Когда Платина ездила с экскурсией в Петергоф, все те дворцы, фонтаны и статуи воспринимались, как музей, как нечто, выставленное на всеобщее обозрение.
А здешнее великолепие целиком и полностью принадлежит одному человеку, не только не раз признававшемуся ей в любви, но и сумевшему по косвенным признакам отыскать её в горном лесу и привезти сюда, где собрался сделать полноправной хозяйкой!
"И они ещё говорят, будто Золушки бывают только в сказках! — победно усмехнулась Платина, глядя в ярко начищенное металлическое зеркало. — Хваро даже лучше принца! У него нет ни отца, ни матери, и мне не придётся ни перед кем лебезить. От одного брака по расчёту он отделался. Другой можно не заключать. Ему и так денег хватит. А значит, скоро я стану его супругой. Как её там? Баронессой Хваро!"
Приёмная дочь бывшего начальника уезда выпрямилась, постаравшись придать лицу выражение холодной надменности, свойственной, по её мнению, настоящим аристократам.
"Только вдруг он наложниц заведёт?" — постаралась испортить настроение поганенькая мыслишка.
Однако пришелица из иного мира уже успела проникнуться местным менталитетом, поэтому после секундного замешательства решительно тряхнула головой: "Да ну и пусть. Если тут так принято, то всё равно никуда от этого не деться. Начну условия ставить — он меня просто пошлёт и всё равно заведёт кого-нибудь на стороне. Или будет по борделям шляться. Мужики — они все кобели. Надо только постараться, чтобы он подольше о других бабах не задумывался".
Однако, несмотря на сеанс самоуспокоения, настроение стало уже не таким лучезарным, как всего лишь минуту назад.
Скрипнула дверь, в комнату заглянула новая служанка. Негативные эмоции "попросились на выход", и девушка недовольно проворчала:
— Стучаться не учили?
— Простите, госпожа, — смутившись, низко поклонилась Охэку. — Там к вам господин Каямо пришёл.
— Где он? — насторожилась Ия, поднимаясь на ноги.
— Здесь, — кивнула собеседница себе за спину.
Платина торопливо прошла в комнату, скорее всего служившую кабинетом прошлой хозяйки замка.
Мрачно хмурясь, управитель стоял у большого стола, держа под мышкой большую шкатулку из лакированного дерева.
— Вы хотели меня видеть, господин Каямо? — спросила девушка, отвешивая церемонный поклон.
— Да... госпожа, — ещё сильнее насупился тот, отведя взгляд. — Господин приказал отдать это вам.
— Передайте господину мою благодарность, — только и смогла пробормотать приёмная дочь бывшего начальника уезда, принимая буквально впихнутый ей в руки тяжёлый ларец, украшенный причудливой инкрустацией из слоновой кости.
— Лучше скажите ему об этом сами, — с плохо скрываемым раздражением буркнул мужчина, демонстративно глядя мимо неё. — Он вас ждёт, но разрешил не торопиться. Сначала посмотрите, что там?
— Хорошо, господин Каямо, — кланяясь, Платина постаралась придать лицу недавно отрепетированное выражение холодной отстранённости. — Я вас услышала.
— Тогда я пойду, — кивнув, управитель удалился, что-то тихо бормоча себе под нос.
Не на шутку заинтригованная, Ия положила шкатулку на письменный стол, отодвинув в сторону стопку чистой бумаги, прижатую бруском из чёрного дерева. Отомкнула два изящных серебряных крючочка и осторожно подняла увесистую крышку.
Стоявшая за спиной Охэку испуганно пискнула. В глубине души ожидая чего-то подобного, пришелица из иного мира смогла удержаться от возгласа удивления, хотя и у неё захватило дух, а брови скакнули на лоб.
Ларец до краёв заполняли настоящие сокровища! Поблёскивали драгоценными камнями разнообразные шпильки, гребни, диадемы, серьги. Выделялись насыщенным цветом гладко отшлифованные браслеты из яшмы и нефрита.
