Принцесса будто приросла к месту.
— Беги же! — приказал Камиль.
— Не могу, — заплакала она. — Я люблю тебя!
— Нет! Я ужасный Фарзул-хааб! Спасай себя, а не то я убью тебя сам!
Инай испуганно уставилась на него. Он достал последнюю стрелу и направил её на принцессу. Бросив на воинов полный отчаянья взгляд, Инай нырнула в воду и поплыла обратно.
Камиль выпустил последнюю стрелу в Рух. Гигантская птица ударила Гамаюн крылом. Та отлетела в сторону и упала в реку, подняв тучу брызг.
Разъярённая Рух помчалась на Камиля. Пустынник побежал к Николасу с василиском.
Охотник скомандовал:
— В стороны!
Они бросились врассыпную. Услышав над собой хлопанье крыльев, василиск поднял глаза к небу и встретился взглядом с Рух. Та скалой обрушилась на ящера, погребая его под грудой камней.
Конечно! Василиск должен был обратить Рух в камень — самое простое решение. Как Николас сразу до этого не додумался?
Он в бессилии повалился на землю. Рядом с ним — потный и бледный, с покрасневшими глазами Камиль и взмыленный Харысай.
Из воды вынырнул Лунь и подобрал дрейфующую на одном крыле Гамаюн.
— Эх ты, старуха, а туда же, в драку лезешь, — устало ворчал он.
Дракон подплыл к острову. Николас с трудом поднялся на ноги и взобрался на него. За ним последовал Камиль. Харысай к дракону приближаться боялся. Пришлось слазить и тащить его волоком. Когда все собрались у Луня на спине, он тронулся к противоположному берегу. Жеребёнок жалобно ржал, широко раздувал ноздри и тревожно прядал ушами. Охотник ободряюще хлопал его по шее и шептал, что всё будет хорошо.
Дракон причитал:
— Что за люди пошли, а? Что ни день — то побоища устраивают. Нигде покоя нет. А у меня возраст. И нервы расшатаны.
Когда Лунь причалил к берегу, толпа зевак в ужасе отпрянула. У кромки воды осталась одна Инай. Камиль первым соскользнул на землю и, картинно вскинув руки, упал навзничь.
— Он отравился ядом от стрел! — подыграл плохому артисту Николас.
Инай бросилась к упавшему жениху и разрыдалась у него на груди.
— Камиль, зачем же ты?.. Камиль! Я бы простила. Всё простила, если бы ты сказал правду.
— Не печалься. Что за жизнь без любви? — надрывно ответил он. — Подари мне поцелуй на прощание!
Пустынник закрыл глаза и обмяк.
— Нет, Камиль, не умирай, — Инай в отчаянии склонилась над ним и поцеловала.
Подлый Фарзул обхватил её руками и счастливо ухмыльнулся.
— Ах, ты лживый сын шакала! — разъярилась Инай. — Как я только могла тебе верить?!
— Но милая, меня только что оживил твой поцелуй, — дурачился Камиль, получая за каждое слово оплеуху от маленьких ладоней принцессы.
Остальные высадились на берег и покатывались от хохота, наблюдая за ними.
— Зачем ты морочил мне голову, подлый убийца?! — негодовала Инай.
— Ты сама жаловалась, какой Фарзул ужасный и что ты бы умерла от одного взгляда на его заляпанную кровью шевелюру, — Камиль содрал с себя платок, показывая сбившиеся от пота красноватые волосы. — Так ужасно?
— Да вовсе нет, лев ты в овечьей шкуре!
Она поднялась рывком и гордо вскинула голову:
— Можешь даже напоить меня свинцом за дерзость, как предыдущую свою жену!
Сжимая кулаки, Инай зашагала прочь к толпе.
Николас склонился над поверженным Алым Львом и протянул ему руку.
— Ты бы мог хоть что-то сказать! — Камиль поднялся сам.
— Я убиваю чудищ, а к делам сердечным прошу меня не привлекать.
Пустынник недовольно прищурился, но потом махнул рукой и побежал за невестой.
Николас стянул с себя рубаху и лёг на землю рядом с Гамаюн. Та выдергивала из себя обломанные перья, называя Рух такими словами, о значении которых оставалось только догадываться.
