— Я участвовала в проекте "Пегас". — Она произнесла это так, как будто мы должны были знать этот термин.
— И что это было?
— Ну, поиски инопланетян. Это была долгосрочная работа, начатая после того, как тысячи лет поисков ничего не дали. После того, как почти все отказались от нее. Общепринятое мнение заключалось в том, что люди одиноки.
— И они послали тебя на поиски?
— Да. Я была на одном из тридцати семи транспортных средств, которые отправились в чрезвычайно отдаленные места.
— Все это были автоматизированные миссии?
— Да.
— И ты застряла здесь, когда у тебя взорвался двигатель.
— Верно, Ронда.
— Мы перехватили радиопередачу, которая, вероятно, исходила от тебя. Почему именно радио? Разве у тебя не было более быстрого способа связи?
— Я так и делала до того, как произошел взрыв.
— О. — Эйко вздохнула. Как она могла этого не понять?
— Что ж, Чайла, если хочешь, мы можем отвезти тебя к нам домой.
— О, да. Пожалуйста. Я больше не хочу проводить здесь время.
— Мы рады оказать помощь. И, если это тебя утешит, мы так и не нашли никаких инопланетян. Похоже, мы действительно одни.
Чайла замолчала.
— Что случилось? — спросила Эйко.
— Вы так и не нашли их?
— Кого не нашли? — спросил я.
— Все это время, — сказала она. — И вы даже не подозревали. Невероятно.
Я посмотрел на Эйко и покачал головой. — Что ты пытаешься сказать, Чайла?
— Когда двигатель отказал, меня выбросило на снижающуюся орбиту вокруг солнца. Я послала радиограмму с просьбой о помощи. Это было все, что у меня было, и я даже не могла нацелить передачу. Я потеряла всякий контроль. Думала, что это конец, потому что ни один из других кораблей "Пегас" не был достаточно близко, чтобы добраться до меня вовремя. Я даже не смогла отправить ответное сообщение на Соркон. Хотя это не имело бы значения, поскольку они были за сотни световых лет от меня.
— Так что же произошло? — Мы оба задали этот вопрос.
— Кто-то пришел. Они прибыли через несколько недель после того, как я отчаянно звала на помощь. И оттащили меня.
Мы с Эйко уставились друг на друга. — Так кто они были? — спросили мы.
— Не знаю. Они поднялись на борт, и мы потратили время на то, чтобы научиться общаться, но я не могла произнести многие звуки, которые они издавали.
— Они не были людьми?
— Нет.
— Как они выглядели?
— На них были скафандры, очень похожие на те, что есть у вас сейчас. Их лица, насколько я могла разглядеть, были зелеными и отдаленно напоминали земноводных. У них было по шесть пальцев.
— Тебе удалось записать что-нибудь из этого?
— Да. Но записи были утеряны тысячи лет назад. Электроника долго не протянет, если не найти способ ее оживить. А у меня ее не было, кроме центральной системы, которая меня поддерживает.
— И они просто ушли и оставили тебя здесь?
— Они предложили отвезти меня домой, к ним домой, но моя программа не позволила бы этого. Я сказала им, что послала запрос о помощи и что она скоро прибудет. По моей просьбе они отправили меня на орбиту вокруг Талиуса, где, как я знала, меня будет легче найти, если бы кто-нибудь пришел. Я продолжала посылать сообщения, пока передатчик, наконец, не отказал. К сожалению, я не могла прицелиться. Это были просто направленные лучи, выпущенные в небо.
— К счастью, — сказала Эйко, — один из них достиг нашего родного мира.
— Это к счастью.
— Этот мир, — сказал я, — называется Талиус?
— Я живу здесь слишком долго, чтобы не дать этому месту название.
— Что это значит?
— На моем языке — Дом.
Мы отсоединили Чайлу и пошли с ней к "Бринкманну". — Мы возвращаемся с довольно важными новостями, — сказал я.
— То, что инопланетяне существуют? Думаю, да.
— И это тоже. Но главной новостью будет то, что они, по-видимому, очень похожи на нас.
— Ты имеешь в виду, потому что они остановились и попытались помочь?
— Да.
— Да. Может быть, они даже больше похожи на нас, чем ты думаешь, Ронда.
— Что ты имеешь в виду?
— Ну, не похоже, чтобы они когда-нибудь возвращались проведать Чайлу.
СОБОР
Мэтт Сандерленд пристально смотрел на Землю, которая только что показалась из-за Луны. С платформы L2 [точка Лагранжа L2 — одна из точек гравитационного равновесия в системе двух небесных тел, для системы Земля-Луна находится на прямой линии за Луной] Луна, конечно же, доминировала на небе — огромный серый шар, наполовину освещенный солнечным светом, наполовину в тени, в шесть раз больше, чем могло показаться из его дома на Лонг-Айленде. Обычно он полностью закрывал прозрачную бело-голубую Землю. На переборке слева от него все еще висел флаг с девизом "Марс или провал", уголки которого были прикреплены магнитами.
Марс или провал.
Что ж, все знали, к чему это приведет. Извините, ребята, но финансирование иссякает. Похоже, нам придется отложить это на пару лет. Так же, как мы отложили установку солнечного коллектора, который должен был передавать энергию дальше на наземные станции. И то, как мы откладывали запуск Лунной базы. Надо отдать должное, НАСА удалось прорваться и получить станцию L2, идеальное место для запуска любой космической миссии, которую вы пожелаете. Что бы вы ни захотели сделать, куда бы ни захотели полететь, она была бы местом вашего старта.
Он слышал, как Джуди вернулась в тренировочную зону, кряхтя и потягиваясь, пытаясь поддерживать себя в приличной форме. Теперь на всей платформе остались только они двое. Он покачал головой, и его глаза закрылись. Раньше он любил пользоваться основным оптическим телескопом, направляя его на туманности и скопления, а иногда и на такие места, как Нептун, которые на короткое время казались почти досягаемыми. Но волшебство рассеялось, когда стало все более очевидным, что ни один человек никогда не прикоснется ни к одному из них. Когда он впервые прибыл на станцию L2 в Земнопорте, она была объявлена чем-то вроде автовокзала для движения транспорта во всех направлениях. Трудно было поверить, что это было всего год назад.
Раздался звуковой сигнал. Сообщение от "Сернана". Он нажал клавишу. — Земнопорт на связи, — сказал он. — Говорите, "Сернан".
Знакомый голос ответил: — Земнопорт, я уже в пути. — Это была Лора. — Как дела, Мэтт?
Он наклонился к микрофону. — Лора, это действительно ты?
— Насколько я могу судить.
Он не был уверен, что сказать дальше. — Когда на поиски начали отправлять менеджеров операций?
— Примерно в то же время, когда менеджеры операций начали действовать через головы своих боссов.
— Опять?
— Полагаю, да.
Мэтт полюбил ее с того самого момента, как впервые увидел, когда она, врезавшись в ограждение, лежала, растянувшись, в центре поля, но высоко подняла мяч рукой в перчатке. Но он давно уже сдался. — Что случилось? — спросил он.
— В одном из новостных шоу на кабельном телевидении начали рассказывать о том, что мы поддерживаем прекращение финансирования. Что это нормально — закрыть вас, ребята. Доктор Прево выступил по всему миру и опроверг эту историю, но выглядел так слабо, что это только усугубило ситуацию. Ты же знаешь, какой Прево. Не хочу обижать политиков. Я пожаловалась Луи. Он посоветовал мне держаться от этого подальше. Но меня пригласили в "Брик Коллиер", и, наверное, я сказала слишком много.
— Значит, они понизили тебя в должности?
— Думаю, Луи решил, что это будет подходящим способом послать сообщение. Отправляя меня выключать свет.
Мэтт уставился на микрофон. — Мне жаль это слышать.
— Я сожалею о многом. У нас был шанс добиться серьезных результатов, но мы отказываемся от него. — Он прислушался к ее дыханию. — Ребята, вы собрали вещи и готовы ехать?
— Да. Думаю, да.
— Очень хорошо, Мэтт. Увидимся в пятницу. — Через три дня.
Он наклонился к микрофону, наслаждаясь ее голосом, таким же дымчатым, как и ее темно-серые глаза. Он всегда умел расположить к себе женщин. Но, каким бы ни было его обаяние, для Лоры оно было недостаточно. Он провел с ней всего несколько недель. И один замечательный уик-энд. Уик-энд в его жизни. И вот теперь она приезжала, чтобы забрать его домой после единственного задания, которое его по-настоящему волновало. В данный момент она была, во всех смыслах этого слова, далеко.
— Кстати, — сказала она, — я одна. Предполагалось, что нас будет двое, но, думаю, они хотели дать мне время подумать о том, что я натворила.
— Ну, хорошо, — сказал он ровным голосом, который должен был звучать отстраненно. — Мы устроим вечеринку, когда ты приедешь. — Она любила вечеринки. Ей нравилось жить, быть с другими людьми и наблюдать за восходом солнца.
У Лоры были рыжие волосы и чарующая улыбка. Если у нее и была проблема, то в том, что она так и не научилась скрывать свои чувства. Взглянув на нее, вы сразу понимали, о чем она думает. Он не назвал бы ее красивой. По крайней мере, когда впервые встретил ее. Но по мере того, как он работал с ней и узнавал ее получше, его впечатление менялось. В течение первых нескольких недель перед ней становилось все труднее устоять. Она была оживленной, веселой и умной, и завладела его жизнью. Но он совершил колоссальную ошибку, слишком рано показав ей свои чувства. Черт, это было глупо.
— Мне жаль, Мэтт, — сказала она ему в тот последний вечер. — Но нам придется расстаться. — Они праздновали ее тридцать второй день рождения, и в течение вечера она становилась все более молчаливой. Потом они вернулись в ее квартиру и остановились в дверях, дверь была неплотно закрыта, и она набросилась на него. — Больше так не могу.
— Почему? — спросил он. Это стало для него полной неожиданностью.
— Потому что моя жизнь здесь, на космическом побережье. С НАСА. — Ее глаза наполнились слезами. — Мэтт, я хочу побывать в другом мире. Я хочу полететь на Марс, если это когда-нибудь будет возможно. Это то, чего я всегда хотела. Это единственное, что меня когда-либо по-настоящему волновало.
И он не знал, что ответить. Он не понимал, что она пыталась сказать. — Какое это имеет отношение к нам? Ты можешь улететь на Плутон, если хочешь. Я бы радовался.
— Этого бы никогда не случилось, если бы я была матерью.
— Ну, ладно. Неважно, я имею в виду, мы не говорили о детях. Или о чем-то подобном.
— Я ничего не делаю наполовину, Мэтт. — Она посмотрела на него, коснулась губами его щеки и буквально вытолкала за дверь. — Мне жаль, что все так закончилось. По правде говоря, мне жаль, что это вообще закончилось. Но другого выхода нет. — Это было последнее, что она сказала.
Он опустил взгляд на микрофон. Это все еще причиняло боль.
— Знаешь, Мэтт, — сказала она, — я впервые здесь одна. — Она заколебалась, собираясь сказать что-то еще, и он догадался, что это могло быть, что-то вроде того, что ей было не по себе, когда она оказалась в таком одиночестве. Но она отстранилась. Он понимал это чувство. И он знал ее достаточно хорошо, чтобы понимать, что ей не нравится признавать свою слабость.
Он узнал об этом во время их первой встречи, которая состоялась на футбольном поле, а не на работе. Она была центром женской команды НАСА по софтболу. Мэтт позволил паре парней уговорить его пойти на игру, потому что они утверждали, что это хороший способ познакомиться с привлекательными "красотками". На самом деле он не замечал Лору до тех пор, пока она не врезалась в ограждение центрального поля, преследуя соперницу по линии в конце игры. Она отлетела от деревянных досок и рухнула на траву.
Мэтт в прошлом работал врачом скорой помощи и, не теряя времени, подбежал к ней. Когда он подошел, она подняла перчатку, показывая, что мяч все еще у нее. Ее глаза были закрыты.
— Вы меня слышите? — спросил он.
— Конечно, — ответила она.
Заявленная цель нынешней миссии Мэтта состояла в том, чтобы помочь определить, какое воздействие окажет длительная невесомость на организм человека. Кости и мышцы, как у него, так и у Джуди, немного ослабли, но ничто не указывало на то, что путешествие на Марс будет невозможным. Когда пришли первые результаты, у Мэтта сложилось впечатление, что некоторые люди на родине были разочарованы. Как будто они искали причину, чтобы все отменить. — Я просто никогда не думал, — продолжил он, — что все закончится вот так.
— Я тоже, — сказала Лора.
Он представил себе, как она сидит на мостике и смотрит на такую же неподвижную Луну. И ему стало интересно, как она отреагировала, когда ей приказали вылететь на платформу, чтобы встретить его.
Лора стартовала с Международной космической станции, которая устарела со строительством платформы. Здесь транспортные средства могли прилетать и улетать, не сталкиваясь с гравитацией. Сейчас, скорее всего, "окно" закрывается, и космическая эра, наконец, закончилась.
— Нам нужен собор, — сказала она.
Ему показалось, что он ослышался. — Повтори еще раз, Лора?
— Кафедральный собор. Мэтт, мы полетели на Луну, потому что однажды ночью в 1957 году страна подняла глаза и увидела пролетающий над головой спутник. Движение за гражданские права началось с того, что одна женщина отказалась ехать на заднем сиденье автобуса.
— Какое это имеет отношение к собору?
— Если ты собираешься чего-то добиться, у тебя должен быть символ, что-то, что символизирует твою сущность. Вы заблудились в Средневековье, идете в никуда, вам не для чего жить, но когда в Шартре построят собор, вы поймете, что имеет значение в жизни. Что действительно имеет значение. Это то, что нужно НАСА прямо сейчас. — Внезапно она оказалась рядом с ним, в центре операций, они пили кофе, ее глаза смотрели куда-то мимо него, давая понять, что в мире есть гораздо более важные вещи, чем любые личные отношения между ними.
— Ну, может быть. У тебя есть какие-нибудь идеи?
— Конечно. Может быть, китайцы сделают это за нас.
— Что ты имеешь в виду?
— Подумай, как бы мы отреагировали, если бы они начали строить базу на Луне. Или, что еще лучше, если бы мы смогли обнаружить инопланетный корабль в районе Сатурна. Господи, это принесло бы хоть какие-то результаты.
— Ты читаешь слишком много научной фантастики, Лора.
— Да. Может быть. Я не хочу, чтобы все пошло прахом. — Ее голос дрогнул. Он впервые почувствовал в ней такой уровень эмоций. — Может, мы могли бы что-нибудь подделать?
На платформе больше нечего было делать. Эмблема проекта, которая была изображена на одной из переборок, — ракета, пересекающая кольца Сатурна, — казалась особенно печальной, когда они с Джуди тихо сидели в зале операций, обсуждая, что будут делать, когда вернутся домой. Теперь их карьера в НАСА была бессмысленной. Джуди Паркер была пилотом, когда Мэтт появился на платформе. — Пришло время, — сказала она, — вернуться и найти себе другое занятие в жизни. Может быть, даже завести семью.
— Ты серьезно?
— Конечно. — Она летала на реактивных самолетах во время одной из бесконечных войн на Ближнем Востоке. И была одним из самых добрых людей, которых Мэтт когда-либо знал. Трудно было представить ее в кабине истребителя. Она была афроамериканкой, хладнокровной, спокойной, ее невозможно было вывести из себя. Когда по пути в L2 у них заглох двигатель, она велела ему расслабиться, надела скафандр и вышла через шлюз. Затем вернулась, пожала плечами, переключила несколько кнопок, и проблема исчезла. Но решение законсервировать L2 подействовало на нее не лучшим образом. — Я посвятила НАСА большую часть своей взрослой жизни, — сказала она ему, когда пришло объявление. — С меня хватит. Я устала от политиков, которые могут находить деньги на одну войну за другой, но не могут отремонтировать шоссе или нанять учителей. И уж точно не могут собраться с силами для чего-то, что требует немного воображения.
