Посреди всеобщего веселья из воздуха возникли пожилые демиурги. Двенадцать мужчин в строгих костюмах и одна женщина в струящемся бирюзовом платье. Обведя всю картину глазами, самый представительный из них грозно спросил:
— Что здесь происходит?
Их появление заметили только мы, все остальные были заняты либо избиением сидевшей у меня в печенках троицы, либо стояли и ждали своей очереди двинуть им в челюсть.
— Что здесь происходит? — Видя, что его игнорируют, уже громче спросил он.
Но народ так увлекся процессом, что ни на что не реагировал.
— Что здесь, Творец Сущего вас раздери, происходит?! — Прогрохотало над стадионом и все замерли.
И только Сосискин пользуясь наступившей тишиной и весело поблескивая глазками, смог внятно объяснить творящийся беспредел:
— А тут впервые в истории дольщики отловили кинувшего их застройщика и теперь выколачивают из него свои деньги.
— Авриэльт, Дирхен, Никэл, может вы мне, наконец, объясните что за беспорядки происходят в Зале приемов Совета и кто вам разрешил вообще сюда входить? — Заметив выбирающихся из-под груды тел моих знакомцев, потребовал отчета сурово нахмуривший брови гражданин-начальник.
Народ, видя надвигающуюся головомойку, попытался сдвинуться с места, но женщина сделала пас рукой и все застыли как на паузе.
— Да, мальчики расскажите Главному в Совете и всем его членам, что тут происходит, — хриплым голосом потребовала гневно раздувающая ноздри тетка.
— Абздольц, к нам пришел пушистый зверек, нарвались мы с тобой Дашка вместо денег на неприятности от Совета, чую, что мы с тобой тоже попадем под раздачу, — заныл Сосискин, и моя приобретшая за последнее время небывалую чувствительность задница, с ним согласилась.
Тройка изрядно помятых демиургов, кое-как отряхнулась, утерла кровь и начала рассказывать сказку, о том какая Даша бяка и какие они борцы за то, чтобы, такие как я, на свет божий не появлялись. Мне это надоело через минуту и поэтому я, нахально отпихнула их, вышла вперед и сказала:
— Все было не так, это все началось одной душной июльской ночью, когда одному замученному редактору, приспичило выйти покурить на балкон ночью...
Следующий час мы пересказывали с Сосискиным начало истории, а когда речь зашла о нашем первом дне квеста, когда мы вошли в Великий Лес, я, оберегая свое горло, попросила поставить запись. Еще через час Совет утомился смотреть, а их Главный просто положил мне свои ладони на виски и перед моими глазами замелькали ускоренные кадры.
Мдя, что я могу сказать, смотреть полнометражный фильм со своим участием это совсем не то, что любительская съемка на телефон. Я теперь сроду на You Tube не зайду, чтоб поржать над кем-то. Такого позора я не испытывала даже тогда, когда описалась на глазах у всех на утреннике в детском саду. Когда сеанс закончился, на Главного и весь Совет было страшно смотреть.
— За то, что вы, развлекались, наблюдая за гибелью людей и представителей иных рас, все вы лишаетесь права творить, все созданные вами миры переходят под контроль Совета. Ортанаэльд, как наименее замешанный в этом преступлении лишается половины принадлежащий ему миров, право творить не может быть отнято, поскольку он не обладает достаточной силой. Вам троим, о решении Совета сообщат позже, сейчас вы отправляетесь домой и ждете вердикта, право творцов миров вы утратили минуту назад. — В жуткой тишине прозвучал приговор и весь Совет, кроме представленной там в меньшинстве женщины, исчез.
— Быстро тут правосудие работает, не то, что у нас, — восхитился Сосискин в ответ на слова Главного.
Я согласно кивнула, но по мне так троица дешево отделалась, я бы придумала что-нибудь покруче, чем домашний арест. К нам подошла женщина-демиург и попросила ее пройти с ней в кабинет Главного. Я ожидала телепортации или портала, но вместо этого мы вышли со стадиона и тут же за углом вошли в кабинет, где за письменным столом восседал Главный.
