Приделали колеса, финальный аккорд наших мучений. Они были как тележные, только сдвоенные, с поперечными плашками вместо покрышек. Это для уменьшения давления на грунт. С колёсами опять проводили опыты, поставив машину на пеньки. Развели пар, стали смотреть. То ли с балансировкой не угадали, то ли с высотой опоры напортачили, но, выйдя на рабочий режим, машинка наша стала трястись, и, соскочив с пеньков, рванула в сторону леса. Выбила дверь, выкатилась из кузницы, и завалилась на первом же пригорке, продолжая пускать пар из трубы.
На улице была весна. Все уже зелёное, птички вон поют, лес шумит, солнце ярко светит. Я стоял и смотрел на наше чудо техники, опустив обессиленно руки. Мы сделали невозможное...
Да, невозможное. Если спросят меня, какие-нибудь древние журналисты, мол, как вы, Сергей Владимирович, дошли до жизни такой, как паровик соорудили? Я толкну речь о том, что совместная работа людей, объединённых одной целью, да не жалеющих себя в этой трудовой битве, может двигать горы. Ну а если найдётся какой-нибудь "заклепочник, ну знаете, всегда такой мелкий, въедливый и критически настроенный репортёр попадается, и начинает нудеть, мол, где вы материалы взяли? Как прочности добились? Откуда болтики да крепёж с пружинками появился? Вот на такое мне придётся или покраснеть и молча носком ковырять землю, или выдать ему всю историю моего появления из века XXI. Ибо вся моя машина, по сути, создана из тех компонентов, что я нашёл на "плато".
Пытливый археолог, если обнаружит останки моей паровой тяги через тысячу лет, без труда определит опору от дорожного знака в виде паровой магистрали, столбы автобусной, что у нас является цилиндрами, расширительный бачок трансформатора, с которого ещё не до конца даже краска слезла, на месте котла, и ещё массу других анахронизмов, вроде скрученной мной самостоятельно из найденных материалов пружины прижимной для сцепления. Это пугало меня больше всего — запасы плато не бесконечны, ещё три таких же машины собрать могу. Ну, если полностью копировать. Столбы-то больше цилиндров дадут, по другим элементам тоже запас наблюдается. Но некоторые вещи — критичны, их надо осваивать самостоятельно, запасов готового мало. Придётся привлекать местное сырье, загрублять детали, снижать мощность установок, если я дальше двигаться буду в этом направлении. Надо добывать металл, подобно Первуше, потом его пробовать лить, осваивать всю цепочку, от болота до паровика...
Мысли эти пронеслись в голове за долю секунды. Мимо с диким криком пронёсся дед:
— Лови яё, заразу такую! Убегает!
— Сгорит же! Народ! Сгорит! — бабы кинулись за Буревоем.
— Она ж железная, чему там гореть!? — дав "петуха" голосом, прокричал Кукша, хватая ведро с водой.
Я посмотрел на Сварога в углу — деревяшка молчала, лишь неровный свет огонька светильника создавал иллюзию какой-то реакции на происходящее. И мне показалось, что Сварог тупо ржал в голос. Даже лицо Бендера-механоида стало проявляться. Эхх-х-х, пора брать лопату...
Пока все село крутилось вокруг трактора, я двинулся на Перуново поле. Обещания надо выполнять, вот и рыл я яму впритык к уже стоящему идолу. Бревно дубовое, короткое, правда, дотащил, было у нас в запасе. Его поставил вертикально. Резать по дереву не умею, поэтому обошёлся простой надписью:
"СВАРОГ".
И ниже добавил:
"Паровая машина. По прикидкам, год 860, май месяц. Изобретатели: Род Игнатьевых. Кто делал — ....",— длинный список наших Ф.И.О. ковырял ножом до вечера. Потом прикинул, подумал, и добавил сверху на рисунке ведро. Обычное такое, стилизованное металлическое ведро. С него все началось, пусть об этом помнят...
Уходя с поля, я обернулся. Два идола, спиной к спине, стояли неподвижно. Но мне казалось, что они подбадривающе мне чуть кивали в след, мол, ничего, Серега, прорвёмся. Это подняло настроение, в знаки я уже верил.
20.Деревня на Ладожском озере. Расчетный время — весна-лето 860 года
Приключения с машиной не закончились. Мы, наконец, вывели её из кузницы, и попробовали испытать на земле. Испытания провалились, я при этом смеялся в голос, вызывая удивление окружающих. Смычка технологий из будущего и наших навыков дала забавный результат — собственного веса парового мотоблока не хватало для того, чтобы цепляться за почву! Колеса проскальзывали на мокрой после ночного дождя траве! Я-то экономил на всем, добивался меньшей массы, а тут такое. Но куда деть этот запас я уже знал.
Трактор, уже не мотоблок, обрёл новый ресивер для воды, большего размера, и топливный бак. Килограмм пятьдесят дров мы могли теперь расположить прямо на агрегате, подавая их в топку при помощи деревянных коробов. В таком виде опять поставили машину на пеньки, и попробовали запустить.
Организовали первое в мире ДТП, упоров нашим механизмом стенку кузницы Затянули с трудом всю конструкцию на вкопанные бревна, она весила уже солидно, укрепили посильнее, да и начали опыт опять. Залили в поддоны смеси дегтя со скипидаром для смазки, залили воды в котёл и в бочку, смазали оси, привели устройство в боевую готовность. Разожгли пламя, дождались необходимого давления, и открыли клапан-пускатель.
Сначала наш трактор начал вполне бойко шевелить колёсами, Машка из сарая смотрела на него как на товарища по несчастью. Оба они, трактор и Машка, висели и мотыляли конечностями. Только трактор — колесами, а лосиха — ногами, плохо у неё зарастал перелом. Затем трактор начал раскачиваться. Постепенно амплитуда колебаний нарастала, и трактор соскочил с брёвен задними колёсами. Уткнулся грунтозацепами в землю, обдал нас грязью, дошёл до твёрдой поверхности, и "рванул" в сторону заводи, разбив параллельно себе несколько плашек на передних колёсах. Машка радостно завыла, она болела за трактор. Буревой опять начал орать, кинулся за машиной. Я болел за Буревоя, потому кричал тоже. На наши и Машкины крики выбежала вся деревня. Трактор проехал ещё немного, и опять завалился на бок.
После падения трактора из котла выпал датчик давления, и пар ушёл, что называется, в свисток. В топке завалило трубу для подачи воздуха, и огонь начал гаснуть. Пришлось укреплять конструкцию. На утро были уже нагрузочные испытания. Приделали наш плуг с тремя ножами, покатались на машине. Плохо. Особенно меня пугает жёсткая подвеска — каждый бугорок задницей чувствую, а паровик при этом сбивается с ритма, норовит заглохнуть. Пришлось ещё и рессоры делать, деревянные, полуэллиптические. Провозились с ними долго — но с такой амортизацией трактор стал вести себя спокойней. Попробовали пропахать полоску плугами — получилось! Теперь посреди деревни, правда, грязи полно. Сели, порадовались за созданную машину, взяли топоры с пилами и пошли делать дорогу к полю. Через прилегающую лесополосу трактор бы не проехал.
Дорога шла тяжело. Почему? Да потому что идиоты мы с дедом! Специально же вал отбора мощности предусмотрели! Начали создавать первое навесное оборудование — цепную пилу. Управлять ей было не очень удобно, но как производительность повысилась! До небольшого ручья в овраге мы за половину дня дошли. Устроили брёвнами мостик, заодно и в качестве трелевочного трактор попробовали. Потом перерыв — мелкие принесли запчастей, надо менять то, что уже износилось. Хорошо, что инструмент для полевого обслуживания делали сразу, да и трактор пытались создавать таким образом, чтобы его разбирать было удобно. Наконец, во второй половине дня, мы вышли на поле. Пилка деревьев, переноска тяжестей, все это вторично. Тут будет серьёзное испытание. Спина предательски заболела, как будто говоря: "Если у вас руки кривые, готовьте поясницы под ремни".
