Заниле нравится этот запах — крови, грязи, которой оказывается так много в человеческом теле, самой смерти!.. Она с трудом удерживается, чтобы не перевернуться и не поваляться по уже безжизненному телу, от ушей до хвоста вываливаясь в нем, безнадежно пачкая свою белоснежную шкуру. Что-то есть в этом — в желании вываляться в грязи — еще больше сводящее с ума!
Ей не нужно оборачиваться, чтобы услышать шаги позади себя. Один из рабов решил подкрасться к ней, очевидно, считая, что она слишком увлечена очередной жертвой и не заметит его. Но он так топает, что разбудил бы и спящего.
"Неужели эти глупые люди и вправду верят, что умеют передвигаться бесшумно?!"
Кошка взвивается вверх, отталкиваясь задними лапами от тела под ней, и одновременно разворачиваясь навстречу новой добыче. Лапа с раскрытыми, словно стальные клинки, когтями врезается в лицо человека, цепляет за него и, почти не ощутив сопротивления, сдирает прочь кожу, мышцы, глаза из глазниц и часть скальпа с коротко остриженными темными волосами. Раб вскидывает руки к голове, к тому месту, где еще недавно было его лицо, а сейчас только белеющие сквозь влажно блестящую алую кровь кости черепа. Он даже пытается орать ртом, лишенным губ... Занила длинным бледно-розовым языком провела по лезвиям когтей, слизывая кровь и зацепившиеся за них клочки человеческого мяса.
Несколько рабов попытались спрятаться от нее, забившись в самый дальний угол клетки и стараясь не шевелиться в надежде, что она их просто не заметит. Занила усмехнулась человечьими серыми глазами на залитой кровью морде:
"Как глупо!" — она не только видела их — черными тенями на фоне серой темноты комнаты, она слышала, как лихорадочно колотятся их сердца, она ощущала кисло-пряный запах страха исходящий от них, сочащийся из пор их кожи вместе с холодным липким потом!
Она скакнула вверх, решив добраться до них по кроватям. Когти на ее задних лапах легко вспороли жидкий соломенный тюфяк, заставив его содержимое трухой осыпаться на пол. Рабы поняли, что она заметила их, и бросились прочь из своего, оказавшегося слишком ненадежным убежища. Они метнулись в разные стороны, словно хотели запутать ее или заставить сомневаться, выбирая, какую жертву преследовать, но Заниле сегодня было все равно, кого убивать. Она охотилась, и кровь одной жертвы ничуть не менее горячая, чем кровь другой! Прыжок с кровати на кровать. Задние лапы оставляют глубокие борозды на хлипком дереве коек. Она сверху вниз рухнула на раба, оказавшегося наименее расторопным или просто забившегося слишком далека в угол и не успевшего вовремя из него убраться. Он только успел развернуться к ней спиной. Ее лапы ударили его в плечи. Человек вскрикнул захлебывающимся от ужаса голосом и начал заваливаться вниз. Но прежде чем он упал на пол, Занила сомкнула свои челюсти на его шее, у самого основания черепа. Позвоночник под ее клыками хрустнул, заставляя ее сладко зажмуриться от удовольствия. Определенно, ей нравился этот звук!
Еще один прыжок, на этот раз — через кровать, и кошка догнала еще одного раба, не успевшего убежать достаточно далеко. Она ударом лап сбила его с ног, но тут же отскочила назад, позволяя ему приподняться: может быть, если дать ему небольшую надежду на спасение, охота станет еще интереснее? Человек кое-как поднялся на колени и на четвереньках попытался отползти прочь и забиться под кровать. Занила не позволила ему этого сделать: выцарапывать его из-под низкого деревянного навеса было бы довольно скучно! Удар лапы в плечо заставил мужчину завопить от боли и кувырнуться на бок. Кто же знал, что когти сдерут мясо чуть не до кости?! Занила прыгнула на грудь мужчины, больше не позволяя ему подняться. Она и так уже дала ему достаточно форы, больше, чем всем остальным, и если он не сумел ею воспользоваться, это только его вина!
