Рэвенфилд сегодня не спал. Пылали соломенные крыши домов, деревянные заборы полыхали чудовищным заревом, пожар расстелился по всему городу и был столь мощным, что плавил кирпичи и обжигал камень. Огонь говорил на своем сложном непостижимым и в тоже время простом языке — потрескивали доски, пламя, перебросилось на кожевенную мастерскую и начало шипеть, словно змея, готовящаяся к броску. По узким улицам нижнего и верхнего города текла кровь. Темно-красная жидкость лилась на раскуроченный телегами тракт города, смешиваясь с лошадиным дерьмом и дождевой грязью в единую бардовую и противную жижу. Тысячи воронов, те, что на протяжение веков вели свою незримую войну с силами Тьмы, пали от когтистых лап летучих мышей. Черные, сизые, бурые и белые вороны боролись до последнего вздоха, и до последнего пера, но были биты в неравной схватке с летучими тварями нежити.
Пока Галарий отсиживался, он несколько раз поднимал голову к верху. Зарево города было ярким и позволяло увидеть, что творится в черном и безлунном ночном небе. С небосвода падали окровавленные вороньи перья, тушки птиц разбивались о землю, покрывая ее своими внутренностями и кровью. Мертвых тел летучих мышей было намного меньше, но и они не обошлись без жертв. Воздух словно был накален этой борьбой, по всему городу были слышно истошное воронье карканье и звук схватки — то, как ломались клювы, как выдирались перья и все небо над Рэвенфилдом представляло из себя мельтешение тысяч летучих существ, борющихся друг против друга. Где-то у цитадели Рэвенфилда жутко завывало древнее чудовище, о коим Галарий слышал только из преданий. Гигантская костяная летучая мышь Моркула и парили над городом и уничтожала очаги сопротивления.
Страж, оказавшийся в эпицентре этого хаоса, попытался встать на ноги и идти дальше к намеченной цели. Толпа, хлынула по боковой части этой улочки, пытаясь спастись от наступления Тьмы, крича и вопя о помощи, моля не только Двенадцать богов, но и всемогущих божеств других рас. Родители тащили своих детей, спотыкаясь падали и тут же бывали затоптаны теми, кто напирал на них сзади. Галарий хотел было остановить это безумие, но...
"Это не мое дело", — подумал страж, осматривая окровавленную руку. "Нужно двигаться дальше".
Галарий кое-как поднялся на обе ноги и стал двигаться по краю, навстречу взбудораженной и перепуганной толпе. Бежали женщины с детьми, своим добром и пожитками, мужчины с вилами, колунами и пилами, топорами и досками с гвоздями, некоторые из них были раненные, дети плакали и истошно вопили от страха. И только после всего этого рыжий увидел, от кого бежали все эти люди. Позади толпы шел вампир, ведший за собой упырей. Галарий, почувствовал, как ментальный эфир заколебался вокруг него, Тьма наступала на него и скверна расползалась по улице, нагоняю толпу.
Страж сплюнул, и на долю секунды его взгляд остановился на вампире. Тот был бледнолицым и с темными развивающимися пепельными волосами, спадающие на его широкие могучие плечи, закрытые пластинчатой броней. Осанка выдавала в нем древнего аристократа этого проклятого рода, вампир будто бы парил на землей, его ноги были окутаны длинным, ниспадающим с плеч темным плащом. За его спиной ревели упыри, пытаясь догнать бедных беженцев. Галарий, поняв, что этих бедняг не спасти, нырнул в улочку, надеясь, что вампир его не заметил. Рыжебородый был опытным воином и прекрасным фехтовальщиком, но одному против десятка упырей и вампира ему было не справится.
Пытаясь воспроизвести в своей голове карту города, Галарий ловко проскакивал по улочкам и внутренним опустевшим дворам, наспех покинутым своими жильцами. Те собаки, что были на привязи истошно лаяли на супостатов, кошек видно не было, все они разбежались по закромам. Не проходил Галарий и десятка шагов, как не наступал на ворона или летучую мышь, падаль теперь валялась повсюду. В некоторых местах стражу приходилось прятаться от упырей и зомби, его внутреннее взаимодействие с эфиром подсказывало по колебаниям скверны, где появятся его враги. Но на одной из улочек, неподалеку от глубоко колодца между двух домов Галарий все же наткнулся на восставших из мертвых зомби, каким-то образом отставших от общей толпы.
Они блокировали единственный выход с улочки, но делать длинный крюк в обход Галарий не захотел. Воин бесшумно достал из ножен свой меч и аккуратной поступью двинулся к ожившим мертвецам. Оба зомби склонились над мертвым телом мужчины. Лицо уже было начисто обглодано и на его месте был виден лишь обглоданный череп и еще теплая, стекавшая из глазниц кровь. Один зомби пожирал грудь бедолаги, вгрызаясь своими гнилыми зубами в плоть мертвеца. Второй с противным сочным звуком обгладывал голень трупа, занятые свежей пищей, голодные твари словно бы не замечали Галария.
Одним ударом меча, страж снес голову первому зомби. Второй только и успел поднять свою голову и злобно зарычать, но его тут же настиг острый клинок Галария. Обезглавленные твари пали ниц на землю, рядом со своей жертвой. Воняло от них жутко и скверно, закаленный организм стража справился с ротными позывами и рыжебородый переступив трупы, двинулся дальше по пути.
Люди словно бы не видели его. В порыве паники, они бежали куда глядят глаза, или, скорее всего, это был общий поток, словно полноводная река стремится впасть в море, так и толпа речноземцев силилась вырваться за стены обреченного города. В скором времени, страж вышел к баням — здесь было еще больше зомби, чем прежде. Все они занимались своей единственной естественной потребностью — лакомились падалью, не только человечиной, но и не брезговали собаками, кошками и крысами.
Галарий взял меч на изготовку и решил расчистить себе путь. Удар мечом сверху раскроил череп зомби, он своими мертвыми иссохшимися голосовыми связками завопил что есть мочи. К несчастью для стража, это был сигнал к нападению для других зомби. Они оторвались от пищи, чтобы устранить угрозы и продолжить свое пиршество. На широкую улицу, провонявшую гнилостными телами мертвяков, то и дело падали с предсмертным карканьем мертвые вороны. Страж взял в свою левую руку остро наточенный кинжал, которым он обычно орудовал у костра — чистил ветки, резал туши зверей и резал зелень. Сейчас он пригодится и в бою.
Второй мертвяк был очень прытким и в три шага оказался справа от Галария. Страж успел отреагировать молниеносным выпадом меча. Меч воина — должен быть продолжением его руки, и Галарий тут же почувствовал, как его оружие погружается в теплую жижу, при этом распарывая мягкие ткани. Меч уже прошел насквозь и вышел со спины зомби, разъяренный мертвяк своими костлявыми руками с острыми ногтями пытался цапнуть стража за лицо. Вытащить меч из зомби для Галария стало непосильным занятием, пришлось пускать в ход кинжал. Найдя окно для удара, страж прочертил ножом по шеи мертвяка, и тут же из раны вырвалась горячая струя вонючей жидкости, которую никто бы в здравом уме не стал бы называть кровью.
Для обычного человека это ранение стало бы смертельным. Однако, мертвые, восставшие по праву магии графа Моркула, были более, чем живучи. Голова зомби запрокинулась назад и висела на лоскутах кожи, Галарий почувствовал колебания эфира у себя за спиной и понял, что мешкать нельзя. Как свинью с вертела, воин снял зомби со своего меча, оперившись ногой тому в пах и тут же с разворота ударил по тому врагу, что находился за спиной.
Он рассек его от плеча и да паха, мертвец стал дважды мертвецом. Искусно владея оружием, Галарий расчищал себе путь через оживших погребенных, рассекая из мягкие и вздувшиеся плоти острым лезвием. Когда сражение закончилось, Галарий не мешкал и двинулся уже по известной дороге, чтобы найти то, что ему было нужно.
