Читавшие мои рапорты за этот период отец и Штерн. Говорили исключительно матом в русской его форме. Мою просьбу, кстати, удовлетворили, хотя Штерн не переставала качать головой при встрече и только что пальцем у виска не крутила. Впрочем, свое мнение, она оставила при себе, так как отец, выслушав просьбу коротко резюмировал
— Распоряжусь...
Что подразумевало отдание им прямого приказа сделать так, как я просил. Помня о его роли в нашей конторе, не думаю что кто-то мог его оспорить. Кроме него, единственная кто сразу и полностью был на моей стороне, Ядвига. Чем даже, меня слегка удивила. Ибо от нее то и ожидал, если не возражений то хотя бы легкой ревности.
Штерн кстати, тоже не была против и ее реакция, на фоне этого была мне так и не понятна. Более того они с Ядвигой, что то отменяя точно скрывали потому как пару раз я ловил их на том что смеются за моей спиной. Впрочем, это все, было в записи. Мне было не до всего этого, я мотался как проклятый между мирами и на Квозанг, спустился только через пять месяцев.
Да и то, только благодаря отцу, который в приказной форме назначил мне встречу. Он прилетел на малом корабле еще до меня и встретил у трапа. Когда я спустился, он дымил сигарой сидя на капоте дорогого коммерческого внедорожника. Я вспомнил, что у Штерн был такой же и спросил не у нее ли он его одолжил. На что тот презрительно фыркнув открыл дверь багажника что б я закинул вещи и показал на наклейку магазина.
— Это мой. Я ей его подарил.
Теперь я понял почему Штерн обычно ездила на служебной машине. На этой я ее видел редко. Вот и еще одна слабость коммандера. Она берегла подарок.
Мы поехали к моему удивлению не в поселок отдела, а к больнице на территории института.
— Что-то стряслось?
Старик не сдерживаясь заржал осыпав меня пеплом своей вонючей сигары.
— Алекс, сынок. Вот весь ты в папочку! Но по моему я тебя перехвалил! Ты еще не догадался?
Я честно говоря первое о чем подумал, о последних рапортах. Видя мою озадаченную рожу Старик проникновенно спросил.
— Ты что обещал тому недоразумению, которое сюда приволок?!
Я наверное покраснел. Чем вызвал у него уже не смех, а корчи и кудахтанье.
— Пап. Ну ты...
Я махнул рукой.
— Ладно, каюсь сука я. Ее выпускают?
Он, все также давясь смехом кивнул.
— Да ладно все, проехали, объясни, что еще стряслось, что тебя так прет?!
— Сам сейчас увидишь.
Он порылся под сиденьем и достав большую флягу из нержавеющей стали сделал из нее пару хороших глотков.
Что в фляге можно было не спрашивать, по салону поплыл запах его любимого коньяка.
Машина тем временем влетала прямо на территорию и он погнал к дальнему корпусу. Лихо затормозив. Вынул из-за сидения огромный букет каких-то экзотических цветов и сунул мне. Я подхватив понял что там их аж три.
— Потопали!
Чертыхаясь я потащил за ним этот куст, а он дымя очередной сигарой, с кем-то связывался по комму прижимая под мышкой свою флягу.
Дойдя до очередной беседки густо заросшей вьюном, придержал меня за руку и обложив своего оппонента по связи гинеталиями, резко дернул за рукав
— Тебе сюда
И пинком, буквально вбил в эту беседку. Пока я пытался совладать с чуть не распавшимся от этого буйно пахнущим кустом в руках, он громко огласил.
— Мадам Штерн, Мадам Ядвига, Мадам Анне! Вот папаша ваших детев! Делите!
Довольный, вытянул из под мышки флягу и ехидно спросил.
— Цветы мамам, мне за тебя дарить?
Ибо от неожиданности у меня случился приступ столбняка. На меня действительно смотрели Ядвига, Штерн и Вторая, ныне представленная как Анне. И все трое явно на сносях. Штерн правда подпортила отцовскую комедию, так как встав отвесила мне подзатыльник, а целовать пошла отца.
Ядвига повисла на мне, а Вторая, сидела и плакала. Когда дурдом утихомирился, отец кинул мне ключи.
— Вечером в дом Ядвиги! Давай исполняй обещание.
Степь как я и обещал цвела. Я помог выбраться Второй, ее новые руки и ноги еще не смотря на стимуляции, ей были непривычны. Хотя это были действительно именно ее руки и ноги. Красивые и стройные. Никакого тебе шовчика. Ей даже ноготки девочки накрасили все как полагается.
