— Хотели бы убить, была бы другая отрава... но ты права, лучше не проверять. — Голоса стражников за дверью вдруг становятся громче и слышатся шаги. Ведьма вскидывает распахнутые глаза и шепчет: — Быстро ко мне!

Она тянет в глубину кладовки и прижимает себе. В какой-то момент кажется, что сейчас предстоят очередные лесбийские домогательства, как от демоницы, но... Рука остаётся на талии, а губы уходят левее и я чувствую её плоское ухо на своём. Ксамурл... брр. Дверь позади, так что я вижу только отсвет фонаря, а спиной ощущаю рыскающие взгляды солдат. Ксам подходит так близко, что его влажное дыхание касается моей шеи. И за чем эта дура меня так схватила? Он нас обеих наколет, пока я развернусь.

— Здесь пусто! — получилось?!

— Чё стоишь? Дальше иди, — отзывается голос из коридора, и слышны удаляющиеся шаги.

Мы ждём для верности ещё несколько минут. Странно, но от близости к ведьме не становится жарко. Ладно бы зима, но в ярлском замке отлично натоплено. Не то что у нас, в эльфинаже, когда к концу зимы дров не хватает и вся семья ночью ютится под одним рваным одеялом. Ненавижу... Всё ненавижу — нашу бедность, показуху богачей, клятые законы шемов, что не дают нам жить... Горе побеждённым... так, кажется, говорят Самерцы. Воистину горе. Мы живём, словно скоты в загоне, а Далийцы — как дикие звери.

Наконец, Морриган отстраняет меня.

— Всё. Если нас ещё и ищут, то вне замка.

— Хорошо. Теперь надо придумать, как штурмовать подземелье.

— Алвы там нет.

— Что?

— Его перенесли, в... караульную башню, около главного входа.

— Откуда ты это знаешь?

— Магия, не важно, — отрезает ведьма. — Главное, что я точно чувствую, где он.

— Хорошо, тогда за мной, — иду к выходу, но перед самой дверью оборачиваюсь: — ты одеться не хочешь?

— Нет.

— Собираешься сразить врагов внешностью? — подпускаю яда в голос. Фигура у неё, конечно, хороша. Я совсем не ценительница женщин, особенно человеческих, но прекрасно понимаю, что в ней нашёл командор.

— Собираюсь превращаться. Так что убери робу в сумку, а то потеряем. Артефакт всё таки, и не из худших. — Жму плечами в ответ и открываю дверь.

Мы крадёмся к одной из комнат, выходящих на двор — лезть без рекогносцировки будет самоубийством, бесполезным. Концом пути становится чья-то пустующая спальня. Распахнутая дверь, грязные следу солдатских сапог, видные даже в отражённом свете с улицы, открытые шкафы, почему-то кажущиеся распахнутыми пастями в никуда.

Снаружи — бардак. Больше десятка солдат снуют по двору с факелами. На стене ещё дюжину видно. Идиоты, их маг зажёг целую луну, и от огня только вред — сунься в любой закуток и будешь слеп, как суслик. Но это мне на руку. Ведьма указывает на нужную башню. Дверь незаперта, только у входа пятеро латников. Семечки, если бы не колдун — до него пока добежишь, пять раз изжарит, по крайней мере с нашими именно так. И если бы ещё знать кто внутри...

— Можешь сказать, кто ещё в башне? — она отрицательно мотает головой. Это не радует. — А волшебника снять?

— Это запросто, — подкидывает посох в руке и так... нежно улыбается, что меня передёргивает.

— Ты..., — проглатываю слово "ненормальная" и возвращаюсь к главному: — Значит, так. Уберёшь мага, через солдат просто пройдём. От стрел...

— Не беспокойся о них.

— Остаётся она, — указываю на временное "пристанище" командора. — Плохо, что не знаем кто внутри. Зайдём на первый этаж, и нас там со второго приголубят, пока копошиться будем.

— Не приголубят... если ты зайдёшь с первого, а я со второго. Алва на третьем, где бойниц нет.

— Хорошо, согласна. Тогда начинаем, как только ты колданёшь, я прыгаю вниз. Не отставай.

— Подожди, — шепчет она.

— Что? — время уходит, чего ей ещё надо?

— Эликсиры, — она роется в сумке у меня на поясе. — Эти выпей сейчас, пригодятся. А вот это, — показывает поблёскивающую красным металлическую колбу, — храни как зеницу ока.

— Что это?

— Для Алвы. Оно его разве что из гроба не поднимет.

— Магия крови?

— Нечто вроде, — ведьма вдруг меняется в лице и охает.

— Что случилось?

— Его пытают! — кричит она, наплевав на скрытность. — Начали!

Едва успеваю проглотить отвратительно кислое зелье, как стекло разлетается даже не в осколки, а в пыль. В глазах темнеет на долю секунды, но тут же навостряются все чувства, а в жилах словно кипит огонь. До земли два с лишком моих роста, плевать. Где ты там, дух Доблести? Пора показать, на что способен. Мёрзлая земля бьёт по подошвам и уже в перекате понимаю, что больше не одна. Всё не как на тренировках, нет почти привычного ощущения отчуждённости, нет... плёнки нереальности, но всё же дух со мной, рядом.

Вокруг ничего не видно — ветер словно взбесился, взбив снег непроницаемой белесой завесой. Морриган... молодец. Мне это не помеха, я могу дойти хоть с завязанными глазами. Из мглы появляется стражник, рот на распашку, но крика не слышно. Зеленоватый клинок подныривает под щит и... ничего себе! Вместо красной полосы внизу живота остаётся чёрная, словно от ожога. Предсмертный же замах его меча отклоняется прочь, хоть меня уже и нет на пути.

Нет времени думать, только вперёд! Их пятеро, они ветераны и они готовы... Уже четверо, лицо ближайшего к двери внезапно превратилось в подкрашенную кровью ледяную маску. Шагаю вперёд, бью на опережение, и левый клинок из гномьей стали остаётся во вражеской кольчуге. Один меч против троих... неприятно и нет возможности даже выхватить кинжал. Секунда, две, три... и всё полыхает фиолетовым пламенем. Три вопля сливаются в один и затихают — эльфийский клинок рисует кровавый цветок на трёх глотках.

Боль и усталость наваливаются разом — мои собственные кисти выглядят немногим лучше обуглившихся лиц и рук мертвецов. Всплеск Тени, кажется так это называл Вирениус. Ну, спасибо, Доблесть... вовремя ты. Долго страдать не приходится, заклятие Исцеления обнимает тёплой волной, а затем ведьма тычет в губы холодной стекляшкой. Глотаю, не чувствуя вкуса, и понимаю что сил хватит не только идти вперёд, но и посмотреть на колдунью. О, Миттал!

— Морриган! Что с тобой?! — На месте человеческой красотки стоит... освежеванный труп! кровь везде, руки покрыты рваными ранами, а лицо разве что в страшном сне привидится.

— Всё нормально, — отвечает этот зомби привычным голосом. — Так надо. Иди дальше, встретимся на втором ярусе!

Всё ещё стою в ступоре, когда ходячий кошмар на моих глазах начинает разваливаться. Отпадают пальцы, струпья, куски плоти с груди и живота... Меня трудно причислить к брезгливым, и всё таки желудку очень хочется расстаться с обедом. Но это не смерть — кусочки... ведьмы меняют цвет, отращивают крылья и устремляются вверх. Заклятие Роя... я только слышала о таком от матери... Поборов, наконец, оцепенение, освобождаю второй клинок из павшего врага и шагаю внутрь.

Арбалетная стрела... это несерьёзно. Небольшой огнешар уже опаснее, но не когда его кидает отступник-недоучка. Им бы меня на дворе подкараулить, а здесь, среди стен, шансов нет. Два трупа сползают вниз и со второго этажа слышны крики. Я несусь вверх по лестнице, успев, впрочем заметить и перепрыгнуть натянутую леску (спасибо тебе, мама), А там во всю орудует Морриган.

Сотни каких-то летучих тварей наполняют воздух. Кто-то слепо машет мечом, ещё один солдат держится за горло, распахнув кровавые провалы на месте глаз. На полу лежат уже трое, слабо дёргаясь под слоем насекомых. Один лишь колдун окутался огнём и медленно отступает. Огонь — это хорошо, но не против веридиевого клинка в глотку. Добить обезумевших от боли и ничего не видящих бойцов особой сложности не представляет.

Достаю меч из последней жертвы, и передо мной из мерзко жужжащего облака появляется ведьма. Сейчас она ничем не напоминает зомби на улице — чистая, ни капли крови, ни даже царапинки на идеальной коже.

— Что это было, иллюзия?

— Нет, магия крови. Потом расскажу, нет времени! — чернявая машет посохом в сторону лестницы.

Как по заказу, сверху раздаётся грохот, подтверждая её слова. Не давая себе передышки мы мчимся дальше, к командору.

* * *

Не спешу открывать глаза. Скоты... чем же они меня приложили? Морриган?! Но приступ страха быстро отступает — почему-то уверен, что с ней всё в порядке. Значит, ушастая её вытащила. Пытаюсь понять, где я, и что происходит. В носу словно бронто нассал, рук и ног не чувствую, а пошевелиться боюсь. Ага, теперь понимаю почему — рядом ещё кто-то.

— Господин, стража выставлена, — слышу хриплый голос.

— Хорошо. Кто-то всё-же ушёл, и может попытаться вернуться. Есть вести от хозяина? — собеседник кажется моложе, но кто его разберёт на слух.

— Нет, но лорд Хорау должен прибыть в течение получаса. Вестовой отправился как только Кальт подал сигнал.

— Демоны... За Кальта он мне ответит, надеюсь герцог отдаст мне этого содомита, когда выжмет всю нужную информацию. Но сообщника мы, похоже, упустили. — Ну, Херрен, ну удружил. Меня теперь всякие козлы за гомика принимают.

— Господин, возможно оборотни смогут...

— Они ещё долго ничего не смогут. Слишком хороший травник делал этим уродам отбивающее нюх зелье.

— Как ты думаешь, кто они? Вороны?

— Нет. Скорее изменники, Серые Стражи. Эльфийская девка, которая снилась Вогану, убежала именно с ними. — Мать! Вот где мы прокололись! Ну я и дебил, получается... Не устраивал бы Хазал садистские свидания с боярином, не угодили бы сейчас в засаду!

— Впрочем, мы вскоре узнаем наверняка, господин. Он очнулся.

— Даже так, — дыхание перехватывает от удара в бок, — открывай глазки, колдунчик.

Приходится подчиниться, и почти сразу зажмуриться — перед глазами плывёт и двоится.

— Что, не нравится погибель магов? Терпи, — злорадно говорит тот же голос.

Осторожно приоткрываю один глаз. Вокруг темновато, факелы на стене слабоваты. Кроме меня в помещении трое. Усатый говнюк в кожаных латах — вроде именно он меня сейчас приласкал. Седой солдафон, иначе не назовёшь — слишком уж подходит под стереотип вечного сержанта, в кольчуге. И наконец, одоспешенный стражник у двери. Тоже стереотипный, разве что вместо копья наличествует палица. Там же, на столе, лежат мой меч и куртка дрейковой кожи. Бросаю взгляд вниз и прячу вздох облегчения — штаны на месте. Пытаюсь осмотреться и неожиданно получаю по морде... всё-таки здесь четверо, кто-то за спиной. И тут до меня доходит главное — я на дыбе! Тянусь к Фэйду.

— Ты не дёргайся, колдунчик, не вертись, — кожаный кивает головой и суставы пробивает резкая боль! — Что, не нравится?

— Нравится... — удар кулаком по морде затыкает рот. Так вот вы какие, средневековые пытки... Падла кивает снова и я ору от боли и нахлынувшей паники. Без магии мне конец!

— А так? — он лыбится, и под покровом страха шевелится ярость... А с ней... сила!

— Ещё лучше, — хриплю превозмогая боль и тут же тону в новом приступе.

— Упрямый колдунчик. Это временно. А скажи ка мне, кто с тобой пробрался в замок?

— Твоя мать, — удар обжигает губы и слышится треск зубов. Переждав вспышку боли, сплёвываю красную крошку и продолжаю: — нет, правда, она хотела мне в подземелье в дупло дать.

Мамочка! Я и не знал, что на несчастной дыбе может быть так больно! В когтях у Алфреда не намного хуже пришлось. Но ничего, ещё чуть чуть, и прорвусь.

— Ты знаешь, это ведь только разминка. У нас с тобой впереди о-очень много времени.

— Когда я отсюда выберусь, я найду тебя, отрежу тебе твоё жалкое подобие мужского достоинства и запихаю в глотку. А затем, подниму труп и будешь так ходить, дохлым сосуном.

Он укоризненно качает головой и делает жест тому уроду, что крутит ворот. Суставы горят в агонии, но ярость всё растёт, а с ней и сила. Вопль дерёт глотку и с ним из груди рвётся магия. Молнии... ярость прорывает блокаду и с каждым разрядом рвётся наружу. Мне хочется залить электричеством весь замок, убить всех, кто причастен к моему пленению... да и непричастных тоже, за компанию. Но... лишь через несколько секунд буйство стихии сходит на нет, и я бессильно повисаю на дыбе.

Демоны! Несмотря на выброс, контроль над магией всё ещё не вернулся, и наложить на себя исцеление мне не под силам, как и освободиться из пут. В принципе всё не так уж и плохо — пленителям хватило, и левая рука даже выпала из держателя, видно пережгло молнией. Но и хорошего тоже мало. Понятия не имею, сколько продолжит действовать блокирующий волшебство препарат, как там его, погибель магов? И, если кто-то сейчас зайдёт, приятного будет мало. Я не сэр Макс, плевки у меня не ядовитые, а большего пока не осилить.

Накаркал — усатый урод не сдох и медленно поднимается на ноги. Или не усатый — растительность на голове сгорела и сменилась чёрно-красным месивом. Неважно он выглядит, через пропалину в доспехе виден оплавленный амулет, глаза бегают, а левая рука повисла плетью. Но правая достала кинжал и достаточно уверенно держит его.

— Т-ты...

— Я? — пытаюсь тупо протянуть время.

— Тебе конец, — он медленно делает шаг и заносит клинок.

— А как же ярл Хорау?

— Сдохни!

Дверь с треском распахивается и палач опускает оружие... но вместо того, чтобы вгрызться в плоть кинжал, вместе с держащей его рукой, отламывается от тела в плече и падает наземь. Вражина сползает вправо, тихо звеня по полу обломками красного льда, а за ним ко мне подходит самое прекрасное зрелище этого мира — Морриган.

— Любимая, — шепчу ей. Девушка улыбается и поцелуй сливается с заклятием исцеления.

— Ну и что ты до сих пор тут висишь? — спрашивает она.

— Если верить этому, — кошу глаз на подыхающее тело у ног, — то во мне лошадиная доза погибели магов.

— А как же тогда... — она показывает на множественные следы ударов молний.

— Ну я же...

— Хазал! — волшебница перебивает моё объяснение и роется в сумке эльфийки. Только сейчас осознаю, что на моей ведьмочке вообще ничего нет... Она неподражаема. — Вот, пей.

В губы тычется горлышко флакона и я послушно проглатываю содержимое. Затем второй... После третьего что-то неуловимо меняется, а на четвёртом, путы рвутся и мои ноги ступают с дыбы на каменный пол. Призываю телекинезом куртку Доспехов Ахтунга и с помощью подруги одеваю, затем вкладываю в ножны Ткача Заклинаний.

— Ты готов, командор? — спрашивает напряжённо стоящая у двери ушастая.

— Почти.

Вытаскиваю клинок из отломанной руки и подхожу к угасающему "кожаному". Слабое исцеление не вернёт его к жизни, зато приводит в сознание. Палач с ужасом смотрит на приближающийся кинжал, хрипит, когда лезвие распарывает одежду, а затем и плоть, а затем давится, получив в пасть склизкий обрезок. Пару секунд смотрю на результат "труда", но так и не найдя искомого удовлетворения, резко всаживаю нож в середину лба и брезгливо вытираю руки об лежащую рядом тряпку.