День курсанта

Вызвали ментов. Те приехали. Задержанные урки бросились к ним как к родным.

Менты, выслушав нас, покачали головами.

— Не получится. Отпускайте их. Вот если бы они что-нибудь скрутили, а мы их поймали, то тогда ещё был бы состав!

— Так вот же!

Вывалили на стол набор инструментов, что отобрали у преступников. Два вантуса, чтобы выдёргивать лобовое стекло. Всякие отмычки, кусачки. Ключи. Несколько домкратов.

— Ну, и что?

Милиционеры качали головой. Обычный набор сантехника, слесаря.

— Ладно. — Баров прямо в караульном помещении сплюнул под ноги. — Вы, товарищи милиционеры, свободны. А потом ещё удивляетесь, отчего вас так народ-то не любит. Езжайте, а мы с этими... — он выразительно посмотрел на преступников — Поговорим. Ночь длинная. Смена у нас только в девятнадцать ноль ноль.

— Пизд...ц вам! — кто-то полушёпотом, но внятно произнёс.

— Шваброй изнасилую. — тоже кто-то тихо добавил.

— Лучше штык-ножом.

— По яйцам.

— Ладно.

Милиционеры направились у выходу.

— Э-э-э! Стойте! — один из задержанных, которому досталось больше всех, самый здоровый, да, и наколок у него больше всего.

— Чего тебе?

— Я сознаюсь, что пытались ограбить машину!

— Чего?

— Я всё подпишу! Только не оставляйте нас с ними! — он затравленно оглянулся через плечо.

— Жаль! Я уже придумал, как сломать тебе пальцы. — Баров не шутил — Чтобы впредь не повадно было воровать! Товарищи милиционеры, пишите здесь. А то привезете к себе в отделение, а они, передумают. А мы им поможем вспомнить. У кого они ещё машины грабили. Дкмаю, что и офицеры с уджовольствием придут.

— Так ночь же на дворе!

— Поверьте, я знаю офицеров, они придут. — Баров покачал головой.

Милиционеры начали писать протоколы допросов, осмотрели машину Барова. Так увлеклись, что чуть не забыли провести смену постов.

Один из задержанных начал упираться, мол, я ни я и хата не моя. Я вообще просто мимо проходил. А спина и грудь вся в церквях, да, другой зэковской графике.

И других задержанных сбивает с понталыку.

— Миронов, возьми людей, препроводи гражданина в камеру. Там стены холодные, может, одумается!

— Есть!

Кто выводящий? Кириллович.

Закинули в свободную камеру. Нас много. Он — преступник. И понеслась! Эх, раззудись, плечо! Сапоги-то кованные! Через минуту, вопли с пола!

— Хватит! Не надо! Я подпишусь!

— Вставай! Пошли! Умывайся!

Когда завели урку в помещение начальника караула, то вздрогнули милиционеры, а подельники отшатнулись, с ужасом посмотрели на нас.

— Ну, кто ещё отказывается от признаний?

Тишина.

— Ну, вы и звери! — милиционер покачал головой — Вы бы поосторожнее. Убьёте же.

— Убьём — закопаем здесь же. Земля военная — никто никогда не найдёт. Зато другим неповадно будет. Я правильно говорю, животное? — он вроде и небольшой подзатылник отвесил задержанному, но тот лбом шарахнулся о стол.

Через дежурного по училищу вызвали офицеров у кого грабили машины. Те, сонные, злые, приходили в караульное помещение, давали показания, отвешивали пару тумаков, в зависимости от злости, сильно или не очень, задержанным. К утру, когда всё уже закончили, зеки были сильно опухшие от побоев. И не только наших.

Караульное помещение грязное. Столько народу, да, и никто не собирался его мыть. Не до этого! Приключение же!

Вывели двух "губарей", как все разошлись. Они без слов и отдраили караульное помещение. Пол был уделан в крови. Они со страхом оглядывались на Кирилловича.

— Работать! Чего смотрите! Сейчас свою кровь отмывать будете с пола! Быстрее! Schneller!

Пришёл комбат. Обвёл всех нас взглядом.

— Бля! Сорок вторая рота! Вы и здесь отличились! Иппиегомать! Вас даже в караул поставить нельзя!

И снова мы были герпоями в училище! На нас ходили и смотрели. История обрастала несуществующими подробностями. Как группа урок не хотела сдаваться. И мы бились с ними насмерть. И победили.

Начальник училища с Бачуриным долго думали, что же делать с Баровым и с нами. То ли наказывать, покинули караульное помещение. То ли поощрять за поимку опасных преступников, а из милиции пришла официальная бумага, что рецидивисты в составе группы, грабили машины.

Подумали-подумали, и решили не наказывать! И не поощрять!

Ротный объявил всему личному составу первого караула, нарядам на КПП-2, 3 благодарность! А политическим — амнистию. И мы поехали в отпуск!!!

И снова в голове пел Кузьмин "Я возвращался домой!"

Домой!!! Домой!!!