Мои последние слова заставили его криво улыбнуться.
— Спасибо. Послушай, мне нужно идти. Если когда-нибудь возникнет желание показать моим ребяткам, как можно надрать противнику задницу старомодным способом, заглядывай. Джил хлопнется в обморок, снова увидев тебя.
Я пообещала зайти, и мы расстались — у меня у самой были дела. Однако пусть даже не мечтает, что я с ним закончила.
Я должна была встретиться с Адрианом и Лиссой за обедом, в одной из комнат отдыха гостиницы. Разговор с Кристианом задержал меня, и я торопливо зашагала через вестибюль, не обращая внимания ни на что вокруг.
— Всегда в спешке, — произнес чей-то голос. — Это чудо — что кому-то удается хоть иногда заставить тебя остановиться.
Я замерла и повернулась, широко распахнув глаза.
— Мама...
Она стояла, прислонившись к стене и скрестив на груди руки, коротко остриженные темно-рыжие вьющиеся волосы были в беспорядке. На ее лице, заметно пострадавшем под воздействием стихий — как и у Альберты, — застыло выражение облегчения... и любви. Ни гнева, ни осуждения. Никогда в жизни я так не радовалась встрече с ней. На мгновение я прижалась к ее груди, а она крепко обняла меня.
— Роза, Роза, — говорила она, уткнувшись в мои волосы. — Никогда больше так не поступай. Пожалуйста.
Я отодвинулась, посмотрела на нее и была потрясена, увидев текущие по щекам слезы. Я видела слезы на глазах матери после нападения на школу, но никогда, никогда она не плакала вот так — по-настоящему, да еще и открыто. Невыносимо! Я сама чуть не расплакалась и без всякого толка принялась осушать ее слезы концом шарфа Эйба.
— Нет-нет, все в порядке! Не плачь. — Как странно — мы поменялись ролями. — Прости. Больше такого не повторится. Я очень скучала по тебе.
И это была правда. Мне нравилась Алена Беликова. Я считала ее доброй, замечательной и лелеяла воспоминания о том, как она утешала меня по поводу Дмитрия и в любой момент бросала все дела, чтобы покормить. В другой жизни она стала бы моей свекровью. В этой я всегда буду относиться к ней как к приемной матери.
Но она не была моей настоящей матерью, а вот Джанин Хэзевей была. И, стоя здесь, рядом с ней, я была счастлива — очень, очень счастлива, — ведь я ее дочь. Она далека от совершенства, но совершенных людей нет, как я теперь понимала. Она была доброй, храброй, сильной и сострадательной и, думается, понимала меня лучше, чем я считала. Если я стану наполовину такой, как она, моя жизнь пройдет не зря.
— Я так беспокоилась, — сказала она, взяв себя в руки. — Куда ты уехала... в смысле, мне известно, что в Россию... но зачем?
— Я думала... — Я сглотнула, перед моим внутренним взором снова возник Дмитрий с колом в груди. — Мне нужно было кое-что довести до конца, и я думала, что должна сделать это самостоятельно.
Что касается последней части, сейчас я не так уж была в этом уверена. Да, я выполнила задуманное целиком на свой страх и риск, но только теперь поняла, сколько людей любят меня и не оставили бы в беде. Кто знает, как все обернулось бы, если бы я попросила о помощи? Может, было бы гораздо легче.
— У меня тысячи вопросов, — сказала она.
Ее голос зазвучал жестче, и против воли я улыбнулась. Теперь она снова стала той Джанин Хэзевей, которую я знала. И я любила ее такой. Ее взгляд изучил мое лицо, переместился на шею и... замер.
"Может, Оксана исцелила не все мои синяки?" — В панике подумала я.
Сердце чуть не остановилось при мысли о том, что моя мать поймет, как низко я пала в Сибири.
Однако, протянув руку, она коснулась яркого кашемирового шарфа, и на лице возникло выражение удивления и шока.
— Это... это шарф Ибрагима... фамильная ценность...
— Нет, он принадлежит одному гангстеру по имени Эйб...
Я смолкла, едва это имя слетело с моих губ. Эйб. Ибрагим. Когда эти имена были произнесены вслух, до меня дошло, насколько они похожи. Эйб — сокращенное Эйбрахам по-английски. Эйбрахам, Ибрагим. Разница невелика. Эйбрахам — довольно распространенное имя в США, но имя Ибрагим я слышала лишь раз, когда королева Татьяна с презрением говорила о человеке, которым в молодости увлеклась моя мать...
— Мама, — выдохнула я, не веря собственным ушам, — ты знаешь Эйба?
Она все еще касалась шарфа, и в ее глазах снова вспыхнули эмоции — но не те, которые предназначались мне.
— Да, Роза, я знаю его.
— Пожалуйста, только не говори... — О господи! Почему бы мне не оказаться незаконнорожденной дочерью королевского мороя, как Роберт Дору? Или на худой конец дочерью какого-нибудь почтальона? — Пожалуйста, только не говори, что Эйб мой отец...
Она не стала ничего говорить, но все и так было ясно — на ее лице появилось мечтательное выражение при воспоминании о другом времени, другом месте — времени и месте, которые, несомненно, были связаны с моим появлением на свет. Ух!
— О господи! Я дочь Змея. Змея младшая. Змейка. Или даже Змееныш.
Она как бы очнулась и посмотрела на меня.
— О чем, ради всего святого, ты толкуешь?
— Так, ни о чем.
Я была потрясена, отчаянно пытаясь "переварить" новые сведения, меняющие мое видение мира. Вызвала в памяти это лукавое бородатое лицо, попыталась отыскать признаки семейного сходства. Все говорили, что чертами лица я напоминаю маму в молодости... но вот цвет кожи, эти темные волосы и глаза... да, они такие же, как у Эйба. Я всегда знала, что мой отец турок. А взять хотя бы непонятный акцент Эйба, точно не русский, но тем не менее иностранный для моих ушей? Видимо, Ибрагим — турецкая версия Эйбрахама.
— Как? — Спросила я. — Как могло случиться, что ты увлеклась таким человеком?
У нее сделался оскорбленный вид.
— Ибрагим — замечательный человек. Ты не знаешь его так, как я.
— Очевидно. Мама... Ты наверняка в курсе. Чем этот Эйб зарабатывает себе на жизнь?
— Он бизнесмен. И оказывает услуги множеству людей, поэтому пользуется таким влиянием.
— Но что это за бизнес? Я слышала, он нелегальный. Он не... О господи! Пожалуйста, скажи мне, что он не торгует "кровавыми шлюхами" или чем-то в этом роде.
— Что? — Она явно была шокирована. — Нет. Конечно нет.
— Но он занимается незаконными делами.
— Кто это говорит? Его никогда не ловили на незаконных сделках.
— Клянусь, ты как будто пытаешься все свести к шутке!
Вот уж чего я никак не ожидала — что она станет защищать преступника, но мне ли не знать, на какие безумные поступки может толкнуть нас любовь?
— Если он захочет рассказать тебе, то сделает это. Конец истории, Роза. Кроме того, у тебя определенно полно своих секретов. У вас с ним много общего.
— Шутишь? Он самоуверенный, саркастичный, любит наводить страх на людей и...
Ох! Может, ее слова и имели смысл. Легкая улыбка заиграла на ее губах.
— Я никогда не ожидала, что вы вот так встретитесь. Я вообще никогда не ожидала, что вы встретитесь, и точка. Мы оба считали, что будет лучше, если он исчезнет из твоей жизни.
Новая мысль осенила меня.
— Это ты? Ты наняла его, чтобы найти меня.
— Что? Да, я связалась с ним, когда ты исчезла, но я уж точно не нанимала его.
— Тогда кто? Он сказал, что работает на кого-то.
Ее мечтательная, влюбленная улыбка исчезла.
— Роза, Ибрагим Мазур ни на кого не работает. Он не из тех, кого нанимают.
— Но он сказал... Постой. Почему тогда он преследовал меня? Ты хочешь сказать, что он солгал?
— Ну, — не стала спорить она, — это было бы не впервые. Он преследовал тебя вовсе не потому, что кто-то нанял его или заплатил ему. Он делал это, потому что сам того хотел. Хотел найти тебя и удостовериться, что с тобой все в порядке. Уверена, ради этого он задействовал все свои контакты.
Я проиграла в уме короткую историю своего общения с Эйбом. Неясные ответы, насмешки, выводящие из себя. Однако когда на меня напали, он поехал в ночь, непоколебимо преследуя цель отправить меня обратно в школу, где я окажусь в безопасности. И свою "фамильную ценность" подарил мне, скорее всего, просто ради того, чтобы я не замерзла в дороге. "Он замечательный человек", — сказала мама.
Надо полагать, бывают отцы и похуже.
— Роза, вот ты где! Что так долго? — В вестибюль вошла Лисса, ее лицо просветлело при виде меня. — Пошли... вы обе. Еда стынет. Вы не поверите, что сумел достать Адриан!
Мы с мамой обменялись взглядами и без слов поняли друг друга. Нам еще много о чем предстояло поговорить, но это может подождать.
Понятия не имею, как Адриану это удалось, но в комнате отдыха мы обнаружили китайскую еду. В Академии ее почти никогда не готовили, но если это и происходило, вкус у нее был какой-то... неправильный. Сегодняшние яства оказались хороши. Цыплята в кисло-сладком соусе, совсем юные, яйца и много чего еще — просто нечто. В контейнере для пищевых отходов в углу я заметила ресторанные коробки с адресом в Мизуле, напечатанным сбоку.
— Как, черт побери, это тебе удалось? — Спросила я.
Поразительно, но еда была еще теплая.
— Никогда не задавай таких вопросов, Роза, — ответил Адриан, с довольным видом накладывая себе на тарелку жареную свинину с рисом. — Просто бери всего побольше и получай удовольствие. Как только Альберта уладит дела с твоим заявлением, мы будем так питаться каждый день.
Я замерла с куском во рту.
— Откуда ты узнал об этом?
Он подмигнул мне.
— Если тебе нечем заняться, кроме как целыми днями шататься по кампусу, нет-нет да и услышишь что-нибудь интересное.
Лисса переводила взгляд с него на меня и обратно. Она весь день была на занятиях, и у нас почти не было возможности поговорить.
— О чем вы?
— Альберта хочет, чтобы я вернулась в школу и закончила ее, — объяснила я.
Лисса чуть не уронила свою тарелку.
— Тогда сделай это!
Мама тоже явно была удивлена.
— Она примет тебя обратно?
— Так она говорит, — ответила я.
— Тогда сделай это! — Воскликнула и моя мать.
— Знаешь, — задумчиво произнес Адриан, — мне нравится идея продолжить путь вместе.
— Как же! Ты наверняка не пустишь меня за руль, — поддержала я шутку.
— Прекратите! — Моя мать полностью стала сама собой — никакой печали из-за бегства дочери, никаких сожалений о потерянной любви. — Ты должна со всей серьезностью отнестись к этому. На кону твое будущее. — Она кивнула на Лиссу. — И ее будущее тоже. Закончить образование и стать стражем — это...
— Да, — сказала я.
— Да? — В недоумении спросила она.
Я улыбнулась.
— Да, я согласна.
— Ты соглашаешься... со мной?
Думаю, на памяти мамы такого не было никогда. Да и на моей тоже, если уж на то пошло.
— Ага. Я пройду испытания, закончу школу и сделаю все, чтобы стать уважаемым членом общества. Хотя вряд ли это так уж интересно, — не удержавшись, поддразнила я ее.
Сохраняя легкомысленный тон, в глубине души я понимала, что это нужно мне самой. Нужно вернуться к людям, которые меня любят. Нужна новая цель, а иначе я никогда не оправлюсь после того, что случилось с Дмитрием, не перестану видеть его лицо, слышать его голос.
Сидящая рядом со мной Лисса захлопала в ладоши. В меня хлынула ее радость. Адриан не выражал свои чувства так открыто, но я видела — он тоже доволен тем, что я буду рядом. Мама все еще выглядела ошеломленной. Думаю, она привыкла к моему безрассудству, которое я всегда демонстрировала, и не могла поверить в неожиданное благоразумие.
— Ты действительно останешься? — Спросила она.
— Господи! — Я рассмеялась. — Сколько раз нужно повторять? Да, я вернусь в школу.
— И останешься здесь? — Настаивала она. — Все эти два с половиной месяца?
— Разве это не подразумевается?
На ее лице возникло твердое — и типично материнское выражение.
— Я хочу быть уверена, что ты не сорвешься куда-нибудь снова. Ты останешься и закончишь школу, что бы ни произошло. Обещаешь?
Я посмотрела ей в глаза, меня удивила настойчивость в ее взгляде.
— Да, да, обещаю.
— Прекрасно, — заявила она. — Ты будешь рада, что выбрала этот путь.
Слова прозвучали официально, но в ее глазах я видела любовь и радость.
Покончив с обедом, мы помогли прислуге собрать тарелки. Соскребая в мусорный контейнер остатки еды, я почувствовала, что рядом возник Адриан.
— У тебя такой домашний вид, — заметил он. — Это очень сексуально. Порождает всякие фантазии — ты в фартуке, пылесосишь мой дом.
— Ох, Адриан, как мне недоставало тебя. — Я закатила глаза. — Вряд ли ты мне поможешь?
— Нет. Я помогаю тем, что съедаю все на своей тарелке. Тогда и убирать нечего. — Он помолчал. — И да, я рад тебе.
Я засмеялась.
— Знаешь, хорошо, что ты помалкивал, когда я обещала маме остаться здесь. А то я могла и передумать.
— Не факт, что ты смогла бы перечить ей. Твоя мама похожа на человека, который всегда добивается своего. — Он украдкой бросил взгляд туда, где на другом конце комнаты стояли мама и Лисса, и понизил голос. — У вас это, наверно, семейное. Фактически мне, наверно, нужно заручиться ее помощью кое в чем.
— В получении нелегальных сигарет?
— В приглашении ее дочери на свидание.
Я чуть не выронила очередную тарелку.
— Ты меня уже сто раз приглашал.
— По-настоящему — нет. Я делал неуместные намеки и склонял тебя раздеться. На настоящее свидание я никогда тебя не приглашал. А между тем, если мне не изменяет память, ты обещала дать мне реальный шанс, если я позволю тебе опустошить мой банковский счет.
— Я вовсе не опустошила его, — усмехнулась я.
Однако, стоя там и глядя на него, я вспомнила, что действительно обещала, если я переживу поиски Дмитрия, то дам Адриану шанс. Тогда я сказала бы что угодно, лишь бы получить деньги, но сейчас смотрела на Адриана совсем другими глазами. Я не была готова выйти за него замуж в обозримом будущем и даже не воспринимала его как потенциального бойфренда. Я вообще не знала, захочу ли когда-нибудь иметь бойфренда. Но Адриан стал моим хорошим другом. Он был добрый, надежный и — да, я не могла отрицать этого — чрезвычайно привлекательный, даже с синяком под глазом.
И хотя это не имело особого значения, Лисса выведала у Адриана, что его страстная увлеченность Эйвери в основном объяснялась принуждением с ее стороны. Он симпатизировал ей и был не против небольшой интрижки, но под ее воздействием интенсивность этих чувств увеличилась. По крайней мере, так он утверждал. Если бы я была парнем и все это произошло со мной, я, скорее всего, тоже говорила бы, что находилась под воздействием магии.
Тем не менее по тому, как он сейчас смотрел на меня, мне не верилось, что за этот последний месяц кто-то другой занял мое место в его сердце.
— Напиши мне приглашение, — заговорила я, наконец, — и по пунктам объясни, чем ты хорош как предполагаемый поклонник.
Он сначала рассмеялся, но потом увидел мое лицо.
— Ты серьезно? Это что-то вроде домашнего задания. Знаешь, я не просто так не пошел в колледж.
Я щелкнула пальцами.
— Сделай это, Ивашков. Я хочу, чтобы ты хоть один день посвятил чему-то полезному.
