Принцесса отвесила поклон и удалилась бесшумно, дожидаться в будуаре. Хомяк опустил взгляд, о чем-то думая.
— Моя внучка сильно изменилась. Это недопустимо.
— Вы не это мне хотели сказать, — заметил Саня.
Жрец кивнул.
— Меня именуют Кри Айзенберг, я высшая власть в этом селении.
Не вижу короны. И у них что, у КАЖДОГО члена семейства другая фамилия?
— Это представление также излишне. Мое имя вы знаете, — прищурившись, непочтительно ответил вампир, присел на пол, подложив свернутый жакет. — Вы не зря встретили меня здесь, в месте наивысшей концентрации линий силы, заставив ползти на эту верхотуру. Или это не так важно? Важнее то, что здесь нас никто не слышит? Особенно другие старейшины. Вы собираетесь предложить мне что-то, что они не одобрят?
— Истинно. Ты не просто умен, это уже зачатки мудрости?
Ой-ой, я услышала комплимент, так сразу загордилась и поглупела.
— Оставим лесть. Ближе к делу, — потребовал Саня, не изменив своих позиций. — Обойдемся без прогнозов погоды и видов на урожай. Я не пью канистрами антифриз.
Взгляд Кри изменился. Мальчик второй раз его удивил.
— Меня уже некоторое время занимает твоя природа, юноша. Давай рассмотрим на постороннем примере, чтобы не переходить на личности. Наш гипотетический вампир, по ортодоксальным традициям Румынии рожден в декабре, что значит — в его сердце изначально зима. Почему же он яростно держится за лето и солнце, которые исконно ненавидит? Может, ему не отогревать себя нужно, а просто принять, как все есть?
Саня покумекал, минут пятнадцать обсасывая его слова, подыскивал скрытые смыслы. Справедливо подметил, что доля правды в словах хомяка есть. Не зря же бездна создала заснеженные просторы, а не вулкан, как у Арракоса.
— Я расслышал в вашем слоге некие нотки хитрости, не ошибаюсь ли?
Кри позволил себе улыбнуться. Все равно никто не видит.
— Звезды явно праздновали день дураков, когда ты родился — такого глупого гороскопа я еще не видел. А я успел изучить далеко не весь твой противоречивый послужной список.
Саня подпер рукой голову и натянул дежурную, фальшивую улыбку, снисходительно демонстрируя скуку. Эти слова он слышал в сотне разных вариантов, успели набить оскомину.
— Мальчик, ты просто не понимаешь своего состояния, — немного рассердился Кри, что выражалось в сузившихся зеницах. Для жреца это значило сильное желание содрать с мальчишки шкуру и натереть ее солью, надев обратно. Вампир не считал его, повелителя метелей и буранов, предмет обоготворения, равным себе. — Я объясню, слушай внимательно, ни одно слово не должно пройти мимо твоих ушей.
Саня изобразил дикую заинтересованность, даже не моргал. Жрец немного покривился, но не одернул нахала, настраиваясь на нужный лад.
— Ты родился зимой, и должен осознавать, что являешься ребенком Стужи, а она наша общая мать! И как любая мать, не может не страдать от измены и разлуки, не видя ни любви, ни понимания от своего дитя. Вот поэтому у тебя и происходят эти карусели... — Его слова сумели дернуть за живое вампира, что принесло Кри небольшое удовлетворение. — Если ты покажешь, что питаешь к ней нежные чувства, как боготворишь огонь, являющийся твоим отцом, то и она, как образцовая мать, будет тебя одаривать тем же, а не наказывать! Почувствуй воду в своем теле — она основа твоей физической оболочки, как пламя — сила твоего духа. Можешь не любить родителей своего духа и тела одинаково. Просто вырази им — ты примерный и почтительный сын, заставь их выбросить из своего портрета это неблагодарное отродье!
Саня долго молчал, но так и не нашел в проникновенной речи жреца хоть слово, вызывавшее внутренние противоречия. Прошелся дедукцией, индукцией, поставил с ног на голову и обратно, априори, апостериори... Все верно? Это поразительная сила убеждения Кри, или отголосок собственных гипотез?
