Еще пара пленных польских фольксдойче, в сентябре проходивших в Силах Поветжных обучение полетам на самолетных сцепках 'Центаврах' (состоящих из бомбардировщика 'Зубр' и установленной у него на спине авиетки RWD), были отправлены в Рёхлин. Имеющих опыт укрощения 'Польских этажерок' (как их пренебрежительно называли в Люфтваффе), Удет направил для обучения экспериментального штафеля германских пилотов. До середины ноября это подразделение было приписано, к испытателям авиазавода 'Хейнкеля' и не имело официального статуса. Но фельдмаршал Геринг не забывал про них, лелея грандиозные планы, и вскоре эту подпольную авиачасть ждали большие изменения. И хотя сам Эрнст Хейнкель был далеко не в восторге от навязанной ему конструкторской темы, но вынужден был согласиться с таким оригинальным способом 'утилизации' своих, поврежденных в Польской кампании, He-111. Тем более, что Мильх с Удетом только что оформили новый большой заказ на бомбардировщики, а один из лучших пилотов-испытателей Хейнкеля, Пауль Бадер, хоть и сменил свое звание флюг-капитан (присвоенное ему в гражданской авиации) на майора Люфтваффе, но помимо испытаний 'Драй-Блиц' пока еще мог продолжать испытания и других моделей. Правда, возглавивший экспериментальную эскадру 'Один', бывший командир 1-й бомбардировочной эскадры 'Гинденбург' подполковник Ульрих Кесслер, требовал уже с середины ноября полного перевода майора Бадера к себе командиром авиагруппы 'Слейпнир'. И Хейнкель вынужден быть дать ручательство. Впрочем, глава фирмы все еще надеялся вернуть своего пилота в лоно испытательской работы, только он не знал, что это его желание сбудется только через полгода...
А вот учебные туземные эскадрильи Абвера ожидало временное забвение. После отправки в Бостон числящимися пленными граждан Соединенных Штатов, среди других комбатантов попавших в германский плен во время Польской Кампании поселилось уныние. Даже у 'туземных гладиаторов' особой авиагруппы, состоящей из литовских, польских и украинских фольксдойче, резко упал боевой дух. Пока рядом с ними бесстрашно бросал свой вызов небесам смутьян Пешке-Моровски, всем казалось, что он и есть самый первый кандидат в жертвы 'ракетному огню'. Однако неделю за неделей тот капитан возвращался из своих полетов без малейшей царапины, а осторожничающие после его полетов курсанты, то и дело попадали в аварии. И не всем удавалось пережить те воздушные драмы.
Сменивший капитана на посту старшего инструктора поручник Терновский (которого всё чаще звали обер-лёйтнант), был педантичен, подтянут, но не обладал такой харизмой, как у его друга-наставника. К тому же сам Терновский дико скучал тут в Германии, и уже подумывал о побеге в Финляндию. По крайней мере, такие доносы на Терновского уже дважды ложились на стол полковника Абвера Штольце, курирующего весь этот проект. Да и количество аварий с участием 'туземцев' стало неожиданно быстро расти. Все говорило о том, что вскоре эта не особо популярная в Абвере часть будет расформирована. Геринг уже трижды присылал свои планы перевода этих подопытных в качестве 'наглядного пособия' в Ц-шулле Люфтваффе. Там, как ему казалось, толку от них будет больше. Фельдмаршал планировал использовать 'недонемцев' в качестве учебных воздушных мишеней, обстреливая их деревянными пулями, используемыми сейчас совместно с холостыми патронами. Но это решение пока задерживалось. Кроме того, Канарис снова сумел заинтересовать фельдмаршала, советом отправить часть 'туземцев' вместе с опытными германскими офицерами Люфтваффе, в качестве добровольцев в Финляндию. И пример, истово ненавидящего большевиков польского обер-лёйтнанта Терновского (имеющего на личном счету один сбитый И-16), тут был весьма кстати....
А пока, немцы лелеяли свои полуфантастические планы, на западе Европы продолжалась 'Странная война'. Офицеры передовых наземных частей по обе стороны 'нейтралки' рассматривали своих коллег в бинокли, но несли службу почти как в мирное время. Германские бомбардировщики даже не пересекали линию старой границы. А французские самолеты периодически заходили на самый краешек германской территории, и даже робко бомбили ближайшие к границе военные объекты. Еще с обеих сторон усиленно летали самолеты-разведчики, которые, вероятно, единственные из всех пилотов вели свою боевую работу в полную силу. Ну, а истребители немцев и французов летали патрулями, и то и дело вступали с визави в воздушные бои. Но самих тех боев, было до смешного немного. Зато британское бомбардировочное командование уже несколько раз бомбило военно-морскую базу Вильгельмсхаффен своими тихоходными 'Уиттли'. В газетах все эти пограничные стычки, превозносились до небес, как яростные схватки за свободу Польши, но, говоря по правде, на земле и в воздухе настоящей войны все еще не было.
А вот противоборствующие флоты в это же время вели серьезную взаимную охоту на море. И хотя результаты этой охоты также нельзя было назвать существенными, но флоты британцев были полностью развернуты, и благодушием не страдали. И тому были серьезные причины. Первым открыл список потопленных немцами кораблей, торпедированный еще в сентябре авианосец 'Корейджес'. Затем гибель в своем порту старого линкора 'Роял-Оук' напомнила англичанам их ночной кошмар времен Великой Войны — атаки 'подводного дьявола' Отто Веддигена. Да и недавняя гибель от арт-огня слабенького вспомогательного британского крейсера 'Равалпинди', потопленного в ноябрьском Северном море, оказалась неприятной оплеухой для 'Роял-Нэви'. И хотя сам бывший пассажирский лайнер, вооруженный всего четырьмя шестидюймовками, стоил дешевле мощных германских снарядов, выпущенных по нему тяжелыми крейсерами 'Шарнхорст' и 'Гнейзенау', но очередной факт потерь морской державы 'на своем поле' всколыхнул общественное мнение бриттов. Адмиралтейство имело бледный вид, а в парламенте все чаще раздавались призывы к смене правительства. Неудивительно, что преследующих германских рейдеров в Атлантике командиров кораблей Флота Его Величества, помимо грозных внушений от собственного начальства, вело к победе также чувство оскорбленной гордости Владычицы морей. И усилия этих командиров, в этот раз не пропали даром.
А Германия, только недавно всколыхнувшаяся в восторге от первых побед моряков Рейха, с нетерпением ожидала новых побед. Но вместо побед, телеграф донес известие о трагедии у Ла-Платы. Наиболее результативный германский рейдер тяжелый крейсер 'Граф Шпее', доселе ловко ускользавший от своих врагов в южной Атлантике, попал в ловушку, и погиб. И гибель эту нельзя было назвать героической. После не слишком удачного боя с тремя британскими крейсерами, нанеся серьезные повреждения одному из врагов, но никого не утопив, удачливый в прошлом военный корабль Рейха попался в ловушку Монтевидео. И перед альтернативной гибели в бою с двумя линейными крейсерами и авианосцем британцев, краса и гордость 'Кригс-Марине' был потоплен своей командой, а сам командир корабля Лансдорф застрелился, завернувшись в полотнище военно-морского флага. Для Гитлера, лелеявшего мечту о будущем морском господстве и победе над флотом островитян, эта новость стала горьким плевком. Буквально в шаге от подготовленного в Медитеррании триумфа, получить такую пощечину было очень обидно. Поэтому уже через день после трагедии у Ла-Платы, фюрер собрал совещание с участием глав Люфтваффе, Кригсмарине, Абвера и СД. Присутствие на том же совещании главы МИД Риббентропа и главы министерства пропаганды Геббельса, сигнализировало, что на кону стоят отнюдь не только военные вопросы. И решимость вождя Рейха, дать "лимонникам" жесткий ответ, в этот раз чувствовали все...
Черновое обновление от 13.11.16 / США — неожиданная встреча и безумные планы/ — не вычитано //
* * *
В забитом посетителями привокзальном ресторане даже заслуженному капитану Авиакорпуса было нелегко отыскать свободный столик. До поезда оставалось два часа, и Павла уже раздумывала, пойти прогуляться, когда услышала позади бодрую перекличку молодых женских голосов.
— — Умираю с голоду, подруги! Спасайте мои усыхающие от голода формы.
— — Ха-ха! У тебя там, в формах, такой НЗ, что ты продержишься дольше всех нас.
— — Точно, Николь! Мадлен и голод, не сойдутся вместе, как Восток и Запад. Но слегка подзаправиться нам бы не помещало. Вот только с местами тут в зале тесновато...
— — Какое там, 'тесновато'! Да тут клиентов, как анчоусов в бочке!
— — В Баффало, будет еще трагичней, мои милые. Говорят там полно командированных офицеров, и спокойно поесть, можем даже не надеяться.
— — Вот здорово! Хоть не успеем соскучиться!.
— — Тебе-то здорово, а меня они сильно утомляют, своими плоскими и неостроумными заигрываниями. Ну, что будем делать, Джекки?
— — Анна права, до Баффало нужно хоть немного подкрепиться. И пока численный перевес пусть и временно на женской стороне, нужно им воспользоваться. Сейчас мы подвинем кого-то из этих джентльменов. Крошки мои, за мной!
Павла хмыкнула, знакомому обороту из 'Золушки', но уже через минуту с обоюдным изумлением встретилась взглядами с американской звездой воздушных гонок, неделю назад увиденной в Бостоне, на приеме у губернатора.
— — Невероятно! Мистер, Адам! Вот так встреча!
— — Леди, Жаклин! Да, это и, правда, сюрприз!
— — Вы тоже едете в Баффало?!
— — Нет, я тут ожидаю экспресс до Монтгомери.
Павла, с достоинством уступила свое место бостонской знакомой, и галантно предложила ее спутницам присоединиться к раннему ланчу.
— — Прошу за мой стол, леди!
— — Присаживайтесь, здесь сегодня людно, но еще три свободных стула, для таких красавиц, я думаю, найдутся.
Наконец, все разместились за отодвинутым от стены столом. Заинтересованные взгляды новых посетительниц в ожидании заказа, оценивающе стреляли в неожиданного соседа. А края их бокалов с лимонадом медленно окрашивались помадой. Но тишина длилась недолго, и Жаклин приступила к представлениям и расспросам. Все приезжие красавицы, одетые в стильные для эпохи деловые костюмы, оказались пилотами гражданской авиации. А вместе их собрала железная воля их вдохновительницы и по совместительству чемпионки гонок "Бендикс". Сама же, Жаклин Кокран уже который год вынашивала планы организации женского летного подразделения в Авиакорпусе. Упорства ей было не занимать, но пока все усилия молодой летчицы терпели фиаско. Военные чиновники широко улыбались, восхищались оригинальностью ее предложений, но ничего реального не предпринимали для оказания помощи женщине-пилоту. То ли корпоративный дух армейцев не допускал присутствия дам в линейных подразделениях. То ли еще что-нибудь, но серьезных результатов пока не было. Павла слушала эту новую знакомую и сочувствовала ей. Сейчас за этим столиком не было представителей соперничающих Великих Держав, а были просто пилоты, уважающие заслуги друг друга.
'Хм. А, ведь, я что-то припоминаю... Точно! Была такая история про этих 'западных амазонок'. И фото этой Жаклин в офицерской форме, рядом с каким-то полковником, я тоже видела. Это ведь ее девчонки перегоняли потом 'Аэрокобры' по Северному маршруту в Союз, через Аляску и Камчатку. В деталях мне уже не вспомнить, но вроде бы кто-то из тех девочек даже погиб в авариях. И уж точно ни одна из них не поднимала свой меч против Советского Союза. Эх, жаль, что нельзя их всех скопом принять в 'Сражающуюся Европу'! Вот это была бы газетная бомба! Там в Европе, понимаешь, война идет. Из пилотов 'янки' единицы участвуют в боях, негры и юные леди создают свои боевые летные части, а краса и гордость Авиакорпуса 'ковыряется в носу и сосет петушка на палочке'. Да после такого плевка в морду, американские пилоты вместо своих красивых мундиров и гавайских рубашек, в капуцинских плащах с капюшоном бы разгуливали!'.
— — Адам, теперь вы у нас не отвертитесь... В Бостоне вас слишком рано украл с приема мистер Дулитлл, и не дал мне вас порасспросить. Расскажите нам о Польской войне!
— — Да-да, расскажите!
— — Это же так интересно!
— — Стоит ли, милые леди... Мы не победили там... Да и не могли победить, с такими-то союзниками!
— — Но все же, какая это была война?
— — Ну, пожалуйста, капитан!
— — Гм... Война в Польше, леди, была совсем не похожа на сражения древности. Никакой вам яркости пышности, ни громких речей полководцев, ни фанфар, ни парадов. Было много крови. Много боев с врагом, превосходящим количественно и в могуществе оружия. Были и отчаянные контрудары, заставившие 'швабов' уважать Войско Польское. Но все оказалось тщетным. К тому же, поляков предали те, кому они беззаветно доверяли. Воюя на стороне родины моей матери, я понял самое главное — нельзя верить громким словам, только делам людей и народов...
Девушки глядели на закаменевшее лицо юного капитана со смешанными чувствами. Лицом он был молод, но у глаз вдруг мелькнули резкие морщинки много повидавшего человека. Да и ожидания легкого застольного флирта, быстро развеялись от его манеры ведения беседы.
— — Адам. Извините, что разбередили ваши тяжелые воспоминания. Но в газетах про вас писали столько всего интересного! И про ваши безумные по храбрости рейды в тыл 'колбасников'. И про бои с превосходящим по численности врагом. Десятки сожженных германских самолетов...
— — Увы, дорогая Николь. Газеты всегда все немного преувеличивают. Рейды и бои порой, действительно, случались. Сбитые 'крестоносцы' записывались в учетные файлы пилотов. Но все эмоции, отраженные в газетах, можете смело делить на восемь. Чтобы вы поняли лучше, общее количество погибших в боях польских пилотов, приближается к полутысяче. Сколько-то погибло еще на земле, другие оказались в плену. Остальные вынуждены были покинуть родину. В планах варшавских властей было продержаться на линии Львов-Люблин до подхода англичан и французов. Но и через три недели после обещанной 'гарантами' даты открытия фронта, ни одной британской дивизии не высадилось на землю Германии. Ну, и как вам такая помощь союзников?
— — Возможно, они просто опоздали?
— — Настолько опоздали, что объявив Германии войну в первую неделю сентября, даже не ведут с ней военные действия, словно бы смирившись с аннексией территории своего союзника?
— — Мне это кажется предательством!
— — И не вам одной, Мадлен. Европейская пресса в сентябре с упоением рассказывала, как уже совсем скоро Германия и Россия бросятся терзать друг друга. Ведь они, наконец-то, получили общую границу, и их стало куда проще стравливать между собой. И хоть я, не бог весть какой аналитик, но похоже толстосумы всех стран именно на это и рассчитывали! А Польша... Кому нужна независимость страны, которую так легко сделать разменным центом большой политики?
Павла глядела на лица присмиревших от ее мрачного рассказа девушек, и ей стало неловко. Ну, зачем именно сегодня ей понадобилось их расстраивать. У них ведь и так сейчас идет трудная борьба с армейскими чиновниками. И их цели вполне достойны уважения и поддержки.
— — Не слушайте меня, леди! Иногда я рассказываю мрачные истории. Давайте лучше обсудим, что можно сделать для успеха ваших планов. Так, чего вам не хватает для счастья, красавицы?!
