15 Глава.
I just know there's no escape
now once it sets it's eyes on you
but I won't run, have to stare it in the eye.
Я знаю лишь, что не смогу убежать
Теперь, когда эта встреча неизбежна.
Я не побегу, я загляну страху в глаза.
ГруппаWithin Temptation, "Stand My Ground".
Сырое утро в джунглях. Ночью пару часов лил ливень. Воздух полон испарений, прямые лучи солнца, как микроскопические утюжки, испаряли влагу с листьев, коры деревьев, травы. С больших и малых камней по краям дороги. На нижних ветках больших деревьев, с нижней стороны листа срывались большие холодные капли воды. Микробомбами ударяя в жижу, на повехности почвы. Всё перенасыщено влагой. Душно. О свежести утра и думать нечего. Всё как в киселе, томно, тягуче и липко.
Блокпост "Гамбург-3", в двух километрах от второго по величине поселения Рейхланда, посёлка-порта, посёлка-верфи, Гамбурга. Промышленное сердце Рейхланда, склады, верфь, завод. Мастерские, транспортный перекрёсток. Построен первенец флота, тяжёлый монитор "Мольтке". При испытаниях его умудрились повредить ракетой азиаты дикие, возможно японцы. Больше десятка их убили, они как безумные камикадзе кидались на монитор. День-два и монитор выйдет в рейд, выводы сделаны, защита усилена. Удар возмездия настигнет безумцев, где бы они ни были. Бранденбург — столица, там администрация, там идеология, там мозг Рейхланда. Главные казармы, учебные полигоны, классы. Там канцлер, партийный аппарат. Лейб-гвардия, войска, разведка. Там будущий центр сильной, возможно тысячилетней империи. Там будет выкристаллизована сверхнация. Только в Рейхланде собраны лучшие с Земли, те, кто смог постичь великие заветы предков. Из глубины веков арии были солью земли, её гордостью. Все остальные унтерменши могут быть только слугами и рабами. Наберёт Рейхланд силы, тяжёлой поступью кованых сапог покорит анклавы. Правильным народам подарит свет истинного учения, все в ком течёт кровь ариев — господа. Все остальные будут существовать только по воле господ. А кто не подчинится, тех на полигон, солдатам Рейхланда надо на ком-то оттачивать мастерство.
Два справных хлопца несут службу на блокпосте. Должно быть трое, но, увы, людей не хватает. Вчера ещё эти неугомонные латины в спорном районе устроили нападение на два блокпоста. Потом чуть не разгромили тревожную группу. Почти весь наличный состав по тревоге погнали вломить обнаглевшим латинам. Давно пора отжать этот спорный район, говорят, там развалины какие-то есть, вот и вцепились латины в них. Мородёрят безнаказанно, людей местных к себе переманили. А Рейхланду люди нужнее нужного. Год войны с латинами и Картахеной выкосил больше шестидесяти идейных бойцов. А всех этих хиви, да чего их считать. Десятком больше, десятком меньше. Их дело телячье, сказали бодаться, будут бодятся, скажут стоять, будут стоять. В них, в хиви этих польза только одна, служить ариям и пусть за счастье это почитают, что у них ещё есть право дышать.
Старший наряда на блокпосте, Микола Свидерский выбралься из палатки. По нему видно, как не охотно он заставлял себя выбраться на свет божий. У бойницы деревянного укрепления стоял, Петро Герасименко, скучно зевая. Справный вид у бойца, нож на поясе, помповый гладкоствол у стеночки стоит, а боец через бойницу малую нужду справляет. У старшего поста, винтарь на плече, CZ 550 в калибре .458WM. После того как один раз на пост выскочил крупный ягуар, двоих караульных покалечил, а ещё одному череп прокусил. В наряд стали давать нарезной ствол крупного калибра. Патронов только всего двадцать давали, с патронами не просто. Дали двадцать в наряд, двадцать и сдай, а коли пострелять пришлось, пиши объяснительную, а там решат, списать патроны или из жалования за них вычесть.
-Ну, шо? — Спросил Микола у Петро.
-Та ни шо! Никого не мае на шляхе. Ты Микола не в казарме, не мучь меня мовой. Говори нормально! Ишь выискался гарный хлопец, козак реестровый!
-Ты Петро як хошь, а на мове надо размолвлять. Иначе сотник ногайкою всё дупу располосует.
-Тю! Сотник! Так сотни тож нема! С саблею ходит, панты колотит. Всё отжать по-крупному мечтает. А кого отжать? С голопузых нищебродов, что в земле як черви копошатся? Если сегодня по шляху никого не буде, что подносить сотнику будем? Жопы свои? Моя, больно щекотлива, твоя як не ведаю.
