Евдоким попробовал еще раз. Представил вспышку молнии и..., снова ничего не произошло. Вдруг, из казарм, где селилось их подразделение, раздался шум. Евдоким и Чен, бросив выяснения причин отказа бустера, бросились на шум.
— Не работают способности! — С порога, прямо в лицо крикнул им командир. — Отказали!
— Теперь перезагрузку сделают!
— Спишут тебя, а не перезагрузят! Ногами вперед!
— Надо к начальству идти!
— Собирай командир, пойдем требовать!
Евдоким начал подозревать, что виной отключения его способности был не мяч. Он поспешил на улицу, чтобы заметить признаки начинающегося штурма. На большой площади было тихо. Часовой вел двух туристов с огромными рюкзаками через нее. Время от времени на лагерь натыкались любопытные туристы. Обычно, после проверки их отпускали. Почему, обычно, потому что пару раз Евдоким не видел, как их снова выпускали за ворота. Евдоким пригляделся по высотам, окружавшим лагерь. С такого расстояния увидеть, что либо было нереально. Да и радары, что были расставлены по периметру всегда замечали непрошенных гостей за несколько километров.
Часовой и двое туристов поравнялись с Евдокимом. Он бросил на них мимолетный взгляд и обомлел. Одного он знал. Это был Николай Сырцов из Гомеля. С ним он не раз проводил занятия по стрельбе и пару раз даже отвесил подзатыльник за бестолковость. Николай узнал его. Только глаза сверкнули, и больше ничем он не выдал себя.
— Кто такие, куда их? — Словно нехотя спросил Евдоким у часового.
— Шляются всякие. Сейчас проверим их и отпустим, а может, нет. — Часовой с видом превосходства посмотрел на задержанных.
— Мы проходили мимо. Откуда мы могли знать, что здесь какой-то лагерь. На карте его нет. — Оправдался Николай.
— Молчи! Начальство разберется! — Часовой толкнул второго и двинулся дальше, в сторону башни, где сидел дежурный по лагерю.
Евдоким проводил их взглядом, а в голове повторялась одна мысль — 'дождался!'. Он понял, с какой целью в лагерь пришли эти двое с рюкзаками. Чтобы не стать мишенью для своих, Евдоким ушел с открытого пространства. Ему пришла в голову еще одна светлая мысль. Надо было облегчить работу штурмующим.
— Всем на площадь! — Крикнул Евдоким в казарму. — Надо показать им, что мы сила, а не их холуи. Берите оружие и на площадь.
Евдоким еще немного подогрел сослуживцев, а сам, по внутренним коридорам, перешел в помещение, где жили их офицеры и чиновники.
— Там народ на площадь выходит, бунтовать вздумал за отключение способностей! — Крикнул он первому попавшемуся чиновнику. — Вас ни в грош не ставят! Хотят бунт начать! Считаю своим долгом предупредить. По одиночке не ходите — разорвут!
Евдоким снова улизнул. Офицеры и без его подсказок увидели, что на площадь выходят головорезы. Ситуация была странной, потому что они сами тоже оказались без способности ускоряться. Прочие офицерские способности остались при них, а эта исчезла. Трусоватые чиновники прятались за спины офицеров и провоцировали их идти разбираться с 'солдатней'. Чиновники без бустера чувствовали себя уязвимыми и не спешили оказаться в центре конфликта.
Евдоким быстрым шагом шел по коридору, когда раздался жуткий треск. Он случился повсюду. Динамик в ухе свистнул напоследок и замолчал. Евдоким почувствовал, как его терминал в кармане разогрелся и прижег ногу. Он выбросил его и подул на обожженные пальцы. В каждой комнате дымились общественные терминалы, розетки беспроводного электричества и бытовая электрическая и электронная утварь.
— Славно парни придумали. — Вполголоса восхитился Евдоким.
Ему навстречу выбежал вооруженный охранник. Евдоким очень нелюбил их за повадки цепных псов. Его пудовый кулак выбил дух из охранника с одного удара. Тот упал и выронил оружие. Евдоким поднял его и сразу же убедился, что оно не пригодно для стрельбы. Индукционная катушка выгорела и не давала энергии. Современное оружие после мощного электромагнитного импульса было непригодным. Другое дело старое, на порохе. Он выбежал на задний двор и очутился перед башней. Импульс сжег передающую антенну.
К башне бежали несколько человек из его подразделения. Они вбежали внутрь, и почти сразу там раздалась стрельба. Старая добрая автоматическая стрельба, которая ласкала слух почище поэзии Пушкина. И тут же лагерь сотрясли десятки разрывов. Евдоким рванул к башне, поддержать парней.
Он поднялся по лестнице и наткнулся на первый труп, с дыркой в щеке. Выше, в луже крови, лежали еще двое. Оставшиеся два бойца стояли по обе стороны от закрытой двери, за которой забаррикадировались его товарищи.
— Твою мать, это что такое? — Раскрасневшийся боец, Евдоким не помнил его имени, утирал пот с лица. — Они все подстроили.
Пуля пробила дверь, ударилась о стену и завизжала по коридору.
Как и взять? — Второй, с кривым от злобы лицом, прядал ноздрями, как конь.
— Я сейчас. — Пообещал им Евдоким.
Он спустился вниз по лестнице до первого трупа, у которого в руках был зажат клинок. Евдоким забрал его и вернулся назад.
— Ну? — Спросил его второй, с конским лицом.
— Баранки гну. — Евдоким из под низу саданул его клинком под ребра.
Тот успел только вопросительно выпучить глаза и начал оседать. Первый метнулся с лестницы, но Егор метнул ему в спину клинок и угодил под основание черепа. Ноги у того сразу подкосились и он упал.
— Николай, открой! Это Евдоким! Я здесь один!
Дверь приоткрылась. Евдоким сунул клинок за пояс и просунул пустые руки в дверь, чтобы его сгоряча не захотели отправить на тот свет.
— Давай живее. Там подмога идет.
Евдокима затянули внутрь и снова заперли дверь.
— Спасибо вам, братцы! Я думал, что все, остался здесь навечно! — Евдоким обнял Николая и похлопал его по спине.
— Еще рано, можешь и остаться. — Николай вынул из рюкзака Калашников и несколько магазинов. — Давай, босс, к окну.
Генри и Степан заняли позицию в расщелине, заросшей кустарником. В мощную оптику они проследили за тем, как их диверсанты проникли внутрь. Сигналом к штурму должно было стать отключение связи. Слева и справа от них, в кустах прятались бойцы, примащивавшие на камни безоткатные орудия. Остальные, небольшими группами, вооруженные стрелковым оружием и гранатометами, прятались за камнями, чтобы не 'наследить' на радарах.
Генри увидел Евдокима. Узнал его по характерной походке в развалку. Его наставник заметил диверсантов и скрылся в здании. Потом началось необычное. Из них повалил народ и на площади, посередине лагеря началось твориться что-то неладное. Вооруженные люди вели себя агрессивно.
— Чего они бунтуют? — Удивился Степан.
— Я думаю, что сработала наша закладка. Народ требует возврата сверхспособностей.
— Похоже на то.
По шпилю, возвышающейся над лагерем, башни сошла яркая дуга. Электромагнитный импульс должен был сжечь все оборудование. Народ на площади запаниковал и побросал задымившиеся винтовки. Генри почувствовал, как заходило сердце от выброса адреналина.
— Огонь! — Дал он команду расчетам орудий. — На позиции! — Вторая команда была для пехоты.
Степан сорвался с места, чтобы возглавить свое подразделение. Из зеленых зарослей вылетели дымные трассеры и ушли в сторону лагеря. Буквально сразу они расцвели дымными цветками на площади. Через секунду пришло эхо взрывов, забегавшее между отвесными скалами.
Генри сменил позицию, чтобы быть ближе к лагерю и иметь возможность вести огонь из снайперской винтовки. Бойцы стекались к стенам лагеря, но еще не открыали огонь. В стане противника творилась суматоха. Часть людей побежала в здания, прятаться от уничтожающего огня. Часть, укрылась за стенами. Расчеты СПГ перенесли огонь на сами здания. Генри переводил взгляд по всей территории лагеря, чтобы своевременно координировать наступающие подразделения. С самой вершины здания полетели трассеры вниз. Генри увидел, что башню, где должны были забаррикадироваться его бойцы-диверсанты, пытаются взять штурмом.
— Расчет три и четыре, перенести огонь к основанию башни. Помогите парням отбиться.
Бойцы сопротивления распределились под забором и минировали себе проходы. Генри увидел, как солдат противника с большим старинным пулеметом поднялся на вышку. Генри взял его на прицел и выстрелил. Поторопился и промазал. Пуля ударила рядом и противник понял, что по нему ведут прицельный огонь. Тогда он выставил руку с пулеметом, чтобы поливать свинцом бойцов внизу, не подставляясь. Генри успел предупредить подразделение, попавшее в опасную ситуацию. Они спешно отбежали в сторону, а один из бойцов бросил гранату через забор.
От разрыва гранаты поднялось серое облако дыма. Пулеметчик мотал пулеметом, превращая место под забором в смертельную ловушку. Генри взял чуть ниже, под верхнюю кромку забора и выстрелил. Пуля высекла искры. Солдат взмахнул руками и упал вниз. Пулемет упал по эту сторону забора. Кто-то из своих показал в его сторону поднятый большой палец.
Раздалось несколько одновременных взрывов, проделавших в заборах проходы. Бойцы не сразу пошли в них. Сначала, из укрытый, постреляли тех, кто прятался за забором. Потом, прикрывая друг друга, они просочились внутрь территории лагеря. Пока всё шло по плану. Сопротивление было очаговым и хаотичным. Генри перебрался еще ближе, чтобы помогать бойцам, прикрывать их перемещения. Из окон зданий раздавалась стрельба автоматическая и одиночная. Генри посылал пулю за пулей в окна, не давая вести прицельный огонь.
Бойцы подобрались вплотную к казармам и открыли по ним огонь из ручных гранатометов. В некоторых помещениях начался пожар. Стрельба стихала. Было ясно, что противник не выдержал яростного штурма и был деморализован. Пришло время для следующего шага. Надо было предложить противнику сдаться, пообещав жизнь и свободу.
— Внимание! Сопротивление бесполезно! Вы окружены! Сдавайтесь! Мы гарантируем вам жизнь и свободу в обмен на сотрудничество!— Генри повторил свой призыв, усиленный динамиками, несколько раз.
Приказал бойцам прекратить огонь и выждать несколько минут. Огонь стихал.
— Все, кто решит сдаться, выходите из здания по одному, бросайте оружие у входа, и выходите на площадь!
Минуту ничего не происходило. Потом показался первый человек. Смертельно бледный, на негнущихся ногах. Он не был похож на головореза или офицера, скорее это был чиновник. Испуганно озираясь, человек шел вперед. Вдруг из здания раздался выстрел и голова человека брызнула кровавым фонтаном. Он упал на землю, поливаю ее тугой кровавой струей. Бойцы без приказа открыли огонь по окнам.
— Прекратить огонь! — Повторил несколько раз Генри, а потом снова перешел на громкую связь. — Если вы не выполните наши требования, то мы будем вынуждены взять здания штурмом. Подумайте, ради чего вы, должны умереть?
Внутри здания раздалось несколько выстрелов. Кажется, там решались внутренние споры. На выходе показались несколько человек. Теперь это точно были головорезы. Они бросали оружие у входа и подняв руки шли на площадь. Бойцы Генри держали их на прицеле, как учили в городе в горе, немного на опережение.
Площадь, на которой лежало много убитых, быстро заполнялась. Бойцы и чиновники держались обособленно. Помимо страха в их глазах было еще и отвращение друг к другу. Генри и еще несколько человек миновали ворота и вошли на территорию лагеря. Навстречу ему шел Евдоким, широко улыбаясь и раскинув руки.
— Заждался? — Спросил его Генри.
— Потерял надежду.
— Спасибо. — Поблагодарил Генри Евдокима.
