— Готовые к Бунту и приходу червей, — проговорил я, занимая неудобное предложенное место. — Что ещё вы скрываете в этих катакомбах?
— Мы ничего не скрываем, — резко отпарировал Тэхх-Карра. — Нас мало, и мы знаем правду, потому и зовёмся просвещёнными. Но наше знание называют ложью, а нас — еретиками, проклятыми. Почти всё население Империала верит в Призрака Пустынь, в том числе и правящая верхушка.
— Сброд фанатиков, — сказал я и кивнул. — Знаю, видел.
— Но их нельзя винить в этом, — неожиданно заявил Верховный просвещённый. — Те, кто нас создал, старались уберечь наш вид, но ошиблись в прогнозах. Спустя несколько тысячелетий вид превратился из духовно развитого в примитивный и отсталый.
Тэхх-Карра сплюнул осевшую на губах пыль. И сколько злобы вышло с этим плевком! Определённо, ему не претило торчать тут в ожидании погибели в качестве моего лектора-париала, но он делал это, как некую необходимость, прописанную в должностных обязанностях. Будто ничего иного ему не оставалось.
— Почему никого из вас не страшит Бунт Песков?
— Потому что мы знаем — уничтожаемый мир нереален. Пророчества и видения сновидцев гласят, что если в город явится кто-то из червей, значит, все мы оказались во внутреннем кармане бытия. Но наши первоначала продолжают жить в Настоящем Мире, как и прежде. И лишь очередное видение о случившемся посетит нашего сновидца. На самом деле, оно его посетило давным-давно, всё остаётся в далёком прошлом. В том числе и твоё путешествие сюда, червь Майло Трэпт. Хотя тебе кажется, что ты совершаешь его из настоящего в прошлое, но это лишь обманчивость субъективного восприятия. Существует нерушимая связь времён, понять которую почти невозможно.
Слова Верховного посвящённого подтверждали выведенную мной теорию о некой матрице Вселенной, где отпечатываются все события квазиреальностей. А сновидцы действительно получали доступ к матрице и предоставляли информацию остальным. Вот откуда еретики так много знали о нас, не только из доставшихся им от предков — или кого-то ещё — погребённых архивов.
Я понял, что церемонность в общении никому из нас не интересна, поэтому сразу схватил быка за рога.
— Мне нужны погребённые архивы. Вся заключённая в них информация.
— А ещё тебе нужен цифрофаг, — утвердительно добавил Тэхх-Карра, вплетая в свою речь юник. — Как вы их называете.
— Хорошо, что мы понимаем друг друга с полуслова, — отозвался я.
— Мы делаем это не ради тебя и других червей, — сказал Верховный просвещённый. — А чтобы донести информацию в будущее. Помочь вашей цивилизации избежать участи Экспонатов.
Я почувствовал, как вспотели ладони. И вовсе не от жары. Если мне предстояло уйти в забвение, с таким знанием это можно делать с гордо поднятой головой, а не с повязкой на глазах.
— Так что же с ними случилось? — спросил я. — Куда они подевались и как с Экспонатами связаны мы?
— Они ушли в Паприкорн, — коротко ответил Тэхх-Карра и принялся перебирать бумаги на столе.
Новое понятие, которое я впервые услышал от Реставратора.
— Что такое Паприкорн?
Верховный просвещённый нашёл нужную стопку листов и швырнул мне на колени.
— Сведения разные. Одни уцелевшие письмена гласят, что все расы и цивилизации контролируются высшими силами — Паприкорном, в других он называется эпохой, когда обладающие самосознанием достигают уровня существования вне тел.
— Единый Высший Разум, — пробормотал я, вспоминая мысли Клея Бёрна, посетившие его после возвращения из длительной криостатики.
Стопка напоминала компактные письмена из библиотеки Империала, исписанные словами на языке, неизвестном Сумволю. Без сопроводительных объяснений искомые погребённые архивы оказались грудой непонятной макулатуры.
— Вы расшифровали эти записи? — спросил я.
— Лишь малую часть, — ответил Тэхх-Карра. — Остальное нам пока знать не положено. Но главное мы поняли — наши предки, которых вы нарекли Экспонатами, даровали нам жизнь в пустыне, чтобы защитить от настигающего Паприкорна. Для успешного спасения им пришлось ограничить наши знания, но кое-что они оставили в виде погребённых архивов. Чтобы мы расшифровали послание, достигнув необходимого уровня развития. Каста омолодителей должна была оберегать Истинное Знание, передавать его из поколения в поколение и при этом не допускать преждевременного разглашения. — Тэхх-Карра печально вздохнул. — Но всё приняло неожиданный оборот.
— Омолодителей свергли и изгнали, — кивнул я.
— Да, а Истинным Знанием стало учение тогдашних еретиков о Призраке Пустынь. Мы придумали это божество, чтобы держать Живой Город под контролем, а еретики захватили власть. После переворота просвещённые продолжили жить на Руинах старого города, но мы по-прежнему бережём оставленное предками знание, как они и завещали нам. Мы верим, что в своё время оно спасёт потомков от Паприкорна.
Я машинально перебирал письмена. Погребённые архивы. Зашифрованное послание для искусственно выведенной расы жителей города в пустыне. Нечто столь могущественное — Паприкорн — поставило всю цивилизацию Экспонатов под угрозу вырождения, заставило их искать пути альтернативного существования в виде ограниченно развитых детей пустыни. Будем называть вещи своими именами: им пришлось осознанно отупить себя и спрятать под масками религиозных фанатиков. Маски с течением веков превратились в лица. Даже правящая верхушка не знала всей подноготной. У Экспонатов определённо были веские причины так поступить.
Но а что же мы? Ещё одна созданная из пробирки цивилизация, уменьшенная копия создателей? Спрятанная для надёжности в другой галактике за Порталом. Нас тоже пытались уберечь от Паприкорна? Тэхх-Карра будто прочёл мои мысли и продолжил речь:
— Я не знаю, кто вы и откуда ваша раса. Некоторые черви утверждали, что мы с вами очень похожи. Если вы изучаете Экспонатов, то между нами действительно есть связь. — Он пожал плечами. Две медвежьи лапы покоились на груди. — Вы не просто так тревожите прошлое, создаёте временные миры вроде того, в котором мы присутствуем сейчас... Я бы даже мог попробовать сбежать вместе с вами, но мне некуда бежать. В отличие от вас, моё место здесь.
А тебя никто и не зовёт, подумал я и спросил:
— Далеко ли отсюда находятся исправные цифрофаги?
Холодов утверждал, что их всегда можно найти в пешей доступности от Империала, но зачем тогда париал спешно пытался реанимировать багги средь бело дня?
— Некоторые из наших соратников проявили трусливо-предательскую сущность, — зло проговорил Верховный просвещённый, глядя куда-то в сторону. — Когда начался Бунт Песков, они сбежали и воспользовались цифрофагами. Все знали, для чего они нужны — чтобы перебираться из одного мира в другой, скакать по мирам, как по страницам книги.
— Ясно, кое-кто из ваших решил ускакать, — вставил я, преисполняясь злостью в унисон с еретиком.
Возможно, эти трусливые копии лишили меня обратного билета домой, нагло и бессмысленно угнав единственный подходящий транспорт.
— Мы постоянно проводили лекции, — словно оправдываясь, сказал Тэхх-Карра. — Объясняли этим отсталым, что пользоваться цифрофагами для нас равносильно смерти. Эти технологии не должны были оказаться в такой близости от наших поселений.
— Экспонаты могли оставить их как страховку, — предположил я, но тут же отмёл своё же предположение: — Хотя вряд ли. Они бы потрудились спрятать их лучше. Скорее, дело в спешном бегстве самих Экспонатов.
Снова напрашивалась аналогия с людской цивилизацией. Мы нашли Портал, ставший дверью в дом Экспонатов. Без сомнения, Э-Система была их домом, в котором они не успели прибраться перед уходом. А нам не потребовалось особого приглашения. Первопоселенцы из 'Долгого рассвета' шустро прибрали находки к рукам и уже через столетие обжились на терраформированных планетах Э-Системы. 'Спасибо деду за планету' — вот как шутили в ту пору начальной экспансии про Экспонатов. Чёрный юморок с каменным налётом. Шуток поубавилось, когда в 2121 году о себе во всей красе дал знать супервирус П-21. Тогда стало ясно, что 'дед' оставил по завещанию не только недвижимость, но и наследственное заболевание.
— И какие варианты остаются у нас с париалом? — спросил я, возвращаясь к насущным проблемам. — Насколько далеко вы исследовали пустыню? Там есть ещё работающие цифрофаги?
Тэхх-Карра помассировал пальцами глаза.
— Ночью вы ничего не найдёте за горизонтом, кроме тьмы и остывающего песка, — проговорил он не наигранно зловеще. — Но вам стоит попытаться преодолеть горизонт под Плавящим Светилом, как это делают Лучшие. Призрак Пустынь — миф для контроля, да, но Подношения — нет.
Тэхх-Карра замолчал, будто я должен был сообразить, что он имел в виду.
— Не понимаю, о чём ты.
Просвещённый похлопал ладонью по оставшейся на столе стопке с письменами.
— Одной из главных заповедей от создателей для касты омолодителей были Подношения. Каждый пеклоцикл мы обязаны были отправлять одного из лучших жителей за горизонт. В разгар пеклодня.
— То есть, это не часть легенды о Призраке? — изумился я.
Тэхх-Карра покачал головой:
— Нет. Ты же сам видел розовеющее небо. Разве могли бы мы изменить его цвет, червь Майло Трэпт?
Такое обращение вызывало скорее усмешку, нежели раздражение.
— Полагаю, нет, Верховный еретик, — ответил я, старательно выговаривая каждое слово. Тэхх-Кара не набросился на меня из-за слова 'еретик', но удивлённо повёл бровью. — И что же может его менять?
— Мы не допрашивали вернувшихся после такого путешествия. Потому что никто не возвращался.
— Статистика не внушает оптимизма. Может, их поглощает Паприкорн? И никакого спасения за горизонтом нет?
— Может, — равнодушно сказал Тэхх-Карра. — Но выбора у вас нет. Лучше испытать удачу, чем смиренно принять гибель, не так ли?
Бесспорно. Я промолчал, раздумывая над степенью риска. Но что тут думать? Риска не больше, чем просто умереть. Вернувшихся из забвения нет. Как и среди преодолевших горизонт Криопсиса.
— Париал не выдержит похода, который может затянуться и до заката, — сказал Тэхх-Карра. — Ведь сколько не иди, а горизонт всё время будет так же далеко, как и в начале пути. Никто не знает, когда небо взмахнёт розовыми крыльями. Порой на Подношениях это случается быстро, а порой нет.
— А ещё на Подношение обычно не едут на багги, — резонно напомнил я.
Еретик отмахнулся:
— Про способ передвижения в заповедях ни слова. Главное — доставить жителя за горизонт. Не говорится даже о поле и возрасте, просто он должен быть одним из лучших. Мы сами ввели традицию отправлять юношей в расцвете сил, считая, что у них больше шансов пережить Плавящее Светило. Но если говорить о действительно лучших, то париал Уллса Дже'Овилла — достойный кандидат. Он многого достиг в Империале, а у него в запасе ещё одна процедура омоложения...
— Это всё замечательно, — прервал я Верховного, — но париал — всего лишь оболочка. Цель доставки — заключённый в неё разум червя Захара Мойвина. Да и то... — Я осёкся, не решившись говорить о небольшом дефекте его личности.
Если перемещению сюда ослабило естество Мойвина настолько, что он не смог подавить разум аборигена, то шансов успешно пережить обратное перемещение у него не много. Что за психогибрид вернётся в лабораторию доктора Джудо?
Тэхх-Карра не успел ответить. Массивная дверь отворилась, и в конуру без спроса вошёл еретик, приведший меня сюда — Агре.
— Вынужден прервать вас, Верховный, — сказал он. — Скоро начнётся фаза заката, нашим гостям пора выдвигаться.
— Париалу удалось запустить механизм?
— Он бессилен исправить поломку. Ему придётся идти пешком.
— Проклятие, — процедил сквозь зубы Тэхх-Карра и разочарованно выдохнул. — Эти механизмы перестали работать ещё при моём отце.
Повисла неловкая пауза. Все поняли перспективы старика. Я обратился к Верховному:
— Если у вас больше нет для меня информации, то я поспешу откланяться.
— Будь у нас больше времени, мы бы обговорили всё в деталях, — заверил меня Тэхх-Карра.
— Не сомневаюсь. Торчать столько пеклодней в темнице я не планировал.
— Пора, Сумволь, — напомнил Агре.
Я попрощался с Тэхх-Каррой, поблагодарив за сведения, на что он лишь поморщился и махнул рукой. Мол, было бы за что благодарить. Крохи.
* * *
Овилла беспомощно взирал на багги. Помощники отступили и укрылись в прохладном подземелье. Триса, наверно, там же. На их месте, я бы тоже предпочёл провести последние часы в относительном комфорте. Давно павшую границу никто не охранял, Руины полностью оправдывали своё название и, кроме укрытой шатром площадки с багги, ничем не выдавали присутствие живых существ.
— Зря ты возился с этой рухлядью при такой жаре, — посетовал я, приближаясь к париалу.
— Я хотел лишь повысить ваши шансы, — буркнул Овилла.
Агре протянул нам невесть откуда взявшиеся деревянные фляжки. По две на брата.
— Держите. Воды с запасом. Но скорее Плавящее Светило убьёт нас, чем обезвоживание.
Либо я ослышался, либо он намеревался составить нам компанию.
— Нас?
— Я тоже иду, — заявил Агре столь безапелляционным тоном, что мне даже не захотелось спрашивать — зачем. И получал ли он добро от Верховного.
Скорее всего, Агре в последний момент решил стать отступником и попытать счастья за горизонтом. Терять ему нечего. Противоречивый поступок, но в моей системе координат однозначно заслуживающий похвалы.
— Значит, в путь, — сказал я и рассовал фляжки по внутренним карманам бездонного халата.
Кипящий песок прожигал ступни даже через защитную обувь, а Плавящее Светило Криопсиса запускало под одежду настырные лучи, точно острые копья с пропитанными ядом наконечниками. Как ни странно, в роли путника я ощущал себя значительно лучше, чем зрителем во время Подношения. Наверно, окончательно подавив субличность прежнего хозяина, я получил доступ к заблокированным ранее функциям тела. В тренированности Сумволя я никогда и не сомневался.
Агре, на удивление, переносил жару ещё легче, хоть и не создавал впечатление удалого и подготовленного юноши. Он постоянно подбадривал нас и уверял, что идти осталось недолго. А вот Овилла едва перебирал ногами. Перед выходом париал ушёл на задний план, уступив место доминирующей личности Захару. Я пытался разговорить его, чтобы понять — сколько осталось того Мойвина, которого я загрузил в 'запаску' после кутерьмы на Z-8. Увы, того парня мы потеряли. В теле старика теперь обитал призрак, слабо представляющий, кто он и что здесь делает. Лишь отдельные проблески напоминали о старом добром грегари Севы Шмелёва.
— Майло, тебе удалось узнать что-нибудь? — прохрипел Захар, расходуя вторую флягу.
— В общих чертах, — ответил я. — Но ведь ты провёл на Руинах куда больше времени.
— Знаю... А в голове сплошь обрывки. Ещё немного и я перестану отделять свои воспоминания от париала.
Ещё немного и Захар Мойвин перестанет существовать, потому что закончится действие введённого из транс-ампулы раствора. Впервые с момента той инъекции в 'запаску' я почувствовал нечто близкое к угрызению совести. Оказывается, она у меня была. Забилась в угол, притаилась, но дышала. Я окрестил путь Захара, как путь мученика. Начиная с нашей первой встречи на Тропике и заканчивая пустыней на Криопсисе. Именно в этих песках ему суждено обрести вечный покой и уйти в забвение. Разве мог Захар подумать о подобном, когда готовился стать пилотом на Земле? Он бормотал что-то про наркотический сон, в котором видел город посреди пустыни, обнесённый стеной, но я списывал их на воздействие Плавящего Светила. А вот следующее признание я не смог игнорировать.
