-Ну, знаешь, Оль, я тоже временами проглючиваю, бывает. Но при этом, я стараюсь не грузить своими глюками остальных. И уж тем более не придумываю всяких там скелетов на палках, с золотыми часами, хех...

-Но как же так? -пробормотал Вовка, неуверенно направляясь к флагштоку. -Всё было таким реальным. Я же не сбрендил.

-Советую тебе поменьше играть в компьютерные игры. Они на мозги сильно влияют, -ухмыльнулась Лида. -Я вот в них не играю, и никакая чепуха мне не мерещится.

Геранин, с открытым ртом, на негнущихся ногах, подошёл к перепутанному комку мусора, в котором недавно видел мертвеца, и робко пробежался по нему взглядом. Изумлению его не было предела. Девушки были правы. То, что представало перед ним недавно в виде изуродованного человеческого остова, на самом деле было лишь кучей бесформенного мусора. Факт был налицо. Он испугался обычного хлама, и выставился перед девчонками полным идиотом. Какой позор. Как ему теперь оправдаться? Нужно придумать, как выйти из столь незавидного положения, не потеряв своего достоинства. Придётся признать свою ошибку.

-Его нет, -кивнул Владимир. -Странно. Как же я мог так обознаться?

-Ну уж не знаю, -Лидия двинулась вперёд.

Вовка больше всего опасался, что она воспользуется его слабостью, чтобы окончательно одержать над ним верх и морально раздавить его. Данный случай как нельзя лучше подходил для этого. Обычно Лида не упускала ни одной возможности посмеяться и поиздеваться над ним. Но почему-то сейчас, когда ей вдруг подвернулась поистине удачная возможность поглумиться над его трусостью, она, как ни странно, не спешила ею воспользоваться. Может быть потому, что на неё повлияла Ольга, а может и по собственным убеждениям, решив, что забавляться над подобной оплошностью было бы несправедливо с её стороны, тем более что Вовка действительно натерпелся страху, да и она сама в какой-то момент почти ему поверила, а следовательно, в смелости далеко от него не ушла. Как бы там ни было, "кусать" его она не собиралась.

Вместо этого, она, отойдя в сторонку, нагнулась и, подняв с пола небольшой предмет, удивлённо произнесла:

-Оп-паньки! А я мобильник нашла! Кто-то посеял...

-Это мой! -Геранин моментально узнал свой потерянный телефон. -У меня выпал, наверное... Дай сюда.

-Держи, -Лидия протянула ему находку. -Чего разбрасываешься такими вещами? Совсем зажрался что ли? В следующий раз найду — не отдам.

Вовка буркнул что-то нечленораздельное, убирая мобильник в карман.

-Чего? Между прочим, мог бы и спасибо сказать, за то что я его нашла.

-Спасибо.

К ним подошла Ольга.

-Ну вот. Всё выяснилось. Нет здесь никаких мертвецов. Можно успокоиться и благополучно забыть об этом неприятном инциденте, -бодро произнесла она.

-Но он есть! -вдруг послышался голос Насти.

Все тут же посмотрели на неё. Девушка стояла посреди кормы, с растерянностью и ужасом глядя на друзей.

-Почему вы не видите? Кровь повсюду, кровь... А вы не видите. Вы словно ослепли. Ради бога, прозрейте же наконец! Пожалуйста. Я прошу вас, -она заплакала. -Не оставляйте меня одну.

Бедное созданье. Исходя из своей человечности, я порой задумываюсь о классификации таких как она. Выстраиваю примерную иерархию человекоподобных, и распределяю в ней различные типы Homini Similis по степени их вредоносности. При изучении, сразу становится понятно, что далеко не все они представляют угрозу для существования цивилизации. Большая их часть, являясь продуктом невероятной вселенской ошибки, ведущим к необратимым последствиям, разумеется, подлежит обязательному и своевременному истреблению. Это раковая опухоль на теле человечества, глубоко пустившая свои метастазы. Но немалая часть "подобных", тем не менее, остаётся верна своей первостепенной задаче. Они не стремятся к агрессивной ассимиляции, и ведут спокойный и безобидный образ жизни, так, как заложено в их программе существования. К сожалению, по статистике, именно эта часть в большей степени страдает от фильтрационных зачисток. Наверное потому, что по природе своей эти "куклы" наиболее беззащитны перед Законом, который соблюдают в точности и беспрекословно. Вот и возникает несправедливость, с которой мы сталкиваемся повсюду. В первую очередь всегда страдают добрые, справедливые и безобидные. Те, кто безропотно служат Закону, гибнут от него же. А твари, сумевшие ценой невероятных злодеяний и вероломных нарушений всех мировых порядков и правил, обрести неприкасаемость, выживают, и смеют цинично игнорировать Закон, демонстрирующий перед ними своё бессилие. Это как зараза. Вот кого нужно ликвидировать в первую очередь! Но увы, не мне предоставлено распоряжаться их жизнями. Поэтому мне и жаль Анастасию. Всё, что я могу для неё сделать сейчас -искренне пожалеть. Надеяться на милосердие Хо — бессмысленно. В отличие от меня, оно не знает жалости...

Ольга нежно обняла Настю, и как могла старалась её успокоить. Вовка с Лидой, тем временем, стояли поодаль, и выглядели крайне растерянными. Если бы находящиеся на корме люди хотя бы на минуту смогли отвлечься от дум овладевших ими, если бы они попробовали отбросить хоть ненадолго свои страхи, тревоги, волнения, переживания и сомнения, то возможно они бы смогли ощутить себя под прицелами тысячи глаз, внимающих каждому их слову, с насмешкой, сопереживанием, или безразличием. Они бы почувствовали себя на сцене театра, играющими непонятную, неизученную роль в мрачном спектакле, поставленном зловещим режиссёром, таящимся за кулисами мрака. Исполняющие загадочную трагедию, не ознакомившись с её сценарием, без грима, суфлёров и конферансье. "Весь мир — театр, а люди в нём — актёры". Шекспир это верно подметил, в своё время. И может быть нет ничего удивительного в том, что корма "Эвридики" вполне может быть искусно декорированной авансценой, а всё что вне её, за пределами этого небольшого захламлённого участка — есть необъятный зрительный зал, скрытый за безликим туманом.

Не дожидаясь оваций от невидимых зрителей, не выходя на поклон, не прекращая играть собственную жизнь, артисты неторопливо покинули сцену, не оглядываясь назад. Кормовая площадка вновь опустела. Люди удалялись по прогулочной палубе, по которой недавно пришли сюда, влекомые страхом и любопытством. Их шаги стихли, а силуэты развеялись в седом безмолвии. Актёры ушли, и занавес из тумана сомкнулся за их спинами.

Theatrum Сrepusculum.

Чтобы отвлечься от неприятных событий, происшедших на палубе, девушки отправились на камбуз, решив приготовить что-нибудь на ужин. Лида предложила зайти в радиорубку и посмотреть, как продвигаются дела у ребят, ремонтирующих радиостанцию, но Ольга отвергла это предложение, обосновав тем, что мешать им сейчас не нужно. Настаивать Лидия не стала, и все четверо пришли на корабельную кухню, тут же занявшись поиском продуктов. Геранин, постепенно отходивший от шока, следовал за ними как привязанный, не встревая в их разговоры, и абсолютно им не докучая. Своим отрешённо-безмолвным видом, он стал немного напоминать Настю, хотя по сравнению с ней он выглядел гораздо живее. Сама же Анастасия вновь ушла в себя, спрятавшись словно улитка в свою раковину, и плотно закрывшись герметичной створкой. Достучаться до неё было уже невозможно. Она шла туда, куда её вели подруги, не сопротивляясь и не возмущаясь. Ей было всё равно.

Время давно перевалило за полдень, а парни так и не объявились. Очевидно проблемы с неисправной радиостанцией оказались весьма значительными, и разобраться с ними было не так-то просто. Поскучав и позевав возле деловито хозяйничающих на камбузе девушек минут сорок, Владимир сообщил им, что отправляется в радиорубку, помогать друзьям, после чего наконец-то их покинул. С головой погрузившись в процесс готовки, Ольга и Лида на какое-то время смогли отвлечься от посторонних мыслей. Размышления на тему "что лучше приготовить на ужин", последующие поиски необходимых продуктов и ингредиентов, переброски короткими промежуточными замечаниями и рецептами из личного кулинарного опыта — всё это помогло им сосредоточиться на своём непосредственном занятии, выбросив из головы томительные размышления.

Проанализировав ассортимент продовольственных запасов, после недолгих совещаний, они решили сварить суп. Возни с этим блюдом было не очень много, к тому же, всё что требовалось для его приготовления, на камбузе "Эвридики" им удалось найти. Свежих овощей и мяса в их распоряжении, конечно же, не было, поэтому в ход пошли консервы и бульонные кубики. Отсутствие пригодного к употреблению картофеля компенсировали макаронами. Трудясь в унисон, и при этом совершенно не мешая друг другу, девушки мирно беседовали. Было заметно, что Лида с интересом следит за умелыми отточенными действиями подруги, которая явно была на кухне не новичком. Ольга готовила ужин играючи. Резала, крошила, помешивала, умудряясь при этом невозмутимо поддерживать разговор с Лидией, и время от времени давать ей полезные советы, либо отвечать на вопросы. Лида была у неё на подхвате, и старалась изо всех сил, чтобы показать себя талантливой ученицей. Поварского опыта ей явно не хватало, но чувствовалась заложенная в крови способность к этому.

Работа постепенно продвигалась. Никто их не подгонял. Питьевой воды и необходимых продуктов вполне хватало, а электроприборы работали исправно. По ходу готовки, Оля даже почувствовала некоторое расслабление. Ей нравилось то, с каким вниманием следит за ней Лидия, пытаясь подражать ей и перенимать её умения. Её также забавляли ошибки ученицы, порождающие у этой, уже можно сказать, молодой женщины, по-детски наивные всплески эмоций, от которых Ольга едва сдерживалась, чтобы не рассмеяться.

На душе становилось всё легче и спокойнее. Но вместе с этим облегчением, девушка ощутила появление какого-то нового дискомфорта. Поначалу его природа была неясна. Нечто вроде отдалённой тревоги, сопровождаемой постепенно усиливающейся тяжестью в голове. Но затем это необъяснимое и неприятное давление, проступая всё заметнее и отчётливее, превратилось в обычную головную боль. Несильную, но гнетущую, блуждающую внутри черепа, и точно разыскивающую выход из своего заточения. С каждой последующей минутой, Ольге всё больше и больше хотелось прилечь, и в душе она радовалась, что голова у неё заболела когда их хлопоты уже близились к завершению.

Больше всего ей хотелось сейчас только одного — спокойно отдохнуть в тишине, полежать хоть немного. Заметив, как сменилось настроение Ольги, и то, что она начала время от времени тереть пальцами кожу на лбу и висках, Лида осведомилась, не болит ли у той голова. Подруга не стала скрывать, и призналась, что действительно болит. На это, Лидия предложила ей пойти и прилечь незамедлительно, но Оля отказалась, ответив, что будет отдыхать после того, как они всё закончат, тем более что до завершения процесса приготовления ужина времени осталось совсем немного. Лида больше не стала к ней приставать, и всё оставшееся время они молчали, пока наконец-то их суп не был сварен.

Оставив его на плите, девушки отправились отдыхать в свои каюты. Пока они добирались до каютных дверей, отставшая от Ольги Лида теперь разговаривала с Настей, хотя диалог этот был, разумеется, односторонним. Фактически, Лидия разговаривала сама с собой. Сама же смеялась над своими шутками, что-то спрашивала у Анастасии, и сама же отвечала на свои вопросы. Ей только хотелось с кем-то пообщаться. То, что Настя ничего ей не отвечала, и, судя по её виду, возможно даже вообще её не слышала, общительную Лидию нисколько не смущало.