Белоснежные острые клыки вонзились в его бок, зацепили и рванули на себя кусок кожи и мышц. Тут же снова впились в развороченную рану. Под мощными челюстями, не выдержав, хрустнули ребра. Занила погрузила морду во вскрытую грудную клетку еще пытающегося кричать человека. Ее клыки сомкнулись на горячем, живом, бьющемся сердце, сжали его, пронзая тонкую упругую оболочку, выпуская вместе с последним ударом пульса волну сладкой крови!.. Кошка вскинула блестящую от свежей крови морду и глухо довольно заурчала. Пока вокруг есть хоть что-то, что двигается и пытается сопротивляться, ей не удастся заставить себя остановиться!
"Жаль, что у человека всего одно сердце!"
Она огляделась по сторонам, все еще не убирая лап с груди своей предыдущей жертвы, но уже отыскивая новую. Пока она скакала по кроватям, нескольким рабам все же удалось сквозь вывороченную ею дверь вырваться из клетки. И теперь они стремительно уносились прочь от нее по коридору, как раз приближаясь к повороту, за которым призрачно светила масляная лампа. Пусть бегут! Занила не собиралась их преследовать, во всяком случае, пока здесь, в клетке, еще оставались те, на кого можно охотиться. Почему они не сопротивляются ей? Конечно, это все равно было бы бесполезно, но неужели им самим не противно от их жалких попыток спрятаться или убежать? А от их слабых, полных ужаса, умоляющих воплей? Рабы... Занила наморщила нос, выражая этим свое презрение. Против этих людей она вряд ли в свое время дралась на арене, просто потому, что иначе они не были бы еще живы! Но эти были ничуть не лучше, тех, что выставляли против нее. Их жалкой смелости хватало только на то, чтобы перед боем договориться между собой, кто будет проигрывать, а кто выпрашивать помилование у зрителей! А Родослав еще спрашивал, почему она никогда не участвовала в подобных сделках? Да ей было противно не то, что договариваться с ними, но даже и драться! Таких, как они, можно было только убивать!
А зрители праздник за праздником, из года в год ходили на них смотреть, хлопали, восторженно вопили, делали ставки, выбирали любимчиков... Жалкие, жирные, отупевшие... годрумцы! Если бы она была в человеческом обличье, она бы выплюнула это слово! Хозяева, достойные своих рабов! Как же она ненавидела и презирала их за то, что они смели с восхищением выкрикивать с трибун ее имя. Как же она мечтала о силе и свободе... Кажется, она уже не сумеет остановиться, пока не превратит в кровавое месиво весь этот город!..
А мимо нее к выходу как раз попытался пробраться еще один раб, очевидно, решив рискнуть вслед за своими явно более удачливыми товарищами.
"Быстрее нужно быть!"
Занила метнулась наперерез. Ее тело врезалось в раба и отшвырнуло его на решетку. Человек тихо охнул, когда внутри него что-то хрустнуло.
"Похоже, ребра..." — потому что именно грудную клетку припечатали к прутьям клетки ее лапы. И, очевидно, обломок одного из них проткнул сердце, потому что, стоило Заниле отстраниться от него, как человек безжизненным кулем сполз по решетке на пол. Опять слишком быстро и слишком мало! Хотя, с другой стороны, было потрясающе приятно чувствовать свою силу — вот так одним ударом лапы фактически раздавить человека! Рабыня Зан Звон Стали, сражавшаяся на арене годрумского цирка, о такой силе могла только мечтать.
Треск, раздавшийся за ее спиной, оторвал кошку от ее воспоминаний. Занила обернулась. Один из рабов, все еще остававшихся в клетке, решил не ждать и пробиться на свободу. Он выломал палку из рамы ближайшей кровати, сразу превратив ту в кучу досок и тряпья, и теперь воинственно поднимал ее над головой, наподобие дубины или меча. В темно-серых человечьих глазах огромной кошки полыхнула радостная улыбка:
"Сопротивляйтесь мне! Не давайте мне скучать!"
Оборотень оценила неуклюжую, хоть и мощную хватку раба, сжимавшего палку:
"Нет, скорее, все же наподобие дубины..."
