В этот момент наши джипы уже проезжали широко распахнутые ворота, въезжая на территорию нашей базы, где полным ходом шли работы по ее реконструкции. Оба милицейские майоры Васьков и Звонарев нас встретили с распростертыми объятиями. Они радостно улыбались, разводили руками, пытаясь нас, теней, обнять и прижать к своей груди. Но, как они не пытались этого сделать со мной или с Михалычем, ничего у них с этими пьяными объятиями не получалось. Мы ведь пока еще существовали в другом мире! К тому же теней было невозможно обнять! Когда очередная попытка наших обоих парней обнять Михалыча с треском провалилась, я негромким голосом назидательно произнес:
— Объявляется полуторачасовая готовность! Ровно через час и тридцать минут вылетаем в поселок Глухово, расположенный на тридцатом километре Новорижского шоссе. Боевая задача — ликвидация и зачистка бандитского осинового гнезда. На задание вылетают черные перья в полном составе и взвод охранников Виктора Путилина. Два вертолета несут десант на своем борту, а вторые два вертолета осуществляют огневое прикрытие с воздуха проводимой операции. Михалыч доложит, как будем строить нашу внезапную атаку этой бандитской малины, предоставит спутниковые фотографии. Если ли у кого вопросы по этому поводу?
Вопросов не было, поэтому я вместе с Михалычем поспешил в свою брезентовую палатку, чтобы там снова стать нормальными людьми. Звонарев и Васьков нас сопровождали до палатки и вместе с нами в нее вошли. Нас четверых никто не сопровождал. Заранда Хам по горло была занята со своим девчонка, требовалось их подготовить к новому бою. Степан Рукомойников пока езе не показался в нашем поле зрения. Он, вижимо, был очень занят на строительстве. Виктор Путилин вместе со своей секретаршей отсутствова, как только что мне сообщили, уехал на очередное совещание по вопросам госкорпорации.
В палатке я повернулся к обоим своим приятелям, майорам Звонареву и Васькову, строгим, но дружеским голосом решил прочитать им небольшую нотацию:
— Парни, сегодня вы оба нарушили наши договоренности, достигнутые во время нашей первой встречи. Вы не должны были пить в рабочее время! Вы не должны были пить даже и в том случае, если самогон Рукомойникова вам очень понравился?! Так что имейте в виду, что следующие сто грамм мы выпьем перед началом операции в Анголе. А сейчас меня с Михалычем оставьте одних в этой палатке!
3
Михалыч стоял у бара и дрожащей рукой наливал в стакан водки! Он только что перестал быть тенью, довольно-таки легко и просто его душа обрела плоть, вернувшись в его тело. Старикан не поверил моим словам, что с ним все в порядке, что он снова стал человеком. Он решил станом водки проверить, правда ли или нет то, что я только что ему сказал, что он снова стал человеком!
Широко раскрыв рот, Михалыч прямо-таки слил в него содержимое этого стакана и, не поморщившись, заглотал все это свое пойло! Некоторое время он постоял, молча и неподвижно, словно к чему-то прислушиваясь, затем поднял на меня сияющие глаза и глубокомысленно произнес:
— Всеми фибрами души я ощущаю, как благо и тепло расходится по жилам моего тела! Это означает, что в мое тело вернулась сама жизнь, значит я существую! Марк, а почему ты все еще копаешься, не залезаешь обратно в свое тело?
— Это не так просто сделать, Михалыч, к тому же я попросту боюсь этого делать! Я, даже будучи тенью, ощущаю сильную боль от ножевой раны! Этот гаденыш Вован своим ножом чуть-чуть не достал моего сердца! Хорошо еще, что в тот момент оно очень медленно сокращалось, а то бы все могло бы быть гораздо хуже! Борис Петрович Малахов, главный хирург госпиталя Бурденко, очень постарался, очищая и зашивая эту мою рану! Тем не менее, мне кажется, что в ране что-то все же осталось, что поддерживает эту боль!
