На поле боя прибыла целая делегация. Солдаты, рыцари, инквизиторы, духовники и даже конные лазутчики. Всем им что-то понадобилось на этом клочке выжженной земли.
К тому времени архимаг уже умер окончательно. К концу своей короткой не жизни, когда заклинание, поддерживающие в нем ее подобие, стало истощаться, маг начал явно слабеть рассудком. Перестал обращать на меня внимание и принялся беспорядочно декламировать вслух то, что хранилось в его памяти. Без какого-то либо смысла или последовательности. Последними его словами было наставление молодым чародеям.
— Самое важное в сотворении заклинания, — говорил он совсем уж тихим голосом. — Это видеть его конечную цель. То, к чему приведут ваши манипуляции. А степень вашего могущества или построение формул — это уже вторично. Нужно мысленно узреть форму, которую обретет ваша воплощенная сила. Чем-то такая методика напоминает приготовление леденцов, только в этом случае лить в форму для заготовок приходится не магию, а расплавленный сахар.
Многие знания и без сомнения огромная сила архимага не помогли ему избежать падения за грань. Лишь дали ему небольшую отсрочку, возможность задержаться, уже сделав первый шаг за пелену. Высший всесилен, люди — нет. Тело и голова чародея остались лежать в таком же положении, но при этом казалось, что-то в них изменилось. Последние следы присутствия личности растворились, душа покинула свое временное пристанище, и это незримо отразилось на бренном теле. Оно казалось пустым, словно ножны без клинка, и от того неправильным, бессмысленным, безобразным.
За спиной послышались чьи-то шаги, но я остался к этому безучастен, так и продолжал сидеть на земле и смотреть прямо перед собой.
— Да, жаркая здесь, должно быть, была битва. — голос инквизитора Огюста спутать с чьим-либо другим было невозможно. — Лет десять в этом месте ничего расти не будет.
— Локальное нарушение экосистемы — это самая мелкая из наших проблем. — духовник Себастьян не разделял настроя искателя правды и, как всегда, не боялся это продемонстрировать. — Гибель охотников — вот действительно потеря для ордена.
— Несомненно, брат Себастьян, несомненно. — затеяв разговор, стоя прямо у меня за спиной, эти двое как ни в чем ни бывало решили его продолжить. — Но, тем не менее, со своей миссией они справились. Да и с какой! Победить самого архимага, вот уж и в самом деле подвиг, достойный быть записанным в хроники ордена. Настолько громкий и резонансный, что, думается мне, даже наши с вами имена попадут на его страницы.
Старший инквизитор лукавил. Если охотничью группу сопровождает рыцарь или инквизитор, в случае удачного завершения основные лавры получает именно он, как старший группы, а значит человек, приведший ее к успеху.
Чуть в стороне вдруг кто-то протяжно и громко зарыдал. Это было настолько неожиданно, что я повернул голову посмотреть, что произошло. Пауза повисла и за моей спиной, наверное, тоже самое сейчас делали и инквизитор с духовником.
Метрах в десяти от меня, там, где в голом поле стояла обнаженная статуя девушки, завывал немолодой лысеющий мужчина, все время повторяя имя "Лимира". Духовник рыжей. Цепляясь за ее каменные ноги, мужчина плакал на взрыв. Кажется, этот монах испытывал к своей подопечной чувства, совсем не предусмотренные уставом ордена. Впрочем, это не мое дело. Ситуация вышла настолько личной, что я, немного смутившись, отвернулся.
— Заберите тело колдуна, — велел Себастьян кому-то невидимому для меня. — Нужно будет предоставить его в качестве доказательства кардиналу.
Несколько солдат шагнули вперед и появились в пределах моей видимости. Склонившись над павшим колдуном, они на мгновение замешкались, но потом, распределив, кто что понесет, потащили останки архимага куда-то в сторону. Я даже не шелохнулся.
Звук шагов оповестил меня о том, что к Огюсту с духовником присоединился кто-то еще.
— Господин старший инквизитор, вы позволите? — раздался голос сира Айронхарта. После короткой паузы он продолжил. — Девочка обнаружена в трактире на распутье. Мои люди остались с ней и ждут дальнейших распоряжений.
— Отличные новости, Дикон. — еще больше повеселел Бич Отступников. — Сейчас уладим последние нюансы и сможем направиться к ним. Не уходи без меня, сопроводишь меня к таверне.
— Понял. — латный кулак грюкнул о панцирь, и вслед за этим шаги стали отдаляться. Замерли они почти сразу, рыцарь не стал далеко отходить, просто обозначил минимальное расстояние с тем расчетом, чтобы Себастьян с Огюстом смогли продолжить свою приватную беседу.
— Слышали, дорогой Себастьян?
— Да. Поздравляю. — явно думая о чем-то своем, отстранено ответил духовник.
— Что-то я не вижу большой радости на вашем лице. — хмыкнул искатель правды. — Сегодня мы с вами стали свидетелями очередной крупной победы ордена, а вы ходите смурной, как плакальщик.
— И вправду. — согласился монах. — Прошу простить меня за это. Я несколько опечален смертью своего подопечного.
— Не извиняйтесь. Мирехона действительно жаль. Вряд ли в мире найдется охотник, который смог бы сравниться с ним в силе или лояльности. А чтобы и в том и в другом разом? Точно нет.
— За время наших совместных путешествий я крепко сжился с ним. Мне даже нравилось ухаживать за этим здоровяком, выполнять вместо него простейшие действия, которые сам он не способен был совершать. Потому что хорош этот охотник был только в одном деле, а в остальном был беспомощным, точно ребенок. Он был клинком, разящим врагов, оружием, о котором мне приходилось заботиться. Чистить, править, смазывать, следить, чтобы лезвие всегда оставалось острым. Представляете, сколько времени и сил я вложил в этот инструмент ордена? А теперь? Теперь эта глава окончена. Пришло время сменить профиль деятельности. Возможно, даже уйти на покой. Выбрать монастырь поспокойнее, и доживать там свой век.
— Не спешите отходить от дел, Себастьян. Уверен, вы нам еще пригодитесь. Орден найдет вам задание по плечу. Или нового подопечного.
— Начинать все сначала? — ужаснулся духовник. — Нет уж, увольте! Лучше спокойная жизнь в каком-нибудь предместье. По крайней мере я это заслужил.
На это инквизитор счел за лучшее промолчать, и на некоторое время за спиной повисла тишина. Она была какой-то вязкой, одушевленной, и от этого мне делалось неуютно. Чужое присутствие за спиной чувствовалось даже без прямого зрительного контакта. Оно давило на меня. Чей-то взгляд явственно обжигал мне затылок. Задумчивый взгляд. Его хозяин, глядя на меня, явно раздумывал о моем необычном поведении. Не вписывающимся в реалии.
— Знаешь, Касий? — Огюст впервые, с тех пор как встал у меня за спиной, обратился непосредственно ко мне. — Тебе невероятно повезло. Если бы мне кто-то сказал, что из тройки охотников в живых останется всего один, то я, пожалуй, поставил бы на громилу. Он гораздо опытнее тебя и сильнее. Но он мертв, а ты нет. Ты живучий, как таракан. Не подумай, что я тебя оскорбляю. Это, в некотором роде, дань уважения.
— Это правда? — ровным тоном спросил я, не поворачивая головы.
— Само собой. — не совсем верно понял мой вопрос Бич Отступников. — Выжить в такой мясорубке? Да за тобой, должно быть, сам Высший приглядывал в этот момент.
— Без него точно не обошлось. — поддакнул ему духовник.
— Это правда? — повторил я еще раз, сделав акцент на этих словах. — То, что поведал мне маг?
В который уже раз разговор за спиной смолк. Мне не нужно было видеть это, чтобы понять — инквизитор и духовник хмуро переглядываются. Надо мной повисла такая напряженная тишина, что даже звукам извне стало тяжело проникать сквозь ее пелену. Отрывки фраз солдат, плач духовника, лошадиное ржание и лязг доспехов, все это как будто отдалилось, скрылось за пологом тумана, оставив лишь единственный островок реальности, да трех человек на нем.
— Вы ведь понимаете, старший инквизитор, что это означает? — перешел на официальный тон Себастьян.
— Разумеется. — голос Огюста, в отличие от его собеседника, нисколько не изменился. Оставался таким же довольным и беззаботным, как и несколько мгновений назад.
— Раз он в данный момент находится под вашим началом — то вам и решать эту проблему.
— Само собой. — меня эти двое как будто больше не замечали.
— Отлично. — усталым голосом протянул Себастьян. — Если мы прояснили этот момент, то я, пожалуй, откланяюсь. Мне еще доклад о событиях и потере подопечного писать. Кучу бумаг придется заполнить. — он печально вздохнул и вдруг рявкнул. — Эй, вы! Долго еще доблестно павший в бою охотник будет лежать на земле? Давно пора было погрузить его тело на повозку. И кто-нибудь, пожалуйста, оттащите уже этого плаксу от статуи! Он меня бесит!
Его шаги стали отдаляться, но я все же услышал, как он пробурчал себе под нос что-то о том, сколько потерь принесла эта охота. Кажется, меня самого уже причислили к одной из них. Что ж, возможно так оно и будет. Правда так легко я сдаваться не собирался. Сквозь пелену безнадежной апатии проклюнулась злость на всех этих манипуляторов.
Инквизитор и духовник не дали мне ответ на мой вопрос, но их действия говорили красноречивее слов. Архимаг сказал бы, что задавать такой прямой вопрос вообще было самым глупым поступком в моей жизни, но мне необходимо было это сделать. Чтобы увидеть их реакцию и увериться окончательно. Чтобы даже самые мелкие сомнения больше не грызли мою и без того израненную душу.
За плечами повеяло угрозой, и я, решив больше не играть в отрешенное спокойствие, вскочил и развернулся. Искатель правды стоял от меня в пяти шагах и не делал попыток напасть. Даже приблизиться не пытался. Его поза была расслабленной, но правой ладонью он то и дело поглаживал свой молот, закрепленный у него на поясе. Чуть поодаль не шевелясь стоял сир Айронхарт и не отрываясь следил за нами обоими. А вокруг царила суматоха. Словно кто-то разворошил осиное гнездо. Повинуясь приказу своего командира, большинство конных лазутчиков разом вскочило на коней и направилось в сторону лагеря. Вслед за ними тронулась первая телега, куда погрузили тела охотника и архимага. Мимо чертыхаясь прошествовала четверка солдат, пригибаясь под тяжестью каменной статуи. Пятый воин тащил за шкирку плаксу-духовника.
— Жаль, что ты выжил в этой схватке, охотник. — Огюст обвел глазами потрескавшуюся от жара землю. — В первую очередь, для тебя. Помер бы героем, сложившим голову в бою с сильнейшим врагом ордена. Стал бы еще одним именем на золотых страницах павших деятелей нашего сообщества. А теперь что? Будешь казнен как изменник за предательство веры, Высшего и своих товарищей. А в хрониках будешь занесен в черный список.
— Изменник? Я? — от едкой, разъедающей нутро обиды, я сорвался на крик. — Да я отдал служению все! Все, что у меня было! И ты называешь предателем меня?
— Вот только давай без излишнего драматизма. — насмешливо прокомментировал инквизитор мой эмоциональный взрыв. — У охотников на магов есть четкий свод правил, которому им предписано следовать высшим руководством. Один из его пунктов гласит: никогда и ни при каких условиях не разговаривать с волшебниками. Магия есть суть зло, маги — проводники скверны Низшего в наш мир, и задача охотников их уничтожать, а не вести с ними светские беседы. Ты же проигнорировал запрет, поддался скверне, следовательно, стал отступником.
Я замолчал, но не потому что мне было нечего сказать. Горло душила обида, мешая проталкивать сквозь него слова.
— Мой тебе совет, Касий. — продолжил искатель правды. — Покайся, склонись, и все закончит один удар. Удар милосердия.
— Нет. — я отрицательно покачал головой. — Слишком много я каялся за свою жизнь. И за реальные проступки, и за мнимые.
Губы инквизитора тронула легкая ухмылка. Он слегка наклонил голову вперед и покосился по сторонам, убеждаясь, что никто посторонний не слышит его слов. Впрочем, такая перестраховка была излишней, практически все служители ордена покинули место схватки с архимагом. А те, кто этого еще не успел сделать, вовсю спешили последовать примеру своих более расторопных товарищей. Возле меня оставались лишь старший инквизитор, рыцарь, да еще парочка солдат, что расположилась с другой стороны от меня и таким образом отрезала мне путь к бегству.
— Я надеялся, что ты так ответишь. — довольно кивнул искатель правды. Он говорил в полный голос, не таясь перед присутствующими воинами. — Хочу признаться тебе, охотник. Не случись этого досадного нарушения с твоей стороны, добраться до твоего драгоценного монастыря тебе бы все равно не удалось. В живых я бы тебя не оставил. Догадываешься почему? Вижу, что да. Все верно, ты прикончил моих помощника и ученика, а Огюст Бич Отступников никогда бы не добился своего положения, если бы спускал подобное хоть кому-либо. Или ты думал, что такая мелочь, как убийство двух искателей правды, сойдет тебе с рук? Так что ты все равно пришел к своей судьбе. Просто упростил мне задачу. Не придется подстраивать несчастный случай на пути к твоему любимому пристанищу. Благодаря твоей глупости, я убью тебя на законных основаниях.
К этому моменту разговора я уже вовсю кипел от ненависти к инквизитору, словно похлебка в походном котелке. Но первым бросаться на него с оружием не стал. Какие-то скрепы моего сознания все еще сдерживали меня. Огюст же, несмотря на свои громогласные заявления, не захотел лично марать об меня руки, а предсказуемо поручил это дело другому.
— Сир Дикон, окажите мне честь? — махнул он рукой в мою сторону.
— С удовольствием, господин инквизитор. — Айронхарт подошел ближе и встал между мной и Огюстом. Прежде чем напялить на голову свой закрытый шлем, он мне криво усмехнулся. — Ничего личного, Касий. Всегда мечтал сразить охотника.
Ну что ж, инквизитор захотел убить меня? Как и для его ученика, это станет для него роковой ошибкой. Защита своей жизни — святое право каждого. Возмездие настигнет и Огюста, нужно лишь преодолеть препятствие в виде воина с двуручным мечом в руках. Правда, легче это было сказать, чем сделать.
Как правило, противники охотников на магов не сражаются честным железом, предпочитая полагаться в этом вопросе на свою мистическую силу. И именно таким врагам и учатся противостоять мои братья и сестры. Для каждого из нас гораздо лучше и привычней сойтись в поединке с наводящим на округу ужас колдуном, чем со скверно вооруженным ополченцем. Конечно же я имел представление, как сражаться против такого соперника, но лишь в общих чертах. Намного больше опыта в этом смысле было у рыцаря, который всю свою жизнь только и делал, что рубился против таких как он.
Помимо этого, у сира Дикона были передо мной еще и другие преимущества. Они именовались доспехами, или, если в частности, панцирем, наплечниками, наручами, шлемом и поножами, со всевозможными кольчужными вставками в сочлениях между ними. Опытный воитель почти не чувствовал их веса, когда мне бы, к примеру, железки только мешали. Впрочем, у меня не было не то что лат, я был вообще абсолютно голым. Хоть я и привык сражаться именно в таком виде, глядя на облаченного Айронхарта, мне становилось неуютно.
