете, любая выжидательная игра была в пользу Корисанды, особенно теперь, когда Энвил-Рок знал о винтовках чарисийцев и начал их тиражировать. Единственное, чего Корисанда не могла себе позволить, — это уничтожение или нейтрализацию полевых сил Гарвея, а Гарвея совершенно не волновала вполне реальная возможность того, что кто-то может усомниться в его мужестве отступать с одной сильно укрепленной позиции на другую перед лицом армии, численностью немногим более половины его собственной.
К несчастью для сэра Корина, он понятия не имел о разведывательных возможностях, которые Мерлин Этроуз предоставил в распоряжение Кэйлеба Армака. Мерлин присутствовал на собраниях его штаба и офицеров, наблюдал и анализировал каждого из их командиров, изучая их сильные и слабые стороны. Он — и основывавшийся на его сообщениях Кэйлеб — точно знали, почему Гарвей принял те командные меры, которые были у него, и, в целом, Кэйлеб, вероятно, принял бы те же меры, учитывая те же условия. Но император также знал из отчетов Мерлина, что в командной структуре Гарвея был потенциально фатальный недостаток, и это было причиной, по которой он приказал Мерлину точно определить каждый из наблюдательных постов корисандцев. Мерлин также нанес на карту их линии связи и определил местоположение семафоров, которые образовывали центральные узлы этих линий. Располагая этой информацией, Кэйлеб спланировал ночную высадку, в результате которой сержант Уистан и его товарищи оказались на берегу.