Проведя ее вперед, так чтобы перед нами была только бескрайняя цветущая степь, я обвел ее рукой. Слова уже были лишними. Бездонное небо, море цветов, Садащееся оранжево желтое солнце и начавшая просвечивать сквозь дымку атмосферы вторая планета.
Обняв меня, она опять тихо плакала, глядя на уже клонящееся к горизонту солнце.
Я обнял ее в ответ.
— Ну ты что?
— Ты обещал еще гору оружия.
Я хмыкнув кинул на капот пистолет.
— Остальное, в багажнике, достать?
Она притянула меня и плача стала целовать как сумасшедшая. А целуя в ответ, я боялся ее прижать к себе, чтоб не потревожив малыша. Наконец она успокоилась и вдруг охнула, чуть присев.
— Слушай, ну как ты это делаешь?
Я испугано подхватил ее
— Что такое?
— Да твой засранец! Я же постоянно от него мокрая!
Она распахнула легкое платье больше похожее на коротенький халат и проведя рукой внизу сунула мне ее под нос. После чего голосом, не терпящим возражений, добавила
— Хочу тебя!
И не давая возразить подтянула за ремень.
— Это, последний раз. Выбираю именно это, из того, что ты обещал!
Это, было очень странно. По привычке сунувшись в ее чувства я чуть не оглох. Но самое важное было то, что я чувствовал в ней жизнь и она действительно ее заводила, качаясь как на качелях на цепочках оставленных некогда мной ловушек. Когда я потянулся чтобы их снять, мне будто кто шлепнул по пальцам ладошкой и я рассмеявшись послал в ответ волну тепла и ушел.
Не было ни безумия страсти, не криков. Это было похоже на то что мы обычно испытывали утром с Ядвигой. Мерное и томное, нежное удовлетворение друг другом. После того как я кончил и степь приняла ее последний счастливый стон, мы еще долго стояли просто обнявшись и глядя в бескрайний простор. Мелкий шалун, словно понимая состояние обоих, не вмешивался.
Вернулись когда уже зашло солнце. По пути я дал ей на всякий случай ключ от моей служебной квартиры. Она все равно стояла пустой. Там было пол дома. Восемь меблированных комнат, участок. Стандарт для офицера отдела. К ключам, приложил одну из расходных кредитных карт. Мало ли что понадобится. А дом я ей обязательно куплю. Просто надо будет выбрать. Уж чего-чего, а денег у меня теперь было достаточно.
Вторая как оказалось, пока жила у Ядвиги. На веранде все так же стоял диван. Только вокруг столика появились еще кресла. Когда мы вошли все были в сборе. Акоми танцевала под музыку, а собравшиеся хлопали в такт и смеялись. Штерн сидела с отцом в одном кресле и они, обнявшись о чем-то шептались. Я улыбнулся, представив какие бы были лица кое у кого, узнай кто сейчас обнимает коммандера. О том, кто такой мистер Смит, и почему его иногда называет Штерн Петером, знала только Ядвига. Может догадывался Арни. Но он как командир разведки, молчал о том что знает.
Я тихонько спросил у второй
— А у Марины тоже мой или?
Она ткнула меня локтем в бок и серьезно кивнула.
— Три раза делали анализ, но он не курит и не пьет коньяк — значит твой!
Сказано это было таким шепотом, что на веранде услышали все. Под дружный хохот меня затянули на диван и я сидел обалделый, зажатый Второй и Ядвигой. Причем Ядвига на удивление не ревновала. На мой наивный вопрос о причине, указала пальчиком на коммандера. И Штерн дала пояснения.
В виду того, что я умудрился перепортить весь командный состав отдела, это дело, было решено общим собранием отдела поместить под гриф. А меня во избежание понижения боевого уровня отдела считать общим достоянием. С небольшим приоритетом Ядвиги, как самой первой пострадавшей. Посчитав, было раскрыл рот, но тут до мня дошло, что Акоми смотрит на меня с состраданием и какой-то странной улыбкой. А Штерн кивнув подтвердила, что и ее блокада Имплант не выдержала моих шустрых ребят. Просто при ее анатомии это пока не сильно заметно. И вот тут меня проняло. Ибо был, еще один фактик, который я старательно затаптывал ногами в голове.
Спал я у Ядвиги. А в моей старой комнате теперь жила Вторая. Ее пока шла операция, приписали к отделу в статусе важного свидетеля. По этму, можно было не беспокоится. За ней следили все двадцать пять часов в сутки. И любая пылинка вздумавшая бы на нее упасть, тут же была бы поймана. А не имеющие юмора мужики и дамы из охраны отдела, долго бы ее мучали и допрашивали в подвалах отдела.
Для всего мира, ее официально давