— Ты прав, — наконец сказал кудбирион. — Я веду себя недостойно. Прости. Просто я так устал. После того... того случая с людьми Кезона Марциала не могу успокоиться. Всё так опротивело, что хоть кончай жизнь самоубийством.
— Даже не думай! — воскликнул Тиберий. — Я понимаю, как тебе тяжело. Нам всем тяжело. Никто из нас никогда еще не уходил так далеко от дома. Думаешь, я не хочу увидеть своих детей? Да мысли только и крутятся вокруг Луция, Доминика и Гименее. Лишь огромным усилием воли заставляю себя не вспоминать о них. Если мы, Немерий, будем с тобой предаваться унынию, то экспедиция никогда не вернется в Венерандум. Солдаты не смогут без нас.
Одна из девушек вдруг вскочила, подсела к кудбириону и крепко обняла его. Тиберий с горечью подумал о том, что так и не смог запомнить её имя. Старость никого еще не красила. С прожитыми годами всё труднее запоминать и сосредотачиваться на нужных вещах.
"Или я себя убеждаю в этом?"
— Вот видишь, друг, женщины еще ластятся к себе! — воскликнул Тиберий и как можно громче рассмеялся.
На самом деле ему было стыдно за друга: Немерий вел себя не как командир элитной кудбы палангаев, а как юный молокосос, который страдает из-за каждой мелочи. Разумеется, увидеть то... то, что они увидели, было трудным испытанием, однако терять самообладание из-за этого было недопустимо. Тиберий ощутил прилив энергии, кровь ударила в лицо. Он все-таки не потерял тот внутренний стержень, которым всегда гордился! Есть еще силы! Не превратился в старую развалину.
— Ты прав, — пророкотал Немерий и положил тяжелую руку на плечо другу. — Спасибо тебе. Я слишком рано сдаюсь.
— Просто не забывай кто ты.
— Все-таки Безымянный Король не ошибся, выбрав тебя, Тиберий. Ты прирожденный лидер. Надеюсь, когда вернемся в Венерандум, разрешишь угостить тебя настойкой умулуса.
"Если она не будет отравлена червями". Но вместо этого сказал:
— Конечно, друг.
Тиберий задрал голову и подивился высоте гор. Казалось, они своими острыми пиками пронзали ночное небо. С трудом верилось в само их существование. Когда порой он разглядывал из окна королевского замка ледяную пустыню, то не понимал, зачем богочеловек создал это невероятно большое скопление гигантских камней. Ради чего? Чтобы заселить мерзкими тварями? Или же не Безымянный Король сотворил горы? Но тогда кто?
Ветер гулял по каменным склонам, залетал в трещины и щербины и сдувал снег. Гора высилась высоко вверх, уходя в небеса циклопичными ступенями разломов и уступов. На фоне её люди выглядели мелкими насекомыми. Тиберий пытался убедить себя, что ехал напротив всего лишь огромной груды камней, но ничего не получалось. Тогда он представил самое высокое здание в Мезармоуте, которое могло бы потягаться в размерах с горой. Возможно, королевский замок... Хотя вряд ли.
"Если вернусь, то надо обязательно изучить историю возникновения этой громадины. Может, богочеловек заточил здесь Универса, дабы тот не смог вылезти из своего заточения?"
Тяжело вздохнув, Тиберий перевел взгляд с гор на звезды. Что-то было и с ними не так. Мерцали они ярче обычного и... издавали звуки. Чем больше он смотрел на них, тем отчетливее слышал слабые шепотки, что разносились по ледяной пустыне. Сердце начинало чаще биться, а голова — кружиться. Тело словно отрывалось от земли и направлялось прямо в небесную тьму. Подобные чувства были в диковинку Тиберию, и потому он старался не отрывать взгляд от снега, от палангаев, от друга и девушек. Лишь бы не засмотреться на звезды. Там, высоко в первозданной тьме, горели не россыпи колких жемчужин, а миры, которые манили к себе. Он понятия не имел, откуда знал об этом. Хотя догадывался, что, возможно, упавший дагул как-то влияет на его голову. Пытается напомнить о своем существовании.
"Не сходи с ума".
Вдруг сани остановились. Пятеро солдат, тащивших бегунки, скинули ремни, побросали лыжные палки и повернулись к Тиберию и кудбириону. Один из них снял маску и низко поклонился, ожидая, когда командиры разрешат ему говорить. Тиберий узнал блондина-палангая, тяжело ранившего гиганта Септима. Он никак не ожидал, что его друг заставит этого выскочку везти их сани.
— Что случилось? — сказал Немерий ровным и спокойным голосом. Его рука инстинктивно легла на эфес длинного меча.
"А что делать мне?"
Шмыгнув носом, блондин выпрямился и нагло уставился на кудбириона. Губы растянулись в самодовольной ухмылке.
— Я говорю от лица всех палангаев, командир. Поэтому постарайтесь не сердиться и не обращать свой гнев на простого солдата. Верите или нет, но я до последнего пытался отговорить своих братьев от этой затеи. Ведь то, что мы попросим, может быть расценено как предательство. — Блондин повернулся к Тиберию. — Но, королевский прокуратор, прошу выслушать нас.
Остальные палангаи развязывали на поясах веревки, бросали ремни и окружали сани. Тиберий поежился, по спине побежали предательские мурашки. Теперь и его рука легла на эфес гладиуса. Неужели солдаты решились на бунт?
— Не беспокойтесь, — заявил блондин, по-прежнему широко улыбаясь. — Мы не собираемся никого убивать. У нас другая просьба, командир.
Стянув маску, Немерий поднялся на бегунках.
— И какая же у вас просьба? Если вы намерились возвращаться в Венерандум, то даже не думайте. Умру, но не пойду против воли Безымянного Короля.
— Нет, командир. Мы знаем, что скоро доберемся до упавшего дагула Сира и... Возможно, мы все умрем. И никогда не вернемся в Мезармоут, никогда не прижмемся к родным женам и не поцелуем своих детей... Слишком отчетливо у всех нас стоит образ мертвецов, что повстречали мы у гигантской горы...
— Хватит попусту сотрясать воздух! — рявкнул Немерий, не выдержав. — Говорите, что хотите.
Блондин окинул взглядом своих собратьев, облизал губы, тяжело вздохнул и выпалил:
— Отдайте нам женщин, командир! Ведь не просто же так Безымянный Король отправил их в экспедицию! Возможно, мы никогда не вернемся домой! Никто из нас не собирается возвращаться в Венерандум, дайте лишь утолить голод.
Немерий замер, рука сползла с эфеса длинного меча. Он замолчал, не зная, как поступить в подобной ситуации. Его исполненный печали взгляд скользил с одного палангая на другого. Абсолютная тишина повисла в воздухе. Понимая, что пора брать дело в свои руки, Тиберий, не снимая маски, спросил у блондина:
— Сколько девушек вы хотите?
— Всех! — крикнул палангай, не колеблясь ни секунды. Остальные солдаты поддержали его частыми кивками.
— Исключено. Кретика должна ухаживать за своим мужем, а Авла болеет. Я не могу допустить, чтобы вы заразились. Нам предстоит еще долгий путь.
Девушка, до того обнимавшая кудбириона, сжалась и тихонько захныкала. Её подруга яростно уставилась на Тиберия.
"Не смотри на меня так. Ты знала, на что шла".
— Тогда... отдайте двух, — неуверенно сказал блондин. — Обещаем, что не убьем их и будем хорошо обращаться.
Немерий опустил голову. Было видно, как внутри него боролись отчаяние, страх, ненависть и желание наказать палангаев. В Венерандуме солдат за подобное нарушение дисциплины ждала не только публичная порка, разжалование по чину мисмаров, но и децимация. Вот только город далеко, а решать проблему надо сейчас.
Хмыкнув, Тиберий уставился на блондина.
"Ну же. Это так просто. Скажи лишь несколько слов".
— Хорошо, солдат. Вы можете забрать двух женщин. К Авле и Кретике вы не прикасаетесь, пока они обе не вылечатся.
— Благодарю, о великий! — Блондин еще раз низко поклонился.
Остальные палангаи встретили решение королевского прокуратора с громкими радостными криками. Они было потянулись к трясущимся от страха девушкам, когда Тиберий вскинул руку.
— Только есть одно "но", — сказал он. — Женщин вы заберете тогда, когда устроим привал. А привал будет, когда найдем вход в долину, укрытую горами. На отдыхе можете делать что хотите. Мне все равно. Но сейчас вы возьмете проклятые лыжные палки, натяните ремни и потащитесь искать нужный проход.
"Должно сработать".
Блондин, глянув на высокие горы, кивнул, натянул маску и махнул рукой, чтобы остальные палангаи расходились по своим местам. Всего через несколько десятков секунд сани вновь заскользили по снегу. Экспедиция продолжила путь. И ничего не говорило о том, что некоторое время назад солдаты чуть не расправились с командирами.
Немерий плюхнулся обратно на бегунки, не обращая никакого внимания на стенания двух девушек. Его взгляд не отрывался от спины блондина. Брови грозно сошлись на переносице.
— Даже не думай, — прошептал в ухо Тиберий. — Нельзя его убивать. Теперь он голос солдат. Расправившись с ним, палангаи расправятся с нами. А я хочу вернуться. Ты прекрасно знаешь, что это была вынужденная мера.
Одна из женщин закрыла лицо руками, спрятанными в теплые варежки, во весь голос зарыдала. Вторая приобняла её и принялась тихонько что-то шептать. Тиберий ожидал, что в порыве истерики они попытаются ранить его или спрыгнут с бегунков и рискнут убежать, однако они лишь плакали, полностью смирившись с уготованной судьбой.
"А я ведь так и не запомнил их имён".
Вскоре небеса затянули серовато-алые тучи, и пошел слабый снег, отчего настроение Тиберия еще сильнее ухудшилось. Вот уже шесть часов члены экспедиции шли вокруг горы, но не было даже намеков на проход в долину. Если дела и дальше не изменятся, придется устроить привал.
Палангаи то и дело бросали жадные взгляды на девушек. Тиберию казалось, что он слышал мысли солдат. Многие из них не могли дождаться момента, когда они наконец-то усмирят свою похоть. Наверняка сейчас представляли, как повалят на шкуры бедняжек, разорвут одежду и без лишних слов примутся за дело. Особенно чаще других палангаев оборачивался блондин.
— Королевский прокуратор.
Тиберий вздрогнул. Перед ним, сравнявшись с санями, катил на лыжах демортиуус. Закутанный в черный плащ, он неотрывно смотрел на него. В карих глазах не отражалось ни одной эмоции. Не человек — оживший мертвец.
— Что-то случилось? — сухо поинтересовался Тиберий. Меньше всего ему хотелось общаться со служителем дагулов. Лучше сожрать собственные сапоги.
— Старейшина Актеоун просит вас подойти к его саням. — Голос демортиууса был сухой и безжизненный.
— А почему он сам не может прийти ко мне?
— Королевский прокуратор, старейшина чувствует себя не очень хорошо в последний день. Он просил передать, что у него к вам серьезный разговор. И чем быстрее вы придете, тем лучше.
"Дряхлый идиот пытается помириться со мной. Что ж... Пойдем на уступки".
Надев лыжи, Тиберий спрыгнул с саней и двинулся к бегункам демортиуусов. Палангаи, завидев его, прятали взгляды и старались всячески показать, что полностью поглощены дорогой. Возможно, дело было в их недавней просьбе отдать девушек. Или же — они больше не ощущали в нем командира. Во всяком случае, Тиберию стало абсолютно наплевать, что о нем думали солдаты. Он и так простил им многое. Если экспедиция вернется в Венерандум, то палангаев ждало заслуженное наказание.
"Слишком много "если".
Вскоре показались сани старейшины. В отличие от остальных бегунков они были небольшими и едва вмещали в себя Актеоуна. Тащили их двое крепких палангаев в легких плащах, словно мороз и не колол нещадно кожу. Только при одном взгляде на них Тиберию становилось холодно. Он даже думать не хотел, чем же в Верхнем Городе бедняг напичкали, что они теперь так бодро шли вперед.
— Ряд, что вы пришли ко мне, королевский прокуратор! — заскрипел старческий голос Актеоуна.
Служитель дагулов, укрывшись не одним десятком шкур, полулежал на санях. Его беззубый рот непрестанно двигался, редкая бородка доходила практически до груди. Но больше всего поражали усталые глаза старика и изможденное лицо.
"Вот еще один скоро отдаст душу Юзону. Хотя это и не удивительно. Что он вообще ест без зубов? Кашу? Откуда?"
Кряхтя, Актеоун подвинулся, давая место, чтобы Тиберий смог хотя бы сесть на сани.
— Я не люблю ходить вокруг да около, королевский прокуратор, поэтому сразу перейду к делу. Хочу извиниться за недавнюю выходку у норы. Я был... слишком груб и непростительно высокомерен для своего возраста. Во всем виноват проклятый мороз и снег! Старику не место в ледяной пустыне. Особенно такому несносному, как я. А потому простите меня.
Тиберий кивнул. Ему не нравилось, что он сидел спиной к старейшине. Хотелось взглянуть в его хитрые глаза. Чутье подсказывало: служителю что-то было надо.
— Ваши извинения приняты.
— Большое спасибо, прокуратор, — сказал Актеоун. Послышалось шуршание одеял. — Я бы хотел еще кое-что обсудить с вами, если позволите. Уж слишком нелепо звать в свои сани предводителя всей этой экспедиции, чтобы просто помириться.
"Еще бы. Я весь внимание".
— Слушаю вас, старейшина. — Тиберий подышал на варежки. Из-за проклятого мороза руки не слушались, хотя он прошел совсем ничего.
— Я хочу поговорить о фиолетовом сиянии из гор, — продолжил Актеоун. — Только вам, прокуратор, придется отринуть все свои предубеждения, чтобы осознать всю сложность нашей ситуации. Чтобы спасти людей. Я не травлю глупые байки, поверьте. То, что сейчас скажу, останется между нами. Никто не должен знать. Даже кудбирион Немерий.
Хмыкнув и смахнув с плеч нападавшие снежинки, Тиберий кивнул. Мир, и без того безжизненный, страшный и невыносимо злой, стал жутким, мертвым, угрожающим. Меньше всего хотелось выслушивать проповеди старейшины.
— Фиолетовое сияние испускает отнюдь не упавший дагул Сир, — заявил Актеоун. — Думаю, не стоит упоминать о войне с тварями Универса, которая случилась почти четыреста лет назад. Я бы хотел задать следующий вопрос: прокуратор, что вы знаете про монстров-червей?
— Ну... — Тиберий замялся. Пришлось вспомнить все детские сказки, которые он слышал про этих мифических уродцев. — Они большие, с толстой прочной кожей. Живут в недрах земли. Собственно... и всё. Видел несколько горельефов на консульских стенах в Юменте.
Актеоун засмеялся.
— Вы упускаете одну важную деталь, прокуратор. Монстры-черви способны испускать фиолетовое свечение, которое сводит людей с ума. И то, что мы видели в горах...
— Старейшина, вы хотите сказать, что возле упавшего дагула нас ждут твари Универса? — перебил Тиберий. Губы растянулись в широкой улыбке. Он слабо верил в монстров, в магию и в божественное вмешательство.
— Именно так, — без тени иронии сказал Актеоун. — И знайте, что мы не сможем справиться даже с одним монстром-червем. У нас нет необходимого оружия. Все знания о том, как уничтожить отродьев Универса, давно потеряны, к сожалению. Просто поймите, прокуратор: неужели боги тьмы не воспользуются случаем добить упавшего дагула? Уверен, что помимо нас к Сиру направляются и... другие. Мы вряд ли вернемся в Венерандум.
"Звучит обнадеживающе, старый идиот. Прямо сейчас расскажу воинам, что они скоро станут кормом для гигантского уродца, которого в последний раз видели четыреста лет назад. Если вообще видели".