Для стража не было странным то, что этот дом остался нетронутым, словно какой-нибудь холм во время наводнения. Пожалуй, это было единственным местом в городе, где царил покой.
"Покой, который нарушу я", — так мыслил Галарий.
Здание по-прежнему было обнесено высоким штакетным забором, в саду было тихо и лишь противный оскверненный телами нападающих ветер, колыхал ветви еще не созревшей яблони. Калитка во двор была заперта на засов, но один удар ногой, отворил эту дверь навсегда. Голые и аккуратные грядки, похожие на миниатюрные могилы, располагались по всему двору. Однако, страж засомневался в том, что здесь что-нибудь будет расти в ближайшее десятилетие. Уверенным шагом он отправился к крыльцу дома, бросив свой взор на окна. Света от свечей и лампад не было, но возможно это была всего лишь ширма, прикрытие для отвода глаз от посторонних.
Поднявшись на крыльцо, Галарий толкнул дверь, но она не поддалась. В отличие от своей родственницы в саду, эта дверь была тяжелой и сделана из дуба, страж помнил, что засов был чугунный и слишком матерый, чтобы справиться с ним в одиночку. Страж не придумал ничего лучше, кроме как разбить деревянный ставни и проникнуть в дом через это окно.
Перебравшись через раму, страж зацепил левой рукой битое стекло, которое вонзилось в его ладонь.
— Бездна, — выругался страж и обратившись на долю мгновения к эфиру ощутил, что здесь воняет трусостью и отчаянием, хотя еще несколько минут назад здесь была радость и гордыня.
Хозяева оставили ментальные эмоциональные отпечатки в этом помещение. И кто-то еще оставался здесь. Галарий пришел совершить воздаяние.
— Сонье! — выкрикнул страж, крепко сжимая ладонью рукоять своего меча. — Мира!
Они были дома. По крайней мере, кто-то один из них был. Каждый человек может обмануть, и сложно выдоить правду из искусного лжеца. Но эфир. Эфир — это то, что не утаит от знающего ничего. Эфир словно гигантское поле, покрытое грязью — если ты и весишь меньше тростинки, то ты обязательно оставишь свой след.
— Сонье! — страж повторно выкрикнул имя лекаря, но понял, что тот слишком труслив.
Одним ударом меча по столу, рыжий сломал все банки и склянки, что на нем стояли. Обратившись к эфиру, он увидел след, который вел его под пол дома, который был устлан дорогим тканевым ковром, привезенным с Морского Востока.
Галарий опустил свой меч острием на ковер, и отрезал от него квадрат неправильный формы, чтобы освободить пол от ткани. Страж взялся за ручку подпола, сделанную кольцом и потянул на себя. Пахнуло трусостью и свежим потом. Подняв крышку, воин увидел Сонье, вытянувшего обе руки и молившего о пощаде.
— Прошу, прошу не трогай меня страж! — лекарь трясся от ужаса, на его лице отобразилась жуткая гримаса скорбного и униженного человека, он тянул к стражу обе руки, пытаясь облагоразумить его.
Галарий одним взмахом меча отсек кисть руки лекаря. Кисть упала на пол, заливая кровью мягкий ворс ковра, Сонье все еще находясь в шоке, взял свою кисть в левую руку и закричал от нестерпимой ужасной боли. Из его глаз брызнули потоки слез, а сам он орал от боли, которую он сам не мог обуздать.
— Других лечил, себя же сможешь вылечить? — ерничая, задал вопрос страж. — Или побежишь на четвереньках к своим хозяевам?
Галарий не стал мешкать и допытываться до лекаря, и взяв его за шкирку, вытащил из погреба, бросив того на пол. Сонье кубарем покатился по полу, пока не врезался в шкаф со стеклянными приборами и склянками. Он по-прежнему ревел и сжимал отрубленную кисть в левой руке, смотря на нее удивленными, затуманенными болью глазами. Плач Сонье стихал, лишь для того, чтобы возобновиться с новой, еще большой силой, лекарь находился в сильной истерике и под болевым шоком. Из его культи, словно из кровавого фонтана, лилась алая жидкость, Галарий не хотел его убивать, зная, что он еще пригодится ему.
Страж нашел самую большую свечку в доме и зажег ее.
— Терпи, Сонье, ты же знаешь, что мне придется это сделать, — тихим голосом, словно предназначенным для надгробной эпитафии, произнес эти слова рыжебородый.
— Нет, нет, не надо, — кричал обезумевший от боли Сонье.
По его поросшему небольшой бородкой подбородку стекала слюна, перемешенная со слезами. Врачеватель забился в угол, и качал головой из стороны в сторону, размахивая своей культей. Галарий крепким хватом взялся за руку лекаря, крепко положив свою пятерню чуть ниже локтя обезображенной руки.
— НЕЕЕЕТ, — заорал во всю глотку лекарь, но он уже чувствовал тошнотворный сладкий запах собственной горящей плоти.
Кровь зашипела от пламени свечи, Галарий помнил, насколько было больно прижигать свежие раны. Но страж знал, если ее не прижечь, Сонье может умереть от крови.
— Нет, нет, неееееет! — кричал Сонье, пуская слюни, сопли и слезы, его силы были несравнимо меньше, чем у стража.
Вырваться у лекаря не получалось, он до сих пор был в шоке, не осознавая этого.
— Там, возле погреба валяется кисть твоей левой руки, — указал на отрубленную конечность Галарий. — Я видел, что ты правша. Если не ответишь на мои вопросы, я отрублю тебе и правую кисть, ты понял.
Заплаканный, зажатый могучим страшным воином в угол, и трясущийся от страха и боли Сонье кивнул. Его лицо искажала гримаса отчаяния и сильной боли, но он не смог ничего противопоставить вломившемуся в дом стражу.
— Где Флавиан? — первый вопрос, на который Сонье должен был дать ответ.
Лекарь трясся от стража, казалось, что он не понимал, что происходит, однако знал, что на эти вопросы стоит ответить, чтобы сохранить свою руку.
— Он... Он...
— Не трать мое время, человек, — Галарий схватил Сонье за грудки и сблизился с ним лицом к лицу на расстояние вытянутого пальца.
Рыжебородый чувствовал, как от собеседника воняет страхом, болью и мочой.
— В храме, — страж почувствовал травную вонь изо рта лекаря. — Он сбежал с оборотнем через старые подземные ходы.
"С оборотнем?" — удивился Галарий, но внешне не подал виду.
Ему казалось, что оборотни были истреблены еще четыре века назад во время Великой войны. Как же им удавалось все это время скрываться на виду у всех? Может быть лекарь врет? Нет, сейчас он скажет, что угодно, лишь бы не лишиться своей рабочей руки. Или жизни.
— Твоя дочь убила магистра Аувина, — это был не вопрос, а констатация факта Галария, он догадывался, что хотели найти вампиры, но решил выслушать это все из уст Сонье. — Аувин хотел встретиться с Ордериком и поделиться величайшей находкой. Что это было?
Зеленые глаза Сонье бегали из стороны в сторону, казалось, что он ждет откуда-то помощь, но страж прекрасно знал, что его дочери сейчас нет дома. Сонье был один на один со своей смертью.
— Что нашел Аувин? — Галарий без лишний эмоций взял лекаря за горло и сдавил его.
— Отпусти, ради речных духов, — через силы прошипел Сонье, ощутив дефицит воздуха.
— Что нашел магистр?
Сонье не отвечал несколько секунд, казалось, что душа начала покидать его тело, но спустя мгновение он ответил.
— Копье, — страж тут же опустил свою руку. — Копье Девы Битвы.
Еще один кусочек паззла сложился в маленькую картину. Догадка рыжебородого подтвердилась, но оставалось еще много вопросов. Не стоило терять времени, его итак было очень мало. Галарий не понимал, зачем оборотням нужно было помогать мальчику сбежать. Неужели они тоже знают о том, кто он такой?