— Я привела их, могу теперь покинуть Вас? — Уважительно склонила голову наша провожатая.
— Останься, Тринадцатая, Дарья Петровна и Шерри-Матадор в какой-то степени твои детища, — возразил хозяин кабинета.
А я, не дожидаясь пока разрешат сесть, плюхнулась на похожий один в один на стоящий у нас в офисе диван, день был тяжелый, ноги гудели, так что пусть хоть расстреливают из пылесоса, а стоять сил больше нет. Сосискин последовал моему примеру и всем своим видом дал понять, что может разразиться Третья Мировая или Первая межмировая, но он с места не сойдет. На нас неодобрительно покосились и начали читать лекцию. И пью я много, если бы не пила то не влезла бы в жир ногами (печень подержала говорившего бурными аплодисментами, переходящими в овации, но организм меня тут же успокоил, сказав, что нам с ним до алкоголизма еще очень далеко). И мир целый мы перелопатили и дали им совсем не те знания, и облик мой весьма далек от моралле, и что бы сказали родители и бабушки с дедушкой, и на подростка я плохо влияю и т.д.
Я напустила на себя покаянный вид, который меня ни раз выручал от подобных нотаций, и стала мечтать о том, как вырву у Сосискина денег да как пройдусь по улицам своего города с неограниченной кредиткой. Потом возьму всю свою семью, пса и полетим мы в Париж, а то они все вздыхаю, что хотят увидеть столицу Франции и умереть, а я осуществлю еще одну давнюю свою мечту — плюну с Эйфелевой башни.
— Нет, ты невозможна, — раздражено откинувшись на стул, согласился со всеми, кто меня знал, Главный демиург. — Я тебе целый час толкую о том, что ты узнала то, что никому из смертных ни в одном мире не положено знать, а ты думаешь, как будешь плеваться на прохожих.
— Что память сотрете, так стирайте, не велика потеря, — заступился за меня Сосискин. — Только деньги и миры оставьте, мы их честно заработали.
— Совсем честно? — Усмехнулась, судя по всему, Ученый секретарь Совета. — А кто Темному Лорду поставил запрещенные вещи, да еще получил с него за это алмазные копи?
— Ой, я вас таки умоляю, мальчик интересовался современным искусством, разве у меня на столько жестокое сердце, что я наступлю на горло его тяге к прекрасному? И потом, ну зачем ребенку какие-то заброшенные шахты, он же может там заблудиться, а у меня больное сердце и я таки не переживу его кончины, а у меня чтоб ви знали жена, теща и маленькие прожорливые щенки! Кто таки о них позаботиться? Таким занятым людям как ви, некогда заботиться о моих голодных малютках и престарелой Фирочке, — включил одесского еврея Сосисикн.
Главный расхохотался и, вытирая слезившиеся глаза, поинтересовался:
— Тринадцатая, там, на Земле все такие?
— Нет, Главный, — широко улыбаясь, ответила она. — Дарья настолько уникальна, что случайно помогла мне одержать победу в споре над драконами, и они наградили ее своей Защитой.
Меня пихнула в бок справедливость и я, покаянно вздохнула:
— Ну, на самом деле я вас подставила, если бы не моя скромная персона, то вам бы не пришлось уговаривать Совет дать им право на свободу перемещения. Но только знайте, я не отдам вам их дар и не потому что он мне никогда не понадобиться, а потому что если вы кинете драконов, я подохну, но вытащу все камни и продам их и мне плевать что у кого-то там может рухнуть экономика. А потом вытрясу все заначки у Сосискина и поручу Эдику скупить все миры, которые продаются, добавить наши, и передам их драконам. И не дай вам Бог к ним сунуться, с того света вернусь, и небо вам с овчинку покажется!
Главный с уважением посмотрел на меня, а Сосискин сердито пробурчал:
— Раскидалась тут непосильно нажитым, мне еще думать, как каналы контрабанды отлаживать по новой, а она в благородную играет.
Но, быстро сникнув под моим взглядом, пошел на попятную:
— А я, что я как ты, отдавать, так отдавать, только подстилку мою не трогай, она мне дорога как память, и вообще мы тут рассиделись, а нас, поди, домочадцы заждались.
Главный вышел из-за стола и, взяв в меня за руку, сказал:
— Мы не будем тебе стирать память, и, как Главный в Совете, гарантирую тебе — больше ни один демиург не посмеет вмешиваться в ваши жизни. Все что вы действительно заработали, останется у вас, так же у вас останется возможность по первому вашему слову перемещаться в любой из ваших миров или в какой вы захотите сами.
— Благодарим покорно, но мы с матушки Земли ни ногой больше, — задушив мой авантюризм, поклонились осторожность и инстинкт самосохранения.
— Ну, если это все, — протянул мне руку Главный, и вы не хотите ни с кем попрощаться, то я отправлю вас домой.
Я задумалась, с кем я хочу попрощаться? Вроде всем последнее "прощай" давно сказала, вот только с Темкой нехорошо вышло. И я попросила перенести его сюда, на Лабуду свой нос никогда больше не суну, да и пусть все кто там остался, думают о моей кончине, чем ждут, что когда-нибудь я снова наведу там шороха. Можно сказать это мой прощальный подарок. Хотя мужиков подарками баловать не надо, а то они страх теряют. Может и загляну когда-нибудь к ним, если не наяву, так хоть во сне. И начну пожалуй с Сивки, буду ему в кошмарах приходить в образе приведения и завывать:
— Колись падла корюзлая, за что ты меня продал?
От мыслей о мести меня отвлек вбежавший в кабинет насмерть перепуганный Темка. Парнишка подлетел ко мне и, обняв, начал всхлипывать о том как он боялся, что больше меня не увидит... Демиурги вышли и оставили нас одних. Темка ни за что не хотел нас отпускать, сейчас он точно был ребенок, а не грозный Властелин.
— Послушай меня, — успокаивающе гладя его по голове, начал кто-то там прощаться от моего имени. А я стояла и сдерживалась, чтобы не зарыдать, этот мальчишка стал для меня единственным, к кому я привязалась за все это время.
— Мне нужно идти, я не из твоего мира, я никогда его не приму и не смогу полноценно там жить. Это твой дом и тебе там принадлежит ровно половина, и ты еще очень много должен сделать, чтоб восстановить все то, что было до прихода Избранных.
— Тогда забери меня с собой, — умоляюще глядя мне в глаза, попросил он.
Я отрицательно покачала головой, как мне не было места в его мире, так и ему не нашлось бы места на Земле.
Тогда он вскочил, и я снова увидела истинного Темного Лорда:
— Я все равно, слышишь, все равно найду способ прийти в твой мир, если мой дед нашел способ настроить портал, то и я смогу!
Я, ласково проведя рукой по его щеке, улыбаясь дала обещание:
— Договорились, как найдешь ко мне дорогу, так мы с тобой зажжем не по-детски. А пока хорошо учись и приструняй своих поданных, а то у вас от нечисти не пройти и не проехать, — и поцеловала его на прощанье.
Он покидал кабинет, сгорбившись, как старичок, и постоянно оглядывался на нас, а я со слезами на глазах смотрела в след уходящему другу.
Через мгновение передо мной возник Главный и я попросила его приглядывать за Темкой и он дал мне слово, что Тринадцатая будет следить за тем, как он живет. Он протянул мне руку и сказал:
— Ну что готовы?
Я почти протянула свою руку, как о себе напомнила давно вынашивая мной идея.
— Подождите, Главный, а что будет с теми, кто всех втравил в это?
Его лицо посуровело, и он отчеканил:
— У нас нет тюрем, поэтому они навечно будут заперты дома без права перемещения по мирам, у них будут заблокированы все способности, они станут отверженными.
Я усмехнулась, подхватила на руки Сосисикина и с улыбкой змея искусителя начала вкрадчиво говорить:
— Знаете, подписка о невыезде это конечно круто, но у меня есть идея получше, — и, подойдя к Главе, зашептала на ухо.
Когда я закончила ему излагать свои соображения, он расхохотался, и, обнимая меня за плечи, сказал:
— Ну, ты и, правда, стерва, такое могло прийти только в твою повернутую на все голову. Сделаем все, как ты предложила.
Через удар моего сердца мы уже стояли в своей комнате.
Дом, милый дом, как же я соскучилась по тебе. Вот лежит на кресле плюшевый мишка, подаренный мне дядей. Вот на стене висит фотография — на ступеньках роддома стоит моя мама в окружении всей моей семьи и держит меня на руках. Рядом висит фотка с двухмесячным Сосисискиным. Полки с любимыми книжками... У окна стоит компьютер, возле которого валяется флешка с романом про отважную Марию. Интересно, как там в нетленке Машка-то своего Темного завалила, а?
ЭПИЛОГ.
В одном затерянном в пространстве и времени мире, Черный Властелин пробудил ото сна вековое зло, и теперь с его помощью грозил уничтожить все светлые земли и погрузить все живое в вечную ночь. Все жители светлых земель: эльфы, чьи имена могли выговорить только они, воинственные орки, трудолюбивые гномы, трепетные единороги, люди, волшебники и все остальные его обитатели, ждали появления давно предсказанных Избранных.
Тем, кого так все долго ждали, предстояло найти верных друзей среди недоучившихся магов и отщепенцев из оборотней, обрести любовь со сбежавшими из родительского дома: принцессой, деревенской колдуньей и наследницей перворожденных. Пройти через все светлые земли в башню Самого мудрого волшебника и получить от него на давно забытом языке совет. Расшифровав слова древнего пророчества, им предстояло сначала узнать, куда нужно обращаться за квалифицированной помощью в борьбе с мировым злом, а затем вернуться назад. Снова пройти все светлые земли и пройти половину темных, отыскать высоко в горах, куда не рискуют залетать даже драконы, жилище отшельника, хранящего волшебный амулет. Они были обязаны выполнить три смертельно опасных задания (найти молодильные яблочки, достать живую и мертвую воду и добыть для старика Самую прекрасную девушку в мире), и только после этого получить из его рук давно потерявший свою волшебную силу камень.
.... А впереди их снова ждала дорога, только теперь уже на самый край света, где им придется победить первородный ужас, давным-давно заточенным в этом мире неизвестно кем. Жаль только, никто уже и не помнит, как с ним надо сражаться.
Холодной и страшной ночью, когда даже нечисть боится высунуть нос из своих убежищ, посреди голой степи, наполненной шорохами и вздохами, безуспешно пытались развести костер из кизяка три пародии на мужчин.
Один был огненно-рыжий, с рыхлой фигурой и лицом деревенского дурачка. Второй — худой, как палка, брюнет, с бельмом на правом глазу и нездоровым цветом лица, а третий оказался лысым, щербатым коротышкой с горбом на спине.
— Творец Сущего мне на голову, мало того, что изуродовали так, что сам себя в зеркале боишься, так хоть бы каплю магии оставили, — попав в очередной раз себе по пальцу камнем, выругался, тот, чьи золотые локоны совсем недавно грезились девушкам во многих мирах.
— Как тут вообще выживем? — Непроизвольно испортив воздух, вторил ему задыхающийся от отдышки пузан, в былые годы славящийся как самый выдающийся спортсмен времени.
— Чтоб мне провалиться, если эта тварь не приложила к этому руку, Главный никогда бы до такого не додумался, — выразил их общую мысль, почесав лопнувший прыщ, бывший красавец-ловелас,от одного взгляду которого женщины падали к его ногам.
