— Я сам, конечно, никуда не выезжаю, ваша светлость, — сказал Диннис, — но люди говорят мне, что погода в этом году необычно суровая.
— Они правильно говорят вам, Эрейк. — Тринейр усмехнулся и покачал головой. — Там снег глубиной более трех футов, а сейчас только ноябрь — еще даже не совсем зима! Я редко видел так много снегопадов в начале сезона. И, — выражение его лица стало серьезнее, — боюсь, что это оказало предсказуемое воздействие на семафор.
Диннис мрачно кивнул. Самой большой слабостью церковной семафорной системы было то, что она была ограничена видимостью. Темнота, снег, дождь, туман — что угодно из этого могло отключить коммуникационные ретрансляторы Матери-Церкви. Существовала система для передачи сигналов в обычной темноте, но она была менее надежной — более уязвимой к ошибкам в транскрипции на различных семафорных станциях — и намного медленнее, и она все еще не могла справиться с ухудшением видимости в типичную зимнюю погоду.
— Это всегда так, верно, ваша светлость? — сказал он через мгновение с видом смирения.
— Да, да, это так. Те в других странах, кто завидует нашему высокому положению, редко думают о епитимье, которую мы несем каждую зиму здесь, в Зионе и Храме. Хотя, — Тринейр позволил себе смешок, который показался Диннису не совсем спонтанным, — в течение последних нескольких лет вы сами были избавлены от этого конкретного наказания, не так ли?
— Полагаю, что да, — ответил Диннис немного медленно, в то время как его мозг, обкуренный маком, лихорадочно работал. — И, — признал он со своим собственным смешком, — полагаю, я должен признать, что специально планировал свои пасторские визиты, чтобы избежать зимы здесь, в Зионе, ваша светлость.
— Я не удивлен, — сухо сказал Тринейр, затем фыркнул. — Любой, кроме деревенского идиота, запланировал бы их таким образом, если бы у него была возможность! Я бы, конечно, так и сделал.
— Что ж, возможно, это — левая рука Динниса указала на гипс, который использовал костоправ, чтобы обездвижить его раздробленную правую ногу, и перевязь, поддерживающую его правую руку — все эти годы пропущенных епитимий, наконец, настигли меня.
Ему удалось сохранить свой голос почти нормальным, но это было трудно. Боль была достаточно сильной, но целители уже предупредили его, что в лучшем случае ему понадобится трость, потому что его правая нога уже никогда не будет прежней.
— О, я сомневаюсь в этом. — Тринейр говорил таким нарочито веселым голосом, что Диннис заподозрил, что викарий уже слышал отчеты тех же целителей. — Никто из нас не совершенен, Эрайк, но сомневаюсь, что вы могли быть настолько несовершенны, чтобы накопить такой серьезный долг. С другой стороны — глаза канцлера заострились — возможно, может быть... прискорбно, что вы попали в аварию именно в это время.
— Ваша светлость? — Диннис почувствовал, как его собственные глаза слегка сузились, когда он понял, что Тринейр наконец-то приблизился к истинной цели своего визита.
— Уверен, вы знаете, что по поводу Чариса были высказаны определенные опасения, — сказал канцлер. Он выдерживал взгляд Динниса, пока архиепископ не кивнул.
— Да, ваша светлость. Действительно, я передал эти опасения епископу-исполнителю Жирэлду и отцу Пейтиру и намеревался уделить им немало своего внимания, пока был в Теллесберге. Теперь, однако...
Его левая рука снова указала на тяжелый гипс, и он пожал левым плечом.
— Я понимаю, конечно. — Тринейр наклонился вперед, чтобы легонько похлопать Динниса по здоровому колену, затем снова выпрямился, когда камердинер вернулся с изысканно глазированной чашкой из тонкого, как ткань, харчонгского фарфора, наполненной дымящимся горячим какао.