— А ты, Макр, прими стакан водки! Все сразу же станет проще, а жизнь — веселее! — Михалыч мне посоветовал.
И знаете, я попытался последовать его совету, но моя суть, я по-прежнему оставался тенью, так и не позволила мне выпить этот стакан водки. За меня его выпил сам Михалыч, после чего он почмокал губами, словно пил не водку, а сладкий детский лимонад! Затем он своими глазами впился в мои глаза, чему-то опять улыбнулся и сказал:
— Ну, что ж, Марк, сейчас настала моя очередь тебя спасать! Ложись на койку, а я твою душу попытаюсь обратно засунуть в твое тело! Ты только, стисни губы, и громко не кричи, а то народ снаружи палатки подумает, что я тебя насилую и прибежит тебя спасать! Итак, расслабься...
Моей душе явно не хотелось возвращаться в израненное тело, но с Михалычем, особенно с его руками, не поспоришь! Словом, очень скоро я бился в припадке от той боли, которая раздирала мою плоть и тело. К большому моему сожалению, врачебный опыт Михалыча ограничивался одним лекарством. Это лекарство следовало принимать в основном во внутрь. Иногда его можно было бы использовать для дезинфекции глубоких порезов, царапин, ссадин и синяков.
Я лежал на своей койке, корчился от боли в спине, сдерживая стоны и крики, как вдруг через воронку в мое нутро стала заливаться самая настоящая русская водка. Это Михалыч решил своим лекарством нейтрализовать мои страдания. Через эту чертову воронку он залил в меня не стакан, а целую бутылку водки. По причине чего, я на пятнадцать минут впал в бессознательное состояние. Когда очнулся, то сразу же почувствовал, что боль локализована. Она не ушла, а была именно локализована, что на деле означало, что каждый час я должен был принимать полстакана лекарства Михалыча!
Открыв глаза, я сразу же обратил внимание , что в палатке собрался врачебный консилиум в составе: Заранды Хан и капрала Мириам, Звонарева и Васькова, Михалыча и Рукомойникова. Они все сидели за столом, по компьютеру разговаривали с Виктором Путилиным. Причем, все они выглядели очень обеспокоенными. В этот момент приподнялся полог палатки и на ее пороге показался Игорь Вильчинский, он же Вий Питерский и смотрящий по России.. Вслед за ним появилась Рита Северская, она пришла в туфлях на высочайших каблуках-шпильках.
Я поднялся с койки и в одних трусах, с голой грудью, перевязанной крест на крест бинтами, прошел к столу. Все места за столом были заняты, мне было как-то неудобно кого-либо из уважаемых товарищей, сидевших за столом, попросить сбегать за стульями. Поэтому я слегка подпрыгнул на одной ноге, прочитал короткое замечание, в предвечернем небе что-то грохнуло, а в палатке появились несколько свободных стульев. Вий Питерский оказался настоящим джентльменом, сначала он помог Риточке устроиться на стуле за столом, а потом небрежно ногой пододвинул стул и под мою задницу. Я своим взглядом осмотрел своий друзей, сидевших за столом, мне не понравилось выражение их глаз, слишком оно было грустным, а также общая атмосфера совещания. Тесное помещение, технически не оборудованное, народ сидел скученно за одним столом, н имея никакой возможности что-либо записать на память.
Пришлось мне снова подняться на ноги и в течение трех-четырех минут танцевать матросскую джигу. После чего мы все оказались в светлом и просторном помещении, где каждый участник совещания сидел за отдельным столом. На столе перед ним лежали общие физические карты Анголы и топографические карты местности, где нам предстояло вступить в соприкосновение с противником. За председательским столом сидел я и мой секретарь-адъютант, капрал Мириам Лабиб.
За моей стеной были вывешены экраны, на которых транслировались изображения, транслируемые из Минобороны РФ, МВД РФ, ФСБ РФ, администрации и секретариата Президента, а также из СВР РФ.
