Когда пилот объявил по обще-бортовой связи готовность борта к взлету, Риния жестом руки показала Рафию на выход, а доктору показала, чтоб он шел рядом с ними.
Человек одетый в мед. форму сжнее е в плечериц и ударев вуя, что скоро она может вырубться т.тсеку. чтоб вот так выглядить. без средств связи покинул борт и поспешил от него удалиться на безопасное расстояние. Борт ударно-звуковым гулом оглушил окрестность, вместе с этим, его внешность начала визуально искажаться. Поглотившись хаотичной плазмой, борт предстал в виде искусственного мало-яркого светила и молниеносно просквозил небо Гелона.
Глава 31
— Я понимаю, поспать можно и на месте, но по-человечески поесть-то можно? — по обще-бортовой связи сказал пилот доктору.
— Потерпите, осталось недолго. Она уже вырубилась, но сейчас еще рано подходить к ней.
Риния сидя в кресле, ушла в себя и на протяжении двадцати минут не подавала не каких движений.
В двух метрах от нее обедал доктор и с сытным довольствием в лице размышлял о том, как ему безопасней разоружить отключившегося солдата. Сейчас он не был до конца уверен в том, что солдат именно потерял сознание, и решил какое-то время понаблюдать за ним. От части он остерегался оружия, которое, лежа на бедрах солдата, смотрело дулом на аппаратуру отсека, а спусковой крючок был занят указательным пальцем. Ко всему этому в разгрузке солдата находились гранаты мощного бронебойного класса, которые с момента взлета борта взвелись общей цепью в боевой режим и могли сработать при неизвестном движении солдата. Если они сработают, то выжившие члены экипажа не протянут до помощи. Продолжая обедать, доктор ради поднятия настроения представил, что солдат облит столовой заправкой алого цвета и сдобрен приправой. Эта мысль ему показалась немного смешной но, увидев на подсохшей внешней массе солдата маленький кусочек головного мозга, перестал жевать и вывалил содержимое рта на салфетку:
— Черт, в какое дерьмо я в очередной раз влез! Что за судьба у меня — искать на свой зад приключения!..
— Говоришь, разыгрался аппетит, — по обще-бортовой связи сказал главный пилот доктору тупую шутку. Он услышал как док, в какой раз посылает свою судьбу, и решил разделить его нынешнее душевное настроение.
— Можешь идти обедать. Наш детонатор пока не на взводе, — доминирующей шуткой из недоброго десятка пояснил доктор.
— Сейчас иду, только поставлю колыбельную космического сияния звезд, — на профессиональном жаргоне прокомментировал пилот свои действия.
Войдя в отсек, пилот увидел доктора, который сидел спиной к солдату и, слушая что-то в наушниках, негромко подпевал песню и делал туловищем из стороны в сторону плывущие движения.
— Я гляжу, ты на волне, — однотонным голосом произнес пилот, подходя со спины к доку и кладя ладонь на его плече.
Док почувствовал чью-то руку на плече и резким телодвижением обернулся назад:
— ... Думать надо, а потом!.. — сказал док, приводя себя в прежнее чувство. — Я подумал, что пассажир встал.
— Давно он в таком состоянии?
Док посмотрел на время, повернулся в сторону солдата и, разворачиваясь обратно, произнес:
— Почти как час. Я вот думаю, может нам его с головы до ног в прозрачном герметике запечатать. Будет у нас скульптурой. Мы ей название дадим "не тронь меня за руку — взорвусь".
— А что, на аукционе это будет смотреться эксклюзивно. Только вот с названием ты перебрал. Назвать ее надо "затерянный космический детонатор" или "странствующий космический воин". Точно. Он бороздил космические просторы вселенной и однажды сразившись с герметикам, в неравном бою пал погребенной мумией, — продолжал нести ахинею пилот за обедом, но вдруг замолчал и обратил внимание на зашевелившегося солдата.
Доктор повернулся назад и увидел опьяневшие от мед. препаратов глаза солдата.
Солдат словно осмысливая, где он находится, глядел на двух людей сидящих за столом и вспоминал их лица. Отвлекшись от людей, он перевел взгляд на электронику на руке и потянулся рукой в аптечку. Достав из нее шприц, он ударил им себя в плече и, выпрямившись в осанку, сидя немного размял телодвижениями туловище.
Сидящим за столом послышался трескающийся скрип суставного костяка солдата, который завершил кратковременную разминку и, изменив положение тела в кресле, снова ушел в себя.
— ... видел кода такого безбилетника? — позитивной шуткой начал пилот.
— Ты думаешь если ему добавить в аптечку лекарств, тогда он всю дорогу просидит, не вставая с места? А вдруг ему понравится, и он решит лететь обратно? — добавил док.
— Ты прав — о последствиях я не подумал. И сколько он так может пробыть в космических реалиях?
— Это зависит от того, на чем он сидит. Если судить по его внешности, то сам видишь — сплошная запеканка, в которой не поймешь — его ли это, ведь в человеке столько крови не бывает. Сейчас я могу только сказать, что пока он дышит на ладан.
— Это все так. Ты с ним в контакт вошел, он тебя понимает? Может лучше положить его ближе к горизонтальному положению? Он так и будет сиднем сидеть?
— Ты видел его выражение лица?
— Ну.
— Тогда о каком контакте сейчас может идти речь?
— Тоже верно, — подтвердил пилот соображения доктора, смотря на входящих в отсек техников: — А вот и Винт с Агентом — как всегда на месте свежих дел.
Команда корабля была сработанная в течение четырех лет и за это время ее члены привыкли называть друг друга вторыми именами бортового говора.
Одного техника, который отвечал за механическую работу бортового оборудования, называли Винтом. Это бортовое имя дали ему за то, что он часто в разговоре употреблял словосочетание "завинти ее на хрен". Обычно он произносил это словосочетание при виде человека, который, ремонтируя механическое изделие, плохо понимая принцип его работы, продолжал безрезультатно в нем копаться.
А другого техника, который отвечал за программное обеспечение аппаратных бортового оборудования и за информационную связь, называли Агентом. Это бортовое имя дали ему коллеги за его манеру ведения переговоров. Агент умел нужным образом выслушать посредников Рафия при принятии от них финансовых средств за товар боса и главную основную суть разговора изложить своей команде. Также при простое перед разгрузкой борта, Агент успевал оговорить цену товара с только что прибывшими, как и он, грузовыми бортами. За короткое время Агент мог сговориться с экипажами грузовиков и поднять цену их груза. В этом случае, вся сверхприбыль шла в карман команды корабля. Когда поднять цену груза не удавалось, Агент выжидал время приема груза посредником по цене не ниже ранее оговоренной с Рафием. Временами, когда Агент устанавливал в аппаратную, бортового оборудования, обновленное программное обеспечение, его спрашивали коллеги, что это за новая программа, а Агент, понимая, что объяснять им бесполезно — все равно не поймут, отвечал им коротко в нескольких словах. За эту короткую словесность ему и дали это имя.
Остановившись в метре от солдата, Винт принялся осматривать его внешность:
— Он начинает дурно пахнуть. Может его вместе с креслом в космос отправить? — предложил Винт коллегам надежный проверенный способ по избавлению от безбилетников, устанавливающих свои правила на борту.
— Ты сегодня в резьбу не попал? — сказал док, профессионально заступаясь за своего самого кровавого и странного пациента. — Как мы этот детонатор вынесем?
— Успокойся Целитель, — начал Винт пояснять нынешнюю обстановку. Если мы его не вынесем, то есть вероятность, что он вынесет нас.
Доктору дали бортовое имя за то, что при оказании пациенту мед. помощи, он всячески старался понять, что у пациента на душе и должным образом психологически настраивал пациента на его выздоровление. Помогая пациенту в психологическом плане и в физическом, доктор как бы целостно лечил пациента, по этому и получил имя Целитель. И сейчас не поняв, что у солдата на душе, Целитель не спешил вынести ему окончательный приговор:
— В тебе совесть проснулась? Хочешь, поквитаться с ним за потерянный у Рафия локоть? Или мы все, что-то недопонимаем? Рафий заказал тебе его?
— Это правда? — спросил Агент Винта, смотря ему в глаза.
— Ну, да было дело, — ответил как есть Винт, не уходя от вопроса.
— В каком-то веке нашелся человек, который сумел надрать Рафию зад, и ты его вот так просто кончишь? — спросил Агент с досадным недопониманием друга. — Ты не задавал себе вопроса? Что побудило к действиям этого человека, чтобы сейчас выглядеть вот так?
— Все равно он труп, — образно выразился Винт.
— Может он и будет трупом, но трупом физического плана. Ты же сейчас труп морального плана, — сказал Целитель, подавая своим видом, что он против выброса солдата в открытый космос. Это решение он принял, исходя из поведения солдата, который несмотря на свое тяжелое состояние, приходил в чувство и должно отдавая себе команды, умудрялся лично поддерживать себя мед. препаратами, что в глазах целителя уже выглядело непостижимым.
— Пастырь, ты за что?
— Пока не знаю. Если его разоружить, то он будет твоим обычным пациентом.
Главному пилоту дали имя Пастырь, исходя из его умения, находить в трудно-сложившейся ситуации единственно-правильное решение. Также он умел в сложных ситуациях сплотить людей и подтолкнуть их к правильным действиям.
— Вестник, кончай дрыхнуть! Иди в столовую — есть разговор, — сказал Пастырь и услышал по обще-бортовой связи рев зевающего проснувшегося человека.
Через минуту в отсек вошел рослый отлично сложенный телом мужчина сорока-пяти лет и с ходу начал:
— Что за очередное дело вы не можете без меня решить? — задал Вестник вопрос команде, глядя на приходящего в сознание солдата. Второй пилот являлся не меньшем асом, чем главный. Ему дали бортовое имя, исходя из его способностей, анализировать происходящие действия ситуации и предполагать дальнейшее ее развитие. В большинстве случаев предположения Вестника совпадали с дальнейшей картиной развивающихся событий ситуации. Команда знала, что он старается забыть свое военное прошлое, и по этому члены команды не стремились задавать ему вопросы, касающиеся так или иначе военной сферы.
Солдат вытащил из аптечки шприц, но сам не смог сделать себе укол:
— Плече, — сухо сказал он, видом обращаясь к Вестнику.
Вестник подошел к солдату и, взяв из его руки шприц, легкой рукой сделал ему в плече укол.
Солдат приподнялся на месте и сел равнее в кресле:
— Я не знаю, сколько мне осталось, — сказал он с речевым дефектом сухой ротовой полости, выводя из рабочего режима гранаты. — Сними с меня разгрузку, — снова обратился он к Вестнику.
Вестник расстегнул связку задней и передней частей разгрузки и неспешно поднял ее с плеч солдата.
— Если я сейчас уйду, тогда следом за мной уйдет то, что эрами созидалось человечеством. Этим я закрою труды людей, которые, создавая машину смерти, умудрились создать машину жизни, — неровным голосом продолжал солдат, чувствуя, как его сердце больше не реагирует на только что сделанный укол, а речь уходит куда-то в глубину сознания.
— Что за бред он нес? — задал всем вопрос Винт.
— Заткнись, — ровно сказал Вестник, приступая к искусственному массажу сердца солдата.
Целитель с максимальной своей активностью подбежал к уходящему солдату и сделал ему в сердце укол адреналина.
— Безполезняк, сказал Вестник, не найдя пульса на шеи солдата. Для убедительности он наложил на правую руку солдата контроллер мед. биоскана.
— Что за хрень? Разве у человека могут быть такие жизненные показатели? — в слух задался вопросом Пастырь, глядя на информацию о пациенте, выдаваемую монитором биоскана.
Целитель, окончательно убедившись в том, что солдат находится в непонятной коме, сел в соседнее кресло и на минуту ушел в себя, что-то вспоминая:
— Когда я был практикантом, то однажды услышал от своего профессора, как мне тогда казалось, фантастическую теорию, — в слух вспоминал Целитель свои минувшие молодые годы, когда он завершал обучаться своей профессии. — Старик поделился со мной своими соображениями о теории военной технологии, благодаря которой мозг солдата приобретает дополнительные способности, управления своего организма в критически-жизненных ситуациях. Тогда я думал, что это блеф, а сейчас мне кажется, что лежащий передо мной пациент является далеким эхом старика.
— Так что, он жив? — в сомнениях спросил Вестник Целителя.
— Если выразиться логично, он жив, но-о на пути туда, откуда не возвращаются.
— Как его вытащить из этой хрени? — спросил Вестник Целителя, принуждая его к действиям.
— Да, конечно, что это я расселся, — опомнился Целитель, приступая к работе с пациентом: — Потеря крови...
— Введем заменитель? — предложил Вестник Целителю.
— Подожди, заменитель мы всегда успеем, давай лучше посмотрим у кого какая группа: — Агент, давай садись. Я думаю, от потерянного литра тебя не зашатает. Вестник, займись Агентом, а я посмотрю рану, — целитель срезал ссохшуюся корковую одежду и перевязочный материал в области раны солдата. Обработав мед. раствором поверхность раны, Целитель вскрыл ее: — Подожди с переливанием, — обратился он к Вестнику. — Здесь необходимо обработать сосуды. Целитель зажал несколько кровоточащих сосудов и принялся роботизированной хирургической рукой-манипулятором их по возможности скреплять и восстанавливать их рабочую функцию. После того как робот в оперируемой нераскрытой ране соединил несколько крупных кровеносных сосудов, Целитель обратился к Вестнику: — Переливай.
Когда литер крови Агента перелился в солдата, Вестник обратился к Целителю, который завершал оперировать рану:
— Литр вошел. Добавить заменителя?
— Сейчас, подожди, если он в сознание не прейдет, — сказал Целитель, смотря на показания биоскана.
Сердцебиение пациента начало увеличиваться, с ним начала возрастать температура тела и когда она преодолела отметку в 30С®, то пациент начал приходить в сознание.
— С возвращением тебя, — сказал Целитель Искре, садясь в соседнее кресло и переводя внимание на коллегу: — По всей видимости, рану, которую я сейчас прооперировал, она получила за несколько часов до того, как Рафий потерял локоть, — выдвинул свое мнение Целитель.
Ринии дали бортовое имя Искра, исходя из последних часов ее пребывания на борту. Целитель, смотря на то, как приходит в сознание солдат, видел в его глазах жизненную искру, которая бывает у больных, цепляющихся и борющихся за свою жизнь до последнего удара сердца. Исходя из этого, Целитель дал ему это имя.
— Ты не ошибся? — спросил Винт.
— Я могу ошибиться, а вот робототехника хирургии, с помощью которой я оказывал мед. помощь Рафию, не может, — утвердительно пояснил Целитель Винту. — Так что из этого вырисовывается картина, в которой виден почерк работы Рафия, особенностью которого является заметание ненужных следов. А из этого следует, что Искру уже один раз убрали. Представляю выражение лица Рафия, когда он увидел воскреснувшего... — сказал Целитель и не на шутку рассмеялся. — Мое мнение — в этот момент Рафий трухнул по полной, — сказал он, обращая внимание на речь пациента.
