Я встряхнула головой и шутливо толкнула Линда.
— Заигрываешь?
— А можно? — Линд насмешливо сощурился. Люблю, когда он не такой бука, как обычно. У него красивые глаза, и, когда он улыбается, в них зажигаются искры веселья — от этого становится теплее на душе.
— Я подумаю, — усмехнувшись, я нырнула под ветку и вдохнула прохладный запах ели. День будет чудесный, а вечер и того лучше — прохладно, тихо, а солнце мягко-мягко скользит по лохматым веткам деревьев, путаясь в дождевых каплях и паутинках... красиво.
Я стянула с ног туфли и остаток пути бодро шлепала по прохладной изумрудной траве — себе на радость, Линду на потеху. Да только он сдался через несколько минут и, воровато оглянувшись, последовал моему примеру.
— Мда, конец моему авторитету, — Линд присвистнул и вздохнул. — Ну и в пропасть его.
* * *
Щурясь, я разглядывала дом: разглядывала старые стены, увитые плющом, потрескавшиеся рамы окон, веселого петушка на крыше... Я знала этот дом лучше, чем знала себя, но никогда не замечала его печальной древности. Не замечала, что он живой, только жизнь его другая, и сейчас у меня было такое чувство, что в этом доме навсегда останется какой-то след меня. Что бы ни случилось — навсегда.
Но, может, кто-то уже откроет мне ворота?!
— Вот пропасть, — я прекратила подпирать дерево и посмотрела наверх. Да почему бы и нет? Вздохнув, я уцепилась за ветку и подтянулась повыше. Вид прекрасный, спору нет, но за платье мама меня убьет — потратились мы на него неплохо. Подумав, я проползла вперед, за изгородь, и спрыгнула на землю.
— Дел-то, — я отряхнула руки и посмотрела на фейку, активно изображающую умирающую деву на заборе.
— Это тебе дел, а я знаешь, как утомилась! — Дзинь капризно свесила крылышки и всхлипнула. — Маленьким вообще тяжелее! — фейка еще немного покривлялась, но ей всегда быстро надоедало помирать от усталости. Через секунду и след этой негодницы простыл, только ее и видели. Эх, мне бы крылья, я тоже так хочу!
Я поправила платье и, вздохнув, пошагала к дому. Ножками.
— Весея? — мама обернулась и, взвизгнув, кинулась меня душить. Объятиями никак такое приветствие не назвать — я так и думала, что меня будут пытать, но почему-то была уверена, что чуть позже: когда пойдут объяснения, почему да с какой стати я опять сматываюсь из этого страшного дома. — Весс! О, как ты вовремя, — мама отстранилась, чтобы полюбоваться на меня, ну и, может, самую чуточку, чтобы не задушить меня до смерти. Всегда хочется надеяться, что родственники — не такие коварные звери, какими прикидываются.
— О, вовремя — это значит, пирожки?! — Дзинь потопталась на моей голове и слетела, но я не успела порадоваться и снова угодила в объятия.
— А я-то и не ждала тебя! Ты, наверное, голодная, да? — мама выпустила меня и загремела тарелками. — Тут гномы какой-то гадости наготовили... сейчас-сейчас, подожди.
— Да я сытая, мы с Линдом зашли... — я осеклась. Хорошо, что мама не знает, какое у моего друга прошлое — вместо обеда я бы тогда получила по ушам. — Ну, ты знаешь... Я подумала и решила, что мне неплохо подготовиться к испытанию. Поэтому я совсем ненадолго, завтра поеду в Старый Сириин. Мне кое-что нужно в библиотеке.
— Тааак, — мама застыла и повернулась. В руке у нее сверкала сковородка: знак плохой. — С Линдом?
— Нууу...
Мама нахмурилась и, отвернувшись, загремела тарелками с утроенным энтузиазмом.
— Ээээ... мам? — я повертела в руках кружку и села. — Линд мой друг, да еще и брат Нероса, понимаешь. Он обещал помочь. И вообще, он что, тебе не нравится?
— Нравится, — мама повернулась и вздохнула. — Даже очень. Умен и красив, да и... Весс, но он Одаренный.
Я подумала и закашлялась. Мда, если быть точнее, бывший Отреченный.
— Ммм... а Таура... как она? — я посмотрела на лестницу, прикидывая, как бы мне смыться от неприятной темы. — Я пойду, проведаю ее?
Мама погрустнела. Ее губы чуть дрогнули, будто бы слезы попытались прорваться сквозь дружелюбие и жизнерадостность, сорвать эту маску, но в последний момент мама сдержалась и улыбнулась — грустно, но все-таки улыбнулась.
— Да ничего не изменилось, Весси. Пойдем.
Я посмотрела вслед маме и, вздохнув, поспешила за ней.
* * *
На шее у Тауры что-то блестело. Я склонилась пониже, подцепила ногтем тонкую золотую цепочку и вытащила из-под одеяла кулон — круглый, по виду жутко дорогой, еще и украшенный в центре небольшим камнем. Кажется, я видела это украшение и раньше, но почему-то только сейчас почувствовала, какой противный у него запах.
— Мам, это ты подарила?
Мама мельком посмотрела и пожала плечами.
— Не я. Кто-то на День Рождения расщедрился... наверное, Нерос?
Нерос. Я поморщилась и принюхалась. Что-то такое знакомое...
— Граллидиан, — фейка подлетела поближе и чихнула. — Немного, что-то вроде снотворного.
Я кивнула: так и думала. Сдернув кулон с шеи, я затаила дыхание и посмотрела на сестру — очнется, нет? Щеки порозовели, дыхание, кажется, стало заметней... я подалась вперед и... ничего не произошло. Не то чтобы я рассчитывала...
Но не место этой дряни на шее сестры. Я припрятала украшение в карман и задумалась.
— Она была бы рада видеть тебя, — мама постояла у кровати Тауры и, подойдя к окну, распахнула занавески. Свет пыльными лучами ворвался в комнату, освещая бледную кожу сестры, скользя по ее рукам и отражаясь бликами в светлых волосах.
Не удержавшись, я присела перед кроватью и всмотрелась в лицо сестры. Тауру любили за ее легкость и какое-то сияние — она была солнышком для всех, но сейчас ее сияние потускнело, будто бы стертое болезнью. И все-таки...
— Мама, она не... возвращалась? — мама покачала головой, и я снова посмотрела на сестру. Подумав, дотронулась до руки, провела ладонью по волосам. Она близко — ближе, чем раньше. Не знаю как, не знаю почему, но я чувствовала это. Мне казалось, что она просто спит: если раньше я видела перед собой всего лишь оболочку, то сейчас все было иначе. Будто сама Таура где-то рядом, но что-то держит ее, и она не может вернуться.
Я подняла голову и вздрогнула. Таура, с печалью глядя на меня и... Тауру, стояла в изголовье кровати, совсем рядом с мамой. Вполне здоровая и живая, вполне существующая, но... как такое может быть?!
Я привстала, чуть ли не раскрыв рот от такого виденья, и помотала головой. Что за бред! Такого не бывает! Кажется, мне пора обратиться к кому-нибудь, к кому-нибудь... да хоть к Нолру Рани! Пусть скажет, что я еще в своем уме.
Таура непонимающе нахмурилась и подалась вперед.
— Весси?
Я хотела было ответить, но отвлеклась на часы — они как раз пробили час дня — а когда повернулась... Тауры не было.
Бррр, что за ерунда?! Схожу с ума, не иначе! Я потерла глаза, потрясла головой, но мысли все равно никуда не исчезли.
Покосившись на сестру, неподвижно лежавшую в кровати и явно никуда не спешившую, я поднялась и отошла на несколько шагов назад. Кажется, я схожу с ума. Нет. Сошла. Уже и давно.
Вот пропасть!
* * *
Я уже и забыла, как дома хорошо. Забыла, как шумят за окном деревья, как медленно и неспешно плывут по небу облака... как тут тихо. Только шелест листвы и скрип леса, когда деревья медленно-медленно переползают поближе к теплу и свету солнечных лучей. Да еще, пожалуй, белки шумят, наперегонки с ветром взбираясь на верхушки деревьев.
День прошел незаметно, быстро, оставив после себя легкое сожаление: слишком мало времени. Что, если я больше никогда сюда не попаду... я встала и прошлась. За окном уже наступила ночь, и часы как раз отсчитывали двенадцать. Плохо провожать день темными мыслями, плохо. Это был замечательный день, и я бы многое отдала, чтобы он не заканчивался никогда, но время неумолимо движется вперед. Никто нас не спрашивает, надо идти дальше.
Одиннадцать... Маятник двинулся в другую сторону. Я тоже.
Двенадцать. Я остановилась и, пожав плечами, села в кресло. Вот и закончился день. Да, завтра будет новый, но Линд заедет за мной после обеда и... все.
Бух! Маятник со свистом разрезал воздух и остановился.
Я аж подскочила. Тринадцать?! Что за... Привстав, я оглянулась: ничего не понимаю, не должно быть такого! Опять, что ли, часы сломались?!
— Сошла с ума, — поняв, что никто не выпрыгивает из-за угла и чердак не становится черно-белым, я откинулась на спинку кресла, но не расслабилась. Совсем мне не нравятся такие шутки, ломались бы эти часы пореже, а то слишком часто. — Даже сама с собой разговариваю. Вот. Точно сошла.
Я помедлила, но было так неуютно на этом чердаке! Света здесь никогда не хватало, чтобы осветить все пространство, и углы вечно тонули в тени. Так и казалось, что в них прячется какая-нибудь особенно гадкая дрянь — во всяком случае, уж если она где-то и прячется, так это на чердаке!
Я встала... и села — уже с открытым ртом.
— Ты меня видишь! — Таура широко распахнула глаза и кинулась мне на шею. Я растерянно похлопала ее по спине, прекрасно зная, что Таура... настоящая Таура! ... лежит этажом ниже, без движений и... и вообще, это кто?!
Точнее, попыталась похлопать. Рука прошла сквозь сестру.
— Таура? — когда моя галлюцинация отошла на шаг назад, я не выдержала и, вскочив, отшатнулась.
— Подожди, ладно? Я настоящая! — Таура протянула ко мне руку, и я, помедлив, дотронулась до нее. Холодная, как лед, и нематериальная до ужаса. — Не настолько настоящая, Весси!
Таура заправила волосы за ухо и улыбнулась. Так могла улыбаться только моя сестра — искренне и ярко.
— Я не понимаю... как? — я потянулась рукой к лицу Тауры, но она, рассмеявшись, опустилась на диван.
— Видела бы ты свое лицо, сестренка. Ты случайно не призрака увидела?
Нет, она еще и издевается!
— Да что ты вообще здесь делаешь?! — я осеклась, вспомнив, что разговаривать с галлюцинациями — дурной тон. Но Таура уж слишком похожа на себя, разве что это очень качественная галлюцинация. — Тебя нет. А я сошла с ума. Нет, конечно, все это логично вытекает из последних событий.
— Да ладно тебе, я уж думала, что ты порастила половину упрямства и гордости, — сестра рассмеялась. — Вижу, что некоторые вещи не меняются. Да я это, я! Я хочу вернуться, но не могу, — Таура резко посерьезнела и нахмурилась. — Нет, меня ничего не держит... но я не могу! Я брожу здесь, меня тянет сюда, я никуда не могу уйти из дома, но я не могу вернуться в тело или как это называется! Я не помню... как это делается, — она растерянно моргнула. — И еще меня никто не видит... я умерла?
Хороший вопрос. Пессимизм все-таки заразная вещь.
— Нет, нет, — я села рядом и задумалась. — Создатель, но как ты можешь быть здесь... ты же... там!
Таура покачала головой и вздохнула.
— В этом все и дело. Я... брожу, брожу по полям, каким-то зеленым таким... а потом вдруг оказываюсь здесь. Просто это странно. Хотя уж лучше поля, чем зеркала, Весси.
Так. Кажется, я понимаю. Я взглянула на остановившийся маятник и приложила палец к губам — мне так лучше думается. Тринадцать часов. В нашем мире этого времени нет, но оно есть в мире грез, а у меня с этим миром странная любовь сложилась.
— Я проводник, — я посмотрела на сестру. — Иначе он бы меня не выбрал.
— Он? — Таура нахмурилась, но до нее, кажется, быстро дошло. — Ааа... да. Он... говорил о тебе. Так, значит, в шаре была и правда ты... спасибо тебе, — Таура резко подалась вперед. — Но Весс! Если ты проводник, он ни перед чем не остановится!!! Ты нужна ему! Создатель... ты проводник?!
Сестра побледнела и, вскочив, заметалась по комнате. Она что-то шептала себе под нос, заламывая руки, и прошло минуты три, прежде чем она остановилась и с такой болью посмотрела на меня, что я поежилась.
— Он же...
— Успокойся, — я не хотела, чтобы получилось так грубо, но страх сестры будто проник в сердце и дотронулся до того страха, который дремал внутри меня. Я сглотнула и добавила уже спокойнее. — Успокойся, ладно? Я знаю, что ничего хорошего меня не ждет... это вообще все ужасно. И ты, и я...
Таура вздрогнула, но, кажется, рыдать не собиралась. Растерянность и ужас уступили место решительности и сосредоточенности: вот теперь узнаю нашу Тауру.
— Надо что-то придумать, — сестра быстро зашагала по комнате, напряженно раздумывая. — В первую очередь, уничтожить картины. Если он потеряет зеркала, он потеряет дары, тогда он не сможет перейти границу снов.
— Зеркала у Нероса, — я вздохнула. Усталость, которая вроде бы отступила перед силой родного дома, вернулась с новой силой. — Мы ищем его.
— У Нероса? — Таура удивленно остановилась. — С какой такой пропасти картина у Нероса? Но если так — это же прекрасно! Нерос не откажет...
Я подняла голову. Это что же — Таура не знает о Неросе?! Вот этого я никак не ожидала, почему-то мне казалось, что сестра должна знать. А с другой стороны — откуда?
— Весс, почему ты на меня так смотришь? — сестра нахмурилась, но я так и не смогла найти нужные слова. Нерос и Таура — друзья с самого детства, это почти как брат и сестра, а я сейчас заявлю, что Нерос — убийца?! Причем тот убийца, который виноват лично перед ней... нет, не могу. — Картина у Нероса?
Таура всхлипнула и, схватившись за голову, отвернулась. Она не могла не понять — по моему взгляду, по молчанию... мы все-таки родные сестры.
— Нет, нет, ну только... нет! Он не мог!!!
— Я видела, — я помолчала. — Я сдернула с него маску, в тот же раз, когда разбила стеклянную комнату, помнишь? Я смогла.
Таура обернулась. Слезы катились из ее глаз, прочерчивая дорожки на щеках.
— Он не мог. Я же его знаю, — в глазах сестры неожиданно зажглась безумная надежда. — Не мог, ну конечно! Это не он, Весс! Я видела его без маски — это не он!
Вот это что-то новенькое. Я наклонила голову.
— Как он выглядел?
Таура вытерла слезы и села рядом со мной.
— Белые волосы, цепкий взгляд, а глаза серые. Высокий, красивый. И волосы такие... как у Нероса, но это не он, поверь — я разглядела его! Похож, но не он!
Ага, не он. Я сжала зубы, чтобы не зарычать от беспомощности, и покачала головой.
Но белые волосы... серые глаза. И похожий на Нероса. Так напоминает... Но Аглос отречен — я сама видела его печать. Он больше не Великий, даже хуже того — он больше не может управлять энергией. Значит, магия ему не доступна, он беспомощен.
— Он сам мне сказал, — я серьезно посмотрела на Тауру. — Сказал мне это в лицо. Мне и Линду... нет, не надо. Я знаю, ты Линду не доверяешь, но он поклялся мне. Клятва древняя, ее невозможно нарушить. Не веришь мне — спроси Дзинь, она там была.
Таура замолчала, опустив голову и растерянно теребя бахрому подушки. Могу представить, как сложно ей поверить в предательство Нероса, но она больше, чем кто-то другой, имеет право знать.
— Я сделаю все, что смогу, — я дотронулась до сестры, но, не выдержав, попыталась обнять. Увы. — Только не сдавайся, я тебя прошу! Потерпи, я узнаю, как тебя вернуть!