— Позвольте спросить... вы к этому долго шли? — тяжело вздохнув, осведомился Саня.
— Да. Полвека, если быть точным. Набирался опыта перед прямым вмешательством в привычный лад. Но кем я стал теперь, осознав свою суть? Я дьявол и очень этим доволен.
Понятно. Преобладание духовных тренировок над телесными затормозило его развитие, но это не показатель слабости. Очень даже наоборот, огромная масса этому ети просто не нужна. Малыш Дьявол не только по названию, общность с зимой просвечивает через тщедушное тело. Именно Кри делает храм храмом, а не это здание ставит его над собой жрецом.
— У меня есть предложение, — нарушил молчание Кри. — В пещере у вон той вершины гор Сумерлы, прозванной у нас Зубатым пиком, есть маленький родник. Совершив над ним сакраментальное действо, ты сможешь кое-как поправить свои дела, или переосмыслить положение вещей...
— Какое именно действо? — живо спросил Саня. Его поспешность не ускользнула от жреца Стужи.
— Тебе самому решать. Здесь я не помощник. Гарантий возврата нет. На свой страх и риск.
Кри дернулся в подспудном желании отползти подальше. Именно после этих слов у вампира зажглись глаза!
— Хикару сообщит тебе все подробности и запреты. Если ты отважиш...
— Позвольте откланяться, — перебил Саня. — У меня появились неотложные дела!
Саня упорхнул, даже не спросив какой толк жрецу в этом участвовать. На замену ему подошла Юки, взглядом стребовав ответа — как все прошло?
— Отлично. Могу надеяться, что скоро у Айсенвельда появится новый лорд.
— Спорное утверждение...
Родственничков окатило волной инея, несомой мощным рывком ветра. Кри вытряхнул из мохнатого ушка ледяную крошку и произнес:
— Непокорная душа у мальчика. Сдается мне, когда он выберется из ползунков, мы все окажемся в шатком положении — такие егозы не сидят долго на месте. И только такой безумец как он, мог дойти к столь небывалому.
Юки, приподнимаясь на руках с пола, посмотрела в направлении его взгляда. Глаза полезли на лоб — в центре соседнего зала, паруя, зияла сплошная дыра.
Саня замкнул печать, оборачивающую в глыбу вечного льда даже богов, нарисовав дополнение к ее фигуре собственной кровью, и спрыгнул вниз, чтобы не заботиться о долгом спуске. Ведь эта часть крепости нависала над откосом. Цитадель, которую не могли ранить даже самые искусные враги, оказалась повреждена своим же защитным заклинанием...
— Туда, в снега? Да ты в своем уме? — покрутила у виска пальцем Кельха.
— Нет, у тебя напрокат взял, — отрезал Саня, горячечно роясь в шкафу. Где-то здесь должен быть сотканный бездной плащ с меховым подбоем, тот, который злит снеговиков. Еще бы не мешало подыскать теплостойкие семейные трусы, термос литров на пять, и...
— Я преклоняюсь пред вашей жизнерадостностью, но милорд только после серьезного ранения — не стоит обострять свое состояние. Возможны резкие ухудшения...
— Той территории свойственна высокая сейсмическая активность. Будь осторожен и не попади под оползень или в расщелину, — не слушая Дагона, инструктировала вампира принцесса. — Помогать никто тебе не будет. Оружие снова же оставишь здесь. Шики за ним присмотрит. Это часть ритуала, не перечь. Еду тебе дадут, освященную. Остальное нежелательно, крайне. Карт у нас нет, нужный тебе пик находится на расстояние прямой видимости. За три дня, в худшем случае, уложишься. Если нет...
— Если нет, то мы тебя из-под земли достанем, дру-жо-чек, — закончила фразу Шива. Серьезный пробел на этом месте должен был обеспокоить вампира, а он только рассмеялся.
Дагон вздохнул и отдал вампиру спрятанные под кроватью стопками манатки. Все равно уйдет, сколько ремнями к кровати не пристегивай. Так пусть хоть облачится потеплей.
— Давайте помогу вам облачиться, милорд. Плохой день вы выбрали для туристических походов. Прогнозы предвещают сильную метель к вечеру.
— А еще в лесу диких монстров навалом, — не следя за темой, поддакнула Рикка, грызя целиком сушеную рыбу, не брезгуя мелкими костями. Эта безвкусная таранька одно из главных блюд на обед, завтрак и ужин для здешнего люда.
Саня хихикнул. Нашла чем пугать.
— Плевать — самый страшный монстр, цивилизованный, он же самый симпатичный, вон там, глаз с меня не спускает. Кружку зеленого чая и вперед!
— Ну не понимаю я, зачем тебе это?!! — схватилась за голову валькирия, раскачиваясь в припадке.
Не созрели вы еще до понимания моей логики. Хочешь вот быть ближе к простому люду... А он к тебе не хочет.
Провожать его никто не хотел, особенно Мария, сцепив зубы слышавшая всё до последнего слова. Поэтому никто конкретно и не провожал. Все собрались на террасе поглядеть на рассвет. Красивый такой, чисто неизгладимое представление, красит горы ярким светом, и т.д.
— Слушай ты, грубая ашибка эволюции, если тебя убьют — можешь домой не возвращаться. — Кельха показала кулак, смешно нахмурив брови.
Саня бесшабашно кивнул и потопал куда-то вверх по улочке.
— Как же он вернется... если убьют? — неподдельно удивилась молчавшая доселе Анжела.
Все дружно сплюнули.
— Подождите-ка, горы Сумерлы не в той стороне. Он что, опять напутал...
Саня на полной скорости пролетел мимо, опровергая это предположение, едучи с горы в огромном чане, тихо "одолженном" у Агролля. Его хохочущая физия в последний раз обернулась к отряду, зависла в воздухе над пропастью, вылетая с сопки. Саня помахал на прощание ручкой. Чан скрылся из виду, провалившись вниз.
— Чтоб тебя там медведь сожрал!!! — крикнула вдогонку Кельха.
— Он точно того, спятил.
— И не говори...
Чан остался далеко позади. Покататься с горы в таком транспорте редкое веселье, но все хорошее подходит к концу. Чан наткнулся на острый выступ и резко ударил по тормозам. Саня вылетел из него как пробка, немного отполировал нос, и наглотался снега. Наскоро справив поминки и вытряхнув плащ, потопал на север.
Небо не предвещает ничего хорошего.
Холодный ветер не в силах разогнать свинцовые тучи. Усердно трепал капюшон. Кусачий мороз окрасил щеки румянцем. Погода окончательно испортилась, к чему все и шло. Резкий ветер кидал в лицо пригоршни снега.
Саня запахнул клапан капюшона, застегнув на пришитые Дагоном пуговицы.
Вампир был далеко не так безмятежен, как показывал друзьям.
Его мучили пытливые глаза Анжелы. Знал же, с ней хлопот не оберешься, но пренебрег голосом разума. "Вас что-то беспокоит, хотите об этом поговорить?" Только мозгомойки от сестренки Марии в роли психоаналитика ему не хватало для полного счастья. Одного раза достаточно. Ее легко понять — все делает в собственном неповторимом ритме, не гнушаясь ереси, которую проповедует ее учитель, но и, не поддерживая его странностей. Не хочется отвечать на колкие вопросы девочки-вампира, принимать бессердечные слова жалости... Интересно, какая же у нее мечта? Явно не сказочный принц верхом на белом драконе...
Теперь понятно, почему после каникул работать зверски хочется. Надоедает отдых, на-до-е-да-ет! Тоска зеленая, канитель, не считая перепалки с Тенями. Ну, почти убили, ну покромсали на ломтики плечо, но не закончили же! Сейчас эти неприятности казались чуждыми и полузабытыми.
На очереди стоял более насущный вопрос — куда бы спрятаться от Марии? Мочи нет светиться в ее поле зрения. И так разрыв в отношениях напрягает. Не дай Создатель еще больше углубить эту пропасть. Тут надо мосты наводить, а не арендовать экскаватор. Тоже интересный вопрос — как? Девчонка она упертая и резкая, первой веревку не бросит. Хочет, возможно, но не знает как. А самому попросить... ну комок в горле мешает!