Канцлер принял чашку, пробормотав слова благодарности, и сделал большой глоток, в то время как камердинер поставил кофейник с какао и вторую чашку на маленький столик между ним и Диннисом. Камердинер приподнял бровь, указывая на неиспользованную чашку, но архиепископ слегка покачал головой. Камердинер поклонился в знак признательности и удалился так же бесшумно, как и появился.
— Я понимаю, как и все, почему в этом году пришлось отменить ваш обычный пасторский визит, — продолжил канцлер через мгновение. — Естественно, это прискорбно, но, учитывая характер и степень ваших травм, это также было неизбежно.
— Ценю ваше понимание, ваша светлость. Однако я был бы не совсем честен, если бы не сказал, что предпочел бы сейчас находиться в Теллесберге, а не здесь.
Он махнул в сторону окна гостиной. Стекло было хорошо заделано в раму, и в уютной гостиной не было ни одного ледяного сквозняка, который преследовал так много домов здесь, в Зионе, но оконное стекло было сильно покрыто инеем, несмотря на огонь в камине. Он знал, что в других частях города люди, которым повезло меньше, чем ему, жались к любому источнику тепла, который они могли найти, а осень и зима всегда вызывали голод. Корабли все еще могли пересечь озеро Пей с продовольствием из огромных зернохранилищ и ферм в южных землях Храма, но в конечном итоге этот маршрут тоже был бы закрыт. Город стал бы полностью зависеть от своих собственных зернохранилищ, и каким-то образом, какими бы огромными они ни были, в городе такого размера их всегда не хватало до весны. Когда нынешний снег растает или будет убран, там, где сочетание холода, голода и отсутствия крова настигло наиболее уязвимых из городской бедноты, неизбежно будут найдены тела.
— И я, — сказал Тринейр, его глаза были очень ровными, — был бы не совсем честен, если бы не высказал предпочтение, чтобы в этот момент вы были там, а не здесь.
— Ваша светлость, простите меня, но я верю, что вы не просто случайно "заглянули" ко мне этим утром. Конечно, я глубоко польщен вашим визитом, но не могу отделаться от подозрения, что у вас на уме что-то более серьезное, чем погода.
— Полагаю, я был виновен в маленькой белой лжи, — с улыбкой согласился Тринейр. Он отпил еще немного горячего какао, затем опустил чашку. — Сегодня у меня были другие дела в городе — это было чистой правдой, Эрейк. Но вы правы. У меня действительно есть определенные собственные опасения, на которые я хотел бы обратить ваше внимание.
— Конечно, ваша светлость. Пожалуйста, скажите мне, как я могу служить вам и Церкви.
Диннис услышал нотку настороженности в собственном голосе, но Тринейр проигнорировал это. Без сомнения, канцлер привык к такой реакции. Как признанный старший член группы викариев, известной (неофициально, конечно) как "храмовая четверка", он был самым могущественным человеком во всем Храме.
Все знали, что великий викарий Эрик XVII был возведен в сан великого викария только потому, что Тринейр был слишком занят, чтобы самому претендовать на трон Лэнгхорна. И у него не было для этого никаких причин. Эрик XVII был не более чем номинальным главой совета, в котором полностью доминировали Тринейр и великий инквизитор, превалирующие члены храмовой четверки. Было сказано — очень тихо, с тщательно скрываемыми смешками, что великий викарий регулярно демонстрировал свою независимость от руководства Тринейра, выбирая, какую пару обуви он будет носить.
— Никто не недоволен услугами, которые вы уже оказали, Эрейк, — ободряюще сказал Тринейр. — Однако, как я уверен, вы знаете, многие члены совета уже довольно давно испытывают определенное беспокойство по поводу растущего богатства и влияния Чариса. Ходят упорные слухи, что королевство балуется запрещенными техниками и знаниями. И столь же упорные слухи о том, что Хааралду и его министрам удалось уклониться от причитающейся нам по праву десятины. Затем возник вопрос о споре из-за Хэнта. И, конечно, всегда есть этот "королевский колледж" Хааралда.
Канцлер покачал головой, выражение его лица было задумчивым, и Диннис втайне глубоко вздохнул.