Стало ясно, что Хваро тоже сообразил, насколько скромная шёлковая ленточка в косе не гармонирует с шикарным платьем из дорогого шёлка, и решил исправить ситуацию, передав ей все или скорее всего только часть драгоценностей матери.
Захлопнув шкатулку, девушка бросилась в спальню к большому зеркалу.
"Надо надеть что-нибудь подходящее, — думала она, усаживаясь за туалетный столик и вспоминая слова управителя: — Он сказал, что можно не торопиться, но лучше не заставлять целого барона ждать слишком долго".
Явно обалдев от такого количества драгоценного металла, служанка только бестолково металась, не в силах понять, что же хочет от неё госпожа?
Пришлось той самой заниматься причёской, закрепив волосы украшенным рубинами гребнем и шпилькой с цветочком из бирюзы.
Серьги тоже выбрала скромные с мелкими желтоватыми жемчужинами величиной с горошину.
Оглядев себя со всех сторон, используя маленькое зеркальце, подкрасила губы и направилась в личные покои гостеприимного хозяина замка, гадая, чем же ещё он хочет её удивить?
От волнения едва не забыла постучать, но, вовремя остановившись, пару раз ударила по лакированным филёнкам.
— Войди! — отозвался знакомый голос.
Землевладелец что-то писал за столом. Видимо, он принял её за кого-то из слуг, потому что удивлённо вскинул брови.
— Это вы?
— Мне сказали, что вы меня ждёте, — растерянно пожала плечами Ия, заметив незнакомого дворянина в одеждах воина с убранным в ножны мечом в руке.
— Да, да, — вспомнил молодой человек. — Но мне нужно срочно кое-что написать.
Решив, что это намёк, Платина поклонилась.
— Простите, что помешала, господин. Я пойду.
— Не нужно, — возразил барон. — Я уже почти закончил.
Согласно кивнув, она принялась с любопытством оглядывать кабинет при дневном свете.
На стенах наряду с картинами висели каллиграфически выписанные изречения, о которых приёмная дочь бывшего начальника уезда раньше не знала. Очевидно, потому что все они так или иначе касались войны, а в Благословенной империи это считалось исключительно мужским занятием, о коем благородной девице даже думать не полагалось.
"Кажется, папаша Хваро был тот ещё милитарист, — усмехнулась про себя путешественница между мирами. — И, как все местные дворяне, увлекался философией".
На последнее намекала надпись, висевшая меж затянутых бумагой окон.
Чётко вычерченные золотые буквы на красном фоне складывались в слова: "Беспорядок рождается из порядка, трусость — из храбрости, слабость — из силы".
Её размышления прервал голос хозяина замка:
— Передайте господину Мукано, чтобы не задерживался.
— Да, господин, — поклонился то ли гонец, то ли охранник, пряча за пазухой плоскую, лакированную коробочку.
— Ступайте, — коротко кивнул землевладелец.
Едва собеседник вышел, успев бросить мимолётный взгляд на Ию, барон с улыбкой поднялся со своего места.
— Вы прекрасно выглядите!
— Благодарю, Тоишо-сей, за то что позволили примерить эти чудесные украшения вашей благородной матушки, — церемонно поклонившись, выдала заранее заготовленную фразу приёмная дочь бывшего начальника уезда.
— Что значит "примерить"? — недовольно нахмурился молодой человек. — Никогда больше не говорите таких слов! Украшения ваши, это мой подарок!
— Но это же страшно дорого! — вскричала Платина, ощутив омывшую душу тёплую волну удовольствия.
— Вы для меня дороже всего, Ио-ли! — с мягкой хрипотцой выдохнул барон, подходя ближе.
То ли кокетничая, то ли стараясь скрыть смущение, девушка отступила и проговорила, отворачиваясь:
— Здесь так много картин... Вы увлекаетесь живописью, Тоишо-сей?
— Кабинет такой, каким был при жизни отца, — усмехнулся хозяин замка. — Я-то здесь почти не жил. Вот когда мы с вами вернёмся с юга, я тут многое поменяю, а пока пусть всё остаётся как есть.
"Нет, — внезапно подумала гостья. — Всё это слишком похоже на сказку... Или я в летаргическом сне? Или в коме, в всё вокруг лишь бред больного воображения? "
— Вам понравилась картина? — отвлёк её от тревожных мыслей молодой человек. — Это "Спящий воин" Медока Або.
Невольно вздрогнув, Платина вгляделась в рисунок, где под раскидистой ивой, опустившей ветви почти до земли, прямо на траве спал человек. Рядом лежал меч и короткое копьё с длинным лезвием, а неподалёку изготовился к прыжку тигр. Безмятежность положения тела спящего и окружающий пейзаж резко контрастировали с напряжённой позой хищника.
— А вот это "Охота на уток" Широ Мсуно.
Красивый, молодой мужчина в немного непривычной одежде, чем-то напоминавшей воинское облачение, натягивал лук на берегу озера, а на небе раскинули крылья в полёте три маленькие птички.
Не сосредоточиваясь на мелких деталях, живописец удивительно точно передал стремительность движений и азарт охотника. Казалось, тот вот-вот спустит тетиву, посылая стрелу за добычей.
Дав девушке возможность рассмотреть картину, барон продолжил экскурсию. Хотя на некоторых картинах вообще отсутствовали какие-либо записи, он знал не только название каждой из них, но ещё и имя автора. И это несмотря на то, что большую часть жизни провёл вне дома.
Весьма удивлённая данному обстоятельству, Платина осторожно поинтересовалась, когда он успел всё это запомнить?
— Всё просто, — грустно усмехнулся землевладелец. — После смерти отца мама каждый день меня сюда приводила, заставляя учить всё, что с ним связано: славные дела предков, имена родственников, любимые книги и картины. Она очень хотела, чтобы я гордился своим происхождением и никогда не забывал отца.
Девушка понимающе кивнула, подивившись столь странным методам воспитания и в который раз невольно жалея своего спутника.
— Все эти картины очень старые, — продолжал рассказчик. — Нет ни одной моложе двухсот лет.
— Ему не нравились современные художники? — удивилась слушательница.
— Он вообще очень увлекался стариной, — понизил голос аристократ. — От господина Мукано я слышал, что отец не одобрял нынешние порядки в империи, считая законы и обычаи, существовавшие до Воссоединения, более правильными и справедливыми для благородного человека. Многие его родственники тоже так считали. Они обиделись на маму ещё и за то, что она отдала меня в Гайхего.
Приёмная дочь бывшего начальника уезда хотела спросить, как сам Хваро относится к нынешнему положению дел в стране, но вовремя вспомнила, что благовоспитанной девушке не к лицу интересоваться политикой и подобными, чисто мужскими делами.
— Здесь любимые книги отца, — молодой человек подошёл к стеллажу у стены. — Исторические хроники, сочинения древних стратегов, жизнеописания полководцев. Господин Мукано как-то сказал, что отец очень жалел, что родился в такое спокойное время.
"Вот же придурок!" — мысленно сделав напрашивавшийся вывод об умственных способностях покойного, пришелица из иного мира несмело поинтересовалась:
— А другие книги в замке есть?
— Конечно, есть! — вздрогнул собеседник, возвращаясь от воспоминаний к действительности. — Пойдёмте, я вам покажу, Ио-ли.
Взяв спутницу за руку, он повёл её за ширму, где обнаружилась ещё одна дверь, скупо украшенная металлическими накладками.
В просторном, светлом помещении теснились высокие стеллажи.
— Со стыдом должен признаться, что мои предки не отличались любовью к литературе, — то ли виновато, то ли с иронией заметил хозяин замка. — Но смогли собрать большую библиотеку. Жаль только, что она в полном беспорядке.
