— Напра-а-ву! — рявкнул резкий голос командовавшего ими лейтенанта, и они исчезли за углом. Люк покачал головой:
— Кого-то ждёт та ещё работёнка с их распрограммированием.
В воздухе зарябил её короткий смех.
— Ай-е-ей, об этом я даже и не думала! Ладно, коридоры между нами и отсеком шаттлов очищены. Сходни открыты. Та шахта лифта, по которой им придётся лезть, снабжена тросами… А они смогут влезть по шахте лифта?
— О да. — Люк сделал глубокий вдох. Он болезненно сознавал, что каждая капля его Силы, какую он расходовал на другие дела, означала, что на это последнее действие придётся намного меньше…
— Трипио, ты готов?
— Я считаю, что достаточно владею китанакским языком для потребностей настоящего момента.
— Да, — согласился Люк. — Но тебе лучше убраться из того дверного проёма.
Дройд поспешно шагнул в сторону. Он знал, что грядёт.
— Ладно, — сказал Люк. — Сейчас всё будет нормально.
Закрыв глаза, он сосредоточился на тепловых сенсорах системы предотвращения пожара в комнате отдыха и окружающих её коридорах. Это было самой простой из всех способностей Джедая, направленной против самой основной системы на корабле, и результат оказался поистине сногшибательным.
Система разбрызгивания воды ожила, забив струями.
Дождь полился на Люка, Трипио и всех приземистых, грибообразных, серовато-коричневых китанаков в секторе.
— Палуба шестнадцать! — крикнул Трипио на наречии китанаков. — Палуба шестнадцать! Вода на шаттле! — И отпрыгнул назад, уволакивая своего хозяина в безопасное место, когда гремящий поток китанаков не только пробился сквозь дверь, но и снёс стены по обе стороны от входа и устремился, двигаясь неуклюже и оскальзываясь, по коридору в сторону палуб шаттлов.
Люк метнулся мыслью вперёд, визуализируя каждый старательно запомненный фут коридоров, продольного мостика, шахты лифта между комнатой отдыха сектора левой стороны и ангаром шаттлов палубы 16, нагревая тонкий слой воздуха на потолке коридоров, чтобы включить все разбрызгиватели вдоль дороги.
Китанаки спаривались в воде. Дождь служил для них стимулом.
— Думаешь, Крей и Никос справятся с загоном их в шаттл?
— Проблем возникнуть не должно, — прикинула Каллиста. — Я сейчас проверю, но не думаю, что будет что-то, что следует видеть хорошо воспитанному человеку. Я снова буду с тобой к тому времени, когда тебе понадобится убедить клаггов и гекфедов подняться на борт.
«Я не могу этого сделать, — подумал Люк, глядя как призрачное мерцание в вихревом дожде удаляется по коридору вслед за смазанной и обезумевшей от похоти толпой. — Я не могу… даже не попытаться спасти её».
Он стоял под струями воды, стекающей ему по волосам и лицу, пытаясь не думать о том, что ему больше никогда не доведётся поговорить с ней.
— Мастер Люк? — робко обратился к нему Трипио.
Он встряхнулся, освобождаясь от этого горя, ощущения, что нет ничего, ни тела, ни души, одна лишь зовущая, ослепительная воля. В первую очередь — пассажиры «Глаза».
— Да, — тихо произнёс он. — Давай пойдём вытащим джавасов и трехногов.
Роганда и её сынок выковывали союз с Сенексскими Лордами.
Лея боролась, отчаянно пытаясь вернуться в сознание, но захватывало ощущение, будто она застыла в студёном зелёном океане. Она видела окружающие её стены — и по-прежнему смутно осознавала тени других, ранее занимавших эту комнату, — но не могла ни погрузиться обратно в первоначальную кому, ни всплыть к пробуждению.
А она должна была пробудиться. Она должна вернуться.
Они создавали политическую опору, чтобы обеспечить себе выгодную позицию на переговорах с военачальниками Харрском и Терадоком и другими оставшимися ветвями Имперского Флота.
И вокруг этой политической опоры вполне мог снова образоваться Имперский Флот.
И эта коалиция будет вооружена богатством Сенексских Лордов и массированным вооружением «Глаза Палпатина», вытащенного из тьмы прошлого пятнадцатилетним мальчишкой, чьи способности могли вывести из строя неподготовленную оборону Республики. Ради приобретения в качестве тайного оружия «Глаза» и Ирека человек вроде Верховного Адмирала Харрска может и уступить ту власть, которую он несколько лет назад ни за что не отдал бы регенту при каком-то ребёнке.
Она должна выбраться.
Или отправить сообщение, даже ценой собственной жизни.
ХЭН СОЛО. ИТОР, ЧАС ВСТРЕЧ.
Как только Драб наткнулся на какой-то спрятанный Иреком в туннелях тайник яррока, как только в голове у него немного прояснилось, он сделал всё, что в его силах, чтобы предупредить своего друга… чтобы помочь Республике, которой, как он знал, теперь преданно служил Хэн. Он тоже понял, что их надо предупредить.
Лея гадала, на каком же этаже они избавились от Наздры Магроди. Вероятно, как только Ирек научился контролировать и направлять свою способность влиять на механизм, — Магроди слишком много знал, чтобы ему позволили жизнь.
«Как и его ученице», — подумала она. Она вспомнила сообщение об убийстве Станы Дрезинг Ша: комната её была обыскана, документы уничтожены. Должно быть, Магроди работал над начальными фазами имплантируемого в мозг чипа вместе с ней или говорил ей о них.
И разве не было ещё какого-нибудь физика, какого-нибудь другого ученика Магроди, который умер несколько лет назад при таинственных обстоятельствах?
Лея не помнила. Это было ещё до того, как она повстречала Крей. Другую блистательную ученицу — Кви Ксакс, вероятно, спасло то, что ренегат — адепт Кип Даррон — стёр ей память.
И Оран Келдор тоже был учеником Магроди.
Дверь с шипением открылась, и Лея почувствовала на лице резкое дуновение более тёплого воздуха из коридора. Хотя глаза её были закрыты, она «увидела», как к ней вошли лорд Гарронн и Дрост Элегии; коренастый шеф службы безопасности держал в руке впрыскиватель.
Металл впрыскивателя коснулся её горла; она почувствовала ток химического препарата, теплеющее пробуждение, живое шевеление в венах.
Ощущение окружающего её зелёного стекла исчезла Так же как и призраки, и даже воспоминания о призраках, о других в этой комнате. Голова у неё болела так, словно её мозг был начинён динамитом.
— Ваше высочество?
Лея попыталась ответить и обнаружила, что её язык превратился в трехкилограммовый мешок с песком.
— У-м-м-м-м…
Глаза у неё все ещё оставались закрытыми, но она увидела, что Гаронн и Элегин обменялись взглядами.
— Ещё, — велел Элегин, и шеф службы безопасности нахмурился.
— Мы не желаем причинять ей вреда. Не будьте идиотом.
Он зарядил во впрыскиватель ещё одну ампулу и снова приставил металл к горлу Леи.
В голове у неё резко прояснилось, а сердце заколотилось так, словно она подскочила, напуганная громким шумом; она отшатнулась, села на постели, сознавая, что руки у неё трясутся.
— Ваше высочество? — Гаронн отвесил военный поклон и убрал впрыскиватель обратно в карман. — Мадам Роганда желает вас видеть.
Его это, похоже, не радовало, хотя определить, какие чувства таились за этими влажнокаменными глазами, было трудно. Мадам Роганда — это проявление вежливости… Роганда определённо не являлась личностью, имевшей право требовать, чтобы последняя принцесса Династии Органа явилась к ней. Лея замедлила дыхание, слегка приподняла брови, словно никак не ожидала такого унизительного неуважения, но с видом изящного мученичества поднялась на ноги и последовала за мужчинами в коридор. Ей пришлось призвать на помощь всю физическую тренировку Джедая, чтобы не споткнуться, а суметь вышагивать с той осанкой, которую её тётки назвали бы «царственной грацией».
Подобно Палпатину, мужчины из Древних Династий предпочитали вызывающему поведению безропотное послушание, и до тех пор, пока она не найдёт какой-то способ сбежать, Лея полагала, что наилучшей манерой поведения для неё сейчас будет держаться как настоящая принцесса и заработать у этих людей все очки, какие только можно.
Вооружены они были весьма тяжело, не только парализаторами, но и бластерами.
Лея все ещё чувствовала себя странно, ощущая дрожь и лёгкое головокружение, хотя движение помогало. Ничуточки не желая себе новых трёх часов головной боли и тошноты, Лея решила смирно дожидаться своего часа.
Роганда, Ирек и Оран Келдор занимали небольшое помещение одним уровнем выше, холодном, несмотря на обогреватель, незаметно помещённый в углу. Стены скрывали чёрные драпировки; у Леи на мгновение возникло впечатление, что она находится в своего рода камере для медитаций, используемой некоторыми датомирскими сектами, которые практиковали концентрацию мыслей в тишине, сумраке при единственном точечном источнике света.
На полированном деревянном столе, за которыми сидели Ирек с матерью, горело множество свечей.
С той осмотрительностью, какую можно было принять почти за извинение, на рабочем столе только-только в пределах периферийного зрения Ирека стоял терминал размером в четверть нормы, где Оран Келдор быстро отстукивал серию вычислений и выводил на экран то, что походило на показания сенсоров. На подставках по углам помещения лежали четыре стеклянных шара, похожих на те, которые Лея несколько раз видела в подземельях, и кресло Ирека стояло прямо там, где пересеклись бы проведённые между ними линии.
Ирек поднял голову, уставившись на неё надменными, свирепыми голубыми глазами.
— Ты причинила мне достаточно много хлопот, — заявил он холодным тоном, и Лея отметила, что лорд Гаронн сердито нахмурился, заслышав такое хамство и оскорбление величества. — Теперь отвечай мне. Почему твой дройд не подчинился мне в подземельях? Что ты с ним сделала?
— Можете идти, — быстро сказала Роганда, делая знак Гаронну и Элегину, — Лея увидела каким взглядом они обменялись, когда вышли.
Верно, Роганда спешила — но Лее с детства твёрдо внушили, что никакой воспитанный человек никогда не спешит до такой степени, чтобы грубо разговаривать с вышестоящими, если не по положению, то по крайней мере по происхождению.
Нижестоящие — и те, кого обстоятельства отдавали под власть лорда, — были, разумеется, самостоятельны.
Она повернулась к Роганде, смерив её холодным взглядом.
— Какие вы мне можете дать гарантии, что я вернусь на Корускант целой и невредимой?
— Ты смеешь просить гарантий! — заорал Ирек, стукнув кулаком по столу, и Роганда остановила его спокойным жестом.
— Я могу вам гарантировать одно: если вы не скажете нам, что именно вы сделали со своим дройдом, — пообещала она со спокойной злобностью, — то вас в самом скором времени распылят на атомы, вместе со всеми живыми существами на Плавале. Потому что «Глаз Палпатина» не отвечает на команды моего сына.
— Не отвечает? — переспросила поражённая Лея. — Я думала, ваш сын приказал ему прибыть сюда.
— Приказал, — мрачно буркнул Ирек.
— Не… совсем так, — поправил Келдор. Коротышка выглядел измученным, его лысая голова сверкала от пота в свете огоньков пульта. — Мы знали, что часть реле первоначального сигнала активации запуска «Глаза Палпатина» была уничтожена неподалёку от Белзависа. Подключившись к энергии Силы, лорд Ирек сумел вновь активировать это реле и привести линспутник сюда, где он будет достаточно близко для того, чтобы милорд прямо контролировал его набортные программы.
Он обеспокоенно прочистил горло, избегая смотреть в глаза и Роганде и Лее.
— Дело в том, принцесса, что «Глаз Палпатина» — полностью автоматизированный корабль, один из немногих спроектированных с полностью автоматическим контролем задания во избежание утечек по линии безопасности, — был первоначально запрограммирован уничтожить все живое на планете Белзавис. Разнести на атомы всё, что походило на поселение.
— Потому что здесь были Джедаи, — дополнила недрогнувшим голосом Лея.
Келдор избегал встречаться с ней взглядом.
— Император принимал для предотвращения гражданской войны все меры, какие считал необходимыми. Что ни говори, Джедаи являлись потенциальными инсургентами, которым, как он считал, нельзя доверить власть.
— А ему, полагаю, можно? — Лея посмотрела на Роганду. — Вы ведь были одной из живших здесь детей, не правда ли? — спросила она. — Это ведь на ваших родных они нападали?
— Со временем мы меняемся, принцесса. — Роганда сложила тонкие ручки на груди, и топаз в её перстне казался тусклой звездой.
Без своего начальника штаба и Сенексских Лордов, на которых она стремилась произвести впечатление, всякое подобие робкой беззащитности исчезло. На смену ему пришло холодное оскорбительное пренебрежение, даже властолюбивое презрение, которое, как полагала Лея, проистекало из зависти к тем, кто смотрел на неё сверху вниз, из желания вернуть прошлое.
— Если бы я следовала самым строгим традициям моей семьи, меня бы уничтожили, как уничтожили их и моего брата Латана. А так я адаптировала эти традиции.
— Вы хотите сказать, последовали за Тёмной Стороной.
Это уязвило её. Крыловидные брови приподнялись.
— А что такое «Тёмная Сторона», принцесса? — В её холодном голосе слышались интонации Ирека. Вот ещё одна, подумала Лея, кто не может и помыслить о том, что человеку свойственно ошибаться. — Некоторые из нас считают фантастическую приверженность каждой букве и параграфу устаревшего кодекса если и не совсем тёмной, то по крайней мере глупой. И судя по всему, что я слышала, Тёмная Сторона, похоже, является всем, что не согласуется с тем ограниченным, смехотворным, священным учением, которое сковывало дарования Джедаев — и сковывало все политические организации, которые имели какое-либо отношение к Джедаям — независимо от того, согласны они были с ним или нет, — словно железной цепью.
Она сделала жест маленькой ручкой, которая никогда в жизни не знала никакой работы, словно вызывая дух того необщительного старика в чёрном плаще, бледные глаза которого все ещё сверлили Лею взглядом в её снах.
— Палпатин был прагматиком. Так же как и я.
— А вам не кажется, что прагматизм — как вы называете эту форму эгоизма — это не совсем то, чем является Тёмная Сторона?
— Мадам, — сказал Келдор, оставляя на усмотрение женщин решать, к кому он обращался. — Если быть строго прагматичными… у нас очень мало времени. «Глаз Палпатина» будет на ударном расстоянии от этого ущелья, своей главной мишени, через какие-нибудь сорок минут. — Его холодные бесцветные глаза впились взглядом в лицо Леи, изучая его.