Просто мені так хочеться бути там де і ти...
Патовая ситуация. И не туда, и не сюда. Строительство стоит.
Надеялся, что помогут материальные объекты. Но, видимо, открытки и медальона Мария посчитала недостаточной компенсацией. Туго идет дело, туго.
С ней невозможно общаться ни на одном известном Сане уровне. До сих пор удавалось как-то уложить беседу в минуту-две. Но сейчас, даже тему подобрать проблематично. Как ни старайся, зацепишь ненароком лишнюю струнку и пошла бодяга. Мария может играть на этой волынке по самое не хочу.
Где-то там, в самой глубинке мрачных глубин, под так и не сооруженным мостом, шевелилось мерзко вожделение просто перегрызть девчонке ее беленькую глотку, отплатив за всю любовь той же монетой.
Чего не хватало? Парадигма...
Составил ретроспекцию. Разбил всё на тезисы, провел причинно-следственные связи, пошел катать по системе "if-then-else". Потом по принципу AB EXTERIORIBUS AD INTERIORA — от внешнего к внутреннему. Плавно скатился к онтологии... Мозг занят, нет времени думать о ногах, которые нещадно крутит погода.
Сухие, острые лишайники, сливаясь белизной со снегом, норовили схватить за штанину. Эти паразиты росли на толстых корнях, показываясь сверху только кончиками иголок-крючков. Деревья, отягощенные нахлебниками, вынуждены были раскинуть свою сеть питания на несколько десятков метров. Добавилось мороки — проверять дорогу на наличие растяжек. Сворачивать и карабкаться на гряду не было никакого желания.
Только споткнувшись о такой корень, долго отыскивая его носком ботинка, Саня привел все к самой банальной дефиниции.
Не хватало доверия. И всё. Не было между ними того безграничного доверия, что привязывало остальных — Гаррета, Артура, и даже Кельху. Сакура еще могла кое-как с этим мириться, а...
Как это грустно всё...
Так дело не пойдет, я не хочу сломать себе мозг. И так крыша течет от этих рассуждений. Да катись оно всё в анус к гиппопотаму. Я гу-ля-ю! Да, просто брожу тут, прогуливаюсь вальяжно, совершенно бесцельно, услаждая предков, даровавших мне свою фамилию. А если получу от этих скитаний какую-то премию, то буду просто счастлив.
Спустился с гряды, отыскав подходящий спуск — километров шесть продолжалась пологая горная осыпь. Дальнейший путь шел через низовья. Покинул опушку, углубившись в чащу. В предгорьях ветер не столь сильный — теряется между деревьев.
Интересно, что там положили в сумку пожевать? Форель. Рыба соленая, дубовая. По вкусу хуже подошвы от старого сапога. Сам не пробовал, но сравнимо.
Дерьмо!
Нервировал даже скрип под ногами. Бесшумно ходить по хрустящему снегу, когда проваливаешься по колено и с каждым шагом идти все тяжелее, не то что трудно, а на практике невыполнимо.
В землях Дану, форсируемых в одиночку, любое мелкое неудобство превращалось в большой геморрой. Если бы ботинки не имели туго шнурованных двухслойных калош до колена, то к неудобствам прибавились бы еще и мокрые ноги. Без вопросов поменял бы свои боты на северные унты. Да где ж их взять?
Спасибо Дагону — додумался смазать обувку жиром. Хоть у кого-то все спланировано до мелочей.
Саня тихо матерился под нос, потроша сушеную рыбу. Доигрался — от усердия выбросил все мясо вместе с чешуей, оставив несколько волоконец на скелете. Догрыз оставшееся. Не стоило злить желудок этой подачкой. Громкое урчание подтвердило его досаду. Шоколадный батончик, неизвестно как затерявшийся во внутреннем нагрудном кармане плаща, ненадолго скрасил путешествие. Вот только губы потрескались и кровоточат. Очки в который раз разбиты, пришлось идти без них — видишь не дальше десятка метров, а дальше все расплывается. Ступни замерзли, кожа башмаков не в силах сдержать давно точащий извне мороз...