— Ваша светлость, — начал он, — понимаю, что слухи и сообщения, о которых вы говорили, должны быть тщательно взвешены и рассмотрены. Тем не менее, я предоставил совету все отчеты епископа-исполнителя Жирэлда и отца Пейтира. И мои собственные наблюдения во время моих прошлых пастырских визитов заключались в том, что...
— Эрейк, — прервал его Тринейр, подняв руку и покачав головой с легкой, кривой улыбкой, и архиепископ сделал паузу.
— Никто не обвиняет вас или епископа-исполнителя Жирэлда в каких-либо проступках или невнимании к вашим обязанностям. Я лично прочитал многие из ваших отчетов и просмотрел другие источники информации. Я доверяю вашему уму и вашему вниманию к обязанностям вашего архиепископства, и верю, что в прошлом ваши наблюдения были в значительной степени точными.
— Спасибо, ваша светлость, — сказал Диннис в тишине, когда Тринейр сделал паузу. — Я ценю это.
— Это не больше, чем причитается вам, — заверил его Тринейр. Но затем канцлер серьезно продолжил: — Однако сообщения, которые мы получали за последние месяцы, отличаются от предыдущих. Похоже, они поступают из многих дополнительных источников, и слишком многие из них совпадают по форме и содержанию.
— Я несколько отстал в своей собственной переписке за последние несколько пятидневок, ваша светлость, — медленно и осторожно сказал Диннис. — Произошли ли какие-то дополнительные изменения за этот период времени?
— В какой-то степени так оно и есть, — подтвердил Тринейр. Диннис сел прямее, морщась от боли от своего неосторожного движения, и Тринейр быстро покачал головой. — Это скорее вопрос объема, чем изменений в содержании, Эрейк, — сказал он. — И, честно говоря, думаю, что вполне возможно, что сезонная потеря семафора заставляет всех нас в Храме уделять больше внимания прошлой переписке, чем мы могли бы сделать в противном случае. В конце концов, — он печально улыбнулся, — новой корреспонденции не так уж много, чтобы отвлечь нас от обморожения!
Диннис послушно усмехнулся, но его глаза оставались серьезными, и Тринейр пожал плечами.
— Я также читал отчеты отца Пейтира обо всех этих новых "инновациях", исходящих от Чариса, как и викарий Жэспар и несколько других членов совета. В то время как отец Пейтир, похоже, ведет себя в своей обычной добросовестной и трудолюбивой манере, викарий Жэспар не совсем удовлетворен всеми его выводами.
Диннис почувствовал неподдельную тревогу. Он старался, чтобы это не отразилось на его лице, но было очевидно, что ему это не совсем удалось, и он проклинал дурманящий эффект макового сока.
— Никто не спорит, что мы не имеем дело с подлинным нарушением Запретов, Эрейк, — успокаивающе сказал Тринейр. Но его следующие слова стерли с лица земли любой обнадеживающий эффект. — По крайней мере, пока. Однако есть некоторая решительная озабоченность по поводу того, где могут оказаться ваши чарисийцы, если они продолжат идти по этому пути.
— Ваша светлость, я уверяю вас, что, как только я буду в состоянии путешествовать, я...
— Эрейк, Эрейк! — Тринейр покачал головой. — Никто не ожидает, что вы вскочите со своей больничной койки и отправитесь путешествовать в Чарис посреди зимы в Хэйвене! Как я уже сказал, мы не видели никаких доказательств того, что Запреты уже были нарушены. Наши заботы касаются будущего, и я уверен, что сейчас вам нет необходимости тащиться по снегу, чтобы справиться с ними. Мы бы хотели, чтобы вы запланировали свой следующий пастырский визит как можно раньше в этом году, но никто не предлагал отправить вас в ваше архиепископство до того, как весной растает лед в проходе Син-ву.
— Спасибо, ваша светлость. Я очень ценю это, и, конечно, позабочусь о том, чтобы отправиться в путешествие как можно скорее.