-Знамо! Дай — тэ, дай — це! Я вже не втому вици, шо б доваты.
-Микола, ты родом так или головую бряк? Харэ блажить, говори нормально. Здадимся, в баню пойду, взопрел как лошадь ломовая. Разит потом, невозможно дюже.
-Петро! Та яка там лазня, тики назва. Ай! Я ж так миркую... Даж тудыть... короче, сегодня движуха будет, знаю точно. Повезут каучук и лес. Малось жеманём. А вечером пойду к Маринке. Гарна деваха, однож, что латинка. Чернява, страстна, тут два бидона молока, там чернобурая лиса, ой гарно! Сперва, от меня шарахалась, пару раз чуть не силой уламывал. А потом пришёл к ней, от бисова дытина, як кынулася, вже нэ знав, куды податысь, умотала до упаду.
Ржут парни.
-Я так кажу, Петро...
Лес проснулься, оцепенение утра прошло, гомон тысяч существ пока не достиг максимальной силы, это ближе к полудню. Послышался шум мотора. Даже не одного. Постовые быстро облачились в бронежелеты, каски натянули. Пульт для подрыва двух фугасов активировали, только кнопку надави и с дороги сметёт не прошеных гостей. Старший по рации уже сообщил в караулку, едет не установленный транспорт. В списках на сегодня ни чего такого не значится, пропуска выписанытолько на грузовой мотоцикл и пару деревенских самодельных драндулетов. А тут серьёзное нечто катит. Микола уже не отрывает бинокль от глаз. Шум всё ближе, вот сквозь плотные испарения виден первый автомобиль, что-то вроде джипа, следом грузовик с тентом. На первой машине флаг похож на бундосовский. Только цвета не совсем как должно быть. Бело-жёлто-чёрный флаг. На флаге, ни каких эмблем и надписей.
В первой машине, без верха видно четверых. Водила, два офицера и деваха. Пока не понять какая форма на них. Машины немного скинули скорость, Микола уже чётко видел лица, форму гостей. Форма военная, с петлицами и погонами, фуражки, не раз виденные в Бранденбурге, офицерские и определённо, вермахтовские. Только деваха в пилотке, да и форма у неё не такая. Это сразу брасалось в глаза, цвет, крой. Девка то, японка или кореянка, может китаянка. Кто их разберёт?
-Микола, шо робить будем? Они пулемёт на дугу поставили.
-Стоим Петро! Караул в ружьё поднят...
-Агась, наши байбаки пока шары протрут, пока сбрую оденут. Бердана запулена, поставлена на щеколду! Приедут, нас уже вороньё клевать будет. Ты глянь, там же звери едут. Я и так вижу, германцы это натуральные. Морды какие, сидят не шелохнутся, хозяевами едут. Сколько их в бортовухе?
-А шо я теби кажу! Мож отделение, мож взвод. Пипец! Эх, прощай моя Маринка, сука чернявая, не повалять тебя вечером.
-Не ссы Микола, бог не выдаст, свинья не съест! Смотри, грузовая встала.
Тут события пошли с ускорением. Не успел грузовик встать, как из него выпрыгнуло шесть человек, из них, двое с пулемётом. Миг и их нет на дороге. Залегли, ствол пулемёта смотрит на блокпост. Джипер-не джипер, а подкатил как хозяева, остановились в сантиметрах от рогатки, перекрывавшей дорогу. Тут в машине встал во весь рост полкан, судя по петлицам и погонам, кант светло-зелёный, егерь. Рядом майор, кант лимонно-жёлтый, этот связист. Как полкан заорал, из его немецкого Микола только понял — свиньи, поросячий корм и унтерменши. Это его, с первых дней на этой дурной планете, кто с нуля строил новый Рейх! Его, Миколу и в недочеловеков. Как не хотел возмутиться боец, а его воля постыдно парализована. Стоял навытяжку перед полканом, стоял, глотая горечь обиды. Слушал оскорбления, получил кожаными перчатками по морде. Но, вот, что-то собачье заставляло тянуться, слушать, получать, даже дышать через раз. А душа чуть ли не пела, вот они, настоящие хозяева, с такими волками весь мир нагнём. Петро тот совсем обалдело, смотрел на подходящих солдат. Вот она,форма, виденная не раз на плакатах. Вот Y— образная портупея, ремни местами потёртые, форма местами чищена, штопана. Набегались в ней волчары. У офицеров, всё по чести, пистолеты на брюхе. Бляхи на ремнях круглые. Гости все офицеры? Меньше лейтенанта нет никого. А каски! Каски-то настоящие, стальной шлём образца 1935 года. Почти все бойцы с настоящими "Шмайсерами", у двоих Маузеры 98 с оптикой. Оружие не со склада, потёртости, царапины, работали стволы и не мало. У офицеров в джипе МПэшники, кроме пистолетов. А пулемёты, самые настоящие MG-42. Одна деталь не совсем вписывалась, на всех бронники, вполне современные. В вермахте бронники не носили, вроде так. Ещё кое, какие детали формы, обвесы оружия, всё веения современности. А говор какой у них, стопудово, германцы.
Прилетели комендачи, получили свою порцию свинячьего дерьма. Оказалось, едет к нам посольство, да из натурального фатерланда. Аллес фюр дойчланд! Мир гефарен дир! Откуда только фашиские лозонги в голову лезут.
Вот же засада, будет сегодня разгон. Ещё бойцы Гиви будут наряд принимать. Этот грузин тот ещё козёл. Будет принимать по ипатьевскому методу, мы впахивать, а он нас ипать и ипать! Что за жизнь пошла? Ни выпить, ни в баньку, на мородёрку давно не хаживали. Давно крестьянок не валяли, раньше, этих пятнашек косяками валило. Порой двоих-троих за день отчебурахать удавалось. Жили, як кум министру! Горилка, бабы, хабар. А сейчас, стоишь тут на посту, ни чести, ни славы, ни отжать толком. Ох, сволочные времена настали. — Такие вот мысли мельтешили в голове Миколы.
Как мы готовились к этой операции, это достойно главы, не меньше. Часть информации пока ещё в секрете. А свободная информация, она в библиотеке Надеждинска. Даже машины переоборудовали, где броню сделали, где чего наварили, что перекрасили. Камуфляж нанесли, тактические знаки придумали. С формой чудили. Основа, реальная форма вермахта. Для Юи сделали вольную трактовку японской формы, главное, что в петличках шестнадцати лепестковая хризантема. Она унас лейтенант, старшой. Собственно, оно так и есть, её реальное звание в наших структурах, старший лейтенант РУ (разведывательное управление). Курт с погонами полковника. Я скромненько, майор звязи. Ещё пятеро эдельвейсов, лейтенанты. Это этнические немцы, тут прокола не будет. Ещё двое наших бойцов, в немецком камуфляже, только со знаками итальянских горнострелков, самые натуральные итальянцы.
Мы очень переживали, как нас встретят, самый момент, как только к блокпосту подъедем. Кто их шальных знает, начнут раньше стрелять. Потом разбираться, кто такие и зачем пожаловали. Про две мины мы знали заранее, прикрывавшие нас бойцы Рамиреса, ранним утром из мин удалили взрыватели, мины сняли, а взрыватели с подведёнными к ним проводами оставили на месте. Вдруг на пульте блокпоста есть контроль линии, а так нажмут кнопочку, взрыватели рванут, а толку ноль. Сами мины сняты. Четвёрка парней Рамиреса так и останется нас страховать, погасят блокпост, когда мы обратно прорыватся будем.
Подъехали, Курт такую комбинацию словестную заложил, уши в трубочку свернулись. А ещё из хорошей семьи, интиллегент в пятом поколении. Животных очень любит. Говорят, семьянин отменный, жену любит, ждёт первенца, дни считает до его появления. А вот людей, которые не из его стаи, не любит. Отбили человеколюбие в Иерехоне, напрочь. Люди у него чётко поделены, на тех, кто детей и женьщин оберегает и кто на них покушается. Кпоследним у него подход один, пуля, нож, не важно, главное отправить в ад. Лучшего, по его мнению, они не достойны. В Иерехоне его жену, которая с ним попала на платформу, три дня насиловали, потом Курту пришлось пятерых убить на арене, ему пообещали её вернуть. И обманули, её показательно скормили леопардам.
В общем, стоят эти двое, обтекают, а Курт кроет и кроет. Дорогу разблокировали, рогатку в сторону оттящили. Тут смотрю, машина летит навстречу, хорошая машинка, Хорьх 901, лёгкая, надёжная. Начкар прибыл и четверо из комендантского взвода. Курт с ними чуть вежливее изъяснялся. Типа мы к вам для дипломатических отношений, союз заключить и всё такое. Начкар не дурак, мол, а что по рации не связывались, что предварительных контактов не вели. Справедливо. Только у нас месяц на подготовку был, даже больше. Пока я по рейдам и разведкам, кому надо, те работали, мозговыми извилинами скрипели. На всякий случай мне и внешность малость изменили, чуток совсем. Прикиньте, я усы сбрил! Только ради этой операции, впервые за тридцать лет усы под ноль свёл. Для меня это поступок. Морду лица немного отбелили, сделали совсем блондином, да по мелочи ещё. Сам на себя не похож, глянул в зеркало, испугался. На кой турецкий барабан из меня Отто Скорцени сделали? Шрам на пол фейса. Садюги!
Вот уже едем за Хорьхом начкара, блок пост позади. Господи, если ты есть в этом мире, прости нас грешных. Кто мы? Самоубийцы? Камикадзе? Хорош причетать, прорвёмся, где наша не пропадала! А чуть чего, не поминайте лихом и помните нас весёлыми!
Въезжаем в Гамбург. Не совсем немецкий городок, если в центре подобие порядка, а это пара кварталов, буквально на противоположной стороне улиц, хаос и бардак. Подъехали к ратуше, так назвал комендат этот убогий сарай, наполовину из кровельного железа, наполовину из фанеры. Я, Курт, Юи и пара бойцов входим в здание. Оружие только пистолеты. Надеюсь, нас обыскивать не будут, у меня ещё мини револьвер, дымовая и светошумовая гранаты. У Юи всякого колющего, где только не спрятано. Не удивлюсь, что в лифчике парочка сюрюкенов есть. А ещё у неё в папке для документов, специально изготовленные для этой миссии гранаты. Небольшого диаметра тонкостенные цилиндры из дюраля, с готовыми поражающими элементами.
Тут думаю, уважаемым читателям я должен пояснить, зачем вообще эта операция проводится. Зачем нужно было именно моё участие. Вот по большому счёту, нам до этого микрорейха, как до Луны. Непосредственно мы с ними не пересекаемся, торговать или воевать с ними, большой нужды нет. Нам бы освоить то, что рядом. На столетия хватит осваивать близьлежащие территории. С другой стороны, Латиноамериканская республика союзник, есть договор, мы им обязались помочь. С другой стороны, все сведения о Рейхланде мы получили в основном от сторонних источников. Сами мы добыли сведения только от одного пленного. Как бы ни хочелось дразнить пчёл, но и медку, в смысле информации, страсть как хочется. Таким наглым и экстравагантным нахрапом можем получить максимум информации. Не все же в Рейхланде ущербные на голову нацики. Вон какой броненосец сделали. Есть умные головы, есть грамотные рабочие. Это и радует, и напрягает. Хочется понять степень опасности, исходящей от нацистов. Да и есть ли она вообще. Пусть сбился орентир у людей, строят свой отдельный нациский рай, да и бог с ними! Нам они пусть пока не мешают. Закрепимся на побережье, укрепимся, там и будем думать, надо с ними в замес идти или нет. Спорили много, риск огромный. Решающим доводом стало то, что именно бредовость и абсурдность легенды сыграет нам на руку. Даже если местным нацикам союзники нужны, как зайцу стоп сигнал, просто так, сразу нас арестовать или просто прикончить, они не станут. Умные люди начнут танцы танцевать, пойдёт игра в вопросы и ответы и т.д. им же тоже надо понять степень угрозы и риска не обдуманных действий. На основе дневника, найденного в нашем цехе, у нас есть сбалансированная, рабочая модель идеологии, условно, постнациского общества. Изначально, попавшие в предъидущую эпоху люди были сгруппированы именно по идеологическому принцыпу. Потом поняли, что есть моменты, которые мешают развитию общества. Причём жёстко мешают, пошло переосмысление. В кратчайшие сроки создали модель идеологии, которая вроде не сильно отличалась от того, что было вбито в головы ещё на Земле. Зато практически повернула в другую сторону, из узкорассового нацизма получился всегосударственный нацизм. Условно, есть государство, есть граждане государства, не важно, какая национальность граждан этого государства, важно то, что они нацисты своего государства. Идеология стала гибче, чуть более привлекательнее, но и опаснее. Всё государство рассматривалось как одна нация. Этакая подмена патриотизма на нацизм. Был момент соблазна, нечто подобное сделать у нас. Я крайне резко высказался против. У нас прижилась хитрая смесь из патриотизма, социализма и ещё всяких низмов. Основой стала идеология долга. Долг— корень жизни. Долг родителей детям, долг детей родителям. Долг государства гражданам, граждан государства, и т.д. Наша официальная часть операции, всего лишь дымовая завеса для тайной операции. Четыре двойки боевых пловцов должны вывысти из строя броненосец. По возможности поднять как можно больше шума. Как только они начнут действовать, совершит диверсию на угольном карьере ещё одна группа Рамиреса. Карьер в семи километрах от Гамбурга. Для нашей группы задача была отвлечь внимание, создать суету. По возможности встретится с главным идеологом Рейхланда.