В одном слове благодарности он подразумевал всё: смелость взяться за это дело, мужество не выдать себя и быть готовым на трудные с моральной стороны поступки и терпение, дождаться штурма.
— Пожалуйста, обращайтесь. — От радости Евдоким почти забыл все, что перенес на службе у Филиппоса.
— Киборги здесь? — Спросил Генри.
— Этого узнать я так и смог. Но теперь у нас куча местного начальства, они все знают и все расскажут. Видишь, как они готовы сотрудничать.
Толпа чиновников заискивающе улыбалась Генри. На них не надо была давить, чтобы получить сведения. Головорезы держались независимее и старались не показывать свой страх. Чен не сводил глаз с Евдокима. Евдоким считал крепкого китайца приятелем по нужде, чтобы не выглядеть одиночкой. Они встретились взглядами. Чен выразил свое отвращение одними глазами. Евдоким не стал реагировать. Он уже порвал с этим лагерем, и ему не было дела до того, кем его здесь считают.
Два бойца, державшие на мушке пленных и находившиеся рядом с Ченом, отлетели в сторону. Евдоким едва успел заметить движение, как получил сильный удар ножом в грудь. Свирепые глаза Чена уперлись в его, и тут же исчезли. Чен, в состоянии бустера, бросился прочь из лагеря. Он набрал скорость, удачно маневрируя от пуль и чуть было не скрылся из виду, но его достали. Чен потерял опору на полном ходу и закувыркался по каменистой земле, разбрызгивая кровь.
Из груди Евдокима торчала рукоять клинка. Кровь пошла ртом, голова закружилась, и Евдоким потерял сознание. Медики подключили здоровяка к переносному медицинскому модулю. Пустили в кровь нанороботов, чтобы те заштопали все порезанные ткани. Жизни Евдокима больше не было угрозы.
Генри допросил нескольких человек из числа чиновников и руководства лагеря. Он узнал, что в подземных помещениях действительно содержатся киборги. По его приказу все киборги были отключены от систем жизнеобеспечения. Лично убедившись в том, что свою миссию они выполнили, Генри дал сигнал на отход. Итогом операции стало полное выполнение целей, ценой жизни семерых бойцов. Больше двадцати человек были ранены, включая Евдокима. Им оказывалась помощь на ходу.
В город в горе бойцы вернулись так же незаметно, как и выехали. Преисполненные радости от успеха операции, они возвращались с надеждой, что скоро жизнь изменится к лучшему и им больше не придется скрываться под тёмным сводом убежища. Генри бежал домой. Ему хотелось обнять Полину, прервать ее томительное ожидание своим появлением и радостной вестью. Он вбежал в свою комнату, но вместо Полины застал свою мать и мать Полины. У обоих глаза были заплаканы. Генри замер в дверях, поняв, что произошло что-то страшное. Ноги непроизвольно подогнулись, и он сполз по косяку на пол. Мать Полины заревела. Его мать протянула записку. Написана она была почерком Полины.
'Генри, прости, что так получилось. У меня не было выбора. Блохин обещал помочь нам только на условии, что я вернусь к нему. Если бы я не поехала, то вы попали бы в ловушку. Я покажусь тебе легкомысленной, но будь уверен, я все просчитала: моя жизнь стоит столько же, сколько и любого человека в нашем городе. Зачем я нужна Блохину? Точно не знаю. Он обмолвился однажды, что его программы работают у меня лучше, чем у всех остальных. Думаю, ему хочется разобраться в причинах. Успокой моих и своих родителей. В наше время приходится делать более сложный выбор, чем раньше. Я уверена, что сделала правильный. Я люблю тебя, Генри'.
Любой успех в жизни требует жертв. Вопрос в том, готов ли ты жертвовать чем-то ради успеха. Генри понял, что не готов променять свою Полину на счастье всех остальных. Для окружающих его близких и товарищей он сделал вид, что смирился с потерей, только для того, чтобы они потеряли бдительность. Заступив в ночную смену, он провел охрану и покинул город в горе. Не имея плана и даже представления о том, где искать Полину, Генри полон был решимости найти ее.
