...
— Да.
И передал трубку мне.
— Алло?
— Юлька, что у тебя за манера — влезать куда не надо?
— Да кто ж знал, что от брата-кретина будет столько проблем!?
— Надо было его сразу по-тихому прикопать под забором. Или сдать преследователям головой.
— Стоило бы. Но сейчас уже нельзя. Получится как признание в собственной слабости. Отстоять не можем, поэтому отдаем его вам... чего те и добивались. После такого жить нам будет намного сложнее.
— Будете стоять до конца?
— А куда деваться? Хотя у меня уже возникает желание прибить Славку, прикопать вме-сте с его пади где-нибудь под кустиком и заявить, что они и нам нагадили.
— Что такое пади?
— То, что он себе нашел. Низшая каста в иерархии оборотней.
— М-да.
Дед помолчал несколько секунд. А потом решился.
— Юлька, если это понадобится — не жалей никого. Лучше я еще раз похороню его, а не тебя. Славку я, в конце концов, считаю мертвым вот уже лет девять. А тебя терять не хо-чется. Ты — Леоверенская.
Я моргнула внезапно повлажневшими ресницами. Ну, если ЭТО — не комплимент, то другого мне и не надо. Для деда род и семья были всем. Для меня, как оказалось — тоже. И признать кого-то Леоверенским для него было — как орден. И для меня — тоже.
Медленно текли прозрачные воды реки времени. Уходила вдаль портретная галерея. Сотни и сотни людей, живших до меня, предавших мне свою кровь, свой характер, свои черты лица, свои вкусы и пристрастия, свою стойкость... и их глаза твердо и ласко-во глядели на меня через бездну веков.
А если б над нею беда и стряслась,
Потомки беду перемогут!
Бывает,— примолвил свет-солнышко-князь,-
Неволя заставит пройти через грязь -
Купаться в ней свиньи лишь могут!*
Юля цитирует стихотворение А. Толстого 'Змей Тугарин', прим. авт.
И я шла.
Держала голову и улыбалась.
Превозмогала любую беду.
Дралась не на жизнь, а на смерть, даже против многократно превосходящего против-ника.
Зачем?
Чтобы когда-нибудь через много лет, может даже сотен лет, мои потомки так же гля-дели в глубину веков. И улыбались.
'Наши предки боролись за жизнь. Когтями, зубами, словами и делами. Они сделали все, чтобы мы — жили. Родились, смеялись и плакали, любили и ненавидели. Неужели мы можем их подвести? Струсить, сломаться, предать... просто — не выжить и не дать жизнь своим детям? Кто сказал, что мы — не справимся!? Что мы не сделаем больше, не пройдем дальше и выше!?'
Мы — справимся. Просто для того, чтобы наш род не прервался. Мы — Леоверенские.
И любой человек может сказать то же самое про свой род. Про свою семью и детей. И не беда, если утеряна информация о предках. Сам поднимайся с колен. И рвись выше и дальше! А зачем жить, если нет цели? Некуда стремиться? Не видеть небо...
— Юля? Прекращай зависать в облаках! Прием! Прием!
Дед не церемонился.
— Ты меня поняла?
— Да.
— Тогда — действуй.
— Ладно. Счастливо.
— Пока.
Я убрала голову от телефона и поглядела на Мечислава.
— Дед мне голову оторвет.
— Не волнуйся, кудряшка, я всегда смогу тебя защитить, — улыбнулся мне вампир.
Руки болели все сильнее. Поэтому мой прогноз вампиру не отличался оптимизмом.
— А тебе — клыки выдерет. Плоскогубцами. И без наркоза.
Мечислав коротко рассмеялся и чмокнул меня в кончик носа.
— Кудряшка, ты просто прелесть. Еще бы пригрозила 'папе пожаловаться...'.
— Вот как увидимся, так и пожалуюсь. А пока сам можешь к нему идти, — огрызнулась я. Упоминание о погибшем отце мне удовольствия не доставило.
— Извини, пушистик. Вадим, сейчас приедем — и давайте ко мне. Ты, Борис, Сашка, Леонид...
— И Валентина хорошо бы позвать — добавила я.
— Позвать? Мы его еще и не выставим. Ты с ним сильно подружилась за последнее вре-мя, — медленно произнес Мечислав. — На него смотреть было страшно, когда он узнал о нападении.
— Он хороший друг, — произнесла я. — Я бы за него тоже волновалась.
— Сильно?
В голосе вампира прозвучало что-то незнакомое. Но руки слишком ныли, чтобы я еще и задумывалась о таких мелочах.
— Сильно.
— Насколько сильно?
С переднего сиденья донесся отчетливый хрюк Вадима.
— Юлька, успокой шефа. Скажи, что вы с Валентином только друзья, а то он бедного оборотня побреет налысо.
Я замотала головой.
— Да вы что — все с ума посходили?
— Потому что шеф тебя ревнует — или потому что я в точку попал насчет оборотня? — продолжал веселиться Вадим.
Я бы его точно пнула, но дотянуться ногой было сложно, а руки и так болели.
— Вадим, — прошипела я. — Если ты не заткнешься, я тебе за шиворот плюну!
— Точно. Шеф, я угадал, она влюблена в нашего блондинистого лисика, — развеселился вампир. — Что делать будем?
Шлеп.
У Мечислава, в отличие от меня, руки не болели. Вадим качнулся вперед, потом на-зад, машина вильнула, а я довольно улыбнулась.
— Шеф, за что!?
— За отсутствие меры.
Так его. Клыкастые соблазнители — это еще в порядке вещей. Но зубастые юмори-сты...
Жесть!
* * *
Мы остановились у частной клиники. В нашем городе их целых две. Обе — дорогущие... я туда не хожу. Мне здоровье дороже.
— Здесь что — и вас тоже лечат? — сварливо поинтересовалась я.
Мечислав ловко выскользнул из машины и опять подхватил меня на руки.
— Да опусти ты! Я что — инвалид?
— нет. Ты — прекрасная женщина, которую нужно носить на руках. И я собираюсь зани-маться этим всю оставшуюся жизнь.
— представляю, сколько я сэкономлю на обуви, — съязвила я.
— Если пожелаешь, я закажу для тебя золотые туфельки с хрустальными каблучками.
Я содрогнулась. Понятно, что вампир издевается. Почему? А вы сами попробуйте прой-тись, нацепив на ногу да хотя бы салатницу! Спорим — через три шага она окажется на том свете, а через четыре шага все осколки будут у вас в пятке?
А туфли из золотого листа? Да круче этого только 'испанский сапожок'*!
* средневековое орудие пытки, прим. авт.
— Лучше сразу прибей, — руки болели все сильнее, и отвечать на дурацкие шуточки не было ни сил, ни желания.
— Ни за что. Ты еще должна мне Печать тела.
Блиннн! Твою игуану!
— И ты намерен востребовать долг?
— Да. Сегодня, после того, как мы покончим с делами. Ты себя достаточно хорошо чув-ствуешь?
— Нет. Я чувствую себя просто омерзительно. Меня тошнило. И может стошнить еще раз. На тебя.
— Переживу. В крайнем случае — примем ванну. Представляешь — ночь, свечи, ванна с пеной...
— ...я поскальзываюсь на мыле и падаю тебе на голову, сломав обе ноги.
— Кудряшка, смотри на жизнь веселее. Я всегда успею тебя поймать.
Мечислав упорно не замечал моих попыток нахамить. Настроение испортилось у меня окончательно. Теперь еще и Печать. А неохота...
Если бы можно было отказаться — я так и поступила бы. Но вампир выполняет свои обязательства. Славка и Клавка в безопасности. Относительной, но что в мире не относи-тельно? То, что еще не пытались никуда отнести? Ох, куда-то меня не туда тянет.
Но я попыталась отказаться.
— А потом никак нельзя Печать поставить?
— Нет.
— Лично мне не к спеху.
— А зря. Печать повысит и твои шансы. В этот раз тебя собирались просто похитить. А что будет завтра?
— меня ИПФ на танке переедет.
— За что?
— За все.
* * *
Не успели мы войти в поликлинику, как к нам бросилась пергидрольная (а-ля Мерлин Мурло) девица в белом... белой... нет, все-таки это халат. А мне на секунду показалось что маечка. Впрочем, халатик был с глубоким вырезом, обтягивающий, прозрачный и заканчивался где-то на уровне трусиков. Так что я особо не ошиблась.
— Здравствуйте! — запела она. — Проходите, пожалуйста, располагайтесь!
Она распахнула перед нами дверь в приемный покой. Что ж, обстановка на уровне. Ев-роремонт, цветочки, диванчики... ясно, куда идут деньги клиентов.
— Я могу вам чем-то помочь?
Смотрела она при этом только на Мечислава, словно меня тут и не было.
— Нам нужен врач, — сообщил вампир.
— Я буду счастлива оказать вам лю-бую помощь, — с придыханием произнесла блондинка. Ее бюст при этом так коле-бался, что не будь халатик на молнии — точно остался бы без пуговиц. А слова 'счастли-ва' и 'любую' она выделила голосом так что я поняла — если Мечислав оставит меня хоть на секунду, ему просто не жить.
Изнасилуют.
И про меня не вспомнят, хоть я тут кровью истеки на пороге.
Хотя... вампир тоже смотрел на ее 'формы' с нескрываемым интересом. А блондинка пыталась прижаться к нему бедром, не обращая на меня внимания. Стерва!
Инстинкт собственницы сработал быстрее мозгов. И я тихо зашипела сквозь зубы.
— Юля, руки? — Вампир тут же забыл про медичку.
— Да.
Медичке поневоле пришлось обратить на меня внимание и распахнуть перед нами дверь какого-то кабинета. Туда Мечислав меня и внес.
— Что с больной?
Угу. Таким тоном не о проблемах спрашивают, а желают провалиться к черту на рога.
— Больная жива. И способна передвигаться на своих двоих. Пострадали только руки.
— Сажайте девушку на кушетку.
Мечислав пожал плечами и уселся сам, продолжая держать меня на коленях.
— А у вас ничего не болит?
Мечислав отрицательно качнул головой.
— Совсем-совсем ничего? Вы знаете, я так хорошо умею делать массаж...
— Не сомневаюсь, — прокомментировала я. — Эротический. Задницей.
Вышло тихо, но отчетливо. Медичка пошла красными пятнами.
— Девушка, не советую вам оскорблять лечащего врача.
— Девушка, — издевательским тоном передразнила ее я, — за те деньги, которые вы дерете за обслуживание, я могу хоть на четвереньках бегать и кусать врачей за пятки.
Дама в белом халате сверкнула взглядом недоенной гиены.
— Показывайте руки. Чего вы за парня держитесь. Я вас не покусаю!
— А он? — тихо прошипела я под нос. И протянула руки.
Вампир затрясся от тихого смеха, чем вызвал еще один негодующий взгляд.
— Девушка, что вы умудрились сделать руками?
— Обморозила, — ответила я.
— Да? А уколы откуда?
— Это я замороженного дикобраза ощипывала, — окончательно озверела я. Тоже мне, ме-дик! Хамка трамвайная!
— Девушка, хватит мне врать! Что вы делали руками?!
— Вы меня лечить собираетесь? — так же резко спросила я. — Если нет — я пойду к профес-сионалу. Если да — я вам уже сообщила все, что вас касается. Ну!?
— Девушка, пока вы не скажете, что именно с вами случилось, я не смогу оказать вам медицинскую помощь! — разъяренно выпрямилась 'медичка'.
Я тоже вспыхнула, как спичка.
— Девушка, — теперь я уже не дразнилась, и в горле поднималось угрожающее рычание зверя с человеческими глазами. — Ваша работа — лечить. Это — не ножевые ранения и не огнестрел. Остальное — не ваше собачье дело. Давайте, быстренько, промойте мне руки, забинтуйте — и можете катиться к чертям собачьим.
— Вы что себе позволяете!?
— Нет это вы что себе позволяете!? К вам пришел больной человек, уплатил бешеную сумму... кстати, дорогой, отмени оплату. Поехали в нормальную больницу. А то эта овца еще год будет блеять, а дела от нее не дождешься. Видно же, что у нее диплом куплен-ный. И держат ее тут либо по блату, либо за сексуальные услуги, оказываемые всем, ко-му захочется. Таких коновалов...
Продолжить я не успела. Дверь распахнулась, и в кабинет влетел высокий темноволосый мужчина в зеленом хирургическом костюме.
— Виктор Аркадьевич! — бросилась к нему медичка. — Эта хамка...
Виктор Аркадьевич обогнул ее, как дерево и направился прямиком к нам.
— Мечислав Николаевич! Юлия Евгеньевна! Не могу сказать, что рад вас видеть, к нам лучше бы вообще не попадать! Что случилось?
— Эти хамы... — продолжала заикаться 'медичка'. Интересно, она другие-то слова знает? Но зря она про себя напомнила.
— молчать! — рявкнул на нее врач. — Итак, что произошло?
— Юлии Евгеньевне требуется медицинская помощь, — спокойно сообщил Мечислав. — У нее возникла маленькая проблема с руками. Юля, покажи ручки дяде доктору.
Я послушно протянула вперед кисти рук. М-да, выглядело это просто ужасно. Кровь уже не сочилась. Она просто запеклась неаппетитной коркой на ранках. Да и сами руки, распухшие и покрасневшие, выглядели страшно.
— Юлия Евгеньевна, это обморожение? И, надо полагать, ранки? — тут же догадался врач.
Хм-м. Ну хоть кто-то умный.
— Не уверена. Но кажется так.
— Хорошо. Мечислав Николаевич, отпустите девушку. Юлия Евгеньевна...
— Можно просто Юля.
— Хорошо. Тогда — Виктор.
— Очень приятно.
— Мне тоже. Пройдемте в процедурный кабинет. Можете не разуваться, я сейчас накину на вас халатик, и займемся вашими ладошками. Вы сможете приезжать сюда на перевяз-ку, хотя бы раз в день?
— Да, — отозвался Мечислав. Он отпустил меня и теперь с иронией наблюдал за суетой врача и багровеющим лицом медички. Почему-то называть ее врачом или медсестрой у меня язык не поворачивался. Так, медичка... Огрызок от медика.
— Виктор Аркадьевич!!! — наконец взвыла медичка. — Вы что!? Они же хамили! Ругались! А эта выдра...
И ее дрожащий палец с длиннющим акриловым ногтем вытянулся в мою сторону.
— Эта выдра, — смычком по струнам прозвенел голос вампира — любимая девушка и даже невеста одного из акционеров клиники. Виктор Аркадьевич, чем у вас Сидорчук занима-ется? Явно не кадровыми вопросами...
Девица открывала и закрывала рот. Глаза у нее стали, как у рака — такие же выпучен-ные и двигающиеся вправо — влево, вправо — влево.
— Виолетта Петровна, чем вы так разозлили Мечислава Николаевича? — удивился врач. И уже Мечиславу, немного наигранно. — Вы извините, она у нас недавно работает, только в этом году институт закончила.
— У вас она больше не работает, — Мечислав не собирался прощать и возлюблять. — В моей клинике таких сотрудниц не будет. Здесь зарегистрирована большая часть моих лю-дей, я перечисляю на счет крупные суммы, и я не хочу, чтобы из-за прихотей госпо-жи...
— Козловой.
— Козловой?
Я фыркнула. Козлова Виолетта Петровна, изволите ли? Хоть бы Машей назвали...
— Козловой, — надавил голосом Мечислав, прекращая мое хихиканье — они оставались без квалифицированной медицинской помощи. Займитесь Юлией Евгеньевной, а я пока про-гуляюсь к руководству.
Он встал с кушетки и одним слитным движением выскользнул за дверь. Та даже не ше-лохнулась.
Медичка несколько секунд стояла, как вкопанная, потом взвыла что-то невнятное и бросилась вслед за вампиром. Виктор Аркадьевич ловко набросил мне на плечи халат.
— Идемте, Юля.
Я кивнула и вышла вслед за врачом из кабинета.
— Боюсь, что девушка уже у вас не работает, — вздохнула я.
Виктор Аркадьевич пожал плечами.
— А вам жалко?
— Нет.
Я не стерва, просто она первая начала.
— Вот и мне — нет. Эта зараза тут всех достала. Ее и взяли-то потому, что у нее тетя здесь главбушкой работает.
— Полагаю, что с сегодняшнего дня — не работает. Ничего, Мечислав новую подыщет, — махнула я рукой.