Дойдя до пятьдесят третьей каюты, они свернули в неё, и закрыли за собой дверь. Оставшись в коридоре одна, Оля удовлетворённо отметила, что Лида не бросила Настю, и, забрав её к себе, дала возможность ей, Ольге, немного побыв наедине с собой, прийти в норму, спокойно отдохнув. Про себя поблагодарив подругу за это, она вошла в дверь под номером 54.

Каюта встретила её приятной тишиной. Даже будучи наедине со своей головной болью, сейчас Вершинина почему-то почувствовала себя увереннее, посчитав что справится с недомоганием без использования медицинских препаратов. Вздохнув, она легла на свою койку и закрыла глаза, окунувшись в долгожданную тишину. Господи, как бы было хорошо, если бы голова не болела...

Taede capitis dolores habere.

Что? Какие-то вспышки памяти заставили Ольгу открыть глаза. И всё-таки что-то действительно таилось на борту этого корабля. События, не нашедшие объяснения до сих пор, выстраивались в цепочку: Сам факт существования "Эвридики", включая её мистическую историю; вчерашние галлюцинации в люксе; более чем странное поведение Анастасии; знакомый "внутренний голос", время от времени звучащий в её голове, советующий и направляющий, дающий подсказки; обнаружение необычных таблеток, и парадоксальный по своей реалистичности иллюзорный сон, в котором она общалась с человеком, которого не видела уже много лет. И вот сейчас, в дополнение ко всему, наводящая на размышления паника Вовки Геранина, до смерти испугавшегося обычной мусорной кучи.

Подозрительно много незаурядных и нетипичных событий произошло за последние два дня. Слишком много, чтобы можно было продолжать так легко списывать их на случайные совпадения и рядовые стечения обстоятельств. Но ведь если поддаться на провокации подобных сомнений, и поверить в потусторонние силы, стоящие за всем этим, то можно окончательно сорваться в мистическую пропасть, оторвавшись от здравой реальности.

И как сорванному ветром осеннему листочку, которому не суждено уже никогда вернуться на родную ветку, ей также невозможно будет вновь найти контакт с реальным миром. Засосав её разум бездонной топью, запредельное влияние не отпустит её никогда, сводя с ума, опутывая паранойей и суевериями. Ольга знала это, и пыталась не поддаваться мыслям наталкивающим её на то, чего она не могла объяснить. Да и не хотела объяснять, в силу тех же причин. Нужно относиться ко всему спокойнее и рациональнее, -считала она. Но это с каждым разом удавалось всё сложнее и сложнее.

Чаши весов её духовной определённости всё отчётливее колебались между уверенностью и сомнениями. Эти колебания явно указывали на факт, что именно сомнения всё больше и основательнее набирают вес, уже откровенно стремясь преодолеть грань равновесия. Конечно же, это не могло не волновать Ольгу.

Неподвижно лёжа на койке, она пыталась отделаться от неприятных раздумий, осаждающих разум против её воли. Мысли спутывались, перетекали одна в другую, завязывались узлами. Нужно слушать тишину. Нужно просто слушать тишину... Забавно. Как её можно слушать? На то она и тишина, чтобы быть беззвучной. Хотя, с другой стороны, тишина, окружающая человека, не бывает абсолютной. Обычное нахождение в тихой обстановке отнюдь не значит, что мы полностью изолированы от звуков. Наше ухо постоянно воспринимает мельчайшие звуковые колебания, которые в большинстве своём остаются неразличимыми для примитивного человеческого слуха, но фиксируются на подсознательном уровне. Мы можем различать только относительно громкие звуки, от гудения мухи — до рёва реактивного самолёта. Всё что тише — скрыто от нас, обычно заглушаемое более громкими акустическими шумами, или же неразличимое даже при отсутствии таковых. Гусеница ползёт по травинке, летучая мышь издаёт писк, бабочка взмахивает крылышками, кошка мурлычет в дальнем уголке комнаты, часы тикают... Нас всегда окружают звуки. Даже тогда, когда нам кажется, что их вообще нет. Наши слуховые мембраны постоянно напряжены, принимая поток звучаний, несущихся вразнобой: глухих и звонких, скрипучих и мелодичных, грубых и нежных — всяких.