21 июня (5 Синего), утро, Гугазиж.
Перед глазами в полутора метрах над головой потолок из красноватой глины. Лежать удобно, мягко. Так удобно, что даже шевелиться не хочется. На удивление не жарко. И не холодно. Словно работает кондиционер. Уютно так. Может, потому что впервые за много дней спит раздетым, под одеялом.
Влад еще немного понаслаждался покоем. Потом вздохнул: лежи — не лежи, ничего от этого не изменится. Все равно придется вставать, обедать и топать к Орману, который с каждым шагом нравился все меньше и меньше. Он сел на кровати. Правая ткнулась во что-то твердое. Он недоуменно повернулся. Рядом лежал огромный меч. Под самым боком. Это что же, ему, значит, положили?
У кровати на полу, аккуратной стопочкой, почти как учили в армии, лежит одежда. Чистая, заштопанная, но не глаженая. Рядом стоят отмытые от грязи ботинки. Поверх одежды — ремень с кобурой, дубина и рация. Самая бесполезная вещь. Опять тяжелый вздох из груди. Он сдвинул меч, чтобы не упал, опустил ноги на пол. Плечо и ребра перевязаны, но под повязкой все чешется. Значит, уже все зажило. Он чуть отогнул ткань на плече. Так и есть. Нежно-розовый шрам. Что у них за лекарства такие волшебные. Приложил — и за один день все зажило. Дали бы с собой... пару тонн.
Он снял повязки, стал одеваться, машинально оглядывая комнату. Такие же как потолок глиняные стены. На той, что слева малюсенькие окна, впускавшие в комнату не свет, а лишь солнечный лучик. И правильно. В спальне мужчина только спит. Свет здесь не нужен.
Сколько же он без сознания провалялся? Хотя, что гадать, сейчас найдет Асуэла или Ута... Последнее, что помнил, это как орки несут его на носилках. Он даже не понял враги или друзья. Влад проверил кобуру. "Пистолет на месте. Значит, точно у друзей. Обойма... Блин, знал бы заранее, куда попадет, обоймы по всем карманам бы распихал. А ведь говорил Бельский: носи с собой запасную, носи! Не послушал". Голова закружилась, на этот раз оттого, что слишком много спал. Надо посидеть немного, прийти в себя. Отчетливо вспомнился дурацкий день, когда он вышел из машины прогульнуться по рынку. А тут взрослый малолеток из сумочки дамы сотовый цап... "Стоять, пацан!" — не стоит. Погоня, забор, темнота, падение — и вот он здесь, в этой сказке для взрослых, с одним пистолетом и двумя патронами. Чело-вэк ур Кнел . Человек с дубиной, по-орочьи. А если вернется, надо будет еще и объяснительную писать, где остальные патроны истратил.
События последних дней крутились в голове как калейдоскоп: Шапки, Синие, эльфы, воздушный этот, гномы, единорог, орки, тролли... То ли еще будет, ой-ой-ой. Судя по тому, как развиваются события, не ждет их у светлых очей Ормана ничего хорошего. "В этом мире не может быть ничего хорошего в принципе. Эльфийка... Стоп, только не это... Впереди только загадочный маг Желна Орман. Черный дятел с вампиром подручным".
Влад попробовал подняться. Получилось. Даже не качает сильно. Привычно прицепил дубинку у пояса. Меч за отсутствием ножен просто взял в руку.
На улице шумно. Орки сновали повсюду. Клыкастые, зеленокожие и мускулистые как бодибилдеры. Женщины готовили у костров, мужчины сидели там же. Куча зеленых ребятишек, в которых по множеству косичек опознал девочек. Да... Если у них тут столько девочек, становится понятным, почему многоженство развито. Какой-то дисбаланс...
Стражи стояли с оружием в руках на стенах, окружавших поселок. Кстати стены в отличие от домиков явно строили под замок, а то и нехилую крепость. Наверное, такая стена была в Трое. Той самой, под которой вся армия Греции десять лет простояла, а под конец только хитростью и смогла взять ее. Фильм недавно посмотрел. Когда Ахиллес объяснялся в любви, аж челюсть на бок сворачивало. До того все... по-голливудски. Не хватило ума у сценаристов переделать Гомера так, чтобы воин по-человечески заговорил...
