Северус Снейп был незлопамятным человеком. Во всяком случае, он себя таковым считал. Однако что-то в душе шевельнулось, когда продавец, два десятка лет назад "поставивший на место" нищего полукровку, пришедшего покупать телескоп в размер разбитому Мародёрами, оказался измучен непрекращающимся расспросом о чистоте линз, покрытии внутренней стороын корпуса, точках фокуса и прочей специфической фигне.
Затем была мадам Малкин, которая подгоняла два часа мантию под требования привередливого клиента. То Кореджутсуши не нравились слишком длинные полы, мешающие двигаться. То, видите ли, рукава были коротки, открывая запястья и часть предплечий. То ещё было развлеченьице.
Удивительно быстро прошли книжный магазин. Сероволосый ребёнок быстро выбрал брошюрку о магических средствах передвижения в дополнение к школьному списку учебников, и этим ограничился.
— Нет, профессор Снейп. Питомец мне пока не нужен. Теперь, если не ошибаюсь, палочка?
— Именно, Коредусуши. Вам в лавку Олливандера. А я пока куплю вам котлы и прочее для зельеварения.
Удостоверившись, что подопечный исчез за дверями лавки по продаже палочек, Северус Снейп, воспрям духом, направился в сторону магазина ингридиентов.
Быстро купив по фиксированным ценам стандартный набор котлов, флаконов и ингридиентов, он наложил на пакет защитные чары, и только затем перешёл некрашеную дверь под выцветшей вывеской, гласившей, что здесь, у Олливандера, палочки продавались со времён бриттов, Короля Артура, а также древнеукров и динозавров.
— А вы интересный клиент, мистер..., простите, вашу фамилию я не смогу повторит без искажения — суетился возле мальчика Олливандер — может быть, эту? Лиственница и толчёный коготь дракона, прошу вас.
Стоило подопечному взять в руки инструмент, как стена апротив покрылась изморозью.
Северус Снейп страдальчески поднял глаза к закопченному потолку, который из принципа не мыли со дня основания Олливандерами своего дела, отговариваясь фразами вроде "духам предка это не нравиться".
Определённо, даже такую тривиальную процедуру, как подбор палочек, Гарри Кореджутсуши умудриться растянуть ещё на час-другой.
Поздним вечером, вывалившись из камина, Северус Снейп, маг, зельевар, и клиент "Кабаньей головы" на протяжении последних двух часов, дошёл до кровати и, не раздеваясь, вырубился.
Снился ему кабинет декана Слизерина. Он сидел на кресле, устланном медвежьей шкурой, а прекрасная Лили стояла за спиной, разминая ему плечи и приговаривая:
— Больше никаких валлийцев с японскими фамилиями. Никаких расспросов о беспалочковой магии, часовых башнях, фамилиарах, демонах истинных и ложных, инквизиторах и прочем. Целый месяц покоя и зельетворения.
Проснувшись около часа дня, Северус Снейп перевернулся на спину и, глядя в серый потолок, улыбнулся. Мир улыбался ему в ответ.
До прихода сероволосого отродья Мордреда и Морганы оставался ещё месяц. Целых пять недель без постоянных расспросов.
— Гарри Ко-ре-джютсу-Ши — озвучила и.о. директора очередной номер списка.
.Северус Снейп смотрел на сероволосого мальчика в чут маловатой ему мантии, подходящего к табурету, с лёгким неодобрением.
"Только не в Слизерин, только не в Слизерин" — подумал он, из-за минутной слабости забывший о том, что магокровке в любом случае нет пути на подотчётный ему, Северусу Снейпу, факультет.
— Хаффлпаф — провозгласила шляпа, и зельевар услышал чей-то облегчённый выдох.
И только потом понял, что он принадлежал ему.
Самое быстрое спасение Галактики.
Век не задался с самого начала.
Сначала образовалась Империя. Хидан к ней присоединился только из-за понимания неизбежности наказания. Обе стороны, столкнувшиеся в Континентальной Войне, имели к Хидану претензии. Вот только Империя обладала средствами сделать бессмертное существование паладина Дзясина невыносимым. А ещё, руководство свежего союза "Песка Туманного Облака" отличалась завидной лояльностью к верным подчинённым.
Это было славное время. Коса пробивала окаменелые шкуры "каменьщиков", кровь лилась рукой в утробу Дзясина-самы, даровавшего в качестве оплаты силу и блаженство. "Огняшки" считались вне закона, и с ними можно было творить всё, что не противоречило высшей целесообразности.
А потом континент был завоеван. Хидан было переключился на оставшихся недобитых повстанцев, но в следующее десятилетие, их континент был неожиданно открыт какими-то конкистадорами.
Это было почти двести лет назад. Миллионные страны на другой стороне планеты, паровые машины и казнозарядные орудия. И люди, сотни тысяч солдат, которых уже заждался Дзясин.
Нынешний век начался с того, что технари удрали. Погрузили всех, кто оставался, на эвакуационные транспорты и свалил, оставив Хидана любоваться сотнями огненных стрел, взлетающих в небеса.
Он в тот раз оказался даже слишком далеко, чтобы пострелять им вслед. Хотя бы из "рельсы". Всё равно, что сесть за стол с роскошным обедом и обнаружить, что это была чья-то иллюзия. И создатель её только что развеял.
Хидан не смирился. Хидан ждал, подгонял. Да что там, даже Дзясин-сама снизошёл и дал своему паладину озарение под названием "общая теория фуин-коплексов противорадиационной защиты". Неизвестно, что это означало на человеческом языке, однако, строительство Флота божественное озарение ускорило на полгода минимум.
Хидан ждал. Он терпел, когда корабли Флота разносили оборону технов-беглецов. Он спокойно ждал, когда, наконец, орбитальные батареи добьют остатки технячьей ПКО.
Но стоило только ему ворваться в коридоры баз противника, как его жестоко обломали. Враг сдался, как только до остатков командования дошла весть о том, что "Четвёртый Всадник" таки настиг беглецов, пускай и два десятилетия спустя.
Хидан мрачно посмотрел на сдающихся потомков тех, кто дал ему это прозвище. И с горя отправился на гору Мёбоку, где второй год продолжалась общежабья стачка.
Четыре дня спустя, Дзясин сыто рыгнул в сознании своего воина-жреца, а призывной свиток жаб рассыпался невесомым пеплом.
К сожалению, после этого, оставшиеся "трофейные" тотемы не бастовали. Во всяком случае, прекращали все выступления как только Хидан появлялся в мире-столице.
Собственно, так весь век и прошёл. Новая надежда, навроде нашедшихся "земляшек", или напавших сдуру "туриков". И очередноый визит птицы обломинго с сообщением "мы снова заключили договор с еретиками, не признающими Дзясина-доно".
Вот и сейчас...
— Твоя мать! Да что это за херня-то такая! — простонал Хидан, ленивым взмахом косы разрубая очередную тварь. Гибрид из двух ксеносов и колонии технячьх мини-механизмов разделился на две части, разлетевшиеся в стороны.
— Где кровь, мать вашу? Где?! — вопросил Хидан.
Хиен, сорвавшийся с клинков косы, закрутился неравномерной спиралью трёх лент, проделав в рядах горящих синими огоньками кибер-ксеносов настоящую просеку.
За спиной в последний раз дёрнулся последний земляшка-морпех. Не оборачиваясь, Хидан в ударил косой, разделяя какого-то жука на левую и правую половины.
— Где, где кровь, ублюдки?! — вопрошал Хидан продолжая кромсать десантную группу уже пятого Жнеца — как я накормлю вашими жизнями Дзясина, вы, выкидыши Омниссии, К'таном вас в зад?!
Внезапно, Хидан замер. На целую вечность по меркам Вечных Ши, и на одну двадцатую секунды по стандартам Земли.
Впрочем, врагу этого хватило. Практически вгновенно, Хидан оказался проткнут мечами индокринированных турианцев палавенской гвардии. Впрочем, бессмертному это не мешало.
— А это идея — вслух подумал паладин Дзясина, машинально испепеляя коруживших его суперхасков разрядами Молнии — Боже, дай мне сил покормит тебя этими тварями. Дзясин безмолствовал.
Хидан устало вздохнул, круговым ударом косы расчищая себе месте. Молчание покровителя могло означать только одно.
Один из Жнецов, устав ждать, ударил в сторону Хидана вспомогательным калибром. Нить из разогретого трением о пронзаемый воздух металла, упёрлась в силуэт человека в стареньком чёрном плаще с красными облакам.
Древняя реликвия, последний плащ сгинувшей в потоках времён организации Акатсуки, рассыпался, не пережив столкновения с метровой ширины струёй высокоскоростной плазмы.
Взрыв от попадания орудия космического супердредноута, пусть и вспомогательного калибра, снёс всё в радиусе десятком метров, скрыв Хидана в яркой, точно взрыв тактического заряда, вспышке.
Когда же дым рассеялся, видеосенсоры Жнецов и их миньонов обнаружили Хидана. Его торс был обнажён. На штанах появились потёртости. И даже знак Дзясина оказался слёгка подкопчён.
— Ну чё, уроды, мля? Вы этого хотели, на? Ну, так получайте!
Расставив пошире ноги, Хидан метнул косу в ближайшую функционирующую тварь, разорвав её на части. А затем слизнул с вернувшегося оружия странную светящуюся субстанцию.
— Дзясин-тян. Боже, боженькая. Я был твои верным паладином сотни лет. Я штурмовал Терру и сжигал Хаос. Я спускался в глубины Ада длля сражения с Диаблей и укарашл рубку крейсера кишками Ревана. Пусть и в играх, но я принёс тебе в жертву триллионы ботов. Прими же эту жертву — проговорил Хидан. Коса без единого звука вошла в живот. И паладин кровавого бога добавил:
— Ня.
А затем все миньоны, все эти твари, опустошители, баньши и каннибалы с попрыгунами, распались, словно бы каждого из них распопаламило в районе живота косой Хидана.
Вздрогнула земная твердь, когда на неё упали обломки распополаменных Жнецов.
"Это была плохая идея — объёдинить все модули в одну вычислительную сеть" — подумал Катализатор прежде, чем волна разрушений от распополамленных модулей памяти, процессоров и даже корпуса Цитадели, погасила его цифровое сознание.
Где-то в глубинах пространство, страдал от обжорства Дзясин-сама. Вернее, страдала.
Хидану ещё предстояло объяснить, с чего это он посмел рассекретить её истинный пол.
Увы, среди богов так много шовинистов!
— Ну, я пошёл — сказал Хидан, поцеловал в лобик младшую, четыреста восьмую, дочку, и исчез.
Где-то вдалеке, не-здесь и не-там, паладин Дзясина, поморщившись, слизнул с клинка косы кровь зерга.
Для Хидана начинался новый век.
Или...
— Эт-чё такое? — спросил Хидан, отрывая хаску вторую руку.
Ответа не было.
Хидан оглянулся по сторонам. Никого вокруг не было. Лишь ветер, дующий вдоль безлюдной улицы, тихо пел печальную песню. Песня пахла горелым пластиком и кровью хаска.
— Ещё шевелиться? — удивился Хидан, глядя на пытающуюся подняться жертву — Да и кровь какая-то странная. Неужели технари что-то новое придумали?
Поднявшийся на ноги хаск снова упал на землю. На этот раз — тремя кусками.
Постояв над ним ещё пару секунд, Хидан быстро нарисовал густой, фософоресцирующей краской, священный символ Дзясина.
— И-эх! — выдохнул бывший Акатсуки, ударом косы отрубая себе голову.
Из его разрубленной шеи тут же вырвались нити чакры, отчего рана срослась сразу после того, как коса покинула границы бессмертной плоти.
Обороняющиеся из последних сил солдаты Альянса с удивлением наблюдали, как у всех их противников — как гетов, так и хасков — отлетают головы. В космопорте, покачнувшись, упал на грунт "Властелин".
Дзясин-сама ещё с прошлого века воспринимал машины, объединённые в тактическую сеть, как одно существо. Просто многоголовое.
Отец мечей
Ночь. Зима.
Мальчик бежал по лесу. Воздух обжигающим паром врывался в открытый рот, тут же вылетая обратно. Жар, бегущий по венам, усиливающийся с каждым шагом, окутывал тело. Пол ел глаза.
Мальчик бежал. Забыв обо всём, даже об имени, о выстрелах, ещё звучащих в ушах, о лучах света, режущих ночь за спиной. Он бежал, задыхаясь от жара и слабости, разрывающих тело. Снег не успевал провалиться под его невеликим весом, как он делал следующий шаг. Бежал, захлёбываясь обжигающе-холодным воздухом.
И падая, как падает механизм с законченным заводом, он всё ещё слышал эхо выстрелов, убивших его друзей.
Рождение меча. Окутанный Тенью.
Он ещё падал на девственно-белый снег, когда пальцы обхватили рукоять короткого тёмного меча.
Киба Юто проснулся как всегда, рывком. Не открывая глаз, не изменяя ритма дыхания, он оценил обстановку вокруг.
Было тихо. Летняя ночь, наполненная звуками какой-то живности, заглянула в приоткрытое окно. Видимо, именно из-за этого, воспоминания пришли так неудачно, во сне.
Алые, как кровь.
Ярко-красные волосы в ночном, заснеженном лесу. Киба запомнил её, незнакомку с алыми волосами, рыскавшую с внешней стороны периметра. Сокрытый Окутанным Тенью, он лежал почти у её ног, наблюдая, как она ищет снаружи, пока её товарищи идут от лаборатории.
Красные-красные волосы незнакомки, в которой чувствовалась могучая сила.
Киба Юто порой вспоминал, чтобы освежить в памяти образы прошлого. Крики друзей, добиваемых отрядом церкви. Безумный бег на износ по лесу, одетому в зимнюю ночь. Скрип снега под сапогами аловолосой, рыщущей здесь, возле церковной лаборатории, так вовремя.
Он вспоминал, чтобы не забывать. Экскалибур, ради которого, вроде бы, и затевался эксперимент. Друзья, погибшие из-за святого меча. Он просеивал свою память, ища любые зацепки, которые дадут ему виновника.
Он не знал ни имени, ни титула аловолосой. Но он знал, что она не приснилась ему в ту ночь.
— Меня зовут Киба Юто. Пожалуйста, позабодьтесь обо мне.
Поклониться. Дождаться разрешения учителя и пройти к своему месту. Всё как всегда, пусть и по-разному. Германия, Россия, Штаты или Япония — люди мало меняются. И порядок в школах, которые он посещал для маскировки, не менялся.
Отец мечей терпелив. Он ждёт, когда слух о том, что в этом городе появился кто-то из церковных чинов, участвовавших в Проекте, подтвердится. Выждать, выследить и ударить врага одним из своих детей. Кем бы он ни был — аловолосой неизвестной, якобы изгнанным из Церкви экзорцистом, или аж целым нефелимом — он станет лишь смазкой для детей Отца Мечей.
Киба Юто с рассеянной улыбкой слушает учителя, и, впервые за последние два года, эта улыбка настоящая. Вот только она никак не относится к теме урока.
Слышащий Сердца почуял кого-то, с кем его отец сталкивался в детстве. Практически по соседству, на этаж выше и через две стены!
"Совсем скоро, мои дети пронзят тебя, аловолосая. И я узнаю, почему ты караулила тех, кто мог сбежать в зимнюю ночь из церковной лаборатории"
Бедный Наруто, или Калейдоскоп смертей
Что, если бы у Наруто не было воистину поттеровской удачи и живучести Удзумаки?
— Маленький мальчик остался на детской площадке. Все его друзья по играм ушли, и всё, что ему оставалось — наблюдать спины уходящих детей и их родителей.
Был закат. Тёмно-оранжевое небо вызывало в душе Наруто какие-то смутные, тяжёлые чувства. И не было никого, кто мог бы его обнять. Никто его не утешил.
От краткого приступа депрессии, временно отключилась ещё чахлаядетская система циркуляции чакры. Очаг выключился на секунду, ударил мощным импульсом энергии, появившейся от неродившейся истерики, и снова затих. Предохранительный механизм — врождённый рефлекс чакроюзеров, спасающий магистральные каналы от перенапряжения — направил потоки чакры через запасные потоки, в обход механизмов поддержки печати.