МВД было представлено генералом армии Матвеем Дроновым и генералом-лейтенантом Максимилианом Войновичем; ФСБ — руководителем организации и его заместителем; администрация и секретариат Президента — двумя незнакомыми мне генералами; Минобороны — двумя генералами полковниками и одним полковником. Экран, транслирующий сигнал из СВР был затемнен, наши разведчики решили самих себя особо не афишировать! На последнем экране я увидел напряженное лицо Виктора Путилина, он явно был чем-то не очень доволен. Время от времени в поле нашего зрения появлялась фельдфебель Дамира Надифф. Мне не понравилось то, что эта девица слишком уж вольготно вела себя с моим другом, а он ведь женат и имеет детей?!
— Товарищи, внимание! — С этими словами я обратился к собравшимся офицерам и гражданским лицам. — Сейчас перед нами выступит заместитель начальника оперативного отдела нашего Генштаба полковник Захар Захаров. Он доложит нам о планировании и о нашей готовности к проведению операции Реванш. Товарищ полковник, вы готовы к докладу, в таком случае я прошу вас пройти на трибуну.
Но в этот момент на ноги из-за стола поднялась капитан Заранда Хан, на пиджин инглиш она быстро проговорила:
— Господин председатель, мой отец, в недавнем прошлом генерал-лейтенант пакистанской разведки, а в настоящее время вождь пуштунского племени априди, вместе с действующим руководителем пакистанской военной разведки выражает желание принять участие в этом совещании!
В зале наступила тишина, в которой неожиданно громко прозвучал голосок капрала Лабиб:
— Мой генерал, на ваш телефон только что поступил анонимный звонок из Кремля!
В зале послышался треск телефонного коммутатора, затем капрал Лабиб нежнейшим голосом произнесла:
— Генерал-майор Ганеев на трубке! Вы, товарищ П... можете с ним переговорить!
— Марк Ганеев, я только что подписал бумаги о досрочном присвоении вам очередного воинского звания! Это вам как бы мой подарок впрок! Только постарайтесь хорошенько его отработать. Что касается пакистанцев, насколько я понимаю операция "Реванш" с самого начала планировалась с их непосредственным участием?! Так что, думаю, что вам не стоит отказывать уважаемым господам пакистанским разведчикам в их участии в вашем совещании и в вашей операции!
Над моей головой зажегся еще один экран, на котором появился два пожилых пакистанца с седыми бородами, одетых в гражданскую одежду. Одним из этих пакистанцев был хорошо знакомый мне Захид Хан, в ответ на вопросительный взгляд, он утвердительно кивнул головой и мысленно произнес:
— Пакистанское правительство решило в полной мере оказать вам содействие в проведении операции "Реванш" и в уничтожении американской базы, в настоящий момент строительство которой развернулось на севере Анголы! Детали нашего участия ты узнаешь несколько позднее в ходе работы этого совещания.
Я утвердительно кивнул головой и вежливо попросил полковника Казакова пройти на трибуну и проинформировать о нашей готовности к проведению обеих операций.
Совещание продолжалось целых четыре часа, в конечном итоге оно констатировало нашу и пакистанскую готовность к ее проведению. По мере хода обсуждения на этом совещании различных вопросов и аспектов организационной подготовки, выяснилось, что в операции "Реванш" российская сторона запланировала переброску в Анголу целого взвода танков "Армата", батальона спецназа, артиллерийской и минометных батарей и много чего другого. Пакистанская сторона решила в Луанду направить роту своих котиков, а также фрегат ВМС для артиллеристской и ракетной поддержки действий нашего и своего десанта с моря. Захид Хан, как вождь пуштунского племени, решил направить в помощь черным перьям взвод пуштунских диверсантов-разведчиков, а также четыре вертолетных экипажа, имевших большой боевой опыт.
