Точнее даже, не актеров, а актера, потому что, при всем уважении к нелегкому труду порноактрис, их дело телячье — изобразить оргазм любая дурочка сможет после небольшой практики, а вот порноактер — другое дело. Тут не сфальшивишь и каскадера не привлечешь — все приходится делать самому, от и до.
Однако, все на свете имеет свое начало и все на свете имеет свой конец. Подошла к концу и "гастроль" Незнакомки. Убедившись по некоторым признакам, что силы старшего помощника не беспредельны, она, видимо для того, чтобы оставить у него напоследок хорошее "послевкусие", сделала все сама.
Для этого Незнакомка решила привнести в их, не побоимся этого слова — высокие отношения, перчинку. Она привязала руки и ноги Дениса к кровати, сделала ему минет от которого Моника Левински просто удавилась бы от зависти, а после того, как старший помощник воспрял духом, оседлала его и принялась гарцевать на нем, как ковбой на родео.
После того, как Денис и Незнакомка бурно и одновременно финишировали, она наклонилась к нему, нежно поцеловала, прошептала привычное "Не верь!" и, как обычно, испарилась, а старший помощник, оставшись в одиночестве, немедленно провалился в тяжелый сон без сновидений — больно уж умаялся, бедняга. Тут ему конечно повезло — происходи дело в реале, к нему бы непременно пристали, чтобы поговорить.
* * *
*
Шэф был недоволен. Нет, понятное дело, что Дэн не Мастер войны, а всего лишь красная Пчела, но кадатом-то он худо-бедно владеет, так какого спрашивается дьявола он ползет по этой чертовой дорожке, выложенной светлым камнем, как слепая беременная корова?!? Неужели не видит, куда можно ступать, а куда нет?!? Это еще хорошо, что мощность "заминированных" участков не превышает трех тысяч единиц по шкале Эвальда и шкира по-любому выдержит, а то пришлось бы пожалеть, что не отдал этому балбесу антимагический перстень — командор машинально погладил гладкий кругляш на пальце.
А не отдал балбесу перстень он потому, что элементарно забыл о его наличии — антимагический артефакт из-под шкиры практически не выступал и никаких неудобств при носке не доставлял, поэтому не мудрено было забыть о его присутствии, да и мощность защитных плетений почему-то резко упала по сравнению с прошлым разом, когда Шэф ходил на разведку, поэтому мыслей о дополнительной защите не появилось, вот он про перстень и не вспомнил.
И ведь что обидно — перед тем, как самому уйти на "дистанцию", спросил у старшего помощника:
— Видишь куда можно наступать, а куда нет?
— Вижу.
— Тогда я пошел, а ты идешь, когда я поднимусь на крыльцо.
— Слушаю и повинуюсь! — еще и прикалывался, клоун! А теперь, из двадцати сделанных шагов трижды "вляпался"! Хорошо, если плетения чисто боевые, а если смешанные — сигнально-боевые, тогда что?!? Тогда Ортег их уже ждет... и живыми им отсюда не уйти.
"Ладно... — усилием воли погасил раздражение Шэф. — Поздно пить боржоми. Останемся живы — поставлю поганцу скипидарную клизму с патефонными иголками, а не останемся — придется ограничиться выговором с занесением. А пожалуй... — мстительно решил командор, — даже предупрежу о неполном служебном соответствии!"
Неизвестно, какие еще египетские казни верховный главнокомандующий хотел предусмотреть своему старшему помощнику, но тот наконец-то добрел до крыльца, правда умудрившись еще один раз наступить куда не надо. Главком никак комментировать ни его прибытие, ни ход по "дистанции" не стал — не то место и не то время, а молча брызнул из баллончика в замочную скважину и дверь с тихим хрустом отворилась. Путь во дворец члена Капитула Высокого Престола Епископа Ортега-ар-Фарана был открыт!
Весь первый этаж занимал огромный бальный зал, выполненный в стиле модерн. И это было логично — приперлась толпа, так называемых гостей, девять десятых из которых тебе и нахрен не нужны, так нечего им шастать туда-сюда по дому — пусть кучкуются на первом этаже, куда попадут по-любому, и нигде больше не бродят, а кого надо можно индивидуально провести наверх. Командор был солидарен с подобным архитектурным решением, и если бы у него был свой собственный дворец, то бальный зал он разместил бы, как Ортег — на первом этаже.
"Витебский вокзал!" — неожиданно пришло в голову верховному главнокомандующему. Но вот почему Витебский вокзал Шэф не понял, или, если выражаться культурно — не догнал. Командор не любил заноз в памяти, знал, что будет постоянно возвращаться к этой ассоциации, пытаясь понять, чем она вызвана, есть ли в ней какой-нибудь смысл — ведь не зря же она возникла, значит подсознание хотело о чем-то предупредить, что-то важное сказать — следовательно надо докопаться до истоков, нельзя оставлять такие вещи непроясненными.
Поэтому главком начал лихорадочно анализировать — почему?! Почему, нахрен, Витебский вокзал, а не скажем... Колизей, или отель-казино Grand Lisboa, или еще что? Почему Витебский вокзал?! Казалось бы тупик, ибо ничего напоминающего один из объектов РЖД Шэф не видел, однако, буквально в следующее мгновение сигнал из подсознания был дешифрован сознанием и ответ был получен — винтовая лестница!
Именно! — винтовая металлическая лестница, торчащая посреди бального зала, точь-в-точь напоминала такую же на Витебском вокзале в Санкт-Петербурге. Больше таких сооружений командор нигде не встречал. Ажурный стальной цилиндр и вызвал соответствующие ассоциации. И, что характерно, больше никаких лестниц ведущих наверх не было.
"Интересно, — подумал командор, — еду и все остальное, что Ортегу требуется, тоже поднимают по этой лестнице? Вообще-то странно... должны быть и нормальные. Лифт должен быть... наверное. А где это все? Чего-то не видать... Впрочем, это его проблемы. Так, а это что еще за хрень!?!" — рябь, появившаяся перед глазами, напоминала картинку на экране телевизора с комнатной антенной где-нибудь на даче.
Рябь появилась и тут же исчезла, как будто "телевизор" отключили от комнатной и подключили к нормальной антенне. Но смотрел-то Шэф не телевизор, а на винтовую лестницу в центре бального зала, правда, надо честно сказать — уместную здесь, как гей-парад в парке Горького на день ВДВ. И вне всякого сомнения рябь была гораздо более странным явлением, чем отсутствие нормальных лестниц.
— Ничего необычного не заметил? — нейтральным тоном поинтересовался верховный главнокомандующий у старшего помощника, стоявшего рядом и тоже глазевшего на винтовую лестницу.
— Ты это о чем? — не понял Дэн.
... значит он ничего не видел... все страньше и страньше...
— Да так... ни о чем. Просто будь повнимательнее. Ты не в бане.
— Ты имеешь в виду Библиотеку Академии Наук? — осклабился старший помощник. Шэф его лица не видел, но был уверен, что Дэн не улыбнулся, не ухмыльнулся, а именно что — осклабился.
Командор хотел было приказать старшему помощнику быть посерьезнее, но в следующее мгновение забыл об этом — рябь проявилась снова и на этот раз она возникла непосредственно в пространстве между верховным главнокомандующим и его старшим помощником, и не видеть ее Дэн просто не мог.
— А сейчас? — на всякий случай все же спросил главком.
— Чего — "а сейчас"?
"Все плохо... — подумал командор. — Кто-то из нас под ментальным воздействием, а скорее всего оба..."
Надежды на помощь от старшего помощника не было никакой — у них, у обоих, был включен режим "Контур", а раз верховный главнокомандующий не наблюдал ничего криминального, то Дэн заведомо ничего существенно важного не видел. Шкира тоже ничем помочь не могла — в режиме "Контур" все ее многочисленные сенсоры и так работали на пределе и увеличить их чувствительность возможности не было. Да и то сказать, в режиме невидимости, да еще с подключенным "Контуром", шкира жрала энергию, как свинья помои, так что может и хорошо, что не было в ее арсенале более мощных режимов сканирования — и без них можно было незаметно остаться в бою с разряженными батареями, что не есть гуд.
Оставалась одна надежда — надежда на кадат. Он командора не подводил никогда. Правда, была одна загвоздка — чем глубже уходишь в измененное состояние сознания, тем болезненней этот процесс. На том уровне, на котором находился Дэн, это было незаметно, а вот глубже все было не так радужно. С другой стороны — все правильно — за все в жизни приходится платить, бесплатные пирожные чреваты фонтанирующей диареей.
И Шэф начал "погружение". По ощущениям это было примерно, как окунуться в прорубь... только не в обычную прорубь, а прорубь с кипятком. Причем, не просто окунуться и с визгом выскочить, а погрузиться и остаться. И погружение дало свои результаты, хотя... не зря в одной умной книге сказано: многие знания — многие печали.
Как выяснилось, и как заранее предполагал верховный главнокомандующий, бальный зал не был пуст. Отнюдь... Помещение было заполнено едва различимыми тенями весьма специфического вида, чрезвычайно смахивающими на ниндзя, какими они предстают перед зрителями в американских и гонконгских боевиках: черные мешковатые комбинезоны, скрадывающие очертания фигуры, и шлемы с масками, оставляющими открытыми только глаза. На этом сходство "теней" с ниндзя заканчивалось и начинались аллюзии с самураями — мечи в их руках один в один смахивали на катаны, разве что рукоятки были покороче японских, а так и не отличишь.
Зрелище, прямо скажем, было очень неприятное, но главная неприятность заключалась в другом — Шэф готов был поклясться, что "ниндзя" каким-то образом поняли, что разоблачены, потому что, как только он их разглядел, "тени" пошли в атаку и сделали это с такой скоростью, что предупредить Дэна он просто-напросто не успел. Прежде, чем командор успел открыть рот, одна из "теней" приблизилась к старшему помощнику, взмахнула своей катаной и... в потолок бального зала ударила строя крови, а голова Дэна с глухим стуком рухнула на пол.
Главком даже не успел удивиться тому факту, что тени прекрасно знали, где находится старший помощник, облаченный в активированную шкиру в режиме невидимости, и что шкира не защитила своего носителя и была пробита с такой легкостью, как будто была сделана из бумаги, как ему самому стало не до абстрактных размышлений — одна из "теней" атаковала его самого. Командор выхватил "Черные когти", но они помогли ему, как мертвому припарки.
Нет, Шэф не разучился драться, не потерял скорость, не разучился направлять энергию в клинок — все эти умения остались при нем. Просто они оказались абсолютно бесполезны. "Черный коготь" вошел в тело "ниндзя" безо всякого сопротивления, как будто в дым, не нанеся "тени" ни малейшего ущерба — она как будто и не заметила укола, зато "призрачная катана" без сопротивления прошла через подставленный "коготь" и шкиру, как будто была сделана из того же дыма, зато в тело главкома вонзилась по-взрослому — без дураков.
Понятно, что исход боя в таких условиях, когда твои удары не наносят противнику ни малейшего ущерба, а его ровно наоборот — беспрепятственно достигают цели, предрешен. Через пару мгновений голова верховного главнокомандующего присоединилась к голове старшего помощника, дожидавшейся ее на полу.
Последним чувством, которое родилось в отсеченной голове Шэфа, было чувство удивления. Глубокого, неподдельного удивления. Он искренне не понимал, почему не прыгнул, ведь после того, как увидел обезглавленного Дэна, ловить больше было нечего, надо было уходить и уходить быстро, но вот подишь ты... зачем-то вступил в схватку, вместо прыжка. Ну-у... что тут можно сказать, только одно — и на старуху бывает проруха. А последней мыслью, родившейся в угасающем сознании командора было запоздалое признание: "Недооценили мы Ортега... недооценили..."
— Глава
Впервые за последнее время настроение у Реаса Авентина было прекрасным. Наконец-то Богиня Удачи повернулась к нему своей правой — прекрасной половиной лица. До этого она не то чтобы демонстрировала ему левую — уродливую щеку, но и правой точно не поворачивалась. А теперь, заявившись в приемную своего патрона, Реас разве что не светился от счастья. Причина его радости находилась тут же. Рядом с ним ни живы, ни мертвы, застыли двое маленьких, замызганных мальчишек: рыжий и чернявый. Несмотря на юный возраст они прекрасно знали, что их ждет и это знание заставляло их в ужасе цепенеть, как кроликов перед удавом.
Все дети Высокого Престола с молоком матери впитывали знание о том, что их ждет, если они попадут в руки Охотников! Причем, даже те, кто этого молока ни единой капли в своей жизни не выпил, был сиротой с момента обрезания, или откусывания — кому, как повезет, пуповины, и выжил вопреки все существующим законам жизни, физики и биологии, начиная с закона сохранения энергии и заканчивая законом генетического равновесия в популяциях. А про закон о полноценном трехразовом питании можно вообще не упоминать — подавляющее большинство населения Высокого Престола этот закон цинично игнорировало и что характерно — при полном попустительстве властей.
При виде сияющего Авентина, секретарь Ортега Рогэтус Секандинус сумел выдавить из себя улыбку. По жизни он был улыбчив, примерно как статуя безголового воина на Филиппинах, так что появление улыбки на его устах, пусть и вымученной, свидетельствовало о достаточно высоком статусе посетителя. Были и привходящие обстоятельства — кроме того, что Реас был одним из фаворитов Ортега, он сегодня был еще и с долгожданной добычей, так что приветливость Рогэтуса была вполне себе объяснимой.
Он знал, как хозяин ждет недостающие биологические компоненты для проведения "Цветка Жизни" и хотел хоть каким-то боком быть причастным к радостной вести. Это с плохим известием лучше не являться к правителю, если, конечно, тебе дорога твоя голова, если нет — пожалуйста, барабан на шею и вперед, а вот с хорошей все наоборот — кто доложил, тот печеньку и получил. Поэтому Рогэтус не стал, как обычно, докладывать о посетителе, а только потом допускать того в кабинет Епископа, естественно при наличии разрешения, а сразу, без предупреждения, запустил всю делегацию, с собой во главе, к Ортегу. И не прогадал!
При виде доставленного биоматериала, Епископ Ортег расплылся в умильной улыбке, будто добрый дедушка при виде долгожданных внуков, прибывших на каникулы в домик в деревне. От этой улыбки и рыжий и чернявый, хорошо представлявшие, что их ждет, и вовсе одеревенели от страха. Впрочем, собравшиеся в кабинете маги обращали внимание на душевное состояние мальчишек не больше, чем земные биологи на переживания белых лабораторных мышей. Кого-нибудь из лаборантов волнует, что чувствует белая мышь, вытаскиваемая за хвост из вольера? Вот так и маги.
Улыбка босса для секретаря Рогэтуса дорогого стоила. Ортег не был склонен к сантиментам и панибратским отношениям с подчиненными, а тут прямо будто родному улыбнулся. Для Секандинуса это было, как почетный знак "Ветеран ГАИ Московской области" для какого-нибудь мелкого оборотня в погонах — пустяк, а приятно! Секретарь еще раз мысленно похвалил себя за то, что мгновенно сориентировался и сумел примазаться к победителю. А Епископ, не меняя умильного выражения лица, скомандовал:
