В течение светового дня все жители города и его окрестностей, в том числе и монахи с монахинями семи мужских и одного женского монастырей, были согнаны в собор и в пару больших портовых складов, на территории порта. После чего ушкуйники начали устраиваться на ночлег. Выставили караулы у здания кабильдо, собора и других мест содержания пленных, на подступах к городу и окраинах секреты, пустили по улицам города патрули. Развели костры, приступили к готовке пищи, числили оружие, пополняли из обоза боезапас.
Около полуночи, на реквизированных в порту каноэ, шлюпках и прочих лодках, сотня морпехов, обмотках весла тряпками, подкралась к стоящему на рейде в ожидании утреннего прилива галеону, неожиданно атаковали его с воды. Хоть вахтенные и не проспали нападения, но арбалетные болты прервали зарождающиеся крики о нападении у пристально всматривающихся в темноту ночи матросов. И, несмотря на то, что вахтенный офицер, хотя и поздно, но успел поднять тревогу, это ничего не меняло. Приглушенный стук обернутых в ткань металлических кошек, мелькание каких-то теней по борту, от воды на палубу, и принимайте гостей. В течении десяти минут вся сотня абордажников уже была на борту корабля. Как такового боя не было. Несколько разрозненных схваток, у каюты капитана и в ней самой, в паре офицерских кают, на входе в кубрик экипажа, пара солдат у входа в клюйт-камеру и десяток пехотинцев у хранилища королевских ценностей, в трюме, прямо за люком из капитанской каюты, вот и весь перечень скоротечных сшибок в корабельной тесноте. И через сорок минут после крика вахтенного офицера, галеон и содержимое его трюма поменяли хозяина. Когда на рассвете к борту пяти стоящих в порту судам, в мом числе и барки торговца жемчугом стали подходит и приставать к бортам разнообразные лодки, и с них на борт судов начали перемещаться воины в незнакомой броне и одежды, ни у одного из находящихся на борту подданных испанской короны, даже не появилась мысль о сопротивлении, очень уж подействовало на них быстрый захват Панамы и ночной абордаж вооруженного галеона. Захваченный галеон и остальные суда быстренько, за два дня освободили от груза, все ценности поместили в каменную церковь монастыря иезуитов, в неё же свозили из города и его окрестностей остальное золото, серебро, жемчуг и иные драгоценные камни, как в изделиях, так и монетами, слитками и россыпью.
Сам город Панама раскинулся на прибрежной территории вдоль бухты. Большинство правительственных зданий находились у входа в достаточно просторную бухту, которая служила городским портом. Рядом с ними, на центральной площади высился кафедральный собор, а на другой стороне бухты скромно примостилась, по сравнению с собором, изукрашенная лепниной, приходская церковь. Кроме них в городе и его окрестностях находились монастыри со своими церквями, один женский и семь мужских, принадлежащие католическим религиозным монашеским орденам: францисканцев, доминиканцев, иезуитов и августинцев. Все монастырские постройки были прямоугольными с каменными стенами, деревянными крышами и перекрытиями. В некоторых монастырях возвели оборонительные башни, в которых однако отсутствовала какая-либо артиллерия. Пригородные монастыри украшали дворики с маленькими фруктовыми садами, окруженными деревянными галереями. Все монастырские и приходская церкви 'смотрели' на океан и были самыми красивыми зданиями в Панаме. В общем плане строительства этого колониального города просматриваются четко пересекающиеся под прямым углом улицы. В Панаме насчитывалось две тысячи капитальных домов, в которых жили люди разных званий, занятий и достатка. Данные жилища возводились в большинстве двух— и трехэтажными, из дерева, в основном из благородного, крепкого кедра. Внутреннее убранства домов было продумано и красиво, жилища украшали великолепными картинами, фресками и иными произведениями искусства, завезенные колонистами из метрополии. Почти рядом с каждым домовладением располагалась конюшня, в которой содержались лошади и мулы, используемые в основном для перевозки серебра к Северному берегу (Атлантическому побережью). Все дома достались ушкуйникам в полной сохранности, с обстановкой, с рабами, с конями и мулами в домовых конюшнях. В монастырях так же все имущество и ценности находилось на месте, ни чего вывезти не успели. Так как никто из жителей не верил в возможность захвата города неприятием, никто и не озаботился вывозом ценностей. А сам штурм был проведен очень быстро и город пал, по нынешним временам почти мгновенно. Так, что попытались сбежать из него со своим добром только единицы, да и то они были перехвачены оцеплением, обошедших Панаму 'драгун' -морпехов.
Панама карта канала.
В окрестностях города было еще множество зданий различного назначения и превосходные сады со всевозможными фруктовыми деревьями и зеленью, но ни каких полей с зерновыми в округе не было, по словам местных на почвах около города не произрастает ни пшеница, ни ячмень, ни даже маис. На западной окраине обнаружили великолепный дом, принадлежащий генуэзцам, и в нем помещалось заведение, которое вело торговлю неграми. Итальянские торговые хитрованы очень ловко обошли королевский запрет на торговлю иностранцев с Новым Светом. Заполучив в Каса де Контратасьон, находящеюся в Севилье, патент на торговлю 'живым товаром' как подданные его Католического Величества. Подданство было явно притянуто за уши, Генуя не находилась под властью короля Испании Филиппа II ни его папы Карла. Севильским чиновникам видимо хорошо замутили зрения и мозг золотыми кружками, если они приняли как обоснование в предоставлении подданства, вхождения когда-то Генуи в Священно Римскую империю германской нации, в которой папа нынешнего испанского владыки был императором и на титулы самого Филиппа II, король Неаполя и Сицилии. Все равно где-то в Италии. Но как бы то ни было, но торговать в Новом Свете, этим генуэзским купцам было дозволено. Ведь про все, про это было прямо написано чернилами в пергаменте, в изъятом у купцов торговом патенте.
В городе и порту победителям досталось множество складов, забитых всевозможными товарами: сукном, полотном, дарами земель обширных колоний и прочим добром, в том числе огромное количество мешков с мукой разного вида. Помня, что при захвате Панамы Морганов, город почти полностью выгорел, и огнем было уничтожено большое количество товаров, рабов, животных и иных ценностей, патрульным был дан строгий приказ, задерживать всех местных, осматривать здания по маршруту патрулирования, с целью раннего выявления очагов пожаров. И чтобы уменьшит риск потери трофеев, уже на третий день из Панамы, под охраной, пошли караваны с мукой, тканями, вином, мебелью и предметами обихода, картинами, скульптурами и иными произведениями искусства, оружием, слитками меди, олова и ломом металлов, порохом и иными боеприпасами, колониальными товарами, продуктами, в том числе и свежими фруктами, во временный лагерь на берегу Рио-Чагре, около стоянки судов и каноэ со шлюпками. По прибытию груз перегружался на суда, распределялся по лодкам.
Оставшиеся на охране лагеря стрельцы и экипажи судов, так же не сидели без дела. Кроме постройки лагерных укреплений, они начали строить, из изъятых в округе досок, простейшие однорейсовые паузки. Да так активно, что вскоре в округе не осталось ни одной пригодной в дело доски. Но пару с половиной десятков этих плавсредств, временные кораблестроители соорудить успели. Эти паузки очень облегчили логистическую задачу 'витязям'. Почти треть перевезенной по воде добычи, сплавили до устья Чагрес на них.
Наутро четвертого дня, со дня взятия города, по высокой воде прилива, в гавань Панамы вошли семь кораблей, галеон, пара каракк и четыре больших трехмачтовых торговых нао. Это прибыл караван их Кальяо, порта Лимы, столицы вице-королевства Перу. В своих трюмах они привезли тяжелые кожаные мешки и сундуки, наполненные золотыми и серебряными грубо обработанными слитками и монетами, мешочки и сундучки с жемчугом и изумрудами. Все это было добыто на шахтах, копях и банках Перу и Чили, привезено в города Арики, Аутофагасты, Кокимбо и Вальпараисо, в портах которых сокровища были погружены на корабли, последние догрузили товарами купцов и отправили в Кальяо. В Лиме сформировали караван, добавив три своих судна, загруженных как драгоценностями, так и обычным колониальным товаром купцов и вышли в конечный пункт сбора на тихоокеанском побережье испанских владений в Новом Свете — в Панаму. Куда на свою беду и пришли, не зная о её захвате портороссцами. Вышли три недели назад, когда до вице-короля даже не успела добраться информация о высадке в устье Рио-Чагре вражеского десанта.
Когда адмирал и капитаны разобрались в ситуации, было уже поздно, наступило время отлива и суда оказались запертыми в бухте. По малой воде, ушкуйники перегородили горловину бухты, двумя рядами, связанных в течении трех часов, бонами. Попытка, пришедшими судами, во время прилива, покинут, ставшую для них не гостеприимную бухту, провалилась. По остановленным бревнами бон судам, отработала полевая батарея восьмифунтовых 'единорогов'. Попадания в борта и парусные снасти трех с половиной килограммовых чугунных 'шариков', сильно не понравилось конкистадорам, и они были вынуждены повернуть обратно. Более ни каких боев между портороссцами и командами запертых в бухте судов не было. Через восемь дней, измученные голодом, а особенно жаждой, экипажи всех семи судов сдались и передали свои корабли и их груз победителям. Жажда сделала своё дело. Никто из капитанов не взял на такое короткое, каботажное плавание, полный запас воды и продуктов. За счет сэкономленного веса воды и еды взяли дополнительное количества товара. И вот теперь эта экономия сказалась, вынудив измученных жаждой экипажи сдать не поврежденные корабли противнику и передать ему весь их груз, в полном объёме. После чего боны убрали, и пара барок выскочила пробежаться по океанской округе, и заглянуть 'в гости' к 'соседям' на ближайшие острова Товаго и Тавагилья.
Осмотр захваченного королевского серебра и золота выявил одну странность. В этот раз монеты составляли большую часть груза драгоценных металлов. Если раньше в добыче было больше слитков драгметаллов, то сейчас слитков серебра был мизер, а превалировали новенькие монеты Лимского монетного двора. Даже появились золотые, что ранее было не характерно для перевозимого золота. Однако разгадка как всегда была проста. Таким образом, королевская власть пыталась защититься от хищений при перевозке драгоценных металлов. Ведь случаи, когда под тонким слоем серебра или золота, в королевскую казну поступали слитки не благородных металлов, были не так уж редки. Даже сами 'витязи' несколько раз попадались на эти обманки, среди взятых призов, оказывалось изрядное количество слитков не благородного металла, замаскированных под золотые и серебряные диски и бруски. А монеты, хоть и тоже можно изготовить не из драгоценного металла, но это намного сложнее и трудоемкие. Тем более что и выявить эту подделку проще.
Ушедшие на барках в море 'размяться' и пошарить по округе ушкуйники вернулись, приведя с собой еще пару барок, груженные различными товарами, которые направлялись на острова Товаго и Тавагилья, и их маршруты пересеклись с курсом ушкуйников. На Товаго и Тавагилья прихватили с десяток более зажиточных жителей для выкупа, да 'осмотрели' их дома, забрав все ценности, в том числе весь улов жемчуга, у владельца жемчужного промысла. На обратном пути им повстречалось судно, шедшее из Пайты в Панаму с грузом полотна, сукна, сухарей и сахара. В капитанской каюте нашли дополнительный бонус в виде двадцати тысяч реалов чеканного серебра. Судно с грузом 'приватизировали' и привели в порт Панамы. Вторую барку с грузом какао, прихватили у городского побережья, когда её капитан, получивший известие от местных жителей о захвате Панамы, пытался уйти от порта.
'Витязи' со своими бойцами задержались в Панаме на пять недель. За это время ушкуйники полностью опустошили округу на предмет каких-либо ценностей и сумели получить выкуп за всех заложников и за оставленный в целости город и не уведенных негров-рабов, и за не уничтоженные захваченные ими суда.
Остававшиеся во временном лагере у Чагрес люди, под завязку загрузив баржи и другие 'посудины', в том числе и вновь построенные паузки, ушли вниз по реке. В речном караване перевозились объёмные грузы, как то мебель, хлопок, шерсть или тяжелые, как мука, сахар, какао, слитки и лом металлов, порох с боеприпасами, оружие с доспехами. Более легкие, как сукно, полотно, кошениль с индиго или ценные, как золото, серебро, драгоценные камни, решено было перевозить по суще, под охраной всего отряда.
Утром 14 апреля караван более чем в полторы тысячи лошадей, мулов и ослов выступил из выпотрошенного города и округи по дороге, перешедшей вскоре в тропу, Камино-де-Крусес. Выдержав в пути пару-тройку мелких стычек с союзными испанцам индейцами, прошедших без потерь со стороны портороссцев, вьючный караван благополучно пересек по суще Дарьенский перешеек и 5 мая прибыл к крепости Сан-Лоренсо-де-Чагрес, где его ожидали собравшиеся вмести все корабли, участвующие в рейде, вместе с захваченными ими трофеями. В числе, которых оказался галеон, каракка, четыре больших торговых трехмачтовых нао и с полтора десятка двух и одномачтовых барок. Погрузив в течении восьми дней всю добычу на свои и трофейные корабли, русские отбыли от континентального берега и взяли курс на свои порты. Причем для перевозки лошадей, уж очень хороши были лошадки, попадались даже чистокровные андалузские красавцы и красавицы, а в Порт-Иване они очень нужны и некоторого числа мулов с ослами, пришлось переоборудовать все четыре торговца и пяток двухмачтовых барок. Использованные речные суда, баржи, паузки и каноэ, были сожжены, так же как и восстановленная ушкуйниками крепость Сан-Лоренсо-де-Чагрес. Лишь малую часть каноэ и все шлюпки распределили по кораблям эскадры.
Немного проболтавшись в небольшом шторме, основная часть эскадры 6 июня прибыла в Порт-Росс в полном составе, не потеряв ни одного судна, вышедших из устья Чагрес. В Порт-Иван торговые нао и барки с животными, так же без потерь, пришли 7 числа этого месяца. Общая сумма добычи составила 14 780 000 серебряных песо, из них золотых и серебряных монет со слитками было на 6 490 000 песо серебром.
* * *
В середине апреля из Порта-Росс ушли пара торговых экспедиций в Турцию к берегам Анталии с Левантом, для выкупа единоверцев и в Европу, с товарами 'подаренными' портороссцам испанцами, в том числе и с восемью крупными судами на продажу, парой галеонов, караккой, двух больших трехмачтовых торговых нао, трех каравелл. Отправили и десяток двухмачтовых барок и даже одну новинку, трехмачтовую барку, попавшеюся у берегов Кубы. В этот же период вышей на свой регулярный маршрут и рейсовый клипер 'Касатка', увозивший на своих палубах экипажи для новопостроенных на Архангеломихайловской верфи четырех легких фрегатов.
Русское царство. Поморье. Верфи 'Архангела Михаила'. Май-сентябрь по новому стилю 1561 года от РХ.
