- Ты добавляешь мне работы. — с легким оттенком неудовольствия произнесла она.
Я пожала плечами.
- По-хорошему, следовало их просто вышвырнуть в космос. Но открывать внешний шлюз во время перегона не стоит без крайней нужды.
Карин смерила меня пристальным взглядом.
- Не могу сказать, что я поддерживаю настолько кардинальные методы. Я — врач. Моя работа — спасать жизни. На этом корабле достаточно тех, кто их отнимает. — доктор вздохнула. — Но не могу не признать. Ситуация зашла слишком далеко. Люди расслабились, не чувствуя жесткой руки. Ты практически постоянно отсутствуешь, пропадая в лазарете или в своей каюте. В экипаже — молодые люди. Ты — молодая и красивая женщина, Имрир. Они не воспринимают тебя как непосредственное руководство и не понимают, что ты можешь быть опасна и жестока.
- Я заметила. А еще они наслушались пропаганды Альянса и готовы, повизгивая от усердия, всем и вся доказывать, насколько люди велики и круты. — я устало покачала головой. — И это притом, что человечество вышло на галактическую арену едва ли тридцать лет назад.
- Ты много времени проводишь в обществе не-людей. Особенно, турианцев. Им это не нравится.
Легкая улыбка Карин дала мне четко понять, что для доктора мои отношения с Найлусом и Гаррусом не являются секретом. Я пожала плечами.
- Мои личные предпочтения — это мои личные предпочтения. И мне глубоко безразличны попранные чувства тех, кто не входит в мой... хотя бы средний круг. Но кое-кто забыл, что турианцы немного иначе воспитаны. Для Гарруса и Найлуса слово "честь" и "достоинство" — не пустой звук. Ты понимаешь, ЧЕМ могло это все закончиться?
- Резней.
- Именно. И во всем Пространстве Цитадели никто бы не осудил их за убийство. Даже без оглядки на статус Спектра.
- Это могло бы стать причиной конфликта с Альянсом.
- Карин, о каком конфликте идет речь? Альянс никогда не решится на прямой вооруженный конфликт. Если бы Совет не наложил вето на вторжение, Иерархия перемолола бы Альянс и вбомбила человечество в каменный век, не смотря на весь героизм некоторых людей. У них только обычный флот в семь раз больше. Это не считая того, что война для турианцев естественна и является неотъемлемой частью культуры.
- Имрир, это поколение выросло на историях о Войне Первого Контакта.
- Назвать Войной с большой буквы обычную двухмесячную пограничную стычку, в которой погибло шестьсот двадцать три человека — это как минимум... странно. — я фыркнула. — Да во время взрыва кораблей над населенными планетами и облучении нуль-элементом погибло в сотни раз больше. Только одних детей. И сделали это — люди. Так что не стоит говорить о ценности человеческой жизни, раз уж мы сами ее не ценим.
Карин не нашла что возразить.
- Логика и здравый смысл не всегда свойственны молодым людям.
- Я заметила, что мозгов у них нет. — я покачала головой, наблюдая, как Карин работает. — Ты же знаешь, что меня на службе считают больным на голову отморозком? Такой себе человеческий вариант Сарена Артериуса на женский манер.
- Я слышала. — ответила Карин, даже не повернув голову, склонившись над все еще не подающим признаки жизни телом.
- Карин. Я — сирота, выросшая на улицах мегаполисов Земли, и не слишком-то люблю людей. Не за что. Меня ничего не держит в Альянсе. Вообще. Командование прекрасно это знает, но я ни разу не давала повода усомниться в моей лояльности своему непосредственному командиру.
- А теперь? — Кариан отвлеклась и подняла на меня пристальный взгляд.
- А теперь им является Совет Цитадели. Альянс сам, добровольно отдал меня на откуп по своим политическим резонам. Я исключена из списка кадровых военных.
- И?
- Я лояльна своему непосредственному начальству. — сухо ответила я, пристально всматриваясь в расширившиеся глаза Карин.
- Совету Цитадели?
- Да. Моя верность теперь принадлежит им.
Карин потрясенно смотрела на меня. Что, неожиданно? А ведь это понятно любому здравомыслящему разумному, который знает, что из себя представлял мой реципиент. Имрир и правда была верна своему начальству... и каждый раз, когда оно менялось, ее верность переносилась на новый объект. Последним был капитан Андерсон.
- И у тебя нет никаких привязанностей в Альянсе?
Я скептически посмотрела на эту вроде бы умную женщину.
- Нет.
- Я не знала.
Я пожала плечами. Безжалостность оригинальной Имрир имела вполне конкретное и простое объяснение: безразличие. Ей было глубоко безразлично мнение и жизнь окружающих, кроме весьма узкого круга разумных, в который входил ее непосредственный командир, ее отряд и, частично, прямое окружение вроде экипажа корабля. Это не была жестокость. Простая эффективность и полное безразличие. Задание должно быть выполнено любой ценой. Точка. Вот и все интересы этой красивой красноволосой девушки. Прекрасный пример социальной адаптации сиротки с тяжелым детством, выросшей на улицах и ушедшей в армию в восемнадцать лет от безысходности. А там уже психика сломалась окончательно, породив вот такое вот милейшее создание.
Да что говорить, если самыми светлыми моментами в ее жизни после учебки были похвалы командующего за успешно и безукоризненно выполненные миссии.
- Прости, Имрир.
Я отмахнулась.
- Не стоит. Моя жизнь началась заново после Иден Прайм. Знаешь, маяк очень хорошо встряхнул мозги. Когда раз за разом наблюдаешь за гибелью чужой цивилизации, со всеми эмоциями и чувствами того, кто эти картины записал... невозможно остаться безучастной. Я не могу воспринимать их как чужих. Душа у того неизвестного мне протеанина болела так же, как и у человека. Ярость, бессилие, ужас, боль... чувства, Карин, они универсальны. Душа не имеет расы. До сих пор не могу забыть ту боль, которую испытывал протеанин, глядя на пылающий родной мир.
Карин ничего не ответила, поглощенная работой. Но я знала, что она меня услышала. Эмоции никогда не лгут. Может лгать даже мысль, но чувства — никогда. И сейчас Карин переосмысливала... многое.
- Мы не просто так болтаемся по галактике. У нас есть задание. Миссия, ради выполнения которой я сделаю что угодно. В случае нашей неудачи, не выживет никто. Ни турианцы, ни азари, ни саларианцы, ни ворка, ни люди, ни батарианцы... никто. Мы повторим судьбу протеан. И тогда запылают НАШИ миры. — Карин вздрогнула и удивленно посмотрела на меня. Не найдя ни тени шутки, доктор помрачнела. — Врагу — миллионы лет. Ты понимаешь, КАКОЙ это враг? Мы без всяких шуток и преувеличений спасаем галактику. Вместе с Альянсом, между прочим, от которого пока толком никакой помощи и куча проблем.
- Они дали "Нормандию".
- Совет подготовил мне корабль. Спектр ВСЕГДА обеспечивается личным кораблем сразу же после назначения. Найлус сказал, что меня ждет корвет, рассчитанный на пятнадцать разумных, в ангаре на Цитадели, если я по какой-то причине откажусь от этого корабля. Точно такой же, как и у Гарруса, и у самого Найлуса. — я хмыкнула. — Карин. Мне НЕ нужна "Нормандия". Я просто проявляю уважение к людям, продолжая возню с кораблем и его проблемным экипажем. Не более того.
Карин задумалась, а я вернулась к матриарху, безучастно сидящей на койке в дальнем от двери углу лазарета, скрытая от любопытных глаз поднятой ширмой. Пора уже заканчивать с буром. По моему приказу матриарх распахнула невидящие глаза, а я скользнула в ее разум.
Чарльз Прессли — потомственный военный. Он всю свою сознательную жизнь связал с военной карьерой, и исполнил детскую мечту о дальнем космосе, пойдя в вооруженные силы сразу же после окончания школы и начав служить на космических кораблях. Нынешнее место службы было воспринято им как прекрасная возможность увидеть галактику и населяющие ее расы, служить Человечеству и представлять его интересы, пусть и на должности штурмана экспериментального корабля.
Последние события и новый капитан несколько выбили его из колеи: инопланетяне на борту не радовали, но он смирился с их присутствием, как и с некоторыми странностями капитана. Конечно, он читал характеристику на Имрир Шепард, но сухие факты о ее беспримерной жестокости никак не хотели укладываться в сознании: Чарльз видел молодую, очень красивую женщину с яркими зелеными глазами и необычного цвета огненно-рыжими, практически красными волосами. Капитан ему показалась женщиной несколько наивной, веселой, заботящейся о своих людях и... не людях, с буйным нравом и ярким характером. Никакого соответствия с тем, что написано в ее досье он так и не увидел. До сегодняшнего дня. Показательная казнь, фактически доведенная до закономерного итога на какое-то мгновение приоткрыла старшему помощнику совсем иное лицо его капитана. И то, что она прервала процесс разгерметизации, ничуть не сглаживал ее слова и действия. Люди в шлюзе задохнулись и сейчас находились в реанимации в лазарете.
Старпом дождался окончания вахты, благо, до нее оставалось каких-то двадцать минут, и отправился к тому, кто мог дать ему ответы на вопросы: к пилоту.
Джокер его заметил сразу:
- Старший помощник.
- Джокер, я бы хотел узнать причину сегодняшнего происшествия.
Пилот замялся.
- Произошел конфликт между членами экипажа и Спектром Совета, сэр.
- На какой почве.
Джокер повернулся, пристально осмотрел Чарльза, а потом просто протянул ему датапад.
- Это было собрано мною за последние две недели.
- Что здесь?
- Сплетни, сэр. Экипажа.
Чарльз включил датапад и погрузился в чтение. Каждая запись была датирована с указанием кто и кому это сказал. Чарльз дочитал до конца, дважды перечитал последнюю запись от сегодняшнего числа, выключил устройство и вернул его Джокеру.
- Капитан это видела?
- Да, сэр. Еще до последнего посещения Цитадели. — пилот замялся. — Турианцы тоже это видели.
Прессли вздрогнул.
- Они прочитали?
- Да.
Впервые Чарльз не смог найти достойного ответа.
- Почему они...
- Капитан смогла их убедить не трогать экипаж.
- Благодарю, мистер Моро.
Джокер кивнул, а Прессли покинул рубку. Идя по палубе корабля он задавался вопросом, а как бы он сам отреагировал на подобное оскорбление? Ответ его не слишком порадовал... Турианцы проявили удивительную выдержку и самообладание, а капитан — красноречие, если убедила гордых существ не доводить дело до крови. Подумав, старпом вошел в лифт и отправился в трюм.
Турианцы действительно находились в трюме: Спектры вели бой. Спарринг в полный контакт, не сдерживая силы, не щадя противника, используя все, даже самые грязные приемы ради победы. За боем с интересом наблюдали Эшли и Кайден, чуть в стороне сидел кроган, доводя до недостижимого идеала свой дробовик, вполглаза следя за бойцами. Прессли остановился у лифта. Он впервые видел подобный бой, хотя не раз слышал, что турианцы и кроган частенько дрались в трюме.
Бой закончился неожиданно: оба турианца замерли, словно и не было буквально мгновения назад яростных стремительных, едва заметных глазу ударов. Причина оказалась проста: когти Найлус Крайка замерли на шее противника в опасной близости от артерии. Длинные глубокие царапины уже налились кровью на шее Вакариана, но и Крайк не остался без последствий: на предплечье и плечах виднелись глубокие рваные раны от пропущенных ударов.
- Ты снова отвлекся. — Крайк подошел к вездеходу, подхватил с его борта панацелин-мазь и бросил одну баночку сородичу.
- Знаю. — снайпер невозмутимо отвернул крышку, зачерпнул мазь и нанес на глубокие царапины. — Тир?
Крайк смерил сородича долгим взглядом.
- С тобой соревноваться в стрельбе — это надо быть идиотом. Ты даже в пьяном виде не промахиваешься.
В ответ Вакариан фыркнул, подхватил свой визор и надел на голову.
- Долго еще мне будешь припоминать Рынки?
- Долго! — заржал Крайк. — Не каждому дано сделать тридцать шесть трупов с дыркой в голове едва стоя на ногах! Я даже запись у Спаратуса выпросил.
- И он дал?
- А то! Рир покажу, пусть порадуется.
- А нам покажешь? — неожиданно спросила Эшли.
Найлус удивленно моргнул, а потом пожал плечами.
- А почему нет? Покажу.
Гаррус Вакариан фыркнул, недовольно дернул головой, и тут заметил стоящего в тени Прессли.
- Старший помощник?
- Спектр. — Прессли подошел ближе. — Мне стали известны причины сегодняшнего происшествия.
Гаррус сперва напрягся, а потом просто махнул рукой. Совершенно по-человечески. С легким раздражением.
- Я хочу извиниться перед вами за поведение экипажа.
Турианец неожиданно резко повернулся, вскинул руку, прерывая Чарльза.
- Вам не о чем извиняться. Вы ничем не запятнали свою честь. Ни словом, ни действием. — спокойно сказал Гаррус, пристально всматриваясь в лицо растерявшегося от таких слов человека яркими умными голубыми глазами. — Я не желаю видеть, как вы унижаетесь из-за молодых идиотов, не достойных такой жертвы.
- Я считаю себя ответственным за поведение экипажа. — возразил Чарльз.
- В таком случае, вам следует крепче сжать им горло, если вы хотите сохранить их жизни. Иначе это сделает Имрир.
Прессли кивнул. В это время Найлус Крайк сел на ящик возле заинтересованно подавшихся вперед Эшли и Кайдена. Засветился интерфейс инструментрона, турианец выбрал нужный файл и запустил его. Над запястьем развернулась голограмма, а люди с интересом и все нарастающей оторопью смотрели, как трое пьяных бойцов выбивают нападающих.
- Любят тебя в Нижнем Городе. Смотри, сразу сбежались, как только появился реальный шанс тебя грохнуть. — хмыкнул Найлус. — А вот тут ты чуть не словил пулю.
- Вижу. — Гаррус поморщился. — Можно было сработать чище. И первым убрать бойцов с дробовиком и винтовками. Этого и вот этих. — когтистый палец коснулся к падающим на виртуальный пол фигуркам.
- Ты не забыл? Ты был в хлам пьян.
- И что? Мозги же не растерял... — пожал плечами турианец. — Первый раз, что ли?
Запись оборвалась, когда на пол упал батарианец, безуспешно пытающийся зажать руками распоротый живот.
- Его-то за что мечом?
- Брони нет, но щиты боевые. — пожал плечами Крайк. — Пистолетом пока просадишь, он три раза тебе в живот заряд из дробовика всадит.
Щелкнул интерком, и голос Карин сказал:
- Спектр Вакариан. Спектр Крайк.
- Мы слушаем, доктор. — ответил Найлус
- Поднимитесь в лазарет.
- Что-то случилось?
Короткая пауза и ответ:
- Возможно, вас капитан послушается и оторвется от работы. Иначе мне придется пойти на крайние меры и воспользоваться транквилизатором.
Турианцы переглянулись.
- Сейчас будем.
Связь пропала. Турианцы практически синхронно встали и пошли к лифту. Старпом подумал и шагнул в лифт вслед за ними.
В лазарете их уже ждала нервничающая Карин, хмуро смотрящая на сидящую на койке Имрир, зажимающую нос куском ткани, уже окрашенную кровью. Выглядела капитан ужасающе: бледная, практически прозрачная кожа, сквозь которую проступали синие ниточки вен, темные круги под глазами, легкая дрожь рук и усталый взгляд потускневших и потемневших зеленых глаз. Чарльз впервые увидел капитана в таком состоянии.
