А потом Троица всё же докопался до памяти Аракаста.
На этом хорошие для меня новости и заканчивались. Перед окончательным заточением в склепе у Миле было совсем не много времени, и стремясь честно исполнить условия договора, дух отдал свою память целиком. От первого осознания ещё в утробе матери, и до момента записи в голокрон. Это был просто колоссальный объём из всех его ощущений и желаний, всех его догадок и озарений, печалей и отчаяния, надежд и разочарований, который нельзя было просто так взять и перемотать как какое-то кино для быстрого просмотра.
Эта была его жизнь, которую надо было прожить вместе с ним.
Что делать мы не знали, и просто стали смотреть как есть. Спустя месяц однообразной картины под звуки биения двух сердец, невероятно стойкий и терпеливый Троица махнулся с ГГ, и обнаружился занятный момент.
Второе сознание всегда оставалось ГГ, а третье всегда становилось Троицей. Когда одно из вторичных погружалось в голокрон, оставшееся принимало черты "ГГ". Хотя манера разговора Троицы оставалась неизменной даже так.
От осознания этой особенности мы зависли куда сильнее, чем от попыток разгадать способ ускорить чтение памяти Аракаста. А потом плюнули, тогда как раз подвернулся контракт на поимку Хальва, и продолжили попеременное изучение памяти, добравшись до первых недель после рождения. Решение подвернулось, когда сидя в гильдии, и ожидая завершения подборки состава группы на север, рядом со мной неожиданно расхохотался читающий газету Карна. Самый разыскиваемый преступник Фиора, бывший купец из Энки, в очередной раз благополучно сбежал прямо из под конвоя, вместе со всей своей бандой, в каких-то десяти километрах от столицы.
От этой новости настроение как-то резко поднялось, и меня осенило, иначе не сказать. Не нужно было ускорять просмотр памяти, нужно было ускорить своё восприятие смотрящему. Что и было блестяще проделано Троицей.
Сначала он ускорялся вдвое относительно нормального времени, потом вчетверо, и наконец он достиг оптимальной на его взгляд скорости. И тут мы наткнулись на один неприятный момент, этот фокус с восприятием требовал затрат внутренних сил от организма и истощал его. Простое самовосстановление, которым я привык решать свои проблемы, опиралось всё на те же ресурсы тела, и не могло помочь. То есть я или должен был отказаться от возможности быстро постичь память Миле, или начать ощутимо слабеть физически. И предстоящая командировка на север казалось не оставляла мне особого выбора.
Но усиленный мозговой штурм всех трёх сознаний принёс подходящее решение — я должен охотиться. Не так как раньше, а целенаправленно. Только сильные монстры, чудовища победа над которыми не будет лёгкой. И постоянно испытывать голод, аппетит начал разрастаться просто неимоверно, и обычной, человеческой кухней, было почти невозможно насытиться.
С другой стороны, это подвигло меня на создание собственной кухни, рецептов подходящих для меня блюд, и особой, практически алхимической готовки. Пока мы ещё находились в Дубах, я успел приобщиться к истории кулинарии, и освоил несколько рецептов из библиотеки. Кто бы мне сказал, что одно из самых опасных пополнений своего арсенала я сделаю решая, как стряпать ужин, я бы в лицо рассмеялся. Но это было именно так.
В лесах Кахаладов обитали монстры называемые "Дьявольскими Секачами". Только лишь внешне похожие на обычных вепрей, эти всеядные твари достигали трёх метров в высоту, обладали выдающимися острейшими бивнями, бешеным нравом, и не терпели на своей территории других особей своего вида. Да в общем-то, они вообще никого не терпели. Толстенная шкура, регенерация, высокое сопротивление магии и оглушительный визг делали их местными королями хищников. К счастью людей, секачи были невероятно ленивы, и девяносто процентов своего времени посвящали сну и перевариванию пищи. Если неудачливому охотнику удавалось убежать с территории монстра, он почти всегда прекращал преследование и возвращался в своё логово.
Когда я наконец завалил одного такого "кабанчика", от созерцания доставшейся горы мяса впал в прострацию напополам с эйфорией. А потом, разделывая тушу, обнаружил, что не взял с собой спичек. Не то чтобы это как-то останавливало, или огорчало меня, всё-таки я был из Железных, а не Огненных, и сырое свежее мясо было для меня даже предпочтительнее. Но специальная готовка требовала температурной обработки.
Решение задачи поразило меня своей простотой и изяществом, и заодно заставило жалеть, что не додумался раньше.
Создавая металл и направляя в него силу, я раскалял его. Не выплёскивал как раньше, когда металл был только проводником энергии, а нагнетал в него и сдерживал. Это можно было сравнить с постоянным напряжением мышц, до судорог, до ломоты. В боевом применении это дало мне огненные когти и шипы, шутя прожигавшие шкуру секача.
И как кулинар, я мог смело брать псевдоним "Человек — Шампур".