— Простите, я тоже был нечестен, — признался Охотник. — Я не сын Белой птицы, а обычный человек.
— Я хоть и старая, но ещё не совсем из ума выжила. Я знаю, кто ты, — печально ответила она.
— И несмотря на это помогли мне? — удивился Николас.
— Для меня это было в радость. Напомнило молодость, — Гамаюн подарила ему свою самую очаровательную улыбку. — А теперь прощай. Зови, как соберёшься на битву с Мраком, Вечерний всадник.
Её сменил Харысай: ткнулся в ладонь бархатистым носом и принялся вылизывать. Хороший он, верный, только про то, что ни с кем кроме хозяина говорить не может, соврал. Знатный конь будет, когда вырастет.
— Мастер Стигс! — послышался возглас Эглаборга.
Целитель бросился осматривать его, чтобы не пропустить ни одной ссадины.
* * *
Через неделю несмотря на все ссоры и траур устроили пышную свадьбу. На таких богатых пирах Николасу бывать ещё не приходилось. Камиль ибн Фарзул-хааб первыми своими указами запретил испытания принцесс и многоженство на подчинявшихся ему землях. Соседние правители негодовали, но возражать в открытую не решились. Видимо, действительно побаивались сурового Алого Льва и его непобедимых стрелков.
Чтобы вымолить прощение у Инай, Камиль позволил ей участвовать в управлении Маракандом. После бесконечной череды подарков и слёзных просьб принцесса всё-таки сменила гнев на милость. Во время свадьбы гости желали им скорейшего рождения сына. Ради мира и благополучия в стране
Хоть чья-то сказка завершилась счастливо.
Салим выплатил Николасу тысячу верблюдов золотом — эламцы всё измеряли на стоимость горбатых животных. Удивительно! Камиль же обещал снарядить караван и доставить награду, куда нужно, даже если придётся пройти пол-Мунгарда. Охотник поймал его на слове и назвал местом назначения Урсалию.
"На дне какой бездны мне придётся искать твою книгу?" — обратился Николас к Безликому, когда пришла пора покинуть гостеприимный Мараканд.
"Почему в бездне? Книги хранятся в библиотеке, Великой Библиотеке города книжников".
"В Эскендерии?! — Николас обомлел. — Но ведь город недавно пал, там полно Лучезарных. Столкнуться с Белым Палачом в Эскендерии шансов не меньше, чем на Авалоре!"
"Трусишь?"
Демонов божок слишком хорошо изучил его слабости.
"Что хоть за книга? Как она выглядит?"
""Книга тайн". Поймёшь, когда увидишь".
Как всегда!
Но что он теряет? Других целей не осталось: лишь заглянуть за край, узнать, что произошло в прошлой жизни, от чего он так мучается в этой и почему обязан служить жестокому и коварному божеству. А главное, спасёт ли Безликий мир, да и нужно ли его спасать?
Иного шанса попасть в Библиотеку не представится. Все силы Лучезарных направлены на восстановление города. Пока они не наведут в Эскендерии порядок, им будет не до безымянных странников. Норикия рядом — там Голубые Капюшоны не смогут его преследовать. Нужно только избегать встреч с повстанцами из Компании "Норн", о которой Николас столько слышал, но так и не видел своими глазами.
— Куда это вы? — встревожился Эглаборг, когда заметил, что Охотник собирает вещи и седлает неприметного серого коня.
Николас поманил целителя за пределы города, чтобы попрощаться без посторонних ушей.
— Поезжай с караваном и проследи за всем. В Урсалии купишь хороший дом, обзаведёшься хозяйством... — сказал Охотник, замерев у пустынной дороги на запад.
— А как же вы? — Эглаборг надвинулся на него и схватил за плечи. — Вы гоните меня из-за наших ссор? Клянусь, отныне я не пророню ни слова: не буду ни ныть, ни пугаться, ни требовать от вас измениться. Я стану только исполнять вашу волю, о чём бы вы ни попросили.
— Дело вовсе не в тебе, дружище! — Николас подозревал, что прощание окажется тяжёлым. — Там, куда я еду, будет очень опасно, и я не смогу тебя защитить. Отправляйся в Урсалию. Я вернусь, как только справлюсь со своей миссией. Обещаю!
— Только не говорите, что поедете на Авалор или хуже того в Священную империю. Молю, забудьте о мести. Даже если вы убьёте Белого Палача, ничегошеньки это не изменит!
— Будь спокоен, я не собираюсь воевать со всем миром. Но мне нужно довести начатое до конца. Это поможет мне гораздо лучше, чем лечение у целителей разума.
— Но как же... Кто же станет ухаживать за вами, давать советы... лечить раны в конце концов?! Я буду осторожен, я не помешаю вам, я...
— Нет. По этому лезвию я должен пройти один. Прости, если сможешь. И не следуй за мной: спрячусь так, что ты не найдёшь.
Николас запрыгнул в седло и погнал лошадь вперёд, не оборачиваясь. Главное, чтобы Эглаборг понял твёрдость его намерений и не наделал глупостей, которые стоили бы ему жизни. Если платой за его безопасность станет их дружба, так тому и быть.
Промелькнув сбоку, дорогу заступила несуразно длинноногая тень. Харысай! Снова сбежал от ханских конюших. Как он взрослого коня умудрился догнать? Видно, и вправду волшебный.
— Я должен пойти с тобой, я же твой тулпар. Разве я не доказал, что смелый и сильный? — выкрикнул Харысай.
Николас остановил лошадь и погладил его по морде.
— Ты слишком заметный, а мне нельзя выделяться. Поезжай с Эглаборгом. Присмотришь, чтобы он не сильно тосковал и не засыпал на дежурствах. Мне нужно заехать в одно место, а потом я вернусь. Может, успею в Урсалию раньше вас. Там и встретимся. Просто верь мне, верь в меня.
Он снова выслал коня вперёд. Жеребёнок печально заржал, глядя ему вслед большими блестящими глазами.
— Я буду. Буду!
Глава 25. Цирк Герадер
1569 г. от заселения Мунгарда, Священная Империя, Эскендерия
Серый конь брёл по выжженной зноем траве. Вечером после закрытия городских ворот тракт был безлюден. Закатывалось солнце, трещали цикады, тоскливо выли шакалы в роще неподалёку. Что-то зашевелилось в овраге у песчаной насыпи, послышалось испуганное ржание. Охотник спешился и заглянул вниз.
— Вставай, скотина! — ругался некто. — Упала в овраг и всё думаешь? Помирать собралась? Вставай, убью!
— Нужна помощь? — поинтересовался Николас.
— Не откажусь, — ответил незнакомец. — Думал дорогу до города по полю срезать, но канаву не заметил и упал вместе с лошадью. Теперь поднять её не могу. Она как ноги на склон ставит, тут же обратно съезжает. Выбилась из сил, бедняжка, и вообще подниматься отказалась.
— Лови верёвку. Обвяжи вокруг её ног. Попробую на своей лошади вытянуть, — скомандовал Охотник.
Когда всё было готово, конь Николаса попытался шагнуть вперёд, но привязанный к шее груз потянул обратно. Копыта скользили по песку так, что мерин сам рисковал сорваться в овраг.
— Не выходит! — крикнули снизу.
— Давай поменяемся. Я подтолкну твою кобылу, а ты будешь тянуть моего мерина.
Николас спрыгнул в канаву, а высокий сухощавый мужчина вылез на дорогу наверху.
— Раз-два! Взяли!
Они одновременно закряхтели от натуги. Лошадь не сдвинулась с места.
— Ещё раз! Взяли!
Передние ноги кобылы пошли вперёд, но задние скользили по дну.
— Ещё чуть-чуть! Взяли!
Лошадь медленно карабкалась по круче, копыта вязли в рыхлой земле. Жаль, ветроплавом не помочь — Лучезарные сразу сцапают.
— Последний раз! Взяли!
Напрягая мышцы до боли, Николас упёрся ногами в торчавший из песка камень и подпихнул кобылу плечом. Этого хватило, чтобы мерин вытащил её наверх. Охотник выбрался следом.
Кобыла растянулась на боку, не в силах встать. Незнакомец тёр ей ноги, разгоняя кровь по жилам. Вскоре лошадь перевернулась на живот, с кряхтением поднялась и принялась искать траву. Незнакомец упал от изнеможения. Николас присоединился к нему, вытирая со лба липкий пот.
Несколько мгновений они молча изучали друг друга. Поношенный тёмный костюм незнакомца был наспех залатан на коленях и локтях. Светло-коричневые, слегка вьющиеся на концах у плеч волосы обрамляли скуластое лицо с крупными чертами: пухлые губы, разделённый ямкой подбородок, горбатый нос. Необычная внешность, запоминающаяся. Цепкие зелёно-карие глаза безотрывно смотрели на притороченный к поясу Охотника меч.
— Мортимер Стигс из Авалора.
По законам вежливости собеседник был вынужден пожать его руку.
— Хозяин бродячего цирка Виктор Герадер. Спасибо за помощь, — сухо отозвался он, словно всё радушие испарилось, когда кобыла оказалась в безопасности. — Не знаю, как тебя отблагодарить.
— Ужин и ночлег пришлись бы кстати, — предложил Николас.
— Это неудобно. У нас и так тесно... — замялся Виктор. — К тому же, ты едешь по дороге из Элама, да ещё с оружием.
— Я бывший рыцарь Кундского ордена.
Николас даже грамоту сохранил. После взятия Эскендерии войска единоверцев двинулись дальше на восток, покорять ослабленные междоусобицей Эламские ханства. Так что легенда получилась достоверная.
— Мой отряд был разбит при Смирне. Я несколько месяцев провёл в плену, пока не сбежал, — припомнил Николас недавние новости. — В армию вернуться не могу, Лучезарные плохо относятся к бывшим пленным. Чего доброго в колдовстве обвинят и на костёр отправят.
— Зачем тогда в самое логово Голубых Капюшонов суёшься? — не поверил Виктор.
— Войны хлебнул с лихвой, хочу начать всё сначала. Слышал, в Эскендерии много работы после осады. А ты сам здесь зачем? Вряд ли у обедневших горожан есть лишние деньги на веселье.
— В тёмный час веселье нужнее денег, — хмуро ответил Виктор.
С дороги донёсся звук шагов. Оба собеседника встрепенулись и подскочили на ноги.
— Виктор! Ты где? — зазвенел женский голос.
— Сесиль! Я же велел тебе отдыхать, — отозвался циркач.
— Как я могла отдыхать, если уже стемнело, а ты не вернулся? — к ним приблизилась невысокая девушка.
Худенькая, узкогрудая, её талия умещалась в ладонях. Золотистые кудри струились по плечам и ниспадали на лопатки, голубая лента обхватывала лоб, сбоку был завязан бант, сверкали задором кристально-голубые глаза. Платье она носила из недорого голубого сукна с собранной в складки прямой юбкой, лиф с квадратным вырезом. Рукава с пышными фонарями у предплечий от манжет становились узкими и плотно облегали трогательно тонкие руки. Чёрные туфли на ногах выглядели крохотными, детскими.
— Лайга упала в канаву. Я не мог её бросить. Без неё на представления никто приходить не будет, — объяснил Виктор.
— Вначале Зайдан погиб в пьяной драке, теперь Лайга. Надо молить Единого и его служителей простить наши грехи и ниспослать нам свою милость, — назидательно сказала Сесиль. На впалых щеках горел румянец.
Циркач поморщился:
— Всё обошлось. Мастер Стигс меня выручил.
— О, благодарю тебя, — Сесиль поклонилась ему гораздо более учтиво. — Ты истинный единоверец, не то, что некоторые. Вик, ты предложил ему ужин?
— Да, конечно. Я хотел отказаться, но мастер Герадер так настаивал, — Николас по-дружески положил руку на плечо циркача.
Виктор оторопел от такой наглости. Порой нахрапистые повадки пустынников оказывались весьма кстати.
* * *
Циркачи разбили лагерь рядом с остатками городской стены. Серые кибитки стояли полукругом возле большого плаца для выступлений. Чуть поодаль был разложен костёр, у которого собрались артисты.
— А вот и Вик, — воскликнула полная дама, завидев приближающуюся компанию. — Ничего с ним не приключилось, чай большой мальчик. Если ему захочется с ночными бабочками развлечься, ты тоже за ним потянешься, а Сесиль?
