— Может, я смалодушничала, — сказала она учителю. — Может, он знал, чего я хочу, и отвёз бы меня на Каму...
— Не думаю, — покачал головой Араннум. — Ты правильно сделала, что ушла. Ты не чёрная тиумида, и лучше тебе держаться подальше от демонов тьмы. Не гуляй пока одна по безлюдным местам... А вообще-то нам предстоит поездка. Аххан приглашает меня в Ингатам. А поскольку там сейчас твои друзья, ты, наверное, не откажешься съездить со мной.
В Ингамарне царило оживление. Здесь любили юную минаттану и её прекрасного супруга, который был официально титулован как её соправитель и минаттан Ингамарны. Амнита знала, что врагов у Эрлина и Гинты хватает — и в Эриндорне, и здесь, но самые опасные противники имеют обыкновение до поры до времени скрывать своё подлинное лицо, и вычислить их среди тех, кто тебя окружает, порой очень непросто. Гинта и Эрлин знали это не хуже её. Они приветливо всем улыбались, охотно разговаривали с молодёжью, которая первые два дня их пребывания в Ингатаме буквально осаждала замок, но от Амниты не укрылись тревога и усталость, словно тени, лежавшие на юных лицах её друзей. Эрлин похудел, взгляд его стал жёстче, и даже казалось, что глаза потемнели, утратив прежнюю ясную прозрачность. На лбу наметилась вертикальная складка, которая становилась довольно чёткой, когда он хмурился. А хмурился он сейчас гораздо чаще, чем раньше. Оставшись наедине с Амнитой, он рассказал ей о таинственном исчезновении одного "андора", на котором двое его людей улетели в Сахуну. В этой засушливой местности, на западе переходящей в пустыню, поселений не было вообще, а от малонаселённой Хортанги её отделяла широкая полоса хагового леса, посаженного тысячу лет назад нумадами древней Тиннутамы.
— Жители Хортанги уже не раз говорили, что видели над лесом какие-то дайверы. Мы сделали несколько разведывательных полётов и ничего не обнаружили. Пустошь, холмы, заросли кустарников, потом вообще сухая земля, песок и камни... Недавно из Хортанги опять увидели дайвер. Ульд и Хейвер улетели на разведку и не вернулись. Мы искали их. Я сам три раза летал. Как под землю провалились. Да тут ещё эти разговоры про "железных птиц" над пустыней... Их ведь уже не один год видят. Я давно планирую полёт за горы, да вот только все вокруг как сговорились. Все против. И особенно Гинта. Говорит: "Ты понятия не имеешь, что тебя там ждёт".
— По-моему, она права.
— Да, но мы никогда этого и не узнаем, если не попадём туда...
— Может, пока и не стоит. Слишком рискованно лететь в неизвестность. Лучше поискать какую-нибудь дорогу в горах. По ту сторону хребта могут оказаться враги — многочисленные и сильные. Разве можно появиться вот так, открыто? А Диннар... Он столько лет провёл в пустыне. Неужели он никогда не видел в небе ничего подозрительно?
— Нет, — покачал головой Эрлин. — Он ничего не говорил. Насколько я понял из рассказов жителей Улламарны, "железные птицы" летают над пустыней только последние три-четыре года. А он покинул каменное царство как раз четыре года назад. Он ничего не говорил, так, наверное, и не видел.
— А ты всё же спроси. На всякий случай.
— Спроси, — усмехнулся Эрлин. — Эта я хотел у тебя спросить... Ты в последнее время не видела Диннара? Он в Улламарне не появлялся?
— Нет.. Не видела... А что? Он отправился в Улламарну?
— Мы не знаем, куда он отправился. Он пропал. Сразу после нашей свадьбы. После празднества в Эриндорне мы поехали сюда. Ты через два дня вернулась в Улламарну, а мы пробыли здесь дней десять. Когда мы вернулись в Эриндорн, его там на было. И больше мы его не видели. Мы с Гинтой решили, что он поехал к тебе, в Улламарну, но общаясь с тобой мысленно, Гинта поняла, что его там нет. Мы не стали тебе ничего говорить. В конце концов, Диннар не ребёнок. Он знает, что делает... Но раз уж ты сама о нём заговорила...
"Похоже, он действительно в Улламарне, — подумала Амнита. — Недаром за мной следят эти птицы. Может, за мной уже давно следят, просто я не замечала..."
Эрлин и Гинта пригласили её с Араннумом на большой совет. Юные правители держались с достоинством, но при этом очень непринуждённо и избегая лишних церемоний. Едва заняв свои кресла, они любезно предложили собравшимся сесть и представили им новых членов Совета — двух молодых абеллургов из Эриндорна. Заметив, что многие аттаны с недоумением косятся на Амниту, Эрлин представил её как почётную гостью и свою наставницу, которая теперь входит в коллегию абеллургов и является одним из виднейших учёных Валлондорна. Араннум добавил, что Амнита уже по сути настоящая звёздная нумада и учится у него только потому, что её редкий дар долгое время оставался незамеченным там, где она жила, и ей приходится быстро навёрстывать упущенное. Ведь такой дар, как и драгоценный камень, нуждается в шлифовке. Амните показалось, что слова Араннума произвели на членов Совета большее впечатление, чем слова Эрлина.
Совет длился около полутора часов, все вопросы обсуждались быстро и по-деловому, но Амнита даже не питалась вникнуть в то, о чём тут говорили. Думать она могла только о Диннаре.
Потом был торжественный ужин. К Амните обращались, она что-то отвечала, улыбалась и кивала, но думать по-прежнему могла только о Диннаре. Где он? Что с ним? Эрлин сказал: он не ребёнок и знает, что делает. Не ребёнок... Он пропал, и виновата в этом она. Где он сейчас, проклятый мальчишка? Она хотела его ненавидеть. Просто ненавидеть и всё. Он имел над ней власть... Вернее, мог обрести её. И гораздо легче, нежели это представлялось ему самому. Она ценила своё одиночество. Свобода и одиночество — вот два крыла, которые поднимали её выше всех этих самок. А потом появился он... Амнита помнила, как первый раз встретила его в зале среди придворных. Гордо вскинутая голова, иссиня-чёрная грива, спадающая на широкие плечи, мускулистая грудь, вид которой пробудил в ней воспоминание о давнем детском сне... Она невольно посмотрела на его руки, словно ожидая увидеть когтистые пальцы. Когтей не было, но ей почему-то сразу стало ясно, что эти руки обладают чудовищной силой. Однако ещё большая сила заключалась в его глазах. Сначала она не поняла, что он смотрит на неё. Его взгляд был словно засасывающая чёрная бездна, готовая поглотить весь мир... Но в следующее мгновение она вдруг осознала, что во всём мире эти глаза видят только её. И ей стало страшно. Она хотела его ненавидеть. Просто ненавидеть и всё. Что ей мешало? Дело было не только в его потрясающей красоте. Дурочки вроде Мильды обожали его за то, что он чудовище. Они видели лишь красивое чудовище, которое и пугало и притягивало их своей нечеловеческой силой, доставшейся ему от демона-отца. Но из-под маски демона смотрело человеческое дитя, которое пугало других, потому что боялось себя самого. Никакая сила не поможет ему справиться с тем, что он испытывает к ней... Амнита знала, что он может убить её. Она хотела его ненавидеть. Она действительно ненавидела его. Уже хотя бы за то, что не могла о нём не думать.
От мыслей о Диннаре её ненадолго отвлекла лишь новость, которую сообщил Аххан, пригласив её, Араннума, Гинту и Эрлина в свой кабинет. Он сказал, что Сифару и Айданге удалось окончательно разгадать тайну "валлонского бога".
— Только тот, кто обладает силой, может вселиться в чьё-то тело, вытеснив душу, данную этому телу при зачатии. Наш "бог" действительно обладает могуществом. Теперь мы знаем его историю, восстановить которую было не так-то просто. Сифар очень долго работал с этим зеркалом, Айданге пришлось не раз обращаться к Трёхликой, а два ученика Сифара провели три тигма в Валлондорне. Один поселился в Среднем городе, другой в Нижнем. Они выискивали и расспрашивали тех, чьи предки жили там ещё при сантарийских минаттанах. Всё сантарийское долгое время было в Валлондорне под запретом, но народ всегда хранит предания о прежних правителях. Так что в конце концов всё же удалось выяснять, чья душа столько лет меняла сотворённые Айнагуром тела. Почти сто пятьдесят лет назад, когда валлоны пришли сюда из-за гор, они первым делом заняли Тиннутаму. Они убили минаттана Санхава и троих его сыновей — семнадцатилетнего Амарата, пятнадцатилетнего Мантама и тринадцатилетнего Ангамира. Последний всегда создавал в семье проблемы. Он обладал редкими способностями к таннуму и уже в двенадцать лет 6ыл искусным колдуном. Но ещё он отличался редким тщеславием и властолюбием, а поскольку, как самый младший, стоял дальше всех от трона, ненавидел своих братьев. Ангамир считал вопиющей несправедливостью то, что он, самый по его мнению достойный, по сути лишён возможности стать правителем. Его ждало высокое звание эрг-нумада Тиннутамы и первого советника Амарата, когда тот займёт трон, но его это не устраивало. Он мечтал быть нумадом-минаттаном, полновластным правителем мина. Теперь уже трудно понять, почему младший из сыновей Санхава был таким злым, заносчивым и властолюбивым. По преданию, он и внешне очень отличался от всех членов семьи, да и вообще от детей земли. Он был светлокож и светловолос. Видимо, сказалось какое-то очень дальнее родство с детьми воды. Ведь кое-кто из них после Великой войны остался здесь, так же как некоторые сантарийцы остались тогда по ту сторону гор. Внешнее несходство с окружающими и редкая одарённость с раннего детства поставили Ангамира в особое положение. Возможно, к нему как-то не так относились, и это усилило дурные черты его характера. Не знаю... Известно только, что в юном Ангамире сочетались злой нрав и сила могущественного колдуна. И сила эта была так велика, что после его гибели его нафф не утратила память и не покинула пределы дворца. Этому способствовало и то, что там сохранился каменный наор Ангамира. Валлоны сразу уничтожали статуи сантарийских богов и правителей, но судьбе было угодно, чтобы одна из статуй Ангамира довольно долго оставалась целой. Кама показала Айданге дворец правителя Тиннутамы некоторое время спустя после захвата его валлонами... Нафф Ангамира, витая во дворце, нашла себе прекрасное новое тело, которое юный колдун счёл вполне подходящим для своей великой особы. Как вы уже догадались, он вселился в тело очередного "бога". Готовый экземпляр как раз собирались отключить от системы питания. Душа колдуна без особого труда вытеснила его слабую, неразвитую нафф, до сих пор всё время пребывавшую во сне, тем более что Ангамир, несмотря на юный возраст, уже владел искусством переселения душ. Вот кто был валлонским богом целых четырнадцать циклов. Сын сантарийского правителя Савхава Ангамир, мальчик-колдун, который жаждал власти и получил её столь неожиданным образом.
— Так вот оно что, — усмехнулась Амнита. — Колдун... Иногда он меня настораживал, хоть я и не понимала, почему. Вообще-то это было ничтожество. Тупое, чванливое, самодовольное...
— Разумеется, — кивнул Аххан. — И превращению его в это ничтожество способствовала долгая жизнь в роли "божественного правителя". Тринадцатилетний сын Санхава при всей своей одарённости был ещё человеком незрелым. Если точнее, это был злой, испорченный ребёнок. Но будучи Ангамиром, он по крайней мере нормально рос, развивался, учился... Скорее всего, из него бы вырос могущественный колдун, который в своём стремлении к власти причинил бы людям много зла. Но став "богом", он остановился в развитии. Его жизнь состояла из удовольствий, которые ему постоянно приедались, и он искал всё новых и новых, дойдя в конце концов до такой степени извращённости, что лучше об этом не говорить. Ему поклонялись, ему льстили на каждой шагу, и он возомнил, что он и впрямь повелитель, а между тем, всё решали за него. Его лишь убеждали в том, что решения принимает он. И он к этому привык, потому что так жить легко и удобно. Он почти ничему не учился. Это ты, Эрлин, удивил потом весь Эриндорн своей тягой к знаниям. Из всех "богов" Айнагур только тебя и учил по-настоящему. И Айнагур, и другие наставники... Если ему надо было что-то усвоить, его обучали во сне. Ум его не развивался, и способности к таннуму постепенно угасали. Остаток его былого могущества помогал ему из цикла в цикл вселяться в очередное "божественное" тело, но он уже почти ничего не помнит о том, как был Ангамиром. Он помнит только то, что всегда от всех отличался. Он сказал: "Я всегда был светлым и прекрасным. Я знал, что я лучше и выше всех этих чернявых. Я был рождён богом, и власть по праву принадлежит мне". Теперь надо придумать, как помочь ему. В конце концов, это ребёнок, ставший игрушкой в руках злых сил. Надо помочь ему освободиться. Сифар не хочет вселять человеческую нафф в животное. Если он и сделает это, то лишь тогда, когда поймёт, что другого выхода нет. Сейчас он погрузил его в глубокий сон и надеется избавить его нафф от памяти "бога". Дело это непростое и займёт немало времени. Думаю, Сифар сумеет помочь этой несчастной, искалеченной душе.
— Твой Эрлин действительно бог, — сказала Амнита, оставшись с Гинтой наедине. — Он не позволил всем этим выродкам превратить его в ничтожество.
— Его нафф изначально была мудрее, — улыбнулась сантарийка. — И потом, его окружали не только выродки. Рядом с ним была ты. Да и наш чёрный абеллург... Он был уже не тот, что пятнадцать циклов назад. Он давно уже устал от своего придуманного божка, которым играл, как куклой. С ней можно делать всё, что хочешь, но любить её нельзя. Вместе с Эрлином к нему вернулся Ральд. К нему вернулась любовь... Точнее, он понял, что это такое. Айнагур однажды признался мне, что никогда бы не посмел и просто не смог бы обращаться с Эрлином так, как с теми, искусственными, "богами". Эрлин — его настоящий бог. Он наслаждался его обществом, ему нравилось его учить, опекать, говорить с ним... Утешать и подбадривать, когда он был подавлен и растерян — ведь Эрлин с самого начала чувствовал неестественность своего положения. Айнагура сразу поразил его блестящий ум, способности к наукам, проницательность, сила духа. Ему действительно хотелось уберечь его от плохого, от всякой грязи... Ты ведь сама говорила, что при Эрлине во дворце была совсем другая атмосфера, не то что тогда, когда прежний "бог" пожелал сделать тебя своей абельханной. Хватало, конечно, и такого, что могло его испортить, превратив в самовлюблённого тирана. Всё же его без меры баловали, ему много льстили, кое-какая ложь даже пришлась ему по душе, поскольку была удобной и приятной. Вокруг него было достаточно такого, что могло испортить человека более слабого. Но он устоял. Всё же у него был стержень... Его заставили забыть родных, но воспитание, которое он получил, выковало его характер, и то, что осталось в глубинах его памяти, скрытое от него самого, помогло ему остаться человеком. Знаешь, история Ангамира чем-то напоминает мне историю Диннара. Он тоже с детства отличался от других, а его близкие... Они не должны были так к нему относиться. Его почти всю жизнь преследовали неприязнь и страх. Его ненавидели и перед ним раболепствовали. У него не было нормального детства — в отличие от Эрлина. Спасибо Сатхе. Наверное, только благодаря ей он и не превратился в чудовище.
"Он ещё может в него превратиться, — подумала Амнита. — В отличие от Эрлина, он был и остался бездомным ребёнком с искалеченной душой, и сила, которой он обладает, может обернуться против него самого".
