Рарг, существо с абсолютной памятью, располагающее знаниями о миллионах вещей, с удивлением обнаруживал в себе новые грани личности. Обрывки воспоминаний всплывали один за другим, в память врывались новые запахи, эмоции, чувства. Цит лежал на крыше и чувствовал, как по его щекам текут слёзы и всеми своими силами пытался понять, хорошо это или плохо...
Полковник и команда
— Значит, говорите, авантюристы?
— Ну да, сбили команду, пошли в пустыню на вылазку, а дальше я вам уже рассказывал.
— Да, да, я помню, парочка стычек со скорпионами, а что было потом?
— А потом, как я уже рассказывал, мы попали в пылевую бурю, — Андрей Николаевич на семнадцатый раз рассказывал одну и ту же историю сменяющим друг друга вежливым людям с холодными глазами.
Изредка полковник позволял себе неточности и отклонения в повествовании, наблюдая за тем, как оживают хмурые ребята, начиная усердней работать карандашами и задавая десятки наводящих вопросов, а потом полковник 'вспоминал' правильную версию и всё начиналось по новой.
На пятый день изнуряющих допросов Андрей Николаевич почувствовал небольшие изменения в сознании. Язык начал работать свободней, появилось чувство лёгкой эйфории, хмурые ребята, задающие одинаковые вопросы, начали казаться лучшими друзьями, которым хотелось выложить всю правду.
К счастью, мэтр Раби, оказавшийся докой в допросах, крепко-накрепко вбил в головы всех членов отряда несколько правил.
— Когда вы почувствуете лёгкую эйфорию или увидите перед собой своего лучшего друга, которому-таки хочется рассказать о всех своих нычках, начинайте рассказывать про свою семью. Уходите в мельчайшие подробности, сколько плугов было у вашего отца, сколько коз пас ваш младший брат и как вы с детства мечтали стать авантюристами или рыбаками...
— А если нас будут пытать?
— А когда нас будут пытать, орите погроме и кричите, что всё знает только наш командир.
— Не нагнетайте, мэтр, — натянуто улыбаясь, выдавил тогда из себя Константин, не понаслышке знающий, до чего может дойти охранка, если перед ней стоит задача сохранить секреты государства, — всё будет хорошо, не могут же люди быть хуже мертвяков?
— Ну ладно, мертвяки в сто раз человечней людей в плане пыток, — посмотрев на скептические лица бойцов, поменял мнение Константин, — знаете, мэтр, я по-новому взглянул на ваше предложение: всё знает только наш командир!
Лид хмыкнул, бойцы заулыбались, один только Шарп, хоть и старался выглядеть расслабленным, но неосознанно искал на поясе рукоять второго меча, который он передал мэтру на хранение.
— Шарп, всё нормально? — Олег тоже заметил, что их лучшего мечника что-то волнует.
— Всё хорошо, Олег, — обоерукий безучастно растянул губы в улыбке, не спеша делиться своими опасениями.
— Знаешь, я полковника знаю, два года вместе отработали — он своих в обиду не даёт. Если тебе есть, что сказать, сейчас самое время, — Олег серьезно посмотрел Шарпу в глаза.
— Спасибо, друг, — оценив слова десантника твердо ответил мечник, — но нет. Это моя проблема и я сам её решу.
— Ну ладно, смотри, — пожал плечами Олег.
На шестой день вместо ожидаемых пыток, которых полковник ждал с решимостью отчаявшегося человека, его провели к какому-то начальнику.
— Присаживайтесь, сударь, — сидящий за массивным дубовым столом грузный мужчина указал на стоящий посередине кабинета стул.
Лицо мужчины было словно вырублено из гранита. Тёмные непроницаемые глаза смотрели из-под грозно нахмуренных бровей. Проведя лопатообразной ладонью по короткому ёжику седых волос, хозяин кабинета пророкотал:
— А теперь в двух словах, кто вы и откуда.
— Оттуда, — поудобней устраиваясь в кресле, ответил полковник, — и хотим вернуться обратно.
