Отчалили.
Кстати, где именно остров паков мы так и не выяснили, тут их несколько неподалеку, сверху я их месторасположение зарисовал, теперь идём к самому небольшому из них. Там и переночуем.Ждет меня опять дорога дальняя...
День 8
Аннушка
На другой день я с утра собралась идти за шкурой. Оделась так же, как и накануне, пустой рюкзачок с библией таксидермиста и пачкой патронов на одно плечо повесила, 'саежку' свою — на другое, и отправилась. Да, теперь у меня будет свое оружие. Меня Лерка немного поучила вечером. Я с десяток патронов спалила, получила синяк на правое плечо, но зато теперь, по крайней мере, выстрелить смогу без проблем. И даже, как выяснилось, попадаю, если мишень не очень далекая и не слишком быстрая. Короче, в дерево с двадцати метров я промазать не смогла. Лерка хотела со мной пойти, но куда ей с ее ногой — до конца недели, как минимум, будет ходить только в сортир. А нога у нее быстро заживает, всего третий день, а она уже вовсю по нашему лагерю хромает. Меня от котла отодвинула полностью, мне только чай заваривать осталось — уж этого я никому не доверю. Знаю я — иные гурманы пакетик десять секунд в еле теплой воде побултыхают и пьют потом эту мочу. Типа, крепкий чай на цвет лица влияет. Помню, бабушка подобным чаеманам ехидненько так говорила: 'А чай-то у вас жидо-ок'.
Борюсик, надо сказать, тоже пытался составить компанию. Мол, не женское это дело, на тигров охотиться. В какой-то степени, он прав, но тут... Вот не верю я, что, увидев эту усатую скотину, он не встанет сусликом, и не позволит себя мирно скушать. У меня, как выяснилось, реакция противоположная — сперва бить, а потом бояться. Кроме того, на него возложено продовольственное обеспечение. Вот сейчас ладно — на месте, можно сказать, сидим. А если куда двинуться решимся? Или тот самый сезон дождей начнется? Не, запас в доме должен быть по любому. Так что пусть мужчинка исполняет свои прямые мужские обязанности — добывает пропитание.
В общем, собралась я и пошла. Единственно — накануне вечерком подвинула плиту терминала, перенесла поставку на восемь вечера, чтобы наверняка успеть вернуться. Всю дорогу до перешейка мечтала, как я буду спать на мягкой и теплой тигровой шкуре. Ну а что тут такого? Почему бы мне и не помечтать? Тем более, что тигра я все равно пристрелю.
Только не считайте меня такой уж идиоткой. Я прекрасно понимала, на что иду. Но вот сами подумайте — на небольшом острове завелся тигр. Ему нужно что-то есть, он быстро загрызет всех, кого найдет на той половине острова, и придет к нам. Да, сейчас у него ранена лапа. Но она ведь однажды заживет! Вчера он без особых усилий забрался бы наверх, если бы я ему не помешала. А если помешать будет некому? Нет уж, лучше попытаться прикончить тварь сейчас, пока она подранена, чем потом, когда она подлечится. Ну и шкура — она тоже пригодится. И, кроме того, у меня к этой заразе были личные счеты — за мои испачканные накануне штаны.
Пока шла, все мечтала, как я тигровую шкуру — после санобработки, конечно — постелю себе в палатку, как буду спать на теплом и мягком... пока не дошла до перешейка. Тут уже все мечты побоку, тут хлебалом щелкать некогда.
Лесенка моя так и висела, как я ее оставила. Вот нет, чтобы пусть не с собой забрать, так хотя бы наверх втащить! Правда, вчера мне совсем не до лесенки было. Вообще говоря, спускаться вниз было страшновато. Я минут пять просто стояла наверху, вглядываясь в лес и в ту дыру в кустах, куда, судя по следам, ушел тигр. В конце концов, мне это надоело. Я прямо вслух — одна же — сказала себе: 'Что, дорогуша, так и будешь здесь торчать до самого вечера?' и, в конце концов, максимально быстро скатилась вниз. Быстро — потому, что очень уж ссыкотно поворачиваться спиной к лесу, в котором где-то бродит такой хищник.
Я ни разу не следопытка, но следов на земле было столько, что и последний идиот разобрался бы без труда. Вот здесь зверь страдал и валялся: весь берег перелопачен, весь песок изрыт, трава клочками повыдергана. Ну а что тут удивительного — вам глазик выковырять, тоже, поди, на стенку полезете. Ну и, понятно, кровь. Видать, я основательно лапку тигре расколупала. И следы этой самой крови однозначно уводили в ту самую дыру, которую я заметила еще сверху. Быстро-быстро, чтобы не успеть подумать и испугаться, я полезла сквозь кусты.
Это, конечно, не джунгли — ни тебе лиан, ни обезьян, ни пальм. Но и не обычный русский лес. Здесь все другое: другие деревья, другая трава, другие звуки и запахи, другие птицы кричат жужжали другие мухи. Но сейчас твсе это отмечалось как-то на автомате, пока я очень осторожно, медленно, стараясь внимательно глядеть и по сторонам, и под ноги, шла по отмеченной кровью тропинке. Получалось, в общем, неплохо. Хотя... Лес был довольно густым, и видимость в нем не превышала метров пятнадцати-двадцати. Впрочем, с большего расстояния я вряд ли попаду в цель, так что нормально.
Где-то через полчаса по моим внутренним ощущениям, хотя внутренние — они любят врать, лес стал редеть, светлеть и превратился то ли в очень редкую рощу, то ли в сильно заросшую большую поляну. И деревья переменились. Здесь стояли высоченные кокосовые пальмы вперемешку с какими-то еще незнакомыми деревьями. Ну и трава, понятно, поднялась. Мне чуть присесть — и с головой скроет. Одно хорошо — скакавший на трех лапах тигр промял-таки заметную тропу, по которой вполне можно было ориентироваться. И тут ко мне в голову пришла мысль, от которой меня сильно затревожило. Я-то ведь как собиралась? Прийти в лес, по кровавым следам добраться до логова, где сейчас зверь зализывает раны, и там его спокойно пристрелить. А теперь до меня вдруг дошло, что звери — они же слышат и чуют в сто раз лучше людей! Так что очень даже может быть, что тигра эта давно уже меня учуяла, и сейчас где-нибудь ходит, охотится на меня, а в этой траве я увижу его только в последнюю секунду. И даже 'мама' сказать не успею. Но не возвращаться же назад! И называя себя всяческими ругательными словами, я постаралась побыстрее идти вперед — в конце концов, эта трава когда-нибудь кончится, а на открытом месте у меня шансов-то поболе будет.
В общем, я, как раненый лось, ломилась вперед, пока, наконец, мне не открылась поляна. Теперь уже вполне нормальная, настоящая поляна. Довольно большая, круглая, метров сто в диаметре, или даже больше. В центре было не то маленькое озерцо, не то лужа, из которой вытекал тот самый ручей, вдоль которого я вчера продиралась. Раз ручей большой, а водоем маленький, значит, у него есть приток воды. А поскольку вокруг ничего не видно, делаем вывод: это подводные ключи. И вода в этой лужице должна быть на редкость холодная.
Я стояла и оглядывала открывшееся пространство. Плюс — здесь можно не опасаться такого уж внезапного нападения, я всегда успею увидеть зверя. Но был и минус: крови на траве уже не было видно, и с поиском следов возникала некоторая проблема. Да, охотник из меня тот еще. Забралась, дура, фиг знает куда, теперь бы еще ноги обратно унести. И не успела я это подумать, как мысли мои тут же получили реальное подтверждение, правда я осознала это лишь некоторое время спустя. А сейчас просто из глаз брызнули искры, и через мгновение погасли вместе с солнечным светом.
Следующее, что я ощутила, это жуткая головная боль. Потом — холод и сырость. Секунду спустя я поняла, что мне на голову льется вода. Я попыталась подняться, но не смогла пошевелить руками. И ногами тоже. Вода продолжала течь, заливая рот и нос. Я закашлялась и, чтобы не захлебнуться, повернулась на бок и, кажется, застонала.
— О, очухалась, сучка! — сказал кто-то рядом со мной. Судя по противному голосу, мужик. А судя по выражениям — бандит.
— Ну че, давай ее трахнем? — еще один голос. Тоже мужской и еще более противный.
— Погодь, Сема, сперва поспрошаем.
Сильный рывок за волосы вздернул меня вверх, и я оказалась стоящей на коленях. Руки обнаружились связанными за спиной, ноги, скорее всего, тоже были связанными в лодыжках.
— Давай, разлепляй зенки! — потребовал первый голос, и почти сразу прилетела пощечина. Если бы неизвестная рука не держала меня за волосы, я бы рухнула обратно. С усилием я открыла глаза, проморгалась. Передо мной стоял мужик примерно среднего роста, темноволосый, коротко стриженый и плохо выбритый. Скорее даже, давно не бритый. На нем была синяя майка-алкоголичка и непонятного цвета бесформенные штаны. За плечом у него висела моя 'саежка', на ремне — тоже моем — моя же фляжка, кобура с пистолетом и нож в ножнах. Ножны — мои, нож не мой.
— Насмотрелась, мандень?
Мужик, обладатель первого голоса, отпустил мои волосы.
— Рассказывай, кто ты такая, откуда пришла, что тут делала.
Я начала судорожно соображать, что делать, что говорить, потому что кто ж его знает, что у этих козлов на уме. Тот англичанин, он хотя бы один был и без ствола. А тут... Придут туда, на нашу половинку, Борюсика однозначно порешат, а Лерку по кругу пустят. Думай, башка, думай, шапку куплю! Как назло, быстро ничего не придумывалось. А еще башка болит! Явно чем-то сзади приложили, суки.
Мужик мне с маху по морде тыльной стороной ладони врезал:
— Говори, шалава, если жить хочешь!
Из носа, чувствую, потекла горячая струйка. На губах стало солоно. Так-то я этому вполне поверила: пристрелит и не поморщится. Сходила за шкуркой, называется. Вот же дерьмо!
— Да я тут вообще случайно, — начала было я, чтобы потянуть время, изобрести нормальный отмаз. Вот же, млин, влипла! 'Саежка' моя, фляжка — все против меня. В отказ уйти попытаться — бить будут, насиловать, издеваться. Не факт, что выдержу, не сдам. Надо срочно что-то правдоподобное сочинять.
Тут второй голос снова прорезался, обозначаясь характерным 'гэ':
— Петро, отож, гляди, Колян еще кого-тось волочет.
Первый обернулся. Я поглядела в ту же сторону. От дальней травяной стены, примерно с той стороны, откуда вчера доносилось тигриное рычание, шел третий мужик, мало отличавшийся в одежде от первого. За плечом у него виднелся ствол какого-то ружья. Впереди себя он пинками гнал еще кого-то. Парочка чуть приблизилась, и стало видно: второй пленник — дедок. Невысокий, кругленький, с кудрявой седой бородкой, в армейских камуфляжных штанах и брезентовой штормовке, под которой виднелась оранжевая футболка. Пока все смотрели на Коляна, я лихорадочно пыталась выстроить легенду, чтобы как-то отвлечь бандитов от дальнейшего исследования острова. Как обычно, когда нужно, быстро ничего толком и не придумывалось. Понятно, что мне самой от них никуда не убежать, и что терпеть мне еще сегодня долго. Поди, каждый не по разу присунуть захочет, а я и сделать ничего не смогу. Рыпнусь — пристрелят, да и все. И ладно еще, просто пристрелят, а мучить не будут. Вот откуда такие сволочи берутся? Силу почуяли, свободу? Все можно, типа?
На меня начало накатывать. Жаль, руки связаны, я бы сейчас этому, первому, лично бы горло перегрызла! И ведь ничего с собой нет, ни потайного ножика, ни пистолетика махонького под штаниной, как у этих спецагентов из кино. Если выпутаюсь, экипировкой займусь по полной. И стрелять буду учиться, чтобы таким гадам за километр яйца отстреливать! А еще — нельзя ходить поодиночке. Хотя бы вдвоем. Вот если, скажем, этого деда отбить у бандосов, будет нас четверо. Тогда мужики будут в лагере тусить, а мы с Леркой — по пампасам будем рыскать. У, млин, размечталась, дура! Сперва хотя бы развязаться, а потом...
За своими фантазиями я отвлеклась, и вернулась к реальности от криков:
— Колян, беги!
Орали сразу оба, первый и второй. Первый сдернул с плеча 'саежку' и что-то выцеливал. Я посмотрела в сторону Коляна и обмерла: из травяных зарослей прямо к нему бежал мой тигр. Дедок за что-то запнулся, упал и, чтобы не попасть под бегущих, быстро перекатился влево. Колян попытался на бегу снять с плеча ружье, и ему это даже удалось, вот только выстрелить он не успел. Тигр просто стоптал его, пробегая мимо. Просто походя сшиб грудью на землю, и пробежался сверху. Бандит завопил так, как будто с него живьем кожу сдирали. Думаю, примерно так оно и было: коготки у киски десять сантиметров, если не помните! Зверюга же неслась прямо сюда, к нам. Ко мне и к первому-второму. Красиво так бежала. По телевизору бы вот такое смотреть, а не в натуре. И я, наивная Серая Шейка, собиралась воевать вот с ЭТИМ?
Второй не выдержал первым: позади меня часто захлопал пистолет.
— Рано, идиот! — крикнул ему первый, но у того, видать, совсем башню снесло от страха. Вряд ли он хоть раз попал. В конце концов, у него кончились патроны, он завизжал и кинулся прочь вдоль ручья. Первый же готовился стрелять.
Тут я сообразила, что могу тоже что-то сделать для себя, пока идет заварушка. Я села и принялась протаскивать ноги меж связанными руками. Как, однако, стимулирует угроза жизни! В другое время, возилась бы не меньше пяти минут, сейчас же справилась за пару секунд. Поглядела на руки: эти п#@оры связали меня полосами, нарезанными из подола моей же футболки!
Первый выстрелил. Тигр зарычал. Я вцепилась зубами в узел. Рядом размеренно бахали выстрелы. Второй, третий... я считала их машинально. В магазине десять патронов. Четвертый, пятый... Есть! Руки свободны! Теперь ноги. Шестой, седьмой... Все! Я вскочила и чуть не грохнулась — так меня повело. Восьмой, девятый, десятый! Рычание тигра и крик человека смешались в один жуткий звук и наступила тишина. Туша страшного зверя, издырявленная пулями, рухнула на землю в двух шагах от первого. Победитель красиво стоял, расставив ноги, вскинув мою 'саежку' к плечу. И не успел он опустить ружье, как покатился по земле, зажимая обеими руками промежность. Этот удар ногой у меня хорошо был отработан! Я подскочила и, пока он не успел опомниться добавила пару раз в голову. Мужик поплыл. Я подобрала свою ружбайку и припечатала гаду в лоб, чтобы он окончательно отключился. Потом взяла его нож, распластала его майку и связала. Так, как видела в одной кинушке — ноги с руками за спиной. Сняла с него свой ремень со всем обвесом, вернула на законное место. Теперь у меня есть трофейный пистолет, осталось двоих козлов мочкануть. Ну, один-то не жилец, скорее всего. Опять же, там дедок остался. Вроде, его не зацепило. Сообразит, поди, напинать бандюгану, пусть и со связанными руками. А я пойду второго поищу, Сему. Мой рюкзачок валялся неподалеку от места бойни. Я подняла его, добыла оттуда пачку патронов, набила магазин, дослала патрон в ствол и пошла вдоль ручья.
Как оказалось, беглец далеко не ушел. Он остановился на границе леса и старательно высматривал, чем же кончится дело. Понятно: победит тигра — он уйдет в лес, победит первый — вернется на поляну. Меня он точно не ждал.
— Твою мать! — крикнул он и понесся вдоль ручья, настолько быстро, насколько позволяла прибрежная растительность.
Я — за ним. Понятно: патронов у него нет, а раз он собирался в лес, значит у него есть способ смыться с острова, какая-нибудь лодчонка. Правда, там может оказаться четвертый, но тут уж придется рисковать. Отпустишь — вернутся. Я таких видала. Пока его за яйца держишь — прогибается, а чуть отвернешься — нож в спину всадит. Так что придется его валить или ловить сейчас, пока еще по чащобе продираемся. Вот чесслово, не хотела убивать — не такая уж я кровожадная, хотя нынче разозлилась до последней степени. Тот британец — кто знает — был бы трезвый, может, и смогли бы договориться. Ну, сейчас-то жалеть поздно, случилось то, что случилось. Эти же в здравом уме людей собирают. Скорее всего, увезли бы меня с тем дедком куда-нибудь к себе на остров, деда бы заставили пахать на них, ну а меня — понятное дело, пользовали бы всем стадом. Я приостановилась и шмальнула ему выше головы.