— Хорошо. В то же время, однако, вы должны быть осведомлены о том, как думает совет, — сказал Тринейр более серьезно. — Только вчера вечером викарий Жэспар, викарий Робейр, викарий Аллейн и я обсуждали этот самый вопрос на небольшом неофициальном ужине.
Несмотря на тепло в гостиной, Диннис почувствовал, как мозг его пытается застыть. Жэспар Клинтан был великим инквизитором. Робейр Дючейрн был генеральным казначеем Церкви, Аллейн Мейгвейр был генерал-капитаном Церкви, а сам Тринейр был канцлером совета. Это означало, что "неформальный маленький ужин" Тринейра на самом деле был рабочим заседанием храмовой четверки. Храмовой четверки в полном составе.
— Проблема, Эрейк, — сказал Тринейр тем же серьезным тоном, — заключается в том, что, намеревается Хааралд из Чариса сделать это таким образом или нет, его королевство потенциально может стать серьезной угрозой. Что бы ни рассказывал отец Пейтир об их текущих инновациях, сам темп изменений, которые они внедряют, опасен. У нас есть много сообщений — не все, по общему признанию, из беспристрастных источников — о том, что угроза, которой мы опасаемся в этом отношении, вполне может быть ближе, чем мы первоначально думали. Само Писание учит, что перемены, в конце концов, порождают перемены, и что именно во времена перемен Мать-Церковь должна быть наиболее бдительной.
— Тем не менее, даже если на данный момент оставить этот вопрос в стороне, есть и другие проблемы, которые также влияют на власть Церкви в светском мире. Я понимаю, что Мать-Церковь и мы, служащие ей, должны быть выше забот этого мира, но вы не хуже меня знаете, что иногда Божьей Церкви необходимо иметь силу действовать решительно в этом мире, чтобы защитить души людей в следующем.
— Чарис стал слишком богатым. Его корабли путешествуют слишком далеко, а его идеи распространяются слишком широко. Другие страны быстро примут чарисийские инновации, если они покажутся им значительными преимуществами. Если это произойдет, то наши опасения по поводу возможного места назначения, к которому может привести вкус Чариса к новым вещам, волей-неволей распространятся и на все эти другие страны. И мы не должны забывать о социальной непокорности Чариса. Это тоже экспортируется на борту его кораблей. Когда другие королевства увидят богатство, которого достиг Чарис, было бы действительно странно, если бы у них не возникло искушения последовать за Чарисом. И, как показали ваши собственные отчеты — взгляд Тринейра впился в глаза Динниса — король Хааралд — упрямый человек, о чем свидетельствует его настойчивое желание назначить своего человека епископом Теллесберга. Король, чье упрямство, я боюсь, делает его слишком склонным управлять собой и своим королевством по собственному суждению, даже если оно противоречит суждению Матери-Церкви.
На бесконечные секунды повисла тишина, нарушаемая только завыванием ветра за окном и потрескиванием угля в очаге.
— Ваша светлость, — наконец сказал Диннис, — благодарю вас за то, что вы довели до моего сведения озабоченность совета. Полагаю, я понимаю их причины, но прошу вас и других викариев не торопиться с суждениями. Чем бы еще ни был Чарис, это всего лишь одно королевство. Несмотря на размер своего торгового флота и военно-морского флота, это, по сути, небольшая земля с небольшим населением. Конечно, любая опасность, которую он может представлять, не настолько велика, чтобы мы не могли рассеять ее, приняв своевременные меры против нее.
— Надеюсь и верю, что вы правы, Эрейк, — сказал Тринейр через мгновение. — Но помните, архангел Паскуале учит нас, что порча может распространиться даже из крошечной раны, если ее не промыть должным образом. Нас беспокоит не индивидуальный размер и сила Чариса. Это то, что может вырасти и распространиться из него со временем. И, честно говоря, с моей собственной точки зрения, существует вероятность того, что фундаментальное неповиновение позиции Чариса может сочетаться с позицией Сиддармарка.
