— Человек, раскрывающий тайну, которую не смогла раскрыть даже Аврора?
— Для меня это имеет смысл. Аврора стремилась держаться как можно дальше от своего человеческого происхождения. Она не только не знала всей истории, но и не была заинтересована в поиске неясных концов. И даже если бы она это сделала... ее всеведению есть предел. Тенч и Спарверу пришлось проникнуть внутрь этой скалы, чтобы узнать правду.
— Скала в конечном итоге убила Спарвера, сэр. Как вы думаете, все это подстроила Тенч?
— Нет. Мы никогда не узнаем наверняка, но гораздо более вероятно, что Спарвер запустил систему самоуничтожения, установленную семьей Нервал-Лермонтов, чтобы избежать слишком пристального внимания со стороны.
— Тенч была там до него.
— Однако, в отличие от Спарвера, она уже подозревала, что имеет дело с опасным наследием могущественной семьи. Возможно, она была более осторожна, осознавала эту опасность или просто была более удачлива. В любом случае, она смогла войти и выйти несколько раз, нанося ровно столько вреда, сколько было необходимо, чтобы скрыть эту связь с Авророй и той, кто должна была вырасти в этом месте.
Талия задумалась. Дрейфус ждал, довольный тем, что нашел общее объяснение записям Спарвера, даже если выводы из этой теории оставались неясными, вызывая беспокойство.
— Если вы думаете, что Хафдис каким-то образом является копией, сэр... — Талия замолчала, давая ему возможность закончить мысль.
— Нет, это не сработает, — сказал Дрейфус, и путь, по которому он спотыкался, снова был закрыт. — Потому что мы не просто поверили Тенч на слово, что Хафдис — ее дочь. Я был там, когда Лилиан Бодри брала образец у Хафдис и сравнивала его.
— Я не хотела опровергать объяснение, сэр.
— Хорошо, что ты это сделала. Но нам все еще нужно знать, почему Тенч пыталась сохранить этот секрет. И Хафдис... — Он замолчал, борясь с подступающим туманом в голове. — Что-то все еще не сходится, Тал. Я просто не могу этого понять.
Талия посмотрела на почерневшую оболочку, которая была всем, что осталось от Спарвера.
— А как насчет остального, сэр, за исключением последних трех минут? Мы обязаны Спарверу сохранением его показаний.
— Это будет прочитано и сохранено в архиве, когда мы будем в безопасности от любопытных глаз. — Почувствовав ее опасения, он добавил: — Когда, а не если. Из этого есть выход, и мы его найдем. — Он выключил ищейку, убедившись, что она не сохранила никаких воспоминаний о воспроизведении или их разговоре, и начал снова включать питание своего скафандра, давая команды на восстановление его функций.
Талия повторила его действия, набирая свои команды в матрице на рукаве. — Что теперь, сэр?
— Мы возвращаемся на корвет. Никому не говоря о том, что видели или обсуждали в этом помещении, даже Пасинлеру. Мы с тобой знаем об Авроре кое-что, чего не знает она, и я хотел бы сохранить это в тайне, пока не сможем использовать эту информацию против нее.
Талия собрала останки и сунула их в свою сумку.
— Не знаю, как мы начнем это делать.
— Я тоже. — Он выдавил из себя улыбку. — Что-нибудь да получится. Обычно так и бывает.
Дрейфус вернулся к дыханию в скафандре и глотал свежий воздух, пока не почувствовал, что головная боль проходит, а мыслям легче приходить в голову. Несколько миллионов отслуживших свой срок клеток мозга — цена, которую стоило заплатить за информацию Спарвера. Он бы скучал по ним гораздо меньше, чем по тому, чтобы не жить под властью тиранической машины.
Они вернулись к системе связи скафандров, и Дрейфус восстановил подачу электричества и света в помещение, но не потому, что они нуждались в этом, чтобы выжить, а потому, что это значительно упростило бы их уход.
— Твой скафандр все еще неисправен?
— Я не смогу ничего сделать, пока мы не вернемся на корабль, сэр.
— Хорошо. Я поведу тебя.
Талия хотела сказать еще кое-что, прежде чем они прошли обратно через шлюз и оказались в пределах досягаемости корвета и более широкой коммуникационной сети Сверкающего Пояса.
— Вы должны были рассказать мне об Авроре, сэр, и о том, как вы помогли ей проникнуть в наши системы. Я понимаю это.
— Я предполагал, что ты это сделаешь.
— Я не могу забыть это, хотя это и не настолько серьезно. С другой стороны, не думаю, что вы рассчитывали на то, что я забуду об этом.
— Я не рассчитывал, — сказал Дрейфус.
Открылась внешняя дверь шлюза. Дрейфус выбрался наружу, его скафандр все еще был неуклюжим из-за того, что двигательные функции не работали должным образом. Он протянул Талии руку и повел ее за собой.
Дрейфус вынырнул на открытое пространство, готовый прицелиться в отдаленную цель — корвет — и рвануть в нужном направлении.
Но корвет был прямо над ним, под углом, как атакующий орел.
— Проклятие, Пасинлер! Я приказал вам отойти на безопасное расстояние! Вам нужно думать о живых беженцах!
Перед ним возникло лицо, вставшее между Дрейфусом и скалой.
— Не вини Пасинлера. Он ничего не мог поделать со мной.
Холод, царивший в помещении маршрутизатора, все еще пробирал его до костей. — Ты победила, — сказал Дрейфус, принимая неизбежное лишь с легким удивлением. — Поздравляю. Я все гадал, когда же начнется злорадство.
— Я пришла не для того, чтобы злорадствовать. Я близка к победе, но еще не достигла ее. — Ее лицо было настолько прозрачным, что он мог видеть сквозь него угрожающие очертания корвета, а ее голос звучал у него в голове.
Дрейфус продолжал придерживать Талию. — Что тебя останавливает?
— Что ты там делал, Дрейфус? Мне бы очень хотелось знать. Ты пошел на все, чтобы стать непроницаемым для меня, и мне это совсем не нравится.
— Мне жаль, что ты так себя чувствуешь.
— Я знаю, что у Нг есть вещественное доказательство, подобное тому, что осталось после активации вашего Венского протокола.
— Похоже, ты уже знаешь достаточно.
— Теперь, когда я знаю, что оно существует, то очень хочу знать, что находится внутри этого артефакта.
— Так прочти это.
— Я не могу, ни в коем случае. Ты отдашь его мне или избавишь нас обоих от лишних хлопот и скажешь, что в нем содержалось. Что было таким важным, что ты пошел на такие меры?
Дрейфус и Талия теперь стояли, задрав головы к укороченному носу корвета. Он был очень похож на хищный клюв, раздирающий плоть. Оружейные порты были открыты, обещая полное уничтожение.
— Все в порядке, — сказал он Талии. — Она не рискнет напасть на тебя, пока мы вместе. Не сейчас, когда она так хочет сохранить мне жизнь, чтобы я стал свидетелем ее гениальности.
По тону Талии можно было понять, что это не так. — Думаю, это зависит от того, насколько хорошо она владеет этим оружием, сэр.
— Она хороша, но не любит рисковать.
— Не люблю, — ответила Аврора. — И не собираюсь стрелять ни в кого из вас. Зачем мне это нужно, когда у меня есть столько других способов убеждения? В этот самый момент я нахожусь в хосписе Айдлуайлд и причиняю боль Валери.
Лицо Авроры померкло, превратившись в подобие его жены, черты которой исказились от внезапной боли.
При виде ее у него словно нож вонзился глубоко в живот.
Он собрался с духом.
— Хорошая попытка. Только я попросил сестру Кэтрин убедиться, что ее импланты удалены.
Измученное лицо Валери передразнило голос его жены. — У тебя есть доказательства того, что она выполнила эту просьбу?
— У меня нет, — признался Дрейфус. — Я все равно верю, что она выполнила это обещание. Она достойная женщина, сестра Кэтрин. В ее ногте больше доброты, чем во всей тебе. Если бы она знала, что для меня что-то важно, она бы это сделала.
— Ты слишком веришь в природу человека.
Он кивнул в своем скафандре. — Больше, чем ты когда-либо сможешь понять.
Плывущее лицо снова стало лицом Авроры. — Что ж, ладно. Отключаю функции жизнеобеспечения корвета. Пасинлер и беженцы уже без сознания, но теперь я начинаю наносить необратимый ущерб. Расскажи мне, что было на записи.
— Что, если бы я решил, что жизни тех людей в корвете значат меньше, чем тактическое преимущество над тобой?
Она усмехнулась. — Я слишком хорошо тебя знаю, Том Дрейфус. Ты бы солгал самому себе.
— Только не тогда, когда мне приходится балансировать между сотней миллионов других жизней и твоим безумием. Я не говорю, что мне нравится твой выбор, но готов принять его во внимание.
— Я могу начать творить зло в любом количестве орбиталищ. Ты хочешь, чтобы это было на твоей совести?
— У меня такое чувство, что ты все равно будешь совершать плохие поступки.
Аврора вскипела. — Твое нежелание говорить о записи уже говорит мне больше, чем ты думаешь. В ней есть что-то, что, по твоему мнению, можно использовать против меня. Какое-то информационное оружие или что-то в этом роде. Возможно, это скрытая, вооруженная тень моего бывшего противника. Хорошо, я рассмотрю все возможности и решу для себя, что из этого может получиться. Затем я объясню тебе множество способов, по которым это не сработает.
Талия открыла сумку на животе. Она извлекла запись.
— Ты так сильно этого хочешь, Аврора? Тогда возьми это. Мы найдем другой способ.
Она отбросила запись в сторону, под прямым углом к поверхности скалы, так, чтобы она улетела в космос, не задев корвет.
Дрейфус уставился на нее, забыв обо всем, что, как ему казалось, он знал о своей протеже.
— Талия? Что ты только что сделала?
— Ничего такого, сэр, что нельзя было бы исправить. — Ее голос звучал гораздо спокойнее и увереннее, чем он ожидал. — Если можете, устройте полную прозрачность. Если нужно, отключите все функции своего скафандра, — она все равно сможет подделать то, что мы видим, даже если думаем, что просто смотрим сквозь стекло.
Дрейфус поверил Талии на слово. Он сразу перешел к процедуре отключения, повторяя шаги, которые предпринял совсем недавно. Его скафандр прошел через ряд предупреждений, а затем подчинился его воле. Связь и система жизнеобеспечения отключились, слышен был только шум его собственного дыхания. На его визоре исчезли данные, и Аврора с корветом пропали. Теперь было видно реальное изображение корабля, расплывчатое сквозь запотевшее от дыхания стекло, но гораздо более далекое: все еще держащееся в отдалении, как он и велел Пасинлеру.
Он взмахнул руками, подзывая корвет подойти и забрать их.
Он нажал на кнопки управления на рукаве и снова включил питание, на мгновение утратив страх.
— Отличная работа, Талия, — сказал он, как только связь восстановилась.
— Мой скафандр все еще давал сбои после удара, сэр. Она не могла поддерживать иллюзию из-за моего поврежденного визора. Как только я увидела, что настоящий корабль все еще там, то предположила, что у нее не было такого большого контроля над ним.
— Иначе она подвела бы его ближе, — сказал Дрейфус, удивляясь тому, как неудача превратилась в удачу, пусть и мимолетную. — К этому времени один из нас или мы оба, скорее всего, были бы уже мертвы, а она бы гонялась за этой записью.
Он восстановил работу своего скафандра, но Аврора так и не вернулась. Ее гамбит раскрылся, и оказалось, что она изображает кибернетический эквивалент недовольства.
— Сэр, как вы думаете, Пасинлер и остальные в порядке?
— Если она не смогла управлять корветом, то, скорее всего, не смогла повредить систему жизнеобеспечения. Однако она будет упорно пытаться проникнуть в наши системы — их просто немного сложнее взломать, чем те грузовозы. Каким бы преимуществом мы ни обладали сейчас...
— Нам лучше использовать его, пока оно у нас есть.
Пасинлер был жив, как и эвакуированные. Корвет был функционально цел; Пасинлеру было известно только о том, что Дрейфус и Талия появились из скалы примерно через оговоренный тридцатиминутный промежуток времени. Дрейфус, не теряя времени, приказал Пасинлеру отследить, где находится запись. На самом деле, к тому времени, когда корвет обнаружил ее, она отошла всего на километр или около того от их местоположения.
— Мы можем подцепить ее, я могу послать беспилотник, или кто-нибудь может выйти через шлюз и забрать ее.
— Ничего из вышеперечисленного, — ответил Дрейфус. — Если у вас в орудиях еще остались снаряды после того, что вы сделали на скале, я бы хотел, чтобы вы сосредоточили огонь на ней.
— У меня есть снаряды.
— Сэр, — сказала Талия, снимая шлем. — А что насчет остального? Мы понятия не имеем, что еще мог видеть Спарвер и насколько это важно.
— Я знаю, и мы унесем это с собой в могилу. Но это единственный способ. Мы знаем, что она, по крайней мере, частично контролирует наши коммуникационные и информационные системы. Вернуть запись на борт — слишком рискованная затея, равно как и оставить ее летать, пока она ее не найдет. Я скорее сожгу эти улики, чем позволю ей проникнуть в них.
Талия обдумала его слова. — Думаю, это сработает.
— Спарвер сделал свое дело, и оно не пропало даром. Мы не хотим принизить честь нашего друга, Тал. Что угодно, только не это. Мы уважаем все, кем он был, и все, за что он боролся. Это то, чего бы он хотел.
— По вашему сигналу, — доложил Пасинлер.
— Действуйте.
Орудия рявкнули. Где-то слева полыхнула вспышка, и работа по уничтожению была завершена. Возможно, где-то еще сохранились пара фрагментов данных, но у Авроры практически не было шансов восстановить что-либо из них, не говоря уже о том, чтобы понять, частью чего они были.
Что имело значение, так это их головы, о которых они пока ничего не могли сказать.
— Полагаю, вы все еще хотите вернуться в Броню? — спросил Пасинлер.
Дрейфус подумал о Хафдис Тенч и загадке ее личности, которую он до сих пор не разгадал, к своему неудовольствию.
— Да.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
Когда они вернулись домой, Дрейфус смотрел трансляции с ощущением нереальности происходящего. По ту сторону Сверкающего Пояса за последние двадцать шесть часов ничего не изменилось. Жизнь в Йеллоустоуне продолжалась, как будто это был просто еще один напряженный день. Деловая активность людей продолжалась, и на рынках наблюдались обычные колебания и оживление. Физическая торговля и гражданские перевозки между десятью тысячами миров осуществлялись так же свободно, как и прежде. Проводились опросы общественного мнения, информация распространялась по сетям. Шум дискуссий был громче, чем обычно, но так продолжалось уже несколько месяцев, в связи с растущим давлением кризиса Мизлера Кранаха.
Во всяком случае, в том, что касалось этой конкретной трудности, были слабые основания для оптимизма. После визита Талии к лемурам местная чиновница по имени Зеленая Мятная Трава, она же Минти, опубликовала по всему Поясу публичное заявление, в котором говорилось, что лемуров убедили в том, что первоначальное нападение на их общину не было виной гиперсвина Кранаха.
— Я думала, что мой визит туда был катастрофой! — Талия была поражена этой новостью.
— Похоже, твоя искренность все-таки завоевала друзей, — сказал Дрейфус. — Им просто нужно было немного времени, чтобы прийти в себя.