Она рванулась ему навстречу, не собираясь ждать, пока мужчина нападет на нее первым. Он замахнулся на нее своей палкой, но Занила не дала ему довершить удар. Ее лапа встретилась в его рукой, и когти глубоко вспороли его кожу на предплечье, разрывая кожу, мышцы, сосуды и сухожилия. Раб завопил и выронил палку из разжавшихся пальцев, пытаясь отступить. Вторая лапа Занилы догнала его и полоснула когтями по шее, вырывая горло. Вопль сменился булькающим хрипом, правда, совсем ненадолго.
Занила заметила какое-то движение справа от себя. Очевидно, там был еще кто-то живой... Жаль, ненадолго!
Занила перескочила через кровать и с размаху вмяла тело раба в жесткий пол. Он ударился затылком о камень и перестал дергаться, но она ощущала, что его сердце в клетке ребер, еще продолжает колотиться, а ей только это и было нужно! Когтистые лапы рванули плоть на его груди. Вот показались белесые кости ребер. Вот уже заметно, как за ними трепещет такое сладкое сердце. Крики, раздавшиеся за ее спиной, заставили Занилу обернуться и оторваться от ее добычи. На фоне слабо освещенной стены коридора были видны фигуры приближающихся к клетке людей. Очевидно, рабы, которых она не стала догонять, встретились с надсмотрщиками цирка, и теперь те бежали сюда. Оборотень соскочила с тела еще полуживого раба и выпрямилась навстречу приближающейся охране. Их было всего с полдюжины, но зато их тела защищали кожано-стальные доспехи, а в руках у них было оружие! Занила мотнула головой, стряхивая с шерсти алые капли крови. Определенно, теперь охота станет гораздо интереснее!
Комната в гвардейских казармах, отведенная девушке, тоже была пуста. Ледь грязно выругался, помянув всех Темных Богов, захлопнул дверь, словно та была в чем-то виновата, и вышел из здания. Остановился на пороге, подставив лицо прохладному ночному ветерку и опершись рукой о косяк. Над поместьем его отца, раскинувшимся на побережье залива Скоба, стояла абсолютная тишина, только сейчас это не казалось ему успокаивающим!
Он не знал, где еще искать Занилу. Когда ближе к полуночи он покидал спальню, она крепко спала. Он знал, что из своего путешествия в далекое прошлое она не вернется раньше рассвета, и поэтому уходил спокойно. Ну, почти спокойно... Хотя что он мог изменить? Днем ему постоянно нужно было находиться рядом с ней, а поместьем кроме него заниматься было некому. Он делал так и в предыдущую ночь, и все было нормально. Когда же сегодня он, проверив посты, меньше чем через час вернулся, ее в спальне не было! Смятая постель успела остыть, а вместе с Занилой пропало и ее платье. Из этого он сделал вывод, что она вышла куда-то из дома, иначе просто не стала бы одеваться. Но, тем не менее, дом он все-таки проверил в первую очередь. Но там ее не было, как и на берегу залива, как и в казармах... И Ледь просто не знал, где еще ее можно искать!
— Златополк! — оклик заставил Ледя обернуться. По дорожке, ведущей от западных ворот, к нему со всех ног бежал Лука. Он вообще-то был одним из оборотней его отца, но после совместной поездки из Махейна в Годрум так и остался в его стае. Светлые волосы парня растрепались, он заметно запыхался, а это значило, что он очень торопился! И Ледю это совсем не нравилось, как и выражение его глаз, как и то, что он назвал его полным именем, а не привычным прозвищем...
— Что случилось? — Ледь не выдержал и шагнул навстречу парню.
— Я сегодня дежурил на главных воротах, — торопливо, запинаясь, начал рассказывать оборотень. — Я видел, как из поместья выбежал один из наших! Ну, в зверином обличье... — он на секунду замялся, словно подыскивая слова. — Я не смог его узнать, но несся он так, словно не владел собой!
Ледь выругался, в раздражении откидывая со лба непослушные темные волосы. Похоже, он был прав, когда предполагал самое худшее!
— Когда это было? — Ледь с трудом заставил себя стоять на месте, а не броситься к оборотню, заставляя сразу же рассказать все, что ему известно.
— С полчаса назад. Я не мог тебя разыскать... — оборотень не поднимал на него глаз, словно чувствовал себя виноватым. Ледь глубоко вздохнул, стараясь взять себя в руки. Если кто и виноват, то только он сам! А мальчишке еще повезло, что он сообразил не бросаться вдогонку... — Кто это был, Златополк?
— Занила, — ему было почти физически больно произносить это имя. Светло-голубые глаза мальчишки полыхнули пониманием, мгновенно сменившимся ужасом. Кажется, ему не нужно ничего объяснять, он и сам догадался...
— Но как же?.. Ей же еще рано!
Ледь вновь запустил пальцы в рассыпающиеся волосы. С тех пор, как он пожертвовал свою любимую ленточку Заниле, он так и не удосужился найти себе новую. От этой мысли почему-то стало еще больнее.
— Я тоже так думал. Поэтому и оставил ее одну, — он старался говорить спокойно, не выдавая терзавших его боли и отчаяния. Нельзя, чтобы младший оборотень видел в таком состоянии сына Кай'е Лэ стаи, но, похоже, ему не слишком-то это удавалось.
— Может быть, она сумеет справиться? — проговорил оборотень.
Ледь грустно усмехнулся: отлично, этот мальчишка его уже успокаивает! Он покачал головой:
— Безумие первого обращения... С этим никто не справляется самостоятельно, ты же знаешь!
Лицо Луки передернулось. Очевидно, он вспомнил, каково ему самому было в первый раз окунуться в волну кровавого безумия. Но с ним-то тогда был его инициирующий оборотень. А Занила оказалась совершенно одна. Темные Боги, почему это произошло так рано?! Он должен был быть рядом с ней, чтобы остановить и помочь!..
— С этим никто не в состоянии справиться! — повторил он. — Это сильнее, чем голод. Невыносимее жажды. Сводит с ума быстрее похоти... Когда необходимость пролить кровь становиться важнее целого мира! — Ледь заставил себя остановиться: ему не понравилось выражение глаз Луки. Определенно, мальчишка еще слишком молод. Не хватало еще, чтобы вместо одного обезумевшего оборотня в поместье таких оказалось двое! Ледь тряхнул головой, рассыпая волосы по плечам и отгоняя сомнения. Нужно действовать! Пусть его не было рядом с ней в момент обращения, но может быть, он еще успеет остановить ее, пока она не залила эту ночь волной крови! — Ты можешь сказать, куда она направлялась? — спросил он у Луки. Мальчишка кивнул.
— По прибрежной дороге, в сторону Годрума!
Огромная белоснежная кошка с места сорвалась на стремительный бег, оставив его восхищенно смотреть вслед.
Занила наблюдала за надсмотрщиками, приближавшимися со стороны слабо освещенного коридора к клетке, в которой она устроила свою маленькую охоту. С бега они перешли на шаг и вообще вели себя явно настороженно. Занила ощущала исходящий от них страх. Не только запах — было что-то еще, изменявшее энергию внутри этого подземного коридора. А любые колебания силы в окружающем пространстве она просто не могла не ощутить своим кружевом. Также как и не могла перестать вдыхать воздух. Так ярко пахнущий и почти осязаемый на ощупь страх этих людей настойчиво толкался в ее сознание, словно приглашение к продолжению охоты.
Надсмотрщики приближались. Один из них нес факел. Пятно света вокруг него ярко полыхало, заставляя особенно черные тени метаться по стенам. Но пока люди были в нескольких аммах от решетки, отгораживавшей загон для рабов, этот свет скорее мешал им, чем помогал. За границей освещенного круга тьма сжималась еще плотней. А вот Занила могла видеть их прекрасно. Впрочем, у нее бы это и без света получилось. Она стояла совсем близко от решетки, но, судя по тому, как настороженно бегали глаза надсмотрщиков, они не видели ее, надежно укрытую темнотой. Она не двигалась, позволяя им подойти как можно ближе. Если ей повезет, они окажутся на расстоянии удара. И за ее спиной в клетке тоже все было тихо. Либо там уже не осталось никого живого или, как минимум, находящегося в сознании и способного звать на помощь, либо рабы просто предпочли не высовываться, предоставив надсмотрщикам действовать на свой страх и риск. Занила не отвергала такой возможности. Она достаточно долго прожила в голрумском цирке, чтобы догадываться: представься рабам возможность прикончить нескольких надсмотрщиков, изобразив их жертвами ночного нападения, и они воспользуются этой возможностью! Люди! Рабы. Люди...