В заключение мне хотелось бы сказать только одно, что в этом совещании с нашей стороны принимали участие тени Заранды, Рукомойникова, Мириам, Михалыча, меня, Звонарева и Васькова.
4
Мы же, моя небольшая компания в составе: оба майора Звонарев и Васьков, капитан Заранда Хан и, разумеется, Михалыч с двумя взводами десантников, в этот момент четырьмя вертолетами "AugustaWestland" летели над Новорижским шоссе, держа направление на деревню Глухово. Два вертолета с десантом на борту шли на высоте примерно трехсот метров над шоссе, два других вертолета шли на высоте шестисот метров. Они, по словам майора Васькова, ставшего большим знатоком вертолетного дела, огнем из своего бортового оружия должны были нас прикрывать во время проведения зачистки поместья Медвежий угол в случае появления реального противника.
Не понятно каким образом, но Геннадию Вольскому удалось заполучить эти свои десять гектаров практически на территории Архангельского заповедника, на котором располагалась известная всему миру усадьба русских князей Юсуповых. Хорошо, что поместье Геннадия Вольского располагалась на самой окраине этого заповедника. После долгих раздумий, я все же решился зачищать его поместье примерно таким же способом, каким армейцы работали в Афганистане и в Чечне. Сначала нанести удар боевыми вертолетами, тем самым деморализовать противника и только после этого высаживать десант, чтобы его бойцы зачистили бы поместье.
Принимая во внимание близость Рублево-Успенского шоссе, вдоль которого расположены дачи членов правительства, на эту операции зачистки мы решили отвести сорок минут. Десять минут будут работать ударные вертолеты, они должны огнем бортового оружия обработать территорию школы спецназа, подавить пулеметные и гранатометные гнезда, расположенные вдоль периметра ограды, Затем они были должны нанести удар ракетами по строящемуся дому. На работу десантникам мы отвели ровно тридцать минут, в оставшиеся десять минут нам следовало бы эвакуировать раненых и тела убитых. Погрузить их на борт поочередно приземляющиеся обих десантных вертолета, чтобы затем вовремя исчезнуть с места события.
Мне же самому пришлось специально подготовиться к проведению этой операции. В течение десяти минут я трясся перед Михалычем, изображая из себя душевно больного в трансе. Он изредка сожалеюще цокал языком и пил мой коктейль Джин энд Тоник, который я специально заготовил для себя, чтобы после завершения экзерсиса магией ослабить свои душевные и физические страдания, которые претерпеваю во время этого самого экзерсиса. Всего в нескольких десятков километров от точки нашей операции находил военный аэродром с истребителями перехватчиками. Чтобы наши четыре вертолета не попали под огонь этих истребителей, которых, наверняка, поднимут в воздух для их перехвата, мне пришлось десять минут трястись в этом самом магическом ознобе.
Озноб прекратился и тогда я открыл глаза, так как кто-то ножом разжимал мои стиснутые зубы и в меня заливал противную и горькую водку. Я увидел над собой заботливое и участливое лицо Михалыча, который одной рукой столовым ножом разжимал мои зубы и прямо из бутылки лил водку мне в горло!
Я прервал эти мои воспоминания и пытался мысленно просканировать окружающее нас воздушное пространство, Один только вертолет заходил на посадку на поле вертолетного клуба, расположенное на четвертом километре Новорижского шоссе. Другие летательные аппараты не просматривались. Только в зоне аэропорта Внуково наблюдалась какая-то активность, несколько самолетов готовились к взлету.
Нашим вертолетам пока еще ничего не угрожало. Вот только авиадиспетчер из Внуковского аэропорта почему-то обеспокоился в связи с появлением наших вертолетов в воздухе. Он начал на вертолетной радиочастоте нас вызывать и требовать, чтобы ему представились. Я даже не шевельнулся на своем металлическом сидение, только-только нагрел его своей задницей. Леонид Васьков должен был этим вопросом озаботится, я услышал его голос, когда майор ответи на вызов авиадиспетчера:
