Она все чаще стремилась уединиться на палубе, отговариваясь головной болью и необходимостью побыть на свежем воздухе. Но и здесь ее преследовала неотвязная болтовня светских бездельниц. Талимай не обладала запасом сплетен из жизни высшего общества, которые позволяли бы ей легко вести подобный разговор. Однако это вполне удовлетворяло ее собеседниц, которые были несказанно рады внимательной слушательнице и часами вываливали на нее поток всевозможных сведений.
Ей очень хотелось избежать всего этого. Лишь твердые инструкции Обера удерживали ее. Здесь, на корабле, ранним утром на пустынной палубе он приоткрыл ей краешек задания:
"Слушай и запоминай. Твоя задача — выудить из этой болтовни все, что хоть каким-то боком касается военных поставок из Республики Свободных Южных Территорий для Деремской коалиции. Пойми — после того, как Федерация расширила военную помощь Левиру, эти поставки — единственное, что позволяет деремцам избежать поражения и отдаляет окончание войны".
И она слушала.
Вечером, накануне последнего дня путешествия, она сказала бригадному генералу, раздеваясь перед сном:
"Возможно, это представляет какой-то интерес. Одна из этих светских кумушек перемывала косточки своей более молодой, и, видимо, более удачливой не то подружке, не то сопернице — их не разберешь. Так вот, по словам этой кумушки, ее подружка во всю пользуется отсутствием своего мужа, который вынужден многие дни проводить на магистральном шоссе, которое ведет от Порт-Квелато через Лариолу во владения Королевства обеих проливов. Там идут какие-то работы по расширению. Но они скоро закончатся, и кумушка злорадно заявила, что вот тогда-то ее подружка попляшет, очутившись, после разгульной жизни, под плотной ежедневной опекой своего муженька".
"Да, это очень важно", — немедленно отозвался Обер. — "Это подтверждает наши сведения, что шоссе является одной из главной артерий поставок для Коалиции".
Талимай понимающе кивнула. Уже укладываясь в свою кровать, она сдержанно зевнула и спросила своего генерала:
"Господин Грайс, я все время чувствую какую-то двусмысленность своего положения. И то же самое, похоже, ощущают общающиеся со мною сливки общества. С одной стороны, они знают, что я ваша секретарша и что я не имею никакого титула. С другой стороны, вы содержите меня и представляете меня, как настоящую светскую даму..."
"Все верно", — заметил Обер. — "Они принимают тебя за мою любовницу. Я богат, мне позволительны такие причуды".
После прибытия судна в порт и переезда по железной дороге до Лариолы для Талимай началась все та же светская жизнь. Но ночами несколько раз они с Обером выбирались к Трансконтинентальному шоссе и вели наблюдение за перевозками. То же самое они дважды проделали и на железной дороге. Еще через неделю Обер вдруг заявил:
"Все. Наша цель обозначилась. Это — мост". — И, видя непонимание в глазах девушки, добавил, — "Мост через пролив Внутреннего моря, тот, что соединяет владения Королевства обеих проливов на Элиноре и на Старых Землях".
Этот мост уже давно был камнем преткновения для Левира. При помощи Тайрасанской Федерации уже не раз предпринимались попытки перерезать эту артерию, по которой нескончаемым потоком оружие и стратегическое сырье поступали из Республики Свободных Южных Территорий в страны Коалиции. Но подступы к мосту охранялись флотом, более мощным, чем флот Левира. Пролив был перекрыт многослойными минными заграждениями, противолодочными сетями и плавучими бонами. Повсюду вокруг моста крупнокалиберные зенитные пушки хищно вздымали в небо свои длинные стволы, а в небе постоянно барражировали истребители.