Где ж друзей-то искать?
— Дертад, — Влада хлопнули по плечу. Он дернулся, машинально схватился за пистолет.
Седой орк смотрел на него как на бога. Мутные глаза лучились благоговением и преданностью.
— Дертад, — орк стукнул кулаком в грудь и поклонился. Седой хвост чуть ли ботинки Влада не лизнул. — Воин, ты показал Грондогу то, что он ждал всю жизнь. Знамение. Хорошие пришли времена. Скоро жизнь во Флелане изменится. Пророчество исполнилось — он снова явился в мир. Воин, Грондог не отпустит тебя без подарка. Подожди, добрый посланник.
Седой орк исчез в домике стоявшем за его спиной. Только соломенная занавесь, прикрывавшая дверь зашуршала.
"Псих", — подумал Влад, повернулся, чтобы уйти, но не успел, снова зашуршала солома, и Грондог схватил его за руку.
— Прими, Дертад. Пусть он послужит великому.
Урукхай подал Владу ножны. Сшитые из толстой кожи они были украшены множеством рисунков, похожих на настенные росписи в пещерах. По краям шли серебряные клепки.
— Спасибо, — неуверенно проговорил Влад, принимая подарок.
— Тебе, Воин, спасибо. Успокоил старика на закате дней, — старый орк сделал шаг назад и исчез за соломенными шторами, словно не желал больше надоедать доброму вестнику.
Влад пожал плечами, вложил меч в ножны, пристегнул к поясу. Хорошо бы найти кого из друзей, то есть спутников. Какой из Тораста друг? Надсмотрщик хороший, это да. Главное, чтобы Серый на глаза не попался. Достал уже со своими шуточками.
Впереди раздавался негромкий гул. Группа орков-урукхаев расположилась полукругом, вслушиваясь в слова того, кто находился в центре. Раздавались смешки, одобрительные возгласы. Здесь были и женщины, не занятые по хозяйству, и дети. Мальчики, наверно, все как один собрались — их можно было отличить по хвостам на затылке. Что же их так заинтересовало? Когда разглядел, с досады сплюнул. Не даром же говорят: "Вспомни дерьмо — вот и оно".
Серый стоял на возвышении и ловил кайф. Еще бы — столько благодарных слушателей. Большим пальцем левой руки зацепился за ремень на джинсах. Правая рука вытянута вперед, одухотворенное лицо поднято к небу. Чисто Ленин на броневике. Он вдохновенно декламировал:
— Но, взглянув на солнце в этот день,
Подивился Владик на светило:
Середь бела дня ночная тень
Ополчения Ормана покрыла.
И, не зная, что сулит судьбина.
Мент промолвил: "Братья и дружина!
Лучше быть убиту от ножов.
Чем от рук поганых полонёну!
Сядем, братья, на лихих вольфов
Да поскачем к Орману родному!"
Вспала Владу эта мысль на ум —
Искусить неведомого края,
И сказал он, полон ратных дум,
Знаменьем небес пренебрегая:
"Орков очень любо пристрелить
Вежливым манерам незнакомым
С вами, братья, голову сложить
Или к Орману прийти с поклоном!"
Орки слушали внимательно, понимающе кивали друг другу. Дети рот открыли от восторга.
Влад демонстративно сложил руки на груди. Серый увидел его, замолчал на полуслове. Замахал рукой.
— Влад! — крикнул он. Соскочил с возвышенности и полез к нему между орков. — Прошу прощенья... Прощенья просим, — только и успевал раздавать он по сторонам.
Орки совсем развеселились.
— Вот он наш герой! Про которого, я, значицца, поэму сочинил! Что, выздоровел? — Серый хлопнул Влада по плечу и обернулся на урукхаев: видели, как я с ним запросто? Снова посмотрел на Влада. — Быстро ты! Ут говорил, еще пару дней проваляешься. Это хорошо, что ты выздоровел. Зер гуд.
— Так это ты сам сочинил... поэму? — поднял брови Влад. — А мне показалось...
— Мало ли что тебе показалось. Идея, может, и не моя, но исполнение... Это тоже много значит, — он повернулся к урукхаям. — Простите великодушно, но продолжение, видимо, пока придется отложить. Моя помощь Владу требуется, — повернулся к менту. — Ведь ты за этим меня нашел, правда? Я тебе очень-очень нужен, правда?
— Помолчи уже, — цыкнул Влад. — Голова от тебя болит. Где все?
— Там, — Сергей махнул рукой куда-то за спину. — Мы пришли, уже на закате. Нас на постой определили. Тебя, и Звонкого отдельно, как тяжело больных. Тораста тоже к вам. У него две жены и одна невеста. Только представь: три женщины! А ухаживать за ним некому. Все в дозор ушли сразу после ночи Синего Ока и вернутся только через неделю. Он бедный так горевал... Так вот остальных, и меня в том числе, отдельно поселили, а утром всех самый главный к себе позвал. Они его то ли офицером, то ли рыцарем кличут. Звания у них такие! Ну, а мне сказали, погуляй, мол, пока, оглядись. Вот часа три уже хожу, оглядываюсь.
— Понятно, — буркнул Влад.
Серый склонил голову набок, заинтересованно уставился ему в район пояса.
— Ух ты! — сказал он. — Класс. Тебе еще оружие дали? Или сам где добыл?
— Что? — не понял Влад.
— Меч, говорю, какой большой. Где добыл?
— Рядом с постелью лежал. Я думал специально мне положили. Зря, наверно, взял, — Влад вытащил клинок из ножен, прицепленных к поясу. Меч блеснул светло-синим лезвием, по которому шли удивительные серебристые узоры. В свете солнца, они буквально резали глаза. Влад оглянулся и увидел, что позади него столпились урукхаи. Они с благоговением перешептывались.
— Чудо какое...
— Неземной меч.
— Никогда такого не видел...
— Может, эльфийский?
— Да он раза в три эльфийского больше.
— А металл видел такой?
— Я же говорю — чудо.
По всему выходило, что никто этот меч не знал. Откуда же он взялся?...
На улице глубокая ночь. По небу, среди десятка ярких звезд, плыла Араса, похожая на светло-зеленый сыр с большими дырками. Мягкий свет отражался от лезвия клинка. Меч лежал посреди двора на разложенном одеяле. Вокруг него собралась команда в полном сборе.
— Ты говоришь, что видел привидение? — в который раз спрашивал Ут.
— Да, — кивнул Тораст. — Я глаза открыл, а над Дертадом белая, прозрачная повисла, а в руках меч. Я уже приготовился прыгнуть — думал, она убить его хочет. А она рядом меч положила, до плеча дотронулась и исчезла.
— Как исчезла? — уточнил хоббит.
— Ну, как исчезают? Растворилась в воздухе.
— Может, тебе померещилось? Тебе все-таки по голове крепко дали.
— Я тоже так подумал, — с готовностью кивнул урукхай. — Но утром меч-то рядом с Дертадом лежал. Значит, не померещилось.
— Больше никто не заходил?
— Да не знаю я, заходил кто или нет. Я же спал. Когда проснулся — меч рядом с Дертадом лежал.
Фисти водил посохом над клинком. Уже минут десять водил. Ловкий и Скользящий о чем-то переговаривались между собой. Остальные внимательно слушали урукхая.
Фисти опустил посох. Тяжело вздохнул и отер лоб рукой.
— Что? — спросил за всех Ут.
— Не знаю, — пожал плечами Фисти. — Молчит. Я с таким первый раз встречаюсь. Обычно вникаешь пять минут и всю историю оружия знаешь, а тут как в темноту смотришь. Никогда подобного не было. Показывает только, что прикасалась к нему такая... вся в белом, с крылышками.
— Вот, я же говорю! — обрадовался Тораст.
— Ты говоришь, что привидение. А тут с крылышками. Ничего вам не напоминает? — он посмотрел на Ута и Асуэла.
— Фея? — предположил эльф.
Глаза у Тораста расширились. Затем он нахмурился. Заскрежетал зубами.
— Вот-вот, фея, — пробурчал Фисти. — И мне именно это пришло в голову. Только где ты фей во Флелане видел?
— Они там, — Тораст ткнул пальцем в небо. — Если фея сделала подарок, быть беде. Меч этот или в бою сломается в самый неподходящий момент. Либо сам рубанет хозяина. Все, что исходит от фей — зло!
— Сказки! — запротестовал Ут. — Фей не существует. Пока своими глазами не увижу — ни за что не поверю. Как это там, — он передразнил жест Тораста, показав пальцем в небо, — можно жить?
— А это не сказки? — спокойно кивнул Асуэл на меч.
Ут сник. Тораст шумно втянул воздух сквозь клыки.
— Выбросить надо! — настаивал он.
Фисти замотал головой.
— Я не знаю, откуда этот меч, но то, что в нем нет зла — это точно. И Влада, между прочим, она подлечила. Где ты видел, чтобы такие раны за одну ночь затягивались? — Тораст несогласно покачал головой, но больше не спорил. Наступила тишина, во время которой все посматривали друг на друга. — Ладно, — наконец проговорил Фисти, — будем считать, что где-то во Флелане осталась живая чокнутая фея, и она с чего-то решила одарить Гро. — Значит, ты, — он повернулся к Владу, — у нас теперь получаешь еще одно имя: любимец фей. Как Ут это будет на их языке?
— Как можно изучать мертвый язык, — Ут избегал смотреть на Тораста, — если даже письменных документов не осталось?
— Не прибедняйся, ты все знаешь.
— Увы, далеко не все. Конечно, в древних манускриптах встречаются некоторые слова из языка фей... В общем, как "любимец фей" я не знаю, а вот судя по обстоятельствам, имя Айдос подойдет. В переводе — лунный друг.
— Подойдет, — кивнул Фисти. — Не зря же она ночью приходила. Может, и сама — лунная. — Он пристально посмотрел на урукхая, — Тораст, повторю специально для тебя: зла в этом мече нет. Сила есть. Очень много силы. Ты, Айдос, можешь носить меч спокойно. А если научишься управлять силой — великие подвиги будешь творить.
— Когда? — вздохнул Влад. — Я у вас тут проездом, не забыли? Орману отдам, пусть он силой управляет.
— Можно и Орману, — согласился хоббит. — Хотя, такими дарами не разбрасываются.
Влад осторожно поднял клинок, опустил его в ножны.
— Везет же некоторым! — горестно вздохнул Серый. — И свое оружие, и чужое. А мне все никак! Пойти что ли поспать подольше? Вдруг фея молочного зуба и мне что-нибудь подкинет...
— От фей ничего брать нельзя! — снова возник Тораст, которому не понравилась шутка Сергея. — А тебе Чакша, после битвы тоже положено оружие. Думаю, подберем тебе меч урукхая.
— Вот спасибо! Хоть чем-то одарили.
— Спать пора, — скомандовал Асуэл. — Завтра с утра в путь. К вечеру должны быть у Ормана.
21 июня (5 Синего), утро, Кошбай — деревня хоббитов рядом с перевалом.
Иван заботился об Иситио как мог. Конечно, лучшая комната у хоббитов не могла сравниться с самой скромной в эльфийском замке, но туда пока возвращаться рано. По многим причинам. Василий тайно побывал там. Встретился с завербованными минервалсами — хвала ареопагиту, все выжили. Замок сильно пострадал. Внутренние комнаты уцелели, а остальные восстановят еще не скоро. Вспоминая пребывание в замке, Иван часто думал, что у него не хватило бы духу устроить такое разрушение. При всей грязной работе, которую ему приходилось делать во имя Света, он очень ценил красоту. Его с детства учили, что нельзя бросать мусор, где попало, царапать каракули на стенах, а уж разрушать памятники архитектуры — это такое варварство... Он покачал головой.
Иситио на койке слабо шевельнулся.
Рано тебе еще просыпаться, рано. Сон он лечит. Да и... Просто рано. Иван быстро пересел на табуретку у кровати, обнажил руку правителя до локтя и вколол еще порцию снотворного. Мутные глаза Иситио какое-то время блуждали по лицу Ивана, словно правитель пытался рассмотреть сквозь густую пелену того, кто причинил боль. Потом лекарство подействовало, и он расслабился, закрыл глаза.
