"Фр-р-р-р-р-тыбыдыщ" — раздалось снаружи, изрядно меня напугав.
В последний раз, я слышал такой звук, когда мой водородный сварочный аппарат отправился на небеса. В самом, что ни на есть прямом смысле этого слова! Вмятина на крыше танка, тому свидетель!
Выждав пару минут, вдруг здесь тоже, что-то летит сверху, выглянул наружу.
Чисто, пусто и тихо.
Пожав плечами, вернулся в машину — завтракать.
"Добро должно быть наказуемо!" — Вспоминал я любимую фразу Терезы, каждый раз, как мой взгляд натыкался на меняющиеся цифры, на крышке капсулы-диагноста.
К счастью для себя, я уже давно вывел отдельный порт, для управления танком, не только из капсулы.
Увы, данный мной с дури, полный доступ и присутствие мотоцикла, ожидающего хозяйку, на мои мечты начать двигаться в сторону Мюнхена, положили большой и твердый камень.
Марина, доступом, конечно, не злоупотребляла — врать не буду — только держала процесс очистки организма под своим полным контролем, чтобы не сведущее в новинках оборудование, не вымыло чего лишнего — не более.
Прикинув, что двигаться мы начнем только завтра к вечеру, оставил напротив капсулы, огромную записку о том, что ушел на охоту.
"Охота", это, конечно, очень громко сказано!
Местная дикая живность, состоящая из размножившейся и одичавшей, домашней, не отличалась особым умом или злобным нравом.
Кролики, например, предпочитали возвращаться ночевать в клетки, в которых появились на свет, а не делатьискать себе норы.
Милые домашние хрюшки, бродящие крепко спаянным стадом, привлекали мое внимание своими аппетитными окороками, демонстрируя, что к зиме они хорошо приготовились.
Лошадей и коров, с быками, я обходил третьей дорогой — мне столько мяса не надо, а останавливаться, чтобы его коптить или солить — нет ни желания, ни времени.
Кролов я приловчился валить еще в начале своего путешествия, когда обнаружил в багажнике танка многозарядный абралет и две тысячи болтов, к нему. Со свиньями получалось хуже — на расстояние абсолютно верного выстрела, к чутким животным подобраться не так просто.
Вот тут и пришли мне на помощь свойства робы, подаренной тарийцем.
Стоило нажать на пульте кнопку "полная защита", как роба превращалась в мини-скорлупу, меняющую свою расцветку не хуже хамелеона, давая мне шанс подкрасться к стаду и разжиться чудесной тушкой молодого поросеночка, отсрочив голодную смерть еще на недельку — другую.
Уверенный в собственной неповторимости и крутизне, я выбрался из танка и, закинув на плечо свой вещмешок, отправился в сторону виднеющихся невдалеке первых островков начинающего леса.
Ага, леса, ждите!
Через десять минут я стоял, как полный идиот на краю здоровенной воронки, диметром метров в шестьдесят — сто, спрятавшейся за разросшейся полосой влагозадержания и таращился на лежащий, на ее дне, предмет.
Судя по останкам, предмет мне был очень знаком, я бы даже сказал — до боли знаком.
На дне воронки, в виде распустившегося бутона цветка, лежал брат — близнец моего танка.
Еще одно отличие киборга от человека — неуёмное любопытство, живущее в человеке от рождения и до смерти и лишь у некоторых — крепко спящее, по причине отсутствия фантазии или, наоборот, именно из-за бурной фантазии и спящее.
Мои 60% совершенно не сомневаясь и не смущаясь, толкнули меня вниз, на разведку.
Дозиметр не вякал, пологие склоны так и предлагали спуститься, любопытство нашептывало захватывающие картины чудесных находок, а здравый смысл, оценивая диметр воронки и масштабы повреждений танка, ушел на покой, покрутив пальцем у виска и качая головой.
ХА!
Когда я в последний раз послушал здравый смысл, у меня в глазу нарисовался птичий клюв!
Сбежав по некрутому склону, слегка проваливаясь в мягкую почву, я подошел к танку.
Взрыв произошел внутри, развернув броню, как консервную банку, забытую на костре.
Внутри царил хаос, к которому добавили своих отпечатков дикие звери, наведавшиеся в гости.
Ни следа костей, ни частички крови — на стенах и полу танка.
Отсутствовала капсула, хотя крепление для нее, точно такое же, что я демонтировал на своем танке — осталось на месте. Были и еще отличия — разбитые экраны, в передней части корпуса и сиденье мехвода, с двумя педалями и палкой — джойстиком между ног.
На первый, второй и третий, взгляд, танк показался мне длиннее моего, метра на три и шире — сантиметров на семьдесят.
Броня, если судить по толщине моей двери — чуть меньше, зато высота — на полметра больше.
Мой танк, с его размерами, и так не под всеми мостами пролазил, а этот...
Зная секреты своего собственного танка, полез в труднодоступные места — чужого.
Через два часа, чумазый и злой и вылез наружу.
Из всех успехов — ровный и круглый — ноль!
Содовые АКБ, оказались раскатаны в тонкую пластинку, энерговоды — отсутствовали как вид, а пластина отрицательной массы выглядела ровной полосой спекшегося шлака, рассыпающегося, стоило к ней прикоснуться.
Заднее багажное отделение, открывал с помощью длинного рычага — лома, оставшегося в идеальном состоянии, в отличии от всех своих соседей — инструментов.
Открыл, на свою голову.
В багажнике явно перевозили что-то живое и, судя по обрывкам одежды и блестящим наручникам — разумное. В количестве трех экземпляров, если верить трем наручникам, в которых болтались части рукавов, с измолотыми в труху, костями и мясом.
При этом стоило кислороду попасть внутрь герметично запертого багажника, как все это добро завоняло со страшной силой и отнюдь не как мясо...
Вот, оторвите мне... хвост и пришейте к носу, вместо хобота, если эти вонючие останки ни что иное, как господа экзоты, во плоти.
В помятой и перекрученной, сплющенной, плоти!
Роба, так и стоящая в режиме "авто", "учуяв" своими анализаторами скверный запах, натянула мне голову капюшон и нарастила маску, в глухую отрезая от запаха.
Оставалось еще два багажника — бортовых.
Левый порадовал меня десятком пакетов НЗ, совсем таких, какими меня снабдил Эрик, со сроком годности, упирающимся в сотый год; массивным пистолетом, с барабаном под пули, размером с мой палец и коробкой патронов, к нему; короткоствольным автоматом, с десятком обойм и двумя платиновыми генераторами!
Правый, оказался закрыт, в дополнении к обычному замку, еще и навесным — кодовым, продетым, в специально для этого просверленные, дыры.
Если судить, как легко мне удалось сломать блестящую дужку замка, то пролежал этот танк, лет десять — пятнадцать, не меньше.
Задержав дыхание, предвкушая богатую добычу, я осторожно потянул крышку вверх.
Хорошо, что все мои "эксперименты", приучили меня стоять чуть сбоку, от прямой линии, иначе — лежать мне рядом с полуоткрытым багажником, без головы!
Выстрел дробовика, порядочно меня оглушил, а пролетевший мимо заряд — поприветствовал радостным воем и погладил раскаленными частичками пороха, оставляя свои отметины.
Открыв крышку, на полный размах, стоял и не мог понять, толи мне смеяться и прыгать от радости, толи — последовать примеру здравого смысла: всё багажное отделение, почти полтора кубометра, оказалось завалено... драгоценными изделиями!
Поворошив эту кучу, обнаружил в ней, кроме колец, цепочек, браслетов и диадем — зубные коронки.
Кто-то, не останавливался ни перед чем, что бы все это собрать!
Взяв на память рубиновый кулон на тяжелой платиновой цепи, закрыл багажное отделение и пожалел, что сломал замок.
Рубин, поймав лучи солнца, разбросал вокруг себя кровавые вспышки. Задумчиво раскачивая его перед глазами, я пытался представить его хозяина.
Не смог.
Намотав цепочку на ладонь, вернулся в танк и плюхнулся на сиденье мехвода, поерзал пятой точкой, устраиваясь удобнее и понял — хочу!
Сиденье явно создавали с учетом всевозможных эргономик и прочих ухищрений, способных удержать человеческую ж... в кресле, как можно дольше!
И, было у меня подозрение, что в это кресло было встроено еще много чего — количество проводов, подведенных к нему, соответствовало количеству хорошей диагностической капсулы, с встроенным массажным комплексом, подогревом и аптечкой!
"Решено!" — Хлопнул я себя по колену и спрятав рубин в нагрудный карман, к пульту управления, встал с кресла, закинул за спину вещмешок, повесил на плечо автомат-коротыш и пошагал прочь от танка, вверх по склону, за инструментами...
* * *
— Поверить не могу, что из всего, ты забрал лишь эту подвеску и кресло! — Качала головой Марина, рассевшись в свежеподключенном кресле и наслаждаясь массажем. — Ты, вообще, нормальный?!
Получив в ответ мою улыбку и отрицательное качание головой, Марина успокоилась.
Злилась она уже просто так, от нечего делать.
Не знаю, какой была Марина мотоциклисткой, но вот электриком она была — просто потрясающим! Мои, на "соплях", подключенные предметы роскоши, в виде морозилки, стиральной машины и плиты, она запитала совершенно по-другому, спрятала провода в короба, о существовании которых я и не догадывался, а кресло — посадила на содовый АКБ, разобравшись в хитросплетении двух десятков проводов, за пять минут.
Разобралась, а потом погнала меня снимать брошенные мною за "ненадобностью", как я думал, блоки.
С восьми вечера, когда она вышла из капсулы посвежевшая и даже слегка потерявшая вес, с проводами она провозилась до пяти утра. В шесть, когда из капсулы вылез уже я, мне, молчком, вручили отвертку, зубило с молотком и послали, по конкретному адресу, за конкретными вещами.
Слава небесам, уцелевшими при взрыве.
В десять, когда я вернулся с полными руками и обмотанный проводом, Марина встретила меня гробовым молчанием.
Я чуть лоб не разбил, пытаясь добиться от нее ответа — связного, а не блеска, наполненных слезами, глаз.
От всех моих маневров, стало только хуже и Марина, совершенно расплылась...
Дальше, честно говоря, я помню смутно — сдается мне, что девушка, таки применила те самые, трудно понимаемые мужчиной, пресловутые "женские чары" и на пару часов, я был очень сильно занят, пытаясь не смеяться и вообще — не отсвечивать.
Даже, собрался снова на охоту.
Расстройство Марины, я с одной стороны, прекрасно понимал и сочувствовал ее горю. А с другой... "Фр-р-р-р-р-тыбыдыщ", напугавший меня, оказался звуком сработавшей самоликвидации, мотоцикла.
Марина, отправившись на чистку, забыла об этой функции, "запитанной", на сигналы ее жизнедеятельности.
Думаю, что не начни я так настойчиво требовать принять решение сразу, она бы и вспомнила... Наверное.
А так, я остался виноват, что не заметил, куда пропал мотоцикл — раз. В том, что на Марине осталась только одна смена белья и то не парадная — два, и вообще, во всем — три!
Выслушав, обращенные в мою сторону упреки, я замер пытаясь понять их логическое заполнение.
Не понял.
С дуру, попросил все объяснить спокойно и "на пальцах".
Закутавшись в длинное полотенце, Марина наградила меня таким взглядом, что сразу стало понятно — объяснение запутает все еще больше!
Вот, тогда-то я и собрался пойти на охоту.
Мне всегда лучше думалось либо в полном покое, либо, в движении.
Покоя от рыжей, не ожидалось, тем более, что она снова взялась за отвертку и, вскрыв пол танка в двух местах, принялась устанавливать принесенные мною блоки от кресла и протягивать провода, чертыхаясь, поправляя и ловя сползающее полотенце, требуя заколку, коей у меня не водилось отродясь, косясь на меня своими синими глазами и демонстрируя, всем своим видом, что постирать ее вещи, без ее разрешения — дурацкая идея.
Идея эта, между прочим, пришла ей в голову. И бельё свое — в стирку закинула она сама, когда я был в капсуле, между прочим. И, совершенно не моя вина, что увидев в стиралке бельё, я не задумываясь, отправил его на стирку — вторично.
Мне даже в голову не могло придти, что рыженькая, заигравшись с креслом, забудет вытащить белье из машинки!
И, ведь как назло, из сухого, у неё остались только косуха и бронежилет!
А мое, на ее прелести, не на лазило, вот хоть ты тресни!
Так что именно сейчас, когда все пуско-наладочные работы были завершены и мы, наконец-то, тронулись в путь, я полез в карман и наткнулся на лежащий там рубин, который и подарил девушке, для улучшения настроения.
Теперь, красный камень с удобством устроился в ложбинке между грудей Марины и подрагивал в такт проводимому креслом, массажу, притягивая взгляд и навевая странные мысли.
Проболтавшись, по собственной глупости, что там было еще, выслушивал теперь... Комплименты.
Забавно даже, Марина, удивляясь моей "глупости", даже на мгновение, не задумалась над возможностью, попросить меня вернуться назад.
Голубоглазка не переставала меня удивлять и, каждый раз, удивление перерастало в уважение.
Ну, кроме таких, чисто женских штучек, типа: "если я не права, то лучше извинись"!
Шучу.
Марина даже, со вздохом и потупив глазки, извинилась, что наехала на меня по поводу своего, дважды стираного белья.
Которого, кстати, так и не одела, продолжая щеголять в полотенце и демонстрировать свои коленки.
До Мюнхена, на моём танке, езды часа три с половиной — простите, не самолет.
Марина, проведя в капсуле полтора суток, ТТХ танка знала на зубок и на предложение подвезти, тем более что все едино — по пути, согласилась сразу, не устраивая демонстраций раздумья.
С ней оказалось очень просто и уютно. Иногда, женщина на корабле — очень даже к счастью!
Особенно, если женщина дружит с головой, а мужчина — киборг.
Блин, постоянно забываю...
Она ведь киборг — тоже!
Выехали мы в ночь, так настояла Марина, потребовавшая, первой смены дороги.
Оставив на себе только рубин, она устроилась в капсуле и танк, послушный ее воле, чуть качнувшись, набрал высоту и плавно поплыл в сторону Мюнхена, оставляя за кормой, найденные и перепрятанные мной, драгоценности; взорванный мотоцикл и горку яблочных огрызков, которую я, свинья такая, забыл убрать со стола в кемпинге.
Подобрав за Мариной полотенце, закинул его в корзину для белья, спрятанную справа от капсулы.
Чем может заняться мужчина, если до полуночи далеко, читать нечего, а девушка — на работе?
Не знаю, чем занимаетесь Вы, а я — пошел готовить.
Ведь читать было уже нечего...
Основная прелесть танка — плавный ход.
Настолько плавный, что налитая до краев чашка с водой, остается полной даже после двух часов пути.
И это у меня, прущего без дороги и меняющего высоту, в зависимости от желания посмотреть — что там, дальше!
Марина вела танк так, что...
Только и оставалось, что готовить...
Сыр, случайным образом избежавший страшной смерти при взрыве мотоцикла, оказался очень кстати!
Вспомнив, как готовил "мясо по-французски", Дилан, принялся колдовать, тут же вспоминая подробности.
И импровизируя, если подробности не вспоминались.
После "осознания", именно импровизация приводила меня в дикий восторг и трепет, заставляя, открыв рот наблюдать, как Макс, используя стандартные команды, превращает обычный полотер — в сборщика водорослей, а Тереза — скрутив проводки напрямую, запускает отказавший мотор.
