В кои-то веки выдался ясный, тихий день. Снег лежал огромными сугробами до самого горизонта, и пустынный пейзаж нарушали только непокорные остатки коровьих деревьев — и, на северном горизонте, здание. Эрвал прищурилась, пытаясь разглядеть что-нибудь в тусклом дневном свете. Это была большая простая коробка, точно такая, как описывал Тил.
Восемь комнат.
Ее компания направилась к артефакту. Дети с криками побежали, взрослые поспешили следом. Эрвал подумала о том, чтобы предостеречь их от осторожности; но она остановила себя, почти развеселившись. Какие меры предосторожности нужно было предпринять? Либо восемь комнат спасут их жизни... или им пришлось бы повернуть назад, попытаться добраться до деревни до наступления самой суровой зимы и, измученным, ждать, пока холод убьет их.
В любом случае, не было особого смысла проявлять осторожность. Эрвал с трудом пробралась по снегу к Восьми комнатам.
Вскоре дети уже забирались в открытый дверной проем и вылезали оттуда. Эрвал остановилась на некотором расстоянии от строения и внимательно осмотрела его. Она вспомнила, как Тил описывал свой шок, увидев, как здание парит без опоры на высоте фута в воздухе; и, наклонившись, увидела полоску заснеженной земли под комнатами. Она нахмурилась, удивляясь собственной невозмутимой реакции. Что было самым удивительным? Каждый ребенок слышал истории о том, насколько могущественными были древние, о том, как они построили тот самый мир, в котором жили люди; почему парящая в воздухе коробка должна быть таким сюрпризом?
Она вздохнула. Возможно, у нее просто не было богатого воображения. Она быстро подошла к комнатам, ненадолго задержалась в дверях, затем шагнула вверх и перешагнула через порожек высотой в фут...
— и чуть не упала в обморок, когда вошла в теплый, неподвижный воздух. Она почувствовала, как кровь прилила к ее лицу, и, в поисках поддержки, потянулась к стене — и отдернула пальцы, потрясенная. Материал стены был теплым и мягким, как плоть. Арк присоединился к ней, проведя мозолистой ладонью по стене. — Разве это не замечательно? Возможно, все это здание — живое существо.
— Да. — Почувствовав себя сильнее, она повернулась и осмотрела комнату. Во всех четырех стенах, а также в полу и потолке были двери, похожие на люки; через каждую дверь она могла видеть, как люди в других комнатах проводят кончиками пальцев по стенам, выражение их лиц расслабленное. — Это очень странно...
...Подождите минутку. Комнаты за каждой дверью? Но одна эта комната была достаточно большой, чтобы заполнить куб, который она видела снаружи, так что за дверями должен был быть только снег или небо...
И все же комнаты были там, где для них не было места.
Смутно она помнила нетерпеливые описания Тила о том, как комнаты были сложены одна над другой, и некоторое время пыталась понять. Затем она вздохнула, решив выбросить тайну сложенного помещения из головы. Если это не беспокоило детей, почему это должно беспокоить ее?
Арк продолжил: — Эрвал, мы хорошо поработали, даже если не пойдем дальше этого. У нас тепло и сухо, и у нас все еще есть корова-мамочка для еды. Мы могли бы остаться здесь, завести корову-мамочку внутрь, позволить детям расти...
— Но мы пришли сюда не за этим, — сказала она, внезапно потеряв терпение. — Тил пошел дальше. — Она подняла глаза, вспомнив описание Тила, как он забирался через люк на крыше. — Пошли, — сказала она Арку. — Помоги мне подняться.
Арк позволил ей забраться к нему на плечи; вскоре другие, уже находившиеся в верхней комнате, вытаскивали ее через люк/дверь.
Верхняя комната была такой же, как и первая, воздух был наполнен светом из ниоткуда. Несколько взрослых стояли здесь, выглядя потерянными. Она молча поднялась на ноги. Она попыталась представить Тила, когда он поднимался по этим ступенькам. Прямо от люка в полу, сказал он, и толкни дверь...
За дверью была Восьмая комната. Она была такой же формы, как и остальные, но ее стены были прозрачными, как будто изо льда.
За стенами было черное небо, усеянное крошечными огоньками.
На хрустальном полу лежало тело.
Арк стоял рядом с Эрвал. — Это "звезды"?
Вздрогнув, она сказала: — Это слово, которое дал нам Тил.
— А это... — Он указал прямо вперед; за самой дальней стеной в пустоте плавал объект, похожий на большой черный стручок с семенами. — Ты думаешь, это и есть "корабль"?
Эрвал попыталась заговорить, но в горле у нее пересохло.
Она заставила себя посмотреть вниз.
От тела остались лишь кости, завернутые в лохмотья одежды. В одной похожей на клешню руке оно сжимало замысловатый нож. Эрвал наклонилась, взяла нож; костлявые пальцы рассыпались на куски, со стуком ударившись о теплый материал пола. — Это был нож Аллел, — сказала она Арку. — Бабушки Тила. Тил дорожил этим ножом.
Арк держал ее за локоть. — Знаешь, это чудо, что он добрался так далеко. И когда он пришел во второй раз, у него не было коровы-мамочки.
— Он умер в одиночестве. И был так близок к своей цели.
— Но он умер не напрасно. Он привел нас сюда.
Эрвал, дрожа, подошла к стене, ближайшей к кораблю. — Теперь все, что нам нужно сделать, это придумать, как выбраться отсюда.
Остальные наблюдали за ней, их лица побледнели от благоговения.
Неверно утверждать, что Пол ждал возле Восьмой комнаты после краткого появления первого человека. Скорее, он поручил подкомпоненту своей личности следить за событиями в комнате, в то время как остальную часть своего мультиплексированного внимания он направил куда-то еще. И нельзя сказать, что последующая задержка подвергла испытанию терпение Пола. В конце концов, он был в значительной степени независим от ограничений времени и пространства; и для его изучения были доступны галактики.
И все же...
И все же, когда люди снова появились в Восьмой комнате, Полу показалось, что он ждал очень, очень долго.
Люди уставились на усыпанную звездами Вселенную и в тревоге отступили. Пол был очарован их угловатыми движениями, их явно ограниченными точками обзора. Как невообразимо сковывает сознание, заключенное в коробку на костяной ножке!
Но по мере того, как Пол продолжал наблюдать, всколыхнулись странно острые воспоминания о его собственном кратком телесном пребывании на Рафинадной Глыбе. Подобный богу, неуверенный в собственной реакции, он наблюдал, как мужчины, женщины и дети разговаривают, прикасаются друг к другу, смеются.
Он заметил рваную, грязную одежду, выступающие ребра, поврежденную льдом кожу. Он задумался над значением этих вещей.
В конце концов в комнату вошла седовласая женщина. Ее поведение казалось другим; она медленно подошла к хрустальной стене и пристально посмотрела на звезды.
Пол сосредоточил свое внимание так, что казалось, будто он смотрит ей в глаза.
Лицо было тонкокостным, кожа туго обтягивала кости, а возраст нанес паутину морщин вокруг глаз и рта. Кожа была в шрамах, губы потрескались и кровоточили. Это было усталое лицо. Но голова была поднята прямо, глаза устремлены на Вселенную, которая, должно быть, совершенно сбивает с толку.
И за этими глазами, как незрелое семя, лежало квантовое зерно сознания, сформированное миллионами лет.
Женщина вышла из комнаты; Пол, странно потрясенный, задумался.
В течение следующих нескольких дней люди исследовали свою хрустальную шкатулку. Они прикасались к стенам, глядя сквозь них с полным непониманием. Они явно знали о космическом корабле, который ждал их прямо за стенами комнаты: они указывали, опускались на колени, чтобы заглянуть под него, и время от времени кто-нибудь из них ощупывал стены; но в их поисках не было никакой закономерности, никакой системы; они не использовали никаких инструментов, кроме кончиков пальцев и языков. Но они не выказывали никакого разочарования. Они были как дети во взрослом мире; они просто не ожидали, что смогут заставить все работать.
Наконец в ярко освещенном дверном проеме началась бурная деятельность. Люди загоняли в комнату какое-то животное: вот показалась бочкообразная голова, широкое, крепкое тело, покрытое лохматой шерстью. Люди колотили зверя по бокам, дергали за шерсть над его дрожащими глазами; существо, явно напуганное, было почти неподвижно. Но, наконец, оно встало в центре комнаты, окруженное потеющими, торжествующими людьми. Оно посмотрело налево, направо и, наконец, себе под ноги. Пол представил себе его ужас, когда оно обнаружило, что стоит в кажущейся пустоте глубиной в несколько световых лет. Огромная голова повернулась, как часть механизма, и зверь бросился назад в дверь, сбив с ног нескольких людей. Люди побежали за ним, крича и размахивая руками.
Ошеломленный Пол на некоторое время отступил.
Эти люди были явно беспомощны.
Раздавленные бесчисленными поколениями в своей четырехмерной клетке, они потеряли не только понимание, но, как ему казалось, и средства, с помощью которых можно достичь большего понимания. Восемь комнат и ожидающий корабль, очевидно, предназначались для того, чтобы их нашли и использовали люди. Но эти оборванные людские ошметки были неспособны разобраться в этом.
Этот сброд был пережитком расы, которая когда-то имела наглость бросить вызов самим ксили. Черты личности Пола воспевали презрение, и он подумывал о том, чтобы оставить людей и вернуться к своим размышлениям.
...Но потом он вспомнил седую женщину, драгоценный квантовый камень, который сверкал даже в потрепанной оправе из костей и грязи, и его презрение утихло. Пусть и павшие, они все еще были людьми.
Медленно, почти нерешительно, он вернулся к Восьмой комнате.
После абсурдной попытки затолкать Сэнд в Восьмую комнату новизна хрустальной шкатулки исчезла. Комната осталась почти пустой, поскольку жители деревни разбрелись по уютным, непрозрачным интерьерам других комнат, постелив свои грязные одеяла на похожие на плоть полы. Вскоре стало казаться, что Эрвал едва ли может пройти ярд, не споткнувшись о какого-нибудь бегущего ребенка или вытянутые ноги его родителя. Бесцельное, почти ленивое настроение было вполне ожидаемым, предположила она. Жизнь в деревне была нескончаемым циклом холода и грязи, ставшим еще более бессмысленным из-за бесконечных легенд о великом прошлом человечества. Восемь комнат были самым сухим, теплым и уютным местом, которое когда-либо видел человек....
Но они пришли сюда не за комфортом.
Снова и снова ее тянуло к тайнам Восьмой комнаты. Она лежала на спине на теплом полу, глядя вверх на звездные здания; или она лежала лицом вниз, прижавшись носом к прозрачному полу, и представляла, как медленно падает в этот огромный, бесконечный бассейн света.
Она изучала аппарат за стеной. Он был около тридцати футов в длину — почти в три раза больше комнаты — и имел форму толстого округлого диска. Он был абсолютно черным, просвечиваемым только бликами звездного света. Это было совершенно за пределами ее опыта... но она знала, что это такое. Тил рассказал ей, чего ожидать, со своими странными рассказами о людях, путешествующих среди звезд.
Это был корабль. Это был корабль, который должен был доставить их... куда-то еще. (Здесь ее воображение отказало.) Восемь комнат были просто промежуточной станцией. Но если они хотели идти дальше, они должны были найти путь сквозь эти стены! Она положила ладони плашмя и провела ими по теплому кристаллическому веществу. Но это был не вигвам; здесь не было клапанов, которые можно было бы открыть. Она раздраженно хлопнула по стене.
