— Мне страшно. Я действительно увижу себя, если приму это зелье, Сириус. Увижу себя чудовищем, которым я стану, и это меня пугает меня больше.И я не помню, сколько насилия я совершаю и сколько причиняю себе вреда. Когда я просыпаюсь, я просто чувствую результат этого. Но... чтобы все время осознавать и точно знать, что происходит, и быть Я в ловушке этого... как волк и все еще быть собой — это удивительно и в то же время пугает меня. Что, если я все еще не могу это контролировать, но я все еще могу это видеть и помнить? Будет ли от этого хуже или лучше? Потому что, по крайней мере, теперь я знаю? Я не знаю, и эта неопределенность пугает меня.
Он поставил тарелки перед Сириусом и Гарри, а затем принес третью тарелку себе. Прежде чем занять свое место, он налил им три стакана апельсинового сока и встретился взглядом с другом.
— Но ты сделал это для меня, Бродяга. Ты... ты узнал о зелье и сделал это возможным. Я тебя не подведу.
— Римус, — тихо сказал Сириус, касаясь руки друга. — Лунатик, ты не можешь меня подвести. Я думал, что это хорошо для ТЕБЯ. Твою мать, не хочу, чтобы ты его брал!
— Никаких плохих слов, дядя Бродяга, — строго сказал Гарри, допивая свой сок.
— Извини, сохатик, — сказал Сириус, весело улыбаясь Гарри, прежде чем снова повернуться к Римусу. — Это не для меня, Римус, это для тебя.
Римус улыбнулся ему.
— Я не сомкнул глаз прошлой ночью. Я провел всю ночь, просто расхаживая по кухне и вспоминая старые воспоминания. Моя первая поездка на поезде, когда я встретил Пита, мы вчетвером стали друзьями, и момент, когда вы, ребята, нашли эту скрытую пещеру на четвертом этаже за большим зеркалом, где ты навсегда изменил мою жизнь.
— Всегда был тупым мерзавцем, — ласково сказал он. — Думал, мы больше не захотим быть твоим другом.
Он ухмыльнулся.
— Нет, вместо этого вы сделали мою жизнь намного лучше, и я благодарю вас за это.
Сириус пожал плечами.
— Хорошо, Волк Джон Волк, пожалуйста. Так ты собираешься попробовать зелье или нет?
Римус усмехнулся. Сириус хлопнул в ладоши.
— Хорошо. И на этот раз ты будешь не один.
— Что насчет Гарри?
Сириус улыбнулся.
— Не волнуйся, я все понял.
* * *
Сириус не мог до конца поверить в происходящее.
Гарри закатил истерику.
Настоящую истерику.
С одной стороны, он был в некотором роде в восторге от того, что Гарри чувствовал себя достаточно комфортно рядом с ним, но с другой стороны, он вел себя как маленький сопляк. Еще больше его раздражал тот факт, что Кастелланос былаочень права.
Гарри разыгрывал определенно то, что должно было произойти.
Все началось с того, что Гарри спросил, могут ли Рон и Джинни провести с ними день. Сириусу пришлось сказать ему "нет". У Сириуса и Римуса было несколько поручений, о которых нужно было позаботиться, в том числе заехать в Хогвартс, чтобы поговорить со Снейпом о Волчьем зелье, поскольку до полнолуния оставалось всего две недели. Его убило то, что он не мог оставаться со своим другом лунными ночами с тех пор, как его выпустили из тюрьмы, и на этот раз он был полон решимости найти решение. Проблема заключалась в том, что Римус был единственным человеком, которому Гарри доверял достаточно, чтобы остаться с ним на ночь, а это означало, что Сириус не мог оставить Гарри одного и быть рядом со своим другом. Он знал, что Римуспонял, тем более, что он претерпевал свои преобразования в одиночку уже более четырех лет, но от этого Сириусу не стало легче.
Но когда Сириус сказал Гарри, что нет, его друзья не смогут прийти сегодня днем, Гарри разозлился.
— Да, они могут! — крикнул он, широко раскрыв глаза. — Ты сказал, что они могут прийти, когда я захочу!
— Да, я это сделал, — осторожно сказал Сириус. — Но у нас есть планы на завтра, и Тонкс будет здесь с тобой, так что это не сработает. Мы можем выбрать новый день, когда они придут.
— НЕТ! Я ХОЧУ, ЧТОБЫ ОНИ ПРИШЛИ ЗАВТРА! — воскликнул Гарри, скрестив руки перед собой.
— Гарри, завтра они не придут, — сказал ему Сириус. — Но если ты будешь хорошо вести себя с Тонкс, может быть, они приедут в воскресенье.
Гарри уставился на него, но, похоже, согласился, особенно когда понял, что это будет последний раз, когда он видит Тонкс на какое-то время. Она собиралась вернуться в школу на следующей неделе.
Но то же самое произошло два дня спустя, когда Гарри настоял на том, что ему не нужно есть овощи, если он не хочет. Он спорил и кричал на Сириуса, пока Сириус не сдался и не позволил ему есть на ужин только картошку и курицу, не прикасаясь к брокколи.
Когда Сириус рассказал об этом Алтее в тот понедельник днем, когда они лежали в ее постели, она рассмеялась.
— Сириус, приятно это слышать!
— С какой стати это здорово? Он вел себя как маленький сопляк, — расстроенно сказал ей Сириус.
Алтея улыбнулась, подперев голову рукой, и повернулась, чтобы улыбнуться ему.
— Он ребенок, Сириус. Он не боится просить тебя о вещах, говорить тебе "нет" или говорить тебе, что ему нравится и не нравится. Это действительно хорошо.
— Я думаю, он слишком много времени проводит в доме Уизли и выслушивает их жалобы, — пробормотал он себе под нос.
Она смеялась.
— Он испытывает тебя, Сириус. Он доверяет тебе, и ему комфортно с тобой, но теперь ему нужно точно увидеть, как далеко ты позволишь ему зайти, чтобы получить то, что он хочет. Даже не заставляй его есть брокколи.
— Он никогда раньше не жаловался на брокколи, — упрямо настаивал он. — Хотя он сказал мне, что не хочет цветную капусту, потому что она похожа на призрачную брокколи, но я знаю, что это делает Муни, — сказал он, когда Алтея усмехнулась. — Он всегда называл это брокколи-призраком, и этот человек не тронет ее.
— Призрачная брокколи? Это действительно весело, — сказала она с ухмылкой. — Но что касается Гарри, тебе придется начать думать о том, как ты хочешь наказать его, когда он плохо себя ведет.
— Мерлин, я не хочу об этом думать. У него достаточно дисциплины, чтобы продержаться всю жизнь!
Она только улыбнулась.
— Шаг за шагом, Блэк. У тебя есть это. Дисциплина идет рука об руку с правилами. И ты знаешь, что дисциплина — это даже отдаленно не то же самое, что жестокое обращение. Вам нужно навести порядок в среде, в которой ему комфортно и где есть правила.
Момент наказания наступил через два дня, и ни один из них не был к нему готов.
Произошла череда неприятных событий.
Миссис Моррисон постучала в дверь, желая одолжить немного чернил. Гарри открыл перед ней входную дверь, и Мародер сбежал, а Гарри побежал за щенком, который затем увидел кролика и бросился за ним, радостно лая. Сириусу потребовалось целых две минуты, чтобы понять, что Гарри ушел, поскольку миссис Моррисон ворвалась в дом, чтобы сообщить ему об этом, и паника в его желудке скрутилась так туго, что ему стало плохо.
Он выбежал из коттеджа, выкрикивая имя Гарри, и, как только он скрылся из виду своего соседа, превратился в Бродягу, спешащего на его след. Вся эта ситуация заняла меньше пятнадцати минут, но Сириус был напуган и откровенно взбешен.
Когда он нашел Гарри в лесу на заднем дворе дома Моррисонов, первое, что он сделал, это схватил его за плечи.
— ГАРРИ ДЖЕЙМС ПОТТЕР! НИКОГДА БОЛЬШЕ ТАК НЕ УБЕГАЙ! — закричал он и увидел, как глаза Гарри расширились, а затем, к их удивлению, Сириус поднял руку и дважды ударил его по заднице.
Гарри просто смотрел на него, слегка приоткрыв рот, а потом заплакал.
— Вот дерьмо, — сказал Сириус, падая на колени. — блин... сохатик, прости.
Нижняя губа Гарри дрогнула, но он позволил Сириусу обнять себя.
— Прости, что убежал! Я искал Мародера.
— Я знаю, сохатик, — сказал Сириус, целуя его в щеку, и у него слезились глаза. Как он мог отшлепать его после всего, через что он прошел? — Извини, что накричал. Ты просто так меня напугал! Я люблю тебя и так боялся, что с тобой что-то случится! Ты никогда не сможешь просто так убежать. Ты должен всегда говорить мне, куда ты идешь. Всегда.
Гарри кивнул, вытирая слезы.
— Я знаю.
Он вытянул руки, и Мародер, лежавший на траве рядом с Сириусом, исчез с громким хлопком и снова появился через две секунды, прижавшись к Гарри в объятиях.
— Хорошая собака, — сказал он, зарывшись лицом в мягкую шерсть собаки, держась за нее. — Хороший пес.
Глаза Сириуса слегка расширились. Он понял, что Гарри только что подозвал к себе собаку. Он смотрел, как мальчик вцепился в собаку, его глаза были полны слез, и его сердце разрывалось. Он был причиной этих слез, подумал он, чувствуя, как чувство вины переполняет его живот.
— Пошли домой, сохатик.
Он протянул руку Гарри, благодарно улыбаясь, когда мальчик взял ее, все еще вытирая слезы с лица, пока они шли домой, Гарри крепко держал поводок Мародера. Оба были полны вины за то, как обошлись с другим.
Когда они вернулись домой, МакГонагалл сидела в гостиной.
— Тетя Минни! — воскликнул Гарри, бросаясь обнимать ее.
МакГонагалл тепло улыбнулась и ответила на объятия ребенка, когда он забрался к ней на колени и крепко обнял ее в ответ.
— Привет, Гарри, откуда вы с Сириусом приехали? — спросила она, с тревогой глядя на их заплаканные лица.
— Мародер разволновался и убежал, а потом я побежал за ним, и дядя Сириус должен был прийти, чтобы найти нас, и он был зол, и он отшлепал меня, а потом мы оба заплакали! — воскликнул он, широко раскрыв глаза.
Брови МакГонагалл удивленно поднялись, когда она посмотрела на Сириуса.
— Ты его отшлепал?
Сириус провел пальцами по волосам.
— Гарри, почему бы тебе не взять Мародера в сад и не поиграть?
Гарри кивнул, спрыгнул с колен МакГонагалл и поспешил к задней двери, когда Сириус рухнул рядом с МакГонагалл.
— Я самый худший крестный отец на свете! Я отшлепал его задницу, Минни! Дважды! Я все еще должен быть в Азкабане!
МакГонагалл нежно погладила его по руке.
— Сириус, ты не самый плохой крестный отец на свете. Наказать ребенка никогда не бывает легко. Я думаю, что труднее всего приходится родителю, и вряд ли ты должен быть за это в Азкабане.
Сириус закрыл лицо руками.
— Я заставил его плакать, Минни! Он посмотрел на меня и, блять, заплакал из-за меня!
— Я уверена, что он сделал, — сказала она ему успокаивающе. — Но потом он вошел сюда, весь улыбался, когда увидел меня, и он рассказал мне, что ты сделал — и в этом не было никакой враждебности. Он знает, что сделал что-то не так, и он знает, чтоты был вынужден его наказать за это. Теперь, было ли шлепать его правильным курсом действий или нет, это то, что тебе нужно решить для себя.
Сириус просто смотрел на нее.
— Это не может быть правильным курсом действий! Он был... он был подвергся охрененнымиздевальствамсо стороны этихмерзавцов, и в первый раз, когда он сделал что-то... блять! Он напугал меня очень сильно, Минни, — признался он, глядя ее глаза. — Внезапно он просто неожидано исчез, и я представил себе, как его сбивает машина, или съедают дикие животные, или похищает долбаный цирк!
— Серьезно, Сириус? — смеясь, сказала МакГонагалл.
Он проигнорировал ее, продолжая истерически бормотать.
