Лина молодец, передавай привет ей и Севе с Лешей. Я их люблю.
Толя, подумай. Я хочу выцарапать тебя отсюда. Тебя поместили в школу с нарушением закона. Я нашла адвоката, собираюсь подавать в суд.
Не надо, мам. Этот гад будет тебя преследовать, я этого не хочу. А школа хорошая. Этот мистер Пратт — отличный учитель, и он готов со мной заниматься отдельно без всякой платы, говорит, ему в удовольствие. Он очень любит математику и здорово в ней разбирается, не как школьный педагог, на университетском уровне. Так что я спокойно тут поучусь годик, а там видно будет.
А мне что делать?
Как что? Мам, ты о чем вообще? Жить! Работать. Главное — добейся, чтобы мне инет разблокировали, тогда мы с тобой каждый день по Скайпу сможем часами болтать, как будто я дома и не уезжал никогда.
Татьяна снова залилась слезами. Чтобы в тринадцать лет ребенок так по-взрослому говорил, думал и действовал... Невероятно, но факт. Ее маленький сын заботится о ней, как не каждый большой мужчина стал бы заботиться. Это умиляло до слез и в то же время вызывало боль. Через что должен был пройти мальчишка в своей душе, чтобы стать таким?
Толя стал утешать мать, заодно пытаясь познакомить ее с могущими возникнуть трудностями.
Мам, ну ты что... Не плачь. Не плачь, пожалуйста. Слушай, тут директор такой жуткий тип... Выглядит как старый эрдель-терьер, только не веселый, а сердитый. Говорить с ним без толку, он слушает только себя. Я ему пытался объяснить, что ты у меня отличная, но ему папа наговорил, что ты такая и сякая, так он меня слушать не стал. Вот мистер Пратт — он клевый. Еще мисс Дербисон, она английский преподает, тоже классная. Остальных я пока не знаю, но говорят что учителя здесь сильные. Меня хвалят, я все тесты хорошо написал. А директор... Мистер Пратт говорит, что как только учебный год начнется, все ограничения с меня придется снять. Это же не тюрьма. Но я хотел бы чтобы скорее... Как ты думаешь, это можно?
Можно, Толя. У меня есть идея, я попробую действовать через адвоката. Его-то директор послушает. Скандал ему не нужен.
Мам, ты молодец! Супер! Я и мистеру Пратту все время говорю что моя мама самая умная и красивая. Это правда.
Ой, Толь, да ладно тебе.
А чего стесняться, если все так и есть?! Он же только один раз с тобой встретился, и сразу согласился со всем, организовал нашу встречу. Представляешь, для всех мы занимаемся математикой. Вроде как ни он, ни я за территорию не выходили, и никто чужой не входил.
Вчера он мне сказал, что так быстро все организовать не удастся. Я настроилась ждать два дня, а он, молодец такой, придумал как ускорить...
Ага, у него сегодня дежурство по школе, он здесь допоздна. Здорово придумано. Сейчас он сделает кружок по школе — алиби налицо. Мам, а он в тебя не влюбился?
Толь, ты как маленький, честное слово. Влюбился — не влюбился, какое это имеет значение?
Никакого, но зато это объясняло бы, почему он так поторопился. Ладно, мамочка, время выходит, давай лучше я расскажу как дело было.
Подробный рассказ ничего нового не добавил, кроме ощущения угрозы. Оно, как видно, было живо в детской душе, и он смог передать его матери. Она не только поняла, но и почувствовала, что дальнейшая борьба будет не просто опасной, она может поставить под угрозу не только ее жизнь и свободу, но и психическое здоровье сына. Каково ему будет знать, что его отец посадил в тюрьму его мать по сфабрикованному обвинению?
Многолетняя привычка сначала думать, потом делать, не идти на поводу у эмоций, позволила Тане трезво оценить ситуацию. Можно начать бороться, но выиграть не получится. А временное отступление дает надежду. Мало ли что может случиться. Главное, она уверена, что мальчик получает в своей Англии первоклассное образование. Она же, оставшись в живых и на свободе, может надеяться, что сын к ней вернется.
Еще не все было переговорено, но вернулся Пратт и напомнил, что время истекает. Мать и сын торопливо обнялись, поцеловались, сказали друг другу последние ласковые слова...
Татьяна, подождите здесь немного, я Вас выведу. Энди, поцелуй маму, и выходи. Иди не спеша в главное здание на ужин. Я тебя догоню.
Толик чмокнул Таню, ссутулился и вышел из оранжереи. Таня осталась наедине с Джерри. Не успела она рот открыть, чтобы выразить свою благодарность, как мужчина сгреб ее своими длинными руками, прижал к себе и поцеловал. Поцелуй вышел долгий и страстный. В первую минуту в Татьяне все всколыхнулось и потянулось к этому молодому и, что греха таить, симпатичному ей мужчине. Потом она учуяла чужой запах, и в душе рванулся страх. Она почти отшатнулась, но тут верх взял разум. Этот человек рисковал, чтобы тебе помочь, не будь неблагодарной. И она, пересилив себя, ответила на поцелуй. Но парень заметил, что страсти в ней не вызвал. Ласково погладив ее по спине, он отстранился.
Простите, Татьяна. Я просто не смог удержаться. Вряд ли мне в жизни выпадет шанс еще раз поцеловать такую женщину как Вы.
Ну что Вы, Джерри...
Не надо. Давайте не будем это обсуждать. Если Вы не против, инцидент исчерпан. Единственное, о чем я Вас прошу: если будете говорить с нашим директором, не упоминайте мое имя.
Ну естественно, я поняла. Будьте уверены, я Вас не подставлю.
Они распрощались около той же дырки в заборе. Татьяна прошла немного, у перекрестка поймала такси и вернулась в отель. Сейчас ей очень нужно было с кем-нибудь посоветоваться. Ну, или хотя бы выговориться. Лучше всего на эту роль подошел бы Виктор, но где его искать?
Искать не пришлось, Витя ждал ее в лобби-баре. Специально сидел так чтобы видеть всех входящих. Заметив Таню, бросился к ней:
Офигеева, где ты была?
Вить, успокойся. Где была, там меня нет.
Тань, ты опять не хочешь со мной разговаривать?
Вить, хочу. Я очень хочу с тобой поговорить. Но мне нужно сначала немножко прийти в себя. Давай сейчас выпьем чего-нибудь, а потом я тебе все расскажу, а ты мне скажешь свое мнение.
Виктор махнул рукой и тут же перед Татьяной оказался какой-то коктейль в высоком стакане. Она выпила и даже не почувствовала вкуса. Коктейль оказался довольно крепким, ноги сразу стали ватными, зато где-то внутри отпустило. Татьяна, чувствовавшая себя с момента расставания с сыном как натянутая струна, вдруг расслабилась, но это на редкость благотворно повлияло на ясность мысли. Все, что толпилось в голове, требуя внимания, вдруг выстроилось в ясные четкие последовательности. Теперь можно и не обсуждать ничего, но она уже обещала Вите... А кроме того, сейчас ей совсем не хотелось, чтобы он ушел.
Знаешь что, Витя... Спасибо, это зелье мне пошло на пользу. Надо же, с одного коктейля, и так повело. Не в службу а в дружбу, доведи меня до номера... Что-то у меня ноги не фунциклируют.
Тань, не проблема. Обопрись на меня.
Он обнял ее за талию и закинул ее руку к себе на плечо. Очень ничего, конструкция устойчивая. Таня могла бы пройти сама, если бы собралась, но ей не хотелось сейчас напрягаться, раз уж получилось расслабиться. Несмотря на состояние держалась она прямо. Со стороны они скорее напоминали обнявшуюся парочку, чем картину «Трезвый муж волочит домой пьяную жену».
В номере Виктор усадил ее на кровать, сам сел в кресло напротив и заявил:
А теперь рассказывай!
И она рассказала. Подробно пересказала свою встречу с учителем сына в ресторане, изложила свои меры безопасности на сегодня, передала дословно разговор с сыном и под занавес рассказала как целовалась с Джерри.
Тань, ты это нарочно?
Что именно?
Ну, ты нарочно рассказываешь мне как целовалась с учителем твоего сына? Чтобы я ревновал, что ли?
А ты ревнуешь?
Еще бы! Не надо делать вид что ты не знаешь, как я к тебе отношусь. Не могу поверить, что ты это делаешь по простоте душевной, ты ведь не просто не дурочка, а очень умная женщина.
Прости, Витя, я не хотела тебя задеть.
Нет, дорогая моя. Задела — значит хотела. Вчера меня щипала тоже нехотя? Другой вопрос почему...
Он легко, незаметным движением перенес свое большое сильное тело и оказался совсем рядом, не в двух шагах, а в двух сантиметрах! Его руки крепко взяли Таню за плечи, губы оказались около самых ее губ. Она закрыла глаза и тихонько застонала от возбуждения, но мужчина медлил. Она снова распахнула веки: глаза Виктора пытались с близкого расстояния заглянуть.. куда?...прямо в мозг? Потом глаза исчезли из поля зрения, она услышала слова около самого уха:
Любовь моя, не надо играть. Или я тебе нужен, и мы будем вместе не из-за стресса, а потому что хотим этого, или я сейчас встаю и ухожу. Терпеть больше просто сил нет.
Витя, — протянула Таня жалобно.
Она хотела отдалить момент, когда наконец придется решать, но уже точно знала ответ. Если этот человек хочет, она будет с ним, как говорится, в болезни и здравии, богатстве и бедности... Он такой... родной. Да, родной. Хватит валять дурака, Офигеева, тебе не пятнадцать лет. Да. У тебя сейчас тяжелый момент, но не станет ли он легче оттого что ты будешь теперь не одна? Татьяна собралась наконец с силами:
Андрианов, ты мне нужен, — прошептала она чуть слышно, но твердо, — Очень нужен. Я не хочу без тебя жить.
Вдруг все стало легко и прекрасно. Теперь можно больше не думать, не терзаться. Решение принято и назад дороги нет. Кто сказал, что оно было вынужденным? Оно было желанным и очень своевременным. Здесь и сейчас начинается ее новая жизнь. Жизнь с этим человеком. Почему когда-то ей казалось, что он герой не ее романа? Вот дура-то! Это идеальный, специально для нее созданный мужчина, и пусть все идет как идет. Она будет счастлива несмотря ни на что. Сейчас она к этому готова. Как там говорится? Расслабиться и получить удовольствие? Вот этим и займемся!
Виктор со вчерашнего дня ждал, что все наконец разрешится. После того, как Таня вдруг стала щипаться, он понял, что его цель близка. Эта недотрога, которая всегда очень четко держала дистанцию, позволила себе то, что можно позволить только с очень близким человеком. Не важно, что это была не ласка, а желание причинить боль. Когда сегодня она улизнула, он понял, что она поехала к сыну. Сговорилась-таки с этим учителем. В ресторане он сидел так, что хорошо слышал Таню, но не видел ее, а вот ее собеседника видел отлично и заметил, как он на нее смотрел. Девочка, которой в школе мальчики не интересовались, стала фантастически желанной женщиной. Этот англичанин просто пожирал ее глазами, хотя распинался при этом про свою лояльность школе и успехи Таниного сына. Интересно, какую плату он захочет получить за свое содействие? Слова мы все произносим благородные, особенно на людях. А наедине... И ведь она ему не откажет хотя бы ради сына. Такие мысли крутились в его голове до самого Таниного возвращения. Он жаждал узнать что там было и боялся этого. Потому что если что-то было... Он не сможет сдержаться.
Таньку повело от одного бокала, наверное, она слишком устала и переволновалась. Отведя ее в номер, Виктор был готов ко всему. Нарочно не сел с нею рядом, чтобы было легче держать себя в руках. А ее понесло. Она рассказывал все до мельчайших подробностей, это было важно и нуждалось в осмыслении. Но когда она рассказала про поцелуй, причем не стыдясь разложила по полочкам не только его действия, но и свои чувства, Виктор понял: сейчас или никогда!
И сознательно поставил вопрос ребром, ожидая всего, чего угодно. Он бы не удивился, если бы его просто выгнали. Он был готов встать, уйти и не возвращаться, потому что выносить такие отношения дальше был не в силах. Услышав тихий но твердый голос Тани, произносящий слова, которые он мечтал, но не надеялся услышать, он забыл обо всем. Сейчас для него существовал только этот миг и эта женщина. Обожаемая, желанная, близкая. Пусть хоть весь мир рушится, его счастья это не уменьшит.
Через час они лежали рядом обессиленные, но счастливые и вели неторопливую беседу. Говорили о Туманском, о том, что он поставил сына перед таким выбором, которого ребенок делать не должен в принципе. Обсуждали ум и зрелость Толи, восхищаясь его выдержкой, невероятной в тринадцатилетнем пацане. Решали что завтра сказать адвокату, как нагнуть директора школы, избежав огласки и нежелательных последствий. У Тани было странное, непривычное чувство, как будто, несмотря на то, что вся ее жизнь рушится, она наконец-то находится там, где надо: в объятиях дорогого мужчины. Ей, не привыкшей связывать в своем сознании счастье с мужчинами вообще, это казалось чем-то запредельным и оттого еще более прекрасным. Ее шея лежала на его руке, ее рука — на его животе, из него в нее переливалось спокойствие и умиротворение. Как будто все плохое уже позади.
Виктор наслаждался покоем. Он нам, как известно, только снится, но какой это упоительный сон. Наконец-то все так как надо: желанная женщина с ним, никуда не убегает, ничего не боится. Все случилось так как он хотел: сознательно и по обоюдному согласию. Она сама сказала что хочет быть с ним, сказала так, что можно поверить — это не минутный каприз. Возможно завтра все изменится, но сейчас не хочется об этом думать.
В общем, завтра я поговорю с адвокатом, изложу ему мои пожелания. Если удастся решить все со школой, незачем тут задерживаться. Дома ждут дела. Тебя, кстати, тоже.
Витя лениво потянулся, повернулся и приподнялся на локте, заглядывая Татьяне в глаза.
Тань, а как будет дома? В Москве то есть... Ты ко мне придешь жить, или я к тебе, как будет лучше?
Ну, Вить, я не знаю... Я как-то об этом не думала... Вернее, мне казалось...
Что мы с тобой приедем в Москву и разбежимся по своим квартирам? Ну уж дудки! Я хочу чтобы ты каждую ночь спала рядом, хочу просыпаться с тобой, видеть тебя напротив меня за столом, целовать тебя перед уходом и обнимать, когда возвращаюсь с работы. Это понятно?
Витя, ты мне делаешь предложение?
А ты как думала?! Конечно делаю. А еще хочу чтобы ты мне дочку родила...
Вить, ты понял, что ты сейчас сказал?
Ты думаешь я дурак, не подумав ляпаю что попало? Ты сама сказала, что не хочешь без меня жить. Я тоже не хочу! Совсем... Так что если ты не против, давай пока вместе будем... А там, когда ты решишь, можем и в ЗАГС сходить...
Я решу?
Ну естественно! Я-то уже решил, можем хоть завтра.
Знаешь, мне надо подумать. Сейчас момент не очень подходящий. Для ЗАГСа. А вместе жить... Наверное ты прав. Давай только подождем недельку после приезда. Я не потому, что не хочу... Просто жду всяких гадостей от Евгения и боюсь тебя подставить.
Да ладно, переживу. Пока ты со мной, мне ничего не страшно. Но если ты боишься... Недельку можно потерпеть.
Про себя он решил, что устроит совместную жизнь явочным порядком, так что спорить не стал. Бедная Таня, запугал тебя муженек бывший. Одно сообразить не можешь: вместе мы или нет, гадостей он нам наделает. Но вдвоем их легче будет пережить. Он погладил взволнованную женщину по волосам, чтобы успокоить, обхватил, подтянул к себе поближе, подул в ухо...