Хряка-переростка я умял быстро, очень уж вкусным оказался зверюга. Но желудок даже после такой туши всё ещё требовал продолжения банкета, и, жалея о нехватке времени из-за которой приходилось испытывать такие муки голода, я начал искать новую добычу. Временное насыщение мне подарила небольшая семейка огвамов.
Эти кругленькие, похожие на броненосцев, существа были бы почти безобидны, если бы не обладали забавным свойством, они плевались настолько едкой и пахучей слюной, что даже секачи предпочитали избегать этих зверей. Оберегая свой чувствительный нюх, я бы даже не взглянул в сторону этих монстриков, но огвамы от природы обладали до такой степени дурным нравом, что плевались во всё подряд. И когда я спокойно пил из лесного ручья, эти плевуны выскочили на противоположном берегу, и тут же дали по мне дружный залп своей живой артиллерией.
От страшной вони я едва не выложил секача обратно, воистину — тонкий нюх может быть проклятием! Шатаясь, и с трудом удерживая желудок в узде, я отполз от берега и отдышался.
Всё моё существо (не считая два возмущённых голоса в голове) кричало о мести!
Гадёныши слишком привыкли к своей безнаказанности, и тому, что другие животные убегают изо всех сил, и как можно дальше, после первых же плевков. Град металлических снарядов, прилетевший из кустов за которые я отступил, стал для них летальной неожиданностью.
А на вкус они оказались очень даже ничего (стоило только удалить железы и мешочки с едким секретом до того как он распространится по организму зверька... эх, а ведь до знакомства с Металиканой я был довольно брезглив). И главное, огвамы оказались на удивление сытными, и наевшись самыми крупными особями, я захватил остальных с собой, чтобы доесть в уже более спокойной обстановке Липок.
Возможно, мне всё же стоило доесть их по дороге, или оставить в лесу (хотя против этого яростно протестовала моя натура), потому что Ария, так же только под утро возвращавшийся в постоялый двор от своей зазнобы, увидел у меня тушки животных. Его против обыкновения неприкрытые повязкой глаза, всё ещё мутные после проведённой ночи, засверкали от подсчёта экономии на кормёжке. Вжившись в роль квартирмейстера, Ария открылся для нас с новой стороны: он был ещё и бережливым, дотошным, и крайне прижимистым человеком.
В общем, жлобом он был во всех смыслах.
Взять хотя бы трактир в котором мы проживали. В Липках было два места где могли остановиться приезжие. Первое — "Графская Милость", основанное бывшим капитаном стражи одного из предков нынешнего хозяина этих земель, было приличным заведением, чистеньким, ухоженным, с штатом прислуги, и, естественно, кусачими ценами. Второе, с простой и незамысловатой вывеской "Тра..тир", было. Ну вот и собственно всё, что можно было сказать о нём хорошего. Хозяин сего заведения жил с необыкновенно дешёвого пойла, которое гнал с братом в соседней пристройке, и про второй этаж с комнатами для постояльцев вспомнил, казалось, только когда его об этом спросили. Пожав плечами, он равнодушно предложил чисто символическую цену, и купил нашего алчного квартирмейстера с потрохами.
Увидев явно нежилые апартаменты с толстенным ковром из пыли и паутины, Лиция заставила Арию своим воздушным колдовством очистить все снятые им комнаты. С недавних пор проснувшаяся в душе мага жаба, едва не придушила его из-за того, что ему пришлось работать бесплатно, и он стал искать способы заставить и остальных поработать сверх необходимого.
Так начались попытки Арии запрячь меня на добычу пропитания, от чего я изо всех сил отбрыкивался. Хотя порой и приносил излишки с охоты и делился ими с группой. Эти приступы щедрости воздушник неизменно ставил себе в заслугу, начинал подсчитывать выгоду, и очень удивлялся, когда на следующее утро я возвращался с ночной охоты сытым, но с пустыми руками.
Начиналась весёлая перебранка.
Думаю для остальных это было ещё одним способом скрасить скуку. Во всяком случае Гир изо всех сил старался, чтобы мы выглядели именно так — небольшой командой, выжидающей момента, чтобы урвать кусок славы.
Эти два старых перестраховщика, Жозе и Гир, совершенно точно были в курсе отношений между графом и "Тартаросом", и не сомневались, что аристократа будут время от времени навещать посланцы тёмных. Как и не сомневались, что команда из "Фантом Лорда" в любом случае привлекала бы внимание даже если бы не остановилась так близко от замка Кахалада. Они посчитали, что мы должны будем усыпить внимание наблюдателей своим безалаберным и беззаботным поведением, чему должен был поспособствовать состав небольшой группы из молодых беспечных магов под командованием старика, которому бы не по лесам бегать и воевать, а осесть бы уже давно в тихом и спокойном местечке.
Мы так уже три недели били баклуши, без особого труда вжившись в роли и довольствуясь только слухами от патрулей, да пустыми новостями из шара связи Гира, когда командир, наконец, получил от Жозе новые инструкции. Мастеру всё же удалось оживить свои связи в Эре, и разжиться полезными для нас данными.
Рыцари Рун вышли на след, и стали окружать крупную группировку из четырёх тёмных гильдий. Как они считали, для связи между разбросанными и скрывающимися по всему графству тёмными, использовались лесники графа. В отличии от его стражи, они не были временно распущенны, и подрабатывали служа ещё как и проводники для правительственных сил. Но большая часть этих опытных лесовиков продолжала свободно, и совершенно законно, перемещаться по графству продолжая исполнять свои обязанности.
И тут проявился момент, открывший план Жозе, намеревавшегося поймать этих лесничих-посыльных, и доказать или вину министра, или хотя бы выйти на подлинное расположение тёмных.
Граф Кахалад, несмотря на свои неудачи, опалу, и подмоченную репутацию, оставался одним из самых знатных людей королевства. И дальнее, но всё же недостаточно дальнее, родство с королевской семьёй давало ему неприкосновенность даже там, где обычного дворянина уже давно бы отвели на плаху. А так как из южной истории он вышел относительно сухим, а сейчас вообще старательно изображал потерпевшую сторону, он сохранил за собой львиную долю своих привилегий и прав.
К примеру, то собственно на что и сделал ставку Пола. Земли Кахалада по-родственному, и по праву сюзерена сейчас "опекались" королём. Как официально заявил его величество:
"Наглость этих отщепенцев и преступников не знает пределов, дражайший наш брат! Эти негодяи посмели вмешаться в манёвры нашей армии под вашим командованием, и учинили великие беды на наших землях! Мы не можем позволить им навредить вам свыше сделанного! Нет, нет, даже не вздумайте ничего говорить, нашим высочайшим повелением мы объявляем на них охоту и берём ваши владения под нашу защиту!"
Это был весьма великодушный жест. Был бы.
Потому что на самом деле, эти слова стали для графа настоящим приговором к бессрочной ссылке в свои владения. Шутка ли, но сейчас под его контролем оставался только родовой замок с небольшой (относительно прошлых земель) территорией леса для прогулок вокруг него.
Но зато теперь у него был совершенно неприкасаемый статус. Как объяснял неожиданно искушённый в отношениях между благородными Гир, объявив о своей защите, король не только ограничил министра, но ещё и своеобразно гарантировал, что уж в этом месте графа точно никто и ничто не побеспокоит. Кахалад получил личное пространство, в которое без его разрешения даже сам монарх не мог просто так войти. Связанный своим словом, король в глазах своих дворян и подданных, больше не имел никакого права хоть как-то ущемлять родственника. И соответственно, если Совет и гвардия не хотели поставить своего государя в неудобное положение и бросить тень на его честь, они не просто свято соблюдали границы отпущенных графу земель, они должны были вообще не показываться рядом с ними даже на горизонте. По всё тому же этикету по отношению к опальным родственникам, они не должны были замечать даже малейшего стеснения. И если Рунных Рыцарей это вряд ли бы останавливало, то уж их напарники из гвардии костьми бы легли, но не позволили бы опорочить короля. Идея о сдвоенных отрядах для контроля одной стороны за действиями другой была создана именно на такие случаи.
Ну и конечно таким образом пространство неконтролируемых территорий становилось ещё больше. А для лесников-посыльных это был настоящий подарок.
Казалось бы, в чём тут выгода Жозе? А дело в том, что мы были частными лицами, не связанными с королём прямой клятвой, и даже могли заявиться к самому графу с якобы личным делом. Нас конечно бы не пустили, и наверняка бы ещё и постреляли в нас со стен, а в благородном обществе ещё и осудили, что сунулись к ссыльному без приглашения и не являясь его хорошими знакомыми. Но тут нам на руку играл статус магов и вообще чуть ли не люмпенов. С нас попросту было нечего взять.
И теперь, когда впервые с начала охоты были найдены такие крупные силы тёмных, не считая того случая, когда их присутствие было вообще обнаружено, мастер не сомневался, что от них будет отправлен гонец к верхушке. Которая, как он считал, гостила едва ли не у самого графа.
— Всё готово, можно проводить последний инструктаж, — наш командир открыл глаза и закончил пассы. — Защита установлена.
— Ария, Газилл, — Жозе пристально вглядывался из волшебного шара. — У вас двоих не должно быть никаких проблем с ночным ориентированием. Сегодня ночью будете кружить вокруг замка и ловить посланцев.
— Наконец-то, мы будем действовать... — всхлипнул воздушный маг.
— А как же твоя э-э... подружка? Ты ведь каждую ночь у неё остаёшься, — осведомился Гир. — Нам не нужно лишних подозрений.
— О, она уснёт, хи-хи-с, — Ария затрясся заливаясь одновременно слезами и смехом. — А утром будет думать, что всё было как обычно.
— А у вас вообще, хоть что-то было? — поддела его Лиция.
Дорожки слёз мгновенно высохли на лице насупившегося мага.
— Так, утихли, не место и не время для шуток, — прервал готовую начаться склоку Гир. — Газилл, выдвигайся. Мы останемся в трактире и будем изображать посиделки до рассвета.