Андрей Николаевич сразу понял, что не стоит валять дурака. Серьезные вопросы — серьезные ответы.
— А ваши бойцы?
— Встретились в пустыне. В вашем мире, оказывается, есть магия. Это было... неожиданно. И чтобы выжить, нам пришлось быстро ей учиться. Если б не отряд Лида с его бойцами — профессиональными ходоками в пустыню, думаю, мы бы не отбились от тех скорпионов. Чертовски большие твари.
— А что в вашем отряде забыл телохранитель Престола, пропавший пару лет назад? — прищурился собеседник полковника.
— Простите, но мне без разницы, что было несколько лет назад. Моя задача — выжить в этой адской мясорубке, в которую превратился последний месяц, и вместе со своими людьми вернуться домой.
— Невозможно, — скрестил руки на груди, судя по всему, начальник охранки Бастиона. — Мы, Цитадель, Крепость, орден Чистых и еще несколько, мм, скажем так, сообществ, уже не одно десятилетие работаем над этим проектом и всё бесполезно.
— Верю, — горько усмехнулся полковник, — но когда есть цель, жить легче, не так ли?
— И какова же ваша цель? — губы хозяина кабинета тронула лёгкая улыбка, заставив треснуть застывшую каменную маску.
— Достичь Стеллы Бастиона.
— И зачем?
— Не знаю. Я неправильно прошёл инициацию и у меня нет перед глазами никаких сообщений или подсказок, но меня тянет вон туда, — полковник не глядя махнул рукой направо.
Седой проследил за направлением его руки.
— Хм, там, куда вы махнули, и вправду находится Стелла, — он слегка помедлил, — но вряд ли мы сможем вас туда пустить.
Полковник вопросительно посмотрел на так и не представившегося собеседника.
— Заветы древних, — твердо сказал хозяин кабинет, — нельзя пускать чужаков. Согласно инструкции, оформленной в виде предания, из Бастиона ничего нельзя унести, только принести.
Седой мужчина, слегка прикрыв глаза, нараспев процитировал:
'Три цвета воедино
В объятиях сплетясь
Разбудят силу Спящих
Получат ключ от врат'
— И? — не понял полковник, — Это плохо?
— Это отрывок, полный текст пророчества явно предупреждает нас о том, что многие будут пытаться попасть к Стелле. И если этот таинственный ключ попадёт не в те руки, не только нашей стране придётся плохо, но и всему миру.
— Стоп. При всём моём уважении, не впутывайте меня в проблемы вашего мира. Моя задача — вернуться в свой.
— Думаю, вы поменяете своё мнение, когда узнаете чуть больше. — Седой встал и подошёл к вырубленному в толще скалы круглому окну, — Как бы ни хотелось нам никого не пускать к Стелле, но про 'руку помощи, протянутую из тьмы, коя скуёт проклятье мёртвых' тоже упоминается в пророчествах.
Полковник уже научился понимать, когда собеседник что-то цитирует. Его грубый голос смягчался и становился чуть напевным.
— Если вы, простите, до сих пор не знаю, как вас зовут, дадите эти ваши пророчества моему аналитику, то, возможно, мы сможем получить лучшее видение сложившейся ситуации.
— Крон, — бросил хозяин гранитного кабинета.
Только сейчас полковник обратил внимание, что он не видит ни единого острого угла в помещении. Казалось, помещение вручную выточено внутри скалы.
— Думаете, ваш аналитик сможет увидеть то, что не смогли за столетия изучения рассмотреть наши маги?
— Думаю, хуже не будет, — полковник философски пожал плечами.
— Хорошо, сутки на изучение всей информации. Её не так уж и много.
— А потом к Стелле? — решив ковать железо пока горячо, предположил полковник.
— Потом к Стелле, но, — жёстко обозначил Крон, — ваш отряд в полном составе поможет нам зачистить старый город.
— Старый город?
— Да, бывшая столица Бастиона, с нынешними обитателями, с которыми вы имели возможность познакомиться неделю назад.
— Что ж, думаю, с этим проблем не будет, — осторожно заметил полковник, — но только после того, как мы увидим Стеллу.
— Договорились, — неожиданно легко согласился Крон и, в два шага преодолев расстояние от окна к полковнику, протянул ему руку.
Андрей Николаевич, слегка ошарашенный стремительным приближением грузного, на первый взгляд, человека, неловко поднялся и протянул свою руку в ответ. Полковник внимательно посмотрел в глаза седому хозяину гранитного кабинета, который оказался чуть ли не на голову выше его самого:
— Договорились. Когда выдвинемся к Стелле?
— Завтра утром, — ответил Крон, аккуратно сжимая в своей медвежьей лапе далеко немаленькую ладонь полковника.
— Мой отряд?
— Вас сейчас проводят к ним.
— Благодарю.
— Не стоит, — улыбнулся Крон.
Что не стоит делать, Андрей Николаевич так и не понял: благодарить или надеяться увидеть свой отряд в полном составе.
Тут же скрипнула дверь и зашедший в овальный кабинет хмурый воин, предложил полковнику следовать за ним. Спустя десять минут блужданий по каменным коридорам и лестницам, Андрея Николаевича подвели к невзрачной каменной казарме. Охрана взяла на караул, скрипнула входная дверь.
— Здарова, мужики! — полковник был чертовски рад видеть своих ребят живыми и здоровыми.
После того, как закончились похлопывания по спине, многозначительные переглядывания и подмигивания с кивками в сторону охраны, не выпускающих копий из рук, полковник поднял руку вверх, призывая отряд к тишине.
— Завтра идём к Стелле. После чего, я взял на себя обязательства помочь зачистить то место, откуда лезет нежить. Вы со мной?
— Обижаешь, командир, — пролязгал Лид, — нам назад ходу нет, с тобой до конца.
Лучники молча кивнули, святой отец одобрительно крякнул и снова взялся за чётки, лишь мэтр Раби имел мнение отличное от отряда:
— Постойте, какие такие обязательства? А какова сумма денежного вознаграждения за наши мечи и таланты? Какой процент хабара мы получим, помогая отвоёвывать этот город, рискуя своими жизнями. Давайте я-таки вам напомню размер тех скелетов, справились с которым мы только при помощи метателей и антимагии. Полковник, не разочаровывайте меня, скажите, сколько телег с золотом нам обещали?
Отряд с интересом прислушивался к стенаниям толстячка в неизменной кожаной жилетке.
— Это вы, мэтр, как казначей нашего боевого отряда будете лично обсуждать с интендантом армии Бастиона.
— Кхм, — смутился повелитель пространства, — то есть назначаете меня, как вы говорили, старшиной?
Глаза мэтра Раби засветились, широкая улыбка разлилась по его морщинистому лицу. Олег с Константином переглянулись. Во всех анекдотах, множество которых было рассказано в походе, старшина фигурировал исключительно как очень рачительный хранитель имущества отряда. Даже, можно сказать, слишком рачительный.
— Не видать нам больше мягких раскладных стульчиков, — прошептал Олег.
Константин со вздохом кивнул, соглашаясь.
Остальные мужики страдальчески переглянулись. Кому охота с боем выбивать свои же собственные стрелы или словно на базаре торговаться за поясные ремни, положенные тебе по уставу?
— Да уж, Андрей Николаич, удружил парням, молодец, — шепнул ему Константин.
— А ты давай, готовься, за тобой сейчас придут, — посмотрел на товарища полковник.
Тот скривился.
— Да не боись, будешь изучать предания и летописи, где есть даже упоминание про нас.
— Так, — очередные глаза зажглись фанатичным блеском, — сколько у меня времени?
— Чуть меньше суток, — прикинул полковник, — завтра утром уже выходим.
— Мне нужно рабочее место и двух писцов, чтоб выписывали то, что я помечу.
— Погоди-погоди, откуда я тебе возьму двух парней?
— Не парней, а писцов, главное, чтоб писали быстро. А где возьмёшь — не мои проблемы.
— О, обед, — прервал их спор Олег, который первый почуял аппетитный запах каши.
Наскоро перекусив, отряд принялся лениво переругиваться с мэтром Раби, который, не торопясь, входил во вкус хранителя отрядного общака. Константин, так и не доев свою порцию ушёл, ведомый худосочным пареньком, с синими от чернильных пятен руками.
Оглядев отдыхающий после обеда отряд, в котором не хватало лишь Шарпа с Сахарком, Андрей Николаевич посмотрел направо — туда, куда его влекло всё сильнее и сильнее. Последнее время полковник чувствовал себя металлической стружкой, которую неудержимо тянет к магниту. И чем решительней действовал полковник, чем большую ответственность брал на себя, тем сильнее чувствовался внутренний титановый стержень, проявившегося в нём после соприкосновения со светляком. Нет, он и раньше был крут и матёр, и своего полковника погранцов получил не за то, что штаны в штабе просиживал. Ученики и коллеги знали лишь то, что им можно было знать, не догадываясь в скольких заварушках как на территории родины, так и заграницей ему довелось поучаствовать. Бывало, он увлекал за собой свой отряд или бросал в бой взвод за взводом интуитивно зная, что это необходимо в данный момент. Его бойцы верили ему и шли за ним. И до сегодняшнего дня он ни разу не ошибся...
Сейчас же, Андрей Николаевич напоминал себе обычного солдата, увлекаемого в бой уверенным приказом. И приказ этот, жёгший ему грудь, звал его к Стелле.
В отличие от полковника, будущее Шарпа было не столь конкретным. Его не допрашивали, не били, не пытали — казалась, про него просто-напросто забыли. День за днём, час за часом, минута за минутой... Самое страшное в жизни — это не свист арбалетной стрелы или чавкающий звук врубаемого в плечо соседа топора, самое страшное — это ожидание. Ожидание неизвестного — коварный невидимый враг.
К исходу третьего дня Шарп уже готов был сдаться. Постоянное физическое и ментальное напряжение, в котором воин находился последнее время, начало брать верх. Остро хотелось подойти к двери и разбить голову о каменный косяк. Спасала Шарпа лишь мысль об Олеге, ведь если какой-то маг-недоучка смог, лишившись магии, победить свой страх и вернуться с того света, то что уж говорить о нём — лучшем телохранителе Престола, каким он был несколько лет назад. Что ни говори, но обида до сих пор ела воина. Его, положившего жизнь на служение Отечеству, принесли в жертву политической целесообразности, словно какую-то пешку. И сейчас всё зависело от того, кто сидит на троне. Его король или очередная фигура ювелиров.
Закончив очередную серию отжиманий, Шарп лёг на спину и растёкся по прохладному камню пола. Ему вспомнились слова полковника:
— Для начала пойми, есть ли проблема, если нет, то нет и смысла волноваться.
— А если есть?
— Если есть, прикинь, можешь ты решить её или нет. Если не можешь, то нет смысла волноваться, а если сможешь...
— То смысла волноваться тоже нет?
— Именно.
Шарп попробовал понять, есть ли у него проблема. Да, он дезертировал, но ведь других вариантов не было. Готов ли он понести наказание? Готов. Только если судить его будет король. Жив ли король? Скорей всего, иначе дорвавшиеся до власти ювелиры нашли бы способ наказать своевольного капитана. Стоит ли тогда волноваться? Получается, не стоит. Придя к такому решению, Шарп почувствовал, как с плеч упал огромный валун, который все эти годы не давал ему дышать полной грудью. Впервые за долгое время Шарп улыбнулся счастливой улыбкой младенца и мгновенно заснул сном праведника. Ему снилась мама, их небольшой домик, младшие сёстры и стоявшая во дворе кузница. Сон его был так глубок, что бывший телохранитель даже ухом не повёл, когда дверь распахнулась и в камеру кто-то вошёл.