Платина тоже сразу обратила внимание на то, что книги разложены кое-как неровными стопками: то вдоль полок, то поперёк, а в одном месте лежали несколько перевязанных шпагатом пачек. Но небольшой слой пыли на них наглядно демонстрировал, что здесь всё же время от времени убираются.
— Я даже не знаю, что это за книги и сколько их, — смущённо развёл руками барон. — Вроде где-то был полный список книг, но затерялся после смерти отца. Любимые книги он держал в своём кабинете, а мама — у себя. Если нужно, можете взять здесь любую, Ио-ли. Вы же говорили, что хотите узнать побольше о далёких землях?
Девушка машинально кивнула.
— Поищите, — предложил молодой человек. — Может, найдёте заметки какого-нибудь путешественника или описание чужих стран?
Благодарю, Тоишо-сей, — помня об этикете, церемонно поклонилась Ия, весьма обрадовавшись подобному предложению. — "Теперь хоть будет, чем заняться. А то шатаясь целыми днями по парку, с ума сойдёшь".
Он подошёл к стеллажу где, на нижней полке, в небольшой плоской корзине почти навалом лежали длинные разноцветные цилиндры при ближайшем рассмотрении оказавшиеся круглыми футлярами из раскрашенного бамбука, похожие на те, что в мире Платины использовались для хранения чертежей или свёрнутых картин.
Взяв один из них хозяин замка, не без труда, вытащил, плотно сидевшую, крышку и извлёк бумажный свиток на тканевой основе с двумя палочками по краям. Торжественно развернув он продемонстрировал девушке портрет молодой, красивой женщины в ярком красно-синем платье с замысловатой причёской удерживаемой двумя шпильками с длинными висюльками и причудливой диадемой украшенной россыпью разноцветных драгоценных камней.
— Это ваша мама? — сразу догадалась Ия.
— Да, — подтвердил собеседник. — Такой она была в молодости когда только, что вышла замуж за моего отца.
В отличии от изображения старого барона в спальне его вдовы эта картина не производила впечатления произведения искусства. Просто грубая поделка предназначенная исключительно для передачи внешнего сходства. В общем ничего удивительного.
Пришелица из иного мира отметила, что Тоишо Хваро больше походил на отца, чем на мать.
— Но, почему вы не повесите это в своём кабинете? — поинтересовалась она, вспомнив, что ещё нигде в замке не встречала изображения покойной баронессы.
— Я уже говорил вам, — вздохнул молодой человек. — Пусть пока здесь всё остаётся как было при маме. Вот вернёмся с юга, тогда и будем менять.
Бережно свернув картину он вновь убрал её в футляр, вернул его в корзину и поманил за собой в глубь помещения.
"Та это ещё не всё?" — удивилась девушка.
— Сейчас я хочу показать вам нечто особенно и совершенно необыкновенное! — с таинственным видом заявил аристократ, подходя к стоявшему у стены стеллажу.
Лукаво глянув на неё, он повозился в тёмном углу. Послышался тихий щелчок замка потайной дверцы.
Подавшись вперёд, Платина машинально вытянула шею.
Землевладелец достал шкатулку размером примерно с кирпич и, сделав сделав знак спутнице приблизиться, подошёл к небольшому столику у окна, также заставленному книгами.
Сдвинув их в сторону, он продемонстрировал густо покрытый пылью ларец из отделанного серебром тёмно-вишнёвого лакированного дерева.
Невольно затаив дыхание, приёмная дочь бывшего начальника уезда наблюдала, как барон легонько нажимает на металлические накладки по углам.
Сухо щёлкнув, приподнялась плоская крышка. Стараясь не испачкаться, молодой человек откинул её в сторону. На тусклом, явно когда-то белом шёлке покоился коротенький, сантиметров двадцать, стебелёк какого-то травянистого растения с тремя отходившими в сторону ажурными листочками и единственным лепестком, оставшимся от большого, похожего на тюльпан, цветка.