Седовласая женщина была расстроена! Она хотела исследовать!
Пол ликовал. Он ввел квантовые щупальца в ее череп.
...Она широко развела руку и сложила пальцы так, что они образовали подобие цилиндра; затем она прижала кончики пальцев к стене, вот здесь...
Эрвал ахнула и отшатнулась от стены. Она уставилась на свои руки, сгибая и разгибая их, словно желая убедиться, что они все еще находятся под ее контролем.
Это было похоже на сон наяву.
Это могло длиться не больше секунды. Она видела, как ее рука протянулась и коснулась стены таким странным образом — несомненно, это была ее собственная рука; она узнала участок белой, убитой морозом ткани около костяшек пальцев, — но видение заслонил вид ее настоящей руки, которая оставалась неподвижной, прижавшись к прозрачной стене.
Она обхватила себя руками и отступила к двери комнаты. В течение нескольких минут она позволяла теплым человеческим звукам жителей деревни проникать в нее. До сих пор она чувствовала, что способна справиться со своими странными переживаниями: у нее были истории о Тиле, за которые она могла цепляться, и пока все это было там, пока она, Эрвал, жена Деймена, оставалась прежней, в своем удобном кожаном халате и со своей крошечной коллекцией вещей. Тогда она ощущала себя сильной и способной все вынести.
Но сейчас все было по-другому.
Что-то проникло ей в голову, и впервые с тех пор, как она покинула деревню, она испытала настоящий ужас. Ей хотелось, чтобы Тил был здесь; несомненно, он смог бы это понять...
Она глубоко вздохнула и закрыла глаза. Тила здесь не было. И в любом случае он сам не смог бы выйти за пределы этой точки. Не было смысла прятаться в беспомощности; смысл видения был очевиден. Кто-то или что-то указало ей выход отсюда. Кто это был и как они это сделали, она не знала. Да это и не имело значения. Теперь ей нужно было решить, что делать. Она могла бы вернуться в теплую семью деревенских жителей и забыть о вызове звезд...
Или она могла бы следовать этим четким инструкциям.
И что бы тогда произошло?
Хорошо, что у нее не было воображения (она отошла к дальней стене), потому что, если бы у нее было хоть малейшее представление о том, что она может выпустить на волю (она подняла руку, как в видении, сложила пальцы трубочкой), она, конечно, никогда бы не подошла к стене и не ударила своими пальцами вот так...
Ничего не произошло.
Она прислонилась к стене, пытаясь унять дрожь в теле, и наносила удары снова и снова.
Внезапно в стене появилась дыра. Это был круг немного ниже, чем ее рост, и он вел в широкое, хорошо освещенное помещение — комнату внутри корабля.
Внезапно ее воля сломалась, и она, рыдая, выбежала из Восьмой комнаты.
Люди осторожно прошли через круглое отверстие и остановились, неуместные в своих мехах и леггинсах, в центре единственного помещения корабля. По палубе были разбросаны кресла из какого-то темного мягкого материала. Кресла были закреплены на месте, но люди быстро обнаружили, что при разумном повороте назад они могут превратиться в кушетки. Вскоре дети уже толпились над устройствами, раскачиваясь взад-вперед.
Пол, наблюдая за происходящим, задумался над этим. Эти кресла были явно спроектированы для людей; на самом деле, конечно, вся система жизнеобеспечения была ориентирована на людей. И все же остальная часть корабля демонстрировала лишь немногие характеристики человеческих технологий. Внимание Пола блуждало. Помещение, занимаемое людьми, представляло собой плоский цилиндр, который, как понял Пол, занимал большую часть объема корабля; его приводные устройства, системы жизнеобеспечения и другое оборудование, должно быть, были встроены в корпус. А когда он изучил сам тонкий, как бумага, корпус, то обнаружил внутри него космические крылья, свернутые в тугие кольца; и как можно было бы расширить встроенные отсеки в корпусе, чтобы вместить сотни, тысячи людей.