Все попытки прорваться к мосту потерпели неудачу. Были отбиты авиационные налеты. Бомбежка с больших высот оказалась неэффективной. Атака большой стаи сверхскоростных торпедных катеров на подводных крыльях, поддержанных авиацией, подводными лодками и надводным флотом, стоила противнику нескольких крупных судов, но до моста катера не дошли. Плавучие мины задерживались бонами. Лишь однажды удалось заложить мину в железнодорожный состав. Но по какой-то причине — то ли данные о графике движения товарных составов через мост устарели, то ли в этом графике произошел сбой — расчет времени оказался неточным, и мина сработала задолго до моста. После этого были приняты драконовские меры предосторожности, включающие тщательный осмотр всех проходящих по этому гигантскому двухъярусному мосту поездов и автомобилей.
Однажды ночью Обер Грайс и Талимай выехали со своей виллы в предместьях Лариолы на стареньком подержанном полугрузовом автомобильчике. В ней никто не узнал бы светской дамы, блистающей в высшем обществе Лариолы. В машине сидела девушка, скорее похожая нас скромную сельскую учительницу. Да в ней вряд ли бы сразу признали и Талимай Эльсете — настолько преобразили ее грим, очки, парик, простенький платочек на голове и темное бесформенное платье. Не меньше преобразился и Обер, выглядевший как простой шофер.
На одной из тускло освещенных площадок, недавно устроенных для промежуточных стоянок грузовиков, день и ночь мчавшихся по шоссе на север, под самым фонарем стояла у обочины молодая женщина и призывно махала рукой проезжающим машинам. Если бы в этот ночной час нашелся кто-нибудь, кто взял себе за труд проследить за этой молодицей, то он бы с удивлением обнаружил, что она "голосовала" только перед огромными грузовиками-бензовозами, тащившими в своих многотонных цистернах высококачественный авиационный бензин.
Вот один из таких грузовиков свернул с магистрали на площадку и затормозил перед женщиной, фигурка которой казалась миниатюрной рядом с огромной тушей бензовоза.
"Эй, приятель! Не подбросишь до города?"
Шофер опустил стекло, стараясь, однако, не высовываться из окошка, и стал разглядывать женщину. Молодая, и все при ней. Хотя дождь промочил ее платье насквозь (а так, пожалуй, даже еще соблазнительнее...), и ее ярко раскрашенное лицо теперь все в потеках краски, видно, что она все-таки милашка.
Тут женщина сделала мимолетный жест, на мгновение поддернув одной рукой юбку, так что мелькнул и снова пропал из виду краешек подвязки.
А, времени в запасе немного есть. Все равно ночью по инструкции нужно делать остановку для отдыха, так почему заодно и не поразвлечься?
Шофер сдвинулся на сиденье в сторону, наклонился, дотянулся пальцами до ручки, приоткрыл дальнюю от себя дверцу, сдвинулся еще немного, поерзав задом по кожаному сиденью, и сделал призывный жест рукой:
"Давай сюда! Не мокни под дождем!"
Молодица — а пожалуй, что и девушка, — проворно влезла в высокую кабину. При этом перед глазами водителя еще раз мелькнули краешки ее чулок, подвязки, и даже краешек светлой кожи над чулками.
"Б-р-р, я вся продрогла на этом дожде!", — воскликнула девушка, зябко поводя плечами.
А вблизи она, пожалуй, еще симпатичнее. — "Давай-ка я тебя сейчас согрею!", — весело произнес шофер, делая попытку ее обнять.
"Да погоди ты", — засмеялась девушка, ловко сбрасывая его руку, — "успеешь еще! Я с утра ничего не лопала, голодная, как волк! Вот два часа назад жратвой разжилась, да все никак поесть не могла — где тут под дождем поесть-то".
С этими словами она стала извлекать из простенькой холщовой сумки завернутые в бумагу здоровенные ломти хлеба с копченым мясом и зеленью. Шофер, хотя и был нацелен прежде всего на другое, тоже сглотнул слюнки при виде этих аппетитных бутербродов.
"А у меня тут еще и кофе есть, в термосе, горячий", — продолжала соблазнять девица. — "Дай сначала закусить, маленько в себя придти, а потом уже и делом займемся". — Она протянула шоферу один из бутербродов. — "Ты ведь тоже, небось, намаялся за баранкой-то? Включи-ка свет, в темноте неудобно".
Шофер поколебался, но решил не давить на молодуху понапрасну — вроде она и сама на все готова — и откусил солидный кусок от бутерброда, щелкая одновременно кнопкой освещения кабины.
Пока шел этот содержательный и глубокомысленный диалог, сзади некий человек в непромокаемой накидке и в форме дорожной охраны, проворно орудуя отверткой и другими инструментами, отсоединил задний бампер от бензовоза и стал проворно прилаживать на его место другой, который загодя подтащил из стоявшего неподалеку полугрузового автомобильчика и прислонил к колесу.
Покончив с бутербродами и кофе, девушка достала из сумки зеркальце и платочек и стала прихорашиваться, стирая с лица растекшуюся краску и пытаюсь как-то привести в порядок прическу. Водителю надоело ждать и он снова пустил ход в руки.
"Экий ты неугомонный!" — опять захохотала девица, упираясь ему в грудь острым локтем, — "дай, я хоть зеркальце спрячу, а то раздавим его в самый неподходящий момент. Думаешь, приятно заполучить осколок в голый зад?" — она снова захохотала.
Спрятав зеркальце, девушка взяла инициативу на себя, резонно полагая, что если предоставить инициативу водителю, то он не будет зря тратить время. А такое развитие событий как раз не входило в ее расчеты. Она взялась своими пальчиками за плечи шофера, медленно стаскивая с него куртку:
"Экий ты крепкий", — пробормотала она, — "небось обнимешь, все косточки затрещат. Ты давай уж поосторожней, я девушка слабая, меня обидеть легко..."
Польщенный ее словами, водитель и в самом деле не стал пускать в ход слишком много силы, притягивая к себе и обнимая девицу.
"А и в самом деле, как медведь", — захихикала она, — "есть к чему прислониться". — И, продолжая хихикать, она чмокнула его в нос.
Человек в непромокаемой накидке тем временем сноровисто таскал из своего автомобильчика какие-то мешки из плотной бумаги и устраивал их наверху цистерны, на перилах, приделанных вокруг горловины верхнего люка. Покончив с этим делом, он перекусил проволочку со свинцовой пломбой и открыл горловину люка. Содержимое мешков стало исчезать в чреве цистерны...
В кабине раздавался громкий звук поцелуев взасос, слегка заглушаемый шумом дождя. Шофер уже вошел во вкус и вовсю тискал свою мимолетную попутчицу, уже распробовав ее молодые упругие груди и пытаясь добраться до застежки на платье. Хотя и не сразу, но это ему удалось. Платье вместе с нижней сорочкой стало постепенно сползать с плеч молодой женщины, открывая верхнюю часть груди, которую водитель принялся с упоением покрывать поцелуями. Женщина издавала сладострастные вздохи, подаваясь всем телом ему навстречу.
Высвободив одну руку, шофер запустил ее под подол платья. Сначала он гладил полоску обнаженной кожи на бедрах женщины, выше чулок, затем стал неловкими движениями отстегивать подвязки — ведь не сняв пояс, не стащишь с нее и штанишки! Потом последовала очередь застежки на поясе. Платье тем временем сползло еще ниже и груди выпрыгнули наружу. Это на какое-то время отвлекло шофера. Он поочередно мял, тискал, целовал и обсасывал каждую из них. Сладострастные стоны и вздохи девицы стали заметно громче и интенсивнее.
Над горловиной люка мелькнул маленький огонек. Это человек в непромокаемом плаще миниатюрным сварочным аппаратом соединял концы перекушенной проволоки, на которой висела пломба.
Наконец, шофер в несколько движений сдернул с девицы штанишки, задрал на ней платье, так что все оно вместе с нижней сорочкой сбилось где-то в районе талии, затем погасил свет в кабине и принялся лихорадочно расстегивать собственные штаны. И в тот момент, когда он уже был готов приступить к самому главному делу, дверца кабины за его спиной распахнулась, темноту прорезал яркий луч ручного фонаря и чей-то голос резко произнес:
"Это чем вы тут занимаетесь?"
Водитель резко обернулся и, несмотря на свет фонаря, слепивший глаза, сумел разглядеть какого-то верзилу в непромокаемой плащ-накидке и в фуражке дорожной охраны.
"Да пошел ты..." — озверел шофер, донельзя раздосадованный тем, что его остановили в самый ответственный момент, и потянул из-под сиденья монтировку. Но в руке непрошеного визитера уже блестел старенький облезлый револьвер.
"Ты что, под дисциплинарный трибунал захотел? Инструкцию забыл? А ну, живо, вышвыривай эту потаскуху отсюда и убирайся, чтобы я тебя больше не видел! А с тобой", — он двинул стволом в сторону молодухи, — "в участке охраны разберутся. Кто такая, да что здесь делала..."
Бормоча под нос ругательства, шофер застегивал штаны, а девица, весьма натуральным образом испуганно всхлипывая, подобрала штанишки и пояс и кое-как поддерживая этой же рукой платье, выбралась из кабины под дождь (Натуральность ее испуга была вовсе не удивительна — она и вправду успела здорово перепугаться, что напарник может запоздать. Когда же напарник появился в самую последнюю секунду, нервное напряжение разрядилось слезами). Через полминуты бензовоз зарычал мотором и выехал на шоссе, набирая скорость.
"Живо в кабину, Талимай, и переодевайся в сухое!" — негромко приказал Обер. Они подбежали к полугрузовому автомобильчику и вскоре тот тоже покатил по шоссе.
У одной из километровых отметок Обер притормозил.
"Так, кажется здесь для нас должна быть оставлена машина..." — тихонько пробубнил он.
Рано утром на пограничном пункте при въезде на территорию Королевства Обеих Проливов пограничная стража увидела подкативший к шлагбауму шикарный лимузин темно-зеленого цвета со светло-бежевым верхом. Предъявив свои документы, не менее шикарная, нежели их автомобиль, парочка проследовала дальше.
"Черт носит этих аристократов не свет не заря", — пробормотал заспанный прапорщик, возвращаясь в свою будку.
"А кто это были такие?" — с любопытством спросил его напарник, сидевший у телефона.
"Владетельный господарь Дуз-ана-Мозуску из Неельрата с женой", — раздраженно бросил прапорщик.
Удачно миновав несколько патрулей, Обер и Талимай пробирались пешком к намеченной точке на побережье.
"Стой!" — окрик, прозвучавший сзади, заставил Талимай вздрогнуть.
Она оглянулась. Сзади офицер с поднятым пистолетом и двое солдат с винтовками на изготовку. Впереди на тропинку вышли еще двое.
"Перекатом в кусты и бей тех, что впереди. Раз, два, три!" — шепотом скомандовал Обер.
Талимай резко бросилась на землю. Над головой взвизгнули пули. И тут же заговорил маленький револьвер в руке Талимай. А сзади нее загрохотал крупнокалиберный пистолет Обера. Через несколько мгновений все стихло.
"Ну, владетельная господарыня, поднимайся с земли, нечего разлеживаться", — произнес Обер, подавая Талимай руку. — "Вряд ли у нас есть больше часа времени. Патруль хватятся и пойдут прочесывать все вокруг. А когда пойдет по мосту наша машина — бог весть. Надеюсь еще , что она нас не обогнала..."
Устроившись над самой кромкой прибоя в скалах, то там, то сям торчавших из высокого холмистого берега, густо поросшего зеленью, Обер установил мощный бинокль на штативе и аккуратно навел его на мост.
"Так, видно достаточно хорошо... Разворачивай рацию и следи, чтобы к нам не подобрались сзади".
Обер, не отрываясь, смотрел в бинокль. Не должен бы пропустить, машина приметная — темно-красная кабина с широкими голубыми полосами. Прошли двадцать минут, полчаса... Прошел час... Прошли еще двадцать минут...