— Я просто запаниковал, Минни, и к тому времени, когда я его нашел — я был так рад, увидев, что он в полном порядке, и так зол, что он только что ушел — все это достигло кульминации внутри меня, и я просто сорвался.
— Это понятно.
— Мне не следовало его шлепать. После всего, через что он прошел, и я... Мерлин, что, если он думает, что я сейчас начну причинять ему боль? Что, если он меня боится?
— Дядя Сири?
Сириус удивленно посмотрел на Гарри.
— Сохатик, я думал, что ты снаружи.
— Идет дождь, — тихо сказал Гарри. Он пересек комнату и забрался на колени Сириуса.
— Ты зол на меня?
— Нет! — воскликнул Сириус, ободряюще улыбаясь, когда Гарри прижался к его объятиям. Он поцеловал его в макушку. — Я так волновался и боялся, что с тобой случилось что-то плохое, и мне так жаль, что я отшлепал тебя, Гарри. Я так тебя люблю.
Гарри улыбнулся ему.
— Я тоже тебя люблю, дядя Бродяга.
Он положил руки по обе стороны от лица Сириуса.
— Я не боюсь тебя. Не волнуйся, я знаю, какой ты хороший отец.
Он нежно поцеловал Сириуса в щеку, и Сириус снова почувствовал слезы на глазах.
Он прижал мальчика к себе, улыбаясь от уха до уха, глядя на МакГонагалл.
— Я никогда не причиню тебе вреда, Гарри.
— Я знаю, — просто сказал он. Стресс дня явно дошел до него, потому что Сириус несколько мгновений покачивал его на руках, и вскоре Гарри крепко заснул.
Сириус прижал его к себе, вздохнув с облегчением, когда МакГонагалл улыбнулась ему.
— Думаю, ты получил ответ, Сириус.
— Минни... я не знаю, чем я заслужил этого маленького мальчика, но он драгоценный камень.
МакГонагалл улыбнулась им двоим.
— Наказание никогда не бывает легким, Сириус. Вы с Гарри разберетесь с этим вместе. Тайм-ауты, или заземление его, или отнятие того, с чем он любит играть, пока он не научится себя вести — вы решите это, основываясь на том, что он делает. Мальчик любит тебя и только что доказал тебе, что знает разницу между тем, что ты сделал, и тем, что сделали те магглы. Он знает, Сириус.
Сириус улыбнулся ей, вдохнув запах мальчика, и кивнул.
— И я благодарен за это. Но я больше не буду его шлепать. Никогда. Я не буду таким родителем.
— Тогда тебя не будет, — просто сказала она.
— Минни, почему ты здесь? — спросил ее Сириус, поняв, что даже не усомнился в ее присутствии в своей гостиной, когда увидел ее.
МакГонагалл улыбнулась и потянулась за сумочкой, которую принесла с собой.
— Мой друг дал мне несколько билетов, но, к сожалению, это на первую неделю в школе.
Она достала из сумки конверт и положила его на стол перед собой.
— Я подумала, что, может быть, ты захочешь взять Гарри, так как я не буду их использовать.
— Билеты на что?
Она ухмыльнулась.
— Квиддич.
Глаза Сириуса расширились.
— Действительно?
МакГонагалл кивнула.
— Уимборнские осы против ЭпплбиЭрроуз. Один из моих бывших студентов работает в Департаменте магических игр и спорта и время от времени достаетдля меня билеты. Игра была перенесена из-за травмы игрока, и теперь я не смогу присутствовать на ней. Я подумала, что вам с Гарри это может понравиться.
— Это тузы, Минни, спасибо!
Сириус сказал ей с улыбкой.
-Гарри бы понравилось, и мне тоже. Я уже целую вечность не был на играх по квиддичу. По крайней мере, с тех пор, как Джеймс и Лили поженились.
Она улыбнулась, вставая.
— Хорошо. Тогда наслаждайся.
— Ты не останешься?
Она улыбнулась, направляясь к камину.
— Я думаю, что вы с Гарри должны сегодня побыть наедине.
К удивлению Сириуса, она поцеловала его в лоб.
— И для протокола, ты прекрасно справляешься со своим сыном, Сириус.
Потом она ушла, а Сириус остался на месте, свернувшись калачиком со спящим ребенком на руках и погруженный в свои мысли.
