Кобальт, отстрелявшись сидя в машине, вышел из неё и дотронулся до убитого Шмеля: мгновенно тело убитого переместилось в сейф. Несколько капель крови на асфальте не считается за улику. Внутри периметра Кобальт осмотрелся по сторонам. Во дворе пусто: посторонних людей нет. Из живых существ только жирный голубь нехотя убрался с дороги, да возле входа развалился на Солнышке рыжий кот.
Уничтожение "Квартета" с этого момента пошло не по плану. Предполагалось, что все оставшиеся утырки соберутся в пыточной камере, где их всех Кобальт и накроет, перестреляв в подвальной темноте. Это для них темно, а для Кобальта нормально: зря он, что ли, добыл отменный тепловизор.
Схема, маячившая перед лицом Кобальта, говорила, что противник не сосредоточился в одном месте. Ну, и ладно. Придётся ловить "Квартетов" по всему зданию.
Проникнув в здание через входную дверь, Кобальт быстро сориентировался в пространстве. Сначала пойдём по лестнице в подвал. Ничего незваного гостя не отвлекало от поиска живых противников, хоть, падающий из окна солнечный луч, в котором танцевали пылинки, пытался отвлечь Кобальта от выполнения миссии. Интересные вещи показывал коммуникатор: в пыточной происходила драка, в одной из камер находилось четверо людей, одно тело двигалось навстречу Кобальту, а ещё одно находилось на втором этаже. Сначала Кобальт решил попотчевать пулей типа, поднимающегося по лестнице прямо к нему. Застрелив второго противника, он отправил его тело в сейф, а сам пошёл освобождать своих людей из плена. Команду на восстановление подачи электроэнергии Кобальт пока не давал, действовал в темноте. Проходя мимо пыточной камеры прислушался к возне за дверью. От греха подальше не стал лезть в эту дверь, посчитав, что те, кто сейчас находятся в этом помещении, как-нибудь сами разберутся между собой. Не надо им мешать, пусть продолжают рамсить между собой. В камеру к своим людям Кобальт тоже не пошёл, ограничился тем, что отодвинул засов на двери узилища. Засов, отодвигаясь, скрежетал так, что узники должны догадаться, что путь к освобождению открыт. Как только узники покинут свою "хату", где они чалятся, то на полу коридора их ждёт подарок в виде автомата покойного Кота и ключи от наручников.
А что делает господин Кляп? Ловкий и шустрый оказался этот господин: успел спуститься к подземному входу, а теперь чешет по нему в сторону леса с приличной скоростью. Пусть себе чешет. Ну, а мы с Кобальтом, тоже скоренько выйдем из этого здания и пойдём, прогуляемся по лесу. По следам Кляпа мы не пойдём. Мы определим направление, куда он намылился, и вычислим вероятную точку встречи: Кляп сам пройдёт мимо нас. Пристрелить его — рутинное дело, ведь мы стреляем великолепно. Совместим приятное с полезным: приятное — прогулка по лесу, полезное — ликвидация Кляпа.
Колесо сансары продолжало с жутким скрипом совершать свой очередной оборот, или это скрипят засовы на двери камеры? Мочалкина, дошедшего до частичной умственной парализации, непрерывно трясло, внутри что-то сжималось, а по спине пробегал нехороший такой холодок. Когда похитители пришли за кем-то из заключённых, то Жорик совсем сомлел от страха. Только бы не меня они забрали, только бы не меня — взмолился Высшим Силам Жорик. Зачем я сдался этим уродам? Я человек маленький, ничего не знаю. Вот совершенно ничего, а что знал, то благополучно вылетело из головы. Пусть кого-то из соседей забирают, а я никто — пыль под ногами, сорная трава на обочине дороги. Совсем не могу понять — в какой блудняк мы с Макаревичем встряли? Скажите, почему так происходит? Почему неприятности расстелились передо мной скатертью-самобранкой?
Жорику чуть полегчало, когда вертухаи забрали с собой Ефимку, предварительно избив того дубинкой. Но, полегчало не очень сильно. Скоро гады поймут, что от Ефимки толка никакого нет, тогда они опомнятся и придут за Жориком. Ефимка и хотел бы, да не может ничего внятного сформулировать, он же дурачок редкостной породы. А почему бы гадам с бандюков не начать? Вон те какие крепкие бычары, а Жорик маленький и слабенький. Но, красивый — бабушка в детстве ему так говорила. Сука. Не бабушка сука, а ситуация. Вот это стресса Жорик с утра хапнул! И вообще непонятно, что это за тюремщики у нас такие? Это не полиция, точно говорю. И не жандармы. Может, нас похитили инопланетяне, решившие ставить над людьми свои противоестественные опыты? Ой, а вдруг это охотники за органами!
Жорик собрался потерять сознание, когда представил, как ему красивому живодёры вырезают почку без наркоза. Сознание нарисовало жуткую картину. Вот так и расстаёшься со своими розовыми иллюзиями о лучшей доле. В голове у Жорика зашумело, и разум собрался помахать хозяину ручкой. Тут ещё и дикий вопль раздался где-то в этой тюряге. Через закрытую дверь слышно, как кто-то надрывает свои голосовые связки. Наверняка почку ему вырезают! Орёт так, что даже бугаи сокамерники встрепенулись и начали прислушиваться. От воплей даже пришёл в себя, избитый человек, валяющийся на койке. Вдобавок ко всем прелестям и так незавидного положения, в их "хате" потух свет. Теперь заключённые сидели в кромешной темноте и вслушивались, как кто-то орёт совершенно дурным голосом. Впрочем, громко вопил человек не очень долго. Вскоре дикие крики смолкли, наверное, бедолага больше не мог орать, но от этого Жорику не стало легче, ещё и в туалет нестерпимо захотелось. Потащат меня вертухаи, а я им обоссусь и обгажусь.
В жуткой темноте заскрипели засовы на входной двери. Мочалкин счёл за лучшее скатиться с кровати на пол и шмыгануть под койку. Нет меня, отвалите. Однако никто и не подваливал к нему. О чём-то тревожно перешёптывались два бугая, к ним присоединился третий, который пожилой и избитый. Почему-то бугаи не спешили выбираться из узилища, а Жорик, что, лысый, лезть поперёд них?
Время словно застыло, превратившись в тягучую субстанцию. Внезапно включилось освещение. Жорик это сразу не понял, так как сидел под кроватью с зажмуренными глазами, типа я в "нирване". Он только услышал слова: "А где это мелкое парнокопытное?"
— Под шконкой прячется, — ответил кто-то. — Но это он зря, там водятся пауки и всякая нестерильная гадость.
Время шло, но Жорика никто не выковыривал из-под кровати. Бугаи и пожилой мужик что-то втихомолку замышляли. С чего они взяли, что я парнокопытное? Флудный бред порожняком гонят. По знаку зодиака я Близнец. Новый эпитет в копилку оскорблений мне достался, теперь от сокамерников.
Одного из бандюков, которого пожилой назвал Корнеем, послали на разведку: он осторожно толкнул дверь и просочился наружу. Вскоре разведчик вернулся, держа в руке небольшой автомат. Жорик из-под кровати украдкой наблюдал над этой картиной. Ловкий парень этот Корней. Кроме того Корней притащил ключи от наручников и освободил своих коллег от браслетов. Жорик же, как лежал, так и продолжил лежать со связанными руками под кроватью в пыли. Получается, что власть опять поменялась: теперь опять банкуют вот эти бандюки, а охотники за органами куда-то делись. Пахнуло неприятностями: вдруг Корней прямо сейчас вспомнит, что Жорик его собачьими какашками пачкал. Продолжается у меня чёрная полоса, как у зебры, изгваздавшейся в болотной грязюке. Всё говорит о том, что мой модус вивенди оказался нежизнеспособным на данном этапе существования. Если выживу, то, гадом буду, найду работу и женюсь.
Может Корней и вспомнил такой факт, что его мазали дерьмом в машине, но командовал здесь пожилой мужик. Наверное, совсем крутой мафиози, раз бугаи его слушаются. Этот крутой приказал качку по имени Добрыня вытащить Мелкого из-под шконки и тащить его наружу. Корней только хмуро смотрел на Жорика. Мочалкин не сопротивлялся. Решил обгадиться, но повременил с этим мероприятием, посчитав, что ещё не самый край наступил.
Надо было, наверное, всё-таки радикально обгадиться прямо в своей камере или в коридоре — запоздало подумал Жорик, когда он и трое его сопровождающих бандюков вошли в светлое помещение, облицованное белым кафелем, как в операционной. Вот, значит, где людям почки вырезают! Но, не это потрясло Жорика и троих бандюков до переворота их представлений о мироустройстве в целом.
Мочалкин вынужденно запечатлел в своей памяти несусветную картину, обнаруженную в этом ужасном помещении. Эта картина могла здорово шокировать впечатлительных людей. Художник Босх или Сальвадор Дали оценили бы антураж обстановки, хотя истинное искусство расцветает в одном мгновении. Вот это мгновение и потрясло присутствующих, когда они прониклись смыслом происходящего. Будто летающую корову увидели: с такими лицами застыли все четверо. Эта картина похлеще "Фауста" Гёте.
Так я ещё никогда в своей жизни не охреневал — подумал Жорик, разглядывая своего коллегу Ефимку и обстановку, творящуюся вокруг него. В этом помещении, наверняка созданном для вырезания почек у людей, всё, что можно, находилось в перевёрнутом состоянии и разбросано, как от взрыва гранаты. На полу, стенах и даже на потолке виднелись капли ещё свежей крови. Жорик умудрился наступить на лужицу крови, что только усилило впечатление от происходящего. Ноги Мочалкина окончательно ослабели, а во рту словно та самая вредная собачка нагадила. Впечатлительный бандюк, которого звали Добрыня тут же обрыгался. Остальные держались.
На полу блестели зловещие инструменты, раскиданные, как попало, а пахло, как на скотобойне. Посередине комнаты, на куче окровавленной плоти, слегка напоминающей тело человека, спокойно восседал Ефимка. Плоть уже не шевелилась и не орала — отмучилась болезная. Ефимка с ног до головы замазюкался кровью, но самое главное, кровь лилась с его пасти на бороду и грудь. Во рту Ефим держал кусок окровавленного мяса, но выплюнул этот кусок, когда заметил, что на него смотрят четыре человека, в том числе присутствует и его умный друг Жорик. Не бросил умный друг Ефимку в беде, а пришёл выручать его от плохих людей, которые дрались дубинами и угрожали Ефиму всякими горбатыми словами. И кормить не обещали. В душе у Макаревича потеплело, а глаза зажглись огнём понимания от радости, что он видит своего лучшего друга.
— Жорик, а когда мы начнём делать тортик? — выплюнул людоед кусок плоти изо рта и облизнулся. — Денюшки надо заработать на поесть, а то Ефимка голодный. Жрать хочу. Три шалавы сейчас бы съел.
Окровавленная физиономия Ефима радостно скалилась. Жорик онемел и не знал, что ему сказать своему другу в присутствии посторонних: излишняя откровенность приносит только дополнительные неприятности. Это надо же, как я рисковал, что находился рядом с этим людоедом. Я его, каюсь, мало кормил, экономил, наряжал из куля в рогожку, а вдруг бы его перекосило когда-нибудь от голода, и тут я рядом с ним на расстоянии вытянутой руки, такой вкусный и молодой. И остались бы от меня только косточки, над которыми людоед тоже бы поглумился. Конечно, все мы твари Создателя, но некоторые, не буду на них пальцем показывать — просто твари окончательные. Интересно, у Макаревичиной мамки, кроме Ефимки, ещё выкидыши случались?
Вместо Жорика своё слово сказал пожилой мужчина. Но, говорил он несколько подрагивающим голосом. Видать даже этого мафиози картина проняла до икоты.
— Наш человек, красавчик, берём его с собой, у нас и покормим, — с этими словами мужчина нагнулся и подобрал с пола монструозно выглядевший режущий предмет, с помощью которого перерезал верёвки на руках Ефимки. Посмотрел на Жорика: "Этого тоже берём с собой". Путы на руках Жорика мужчина перерезал страхолюдной железякой.
— Выбираемся господа на свежий воздух, — распорядился пожилой и продолжил отдавать приказания. — Верещагин — в темпе пробежитесь по зданию. Найдите наши документы, оружие и смартфоны.
Корней, держа автомат в боевом положении, усвистал выполнять распоряжение начальника, а четыре человека выбрались из подвала в фойе здания.
Голос! Жорик вдруг вспомнил, где он слышал голос этого пожилого мужика. Всё точно — это тот мужик, который избил нас, когда мы немножко в темноте поймали девку. По темноте, Жорик не запомнил лицо человека, который наказал их, а вот голос его хорошо запомнил. Так вот почему на нас теперь охотятся бандюки! Надо делать ноги и бежать из Москвы куда-нибудь в глушь, например, в Саратов. Надо натравить на них Ефимку, а самому под шумок смыться. Но как это практически осуществить, ведь Жорик внезапно почувствовал иррациональный страх перед Ефимкой. Сама мысль о том, чтобы над Ефимкой издеваться уже вызвала панику. Жуткий коктейль из страха и отчаяния накрыл Жорика с новой силой. Язык не поворачивается что-то сказать Ефимке в приказном порядке. Да и Ефимкой его не хочется называть: теперь он Ефим Яковлевич. А то вдруг переклинит его ... и привет — от Жорика только косточки обглоданные останутся. У хищников мозг маленький, а аппетит выше крыши. Что-то я совсем потерялся в этом нескончаемом лабиринте неприятностей.
Пока Мочалкин, озираясь по сторонам, думал, как ему дальше жить, вернулся Корней с большой кожаной сумкой. Отличная, надо сказать, кожаная вместительная сумочка — Жорик, как специалист по сумкам положительно оценил предмет: не сумочка, а чума.
Корней, открыв сумку, раздал своим коллегам документы, смартфоны и оружие. Сумку отбросил в сторону. Это что, она ему не нужна? Жорик бочком стал подбираться к сумке. Если предмет бесхозный, то почему бы и нет. Оно тут лежало да убежало...
Подал сигнал смартфон начальника. Судя по всему, абонент звонил такой, которому не откажешь, поэтому старший бандит принял вызов.
Жорик не слышал, что Кобальт говорил Елфимову, но если бы услышал, то понял бы следующее:
— По основному зданию не ходите, там везде установлены мины; в рядом стоящих ангарах находятся машины, там же есть канистры с бензином: разлейте бензин и спалите там всё к чёртовой матери. За воротами стоит такси с ключами в замке зажигания; поезжайте в Москву в малый Морозовский дворец; такси где-нибудь оставьте в укромном месте; у вас десять минут на устройство пожара и эвакуацию. Конец связи.
Потом Жорик видел, как бандиты резво забегали и быстро подожгли основное здание вместе с ангаром. Бандиты, управившись с диверсией, Жорика и Ефима Яковлевича отвели к машине, на которой и повезли их в замечательный город Москву. Рулил Корней, рядом с ним сидел бугор, а Жорика посадили на заднее сиденье между вонючим Макаревичем и хмурым Юзовским. Хоть желание заказывай, находясь между двумя неприятностями. Жорик думал, что эти два бодипозитивных бугая точно расплющат его тушку, пока они доедут до Москвы, но трофейную сумку из рук не выпускал. Очень напрягал Жорика жизнерадостный вид Ефимки, вернее Ефима Яковлевича. Как бандиты собираются перемещать Ефимку по Москве, ведь у того вся морда в кровище и вид несколько предосудительный? Словно прочитав мысли Жорика, старший порылся в "бардачке", нашёл там одноразовые салфетки и передал их Жорику с указанием вытереть морду Ефимке. Кое-как Мочалкин вытер физиономию людоеда, остерегаясь его зубов: а ну, как вцепится в Жорикову руку. В этом безумном мире это за здрасьте. С этого дурня станется, если припомнит все обиды на Жорика. Кто же знал, что этот Макаревич такой неадекват и у него такие странные гастрономические пристрастия? Эх, затягивают меня неприятности в свою пучину, как в бермудский треугольник.