Испытания на поле показали нормальные результаты. Трактор успешно распахивал полоску плугом с тремя ножами. Почесали репу, поставили оставшиеся ножи от плуга. Все, которые делали ещё для первой пахоты. Трактор жалобно скрипел, удерживать плуги в земле рычагом было сложно. Пришлось чуть переделывать конструкцию крепления и заняться балансировкой машины. Пошло лучше, удобнее и легче. Постепенно, играясь количеством ножей, довели до оптимального размера плуг. Так и трудились, доводя нашу паровую повозку до максимально возможного в наших условиях совершенства.
Трактор получился красивый, компактный и достаточно крепкий. Мы даже две фары из скипидарных светильников спереди сделали. Правда, они тухли быстро, стеклом их закроем потом. Дни летели, мы добавляли мелкие новшества и устраняли выявленные недостатки. На поле вырос сарайчик-гараж, для обслуживания и ремонта. Запчасти вечерами готовили в кузне, отрабатывали процесс ремонта, обслуживания и хранения машины. С последним — моя идея, боялся я электрохимической коррозии в тех местах, где медь с железом вступала в контакт. Да и просто ржавчины избежать было бы не плохо. Двигатель же в итоге приходилось чуть не полностью разбирать, мыть в спирте, вытирать насухо и оставлять в сушилке. Для дополнительного изъятия влаги использовали известь, запихивая её везде, где можно и нельзя. Утром — всё запчасти опять мыть спиртом, протирать, собирать агрегат на тележке.
Выход из механизированного угара получился внезапный. Все это время мы вставали затемно, пока не становилось светло, работали в мастерских, потом уже шли к трактору, опробовать улучшения. В один из таких подъёмов я по привычке оделся, выпил отвара из трав с мёдом, умылся, отметил день на календаре, и вышел в деревню. Буревоя не было. Погода стояла тёплая. Где-то в лесу чирикала птичка. На озере орали лягушки. Я отправился к лесопилке с кузницей, там тоже никого. Ещё и дверь дома у Зоряны открыта.
"Странно это", — подумал я, — "Да и вообще, какой сегодня день?".
Вернулся к календарю — на календаре последний отмеченный день показывал, что сегодня восемнадцатое мая. Я ужаснулся. Мы более пяти месяцев всем селом не вылезали из мастерских! Вышел опять в деревню, мимо шла Леда.
— А где все?
— На поле, к посадке готовятся, — Леда опасливо начал меня обходить.
Блин! Точно! Лягушки кричат! Скоро пахота. А чего это меня местные-то сторонятся? Я начал осматриваться. В деревне был разгром. Мы с сильно увлеклись изобретательством, вокруг валялись какие-то обрезки, опилки, щепки, пятна скипидара и дёгтя, лежала куча запоротых запчастей. Я посмотрел на свои руки — они были почти чёрного цвета, покрытые мозолями и въевшимся дёгтем. Одежда была не лучше. Даже борода моя стала чёрной! Когда я в бане-то был последний раз? Не помню. Не удивительно, что местные меня сторонятся. Пять месяцев я бегал постоянно занятый, до рассвета уходил, после заката возвращался, нервничал, мало говорил и только по делу. Они-то хоть отвлекались, на ткацкие дела, приготовление пищи, по хозяйству управиться, а я с головой ушёл в работу над паровой машиной. Надо возвращаться в коллектив. И начну я с бани.
После помывки застал деда возле трактора.
— Здорова, Серега! — дед протянул мне руку, этот жест у нас с ним прижился.
— Здорова. Как там на поле? Пахать будем сегодня?
— Не, земля ещё сыровата, надо выждать день-другой. Ты лучше скажи, мы только плуг трактором тягать будем? Невестки насчёт овощей интересуются...
— Блин! Точно! Надо ещё оснастку к трактору сделать, для боронования, для заглаживания, для картошки опять же. Только вот как нам посевы трактором не испортить? Раздавить он может их, даже под землёй...
— Ты пока тут прихорашивался — дед ткнул в мою свежую одежду, — я там на поле сам кое-что придумал. Одевайся, пойдём.
Мы двинулись к полю. Оно было утыкано ветками. Сначала думал, может ритуал такой, но присмотревшись, понял. Это дед места для посадки размечал. Разметил грамотно. По его рассказу понял, что дед сам задумался над работой с трактором, да и решил, что сеять будем длинными полосками. Получалось, что все поле дед разметил на дорожки для машины и грядки для посадки. И распахивать Буревой собирался сильно больше, чем в прошлом году. Из-за наличия картошки, овощей, сушилки, у нас осталось больше семян, чем рассчитывали.
Мы стояли, рассуждали о способах посадки. Кукша, как оказалось, тоже принёс из леса семян всяких трав, которые живность любит, поэтому в этот раз под посадку пойдёт все поле. А если хотим на следующий год больше сажать, надо ещё искать ляд. Это расширять было особо некуда, вокруг овражки, ручьи, лес, защищавший от любопытных глаз и задерживающий снег.
— Надо наш лесоповал по осени готовить под посадку, — заключил дед, — там мы уже много вырубили, ямы от пеньков закидать, перепахать все под зиму, да на следующий год сеять.
— Тоже верно. Только надо деревья толстые слишком да тонкие, которые оставляли, тоже попилить. Ещё такое же поле получим. А там, и скотину заведём, многополье...
— Многополье?
— Ну, перекладывать посадки будем. Разные растения разное из земли берут, да разное в землю возвращают. Получается, что после одних другие лучше растут. А если на одном и том же месте постоянно рожь растить, урожаи упадут. Вроде, после гороха зерно растёт хорошо, картошкой ещё разбавлять надо, в другие года, а какую-то весну вообще не садить. Или только траву.
— То знаю, — дед поддержал меня, — под паром пустое поле, бывало, держали. Не знал только, что менять их надо, не знал...
— Да там секретов много. Удобрения, ну, чтобы росло лучше. Навоз кидали? Ну да, то оно и есть. У нас ещё всякие специальные вещества... Блин, Влас, ты что ли?
Кто-то ткнул меня в задницу. Думал, Влас, он часто вокруг нас крутился, пока трактор делали. Повернулся, и чуть не испачкал свежие штаны чуть ниже спины. Мне в лицо смотрела большая серя рожа с крупными глазами и ртом. Зверь атакует! Я уже замахнулся рукой, но вовремя услышал голос деда.
— Ты чего, Машку не узнал?
Я отступил. И впрямь Машка. Только уже на своих ногах!
— Давно её отвязали?
— Дык неделю уже почитай как, — дед посмеивался, — ты, видать, в делах не заметил.
— Не трогай Машку! — писклявый голосок Смеяны раздался из-за серой туши.
— Де не трогаю я, удивился просто. И испугался.
Лосиха и её малолетняя подруга двинулись по своим делам. Машка хромала. Всё-таки неправильно нога срослась, наверное. На животину была повешена перемётная сумка, на обе стороны, Смеяна её придерживала, чтобы та не упала.
— Куда это они? — спросил я деда.
— Да Машка прутики молодые в лесу объедает. А Смеяна её водит да в сумки лесное добро всякое собирает. В основном, крапиву старую, сухую, которая зиму пережила. Из неё нить хорошая получается.
— Нда, сколько всего произошло, а я и не в курсе. Кстати, по поводу крапивы. Как урожай убирать будем? Надо ещё оснастку сделать, такую, чтобы впереди было...
— Да успокойся ты, — дед опять посмеивался, — будет время ещё. Дай с посевами разобраться. Да отдохни, а то на тебе лица нет.
Я и сам чувствовал некоторое опустошение. Такое бывает, когда перенапряжёшься, и продолжение работы требует слишком много усилий. Надо действительно отдохнуть. Ну, или сменить деятельность. Но не сейчас — пока что опять в кузню, подготовить новые инструменты для пахоты с учётом наличия трактора, а потом и отдохнуть можно.
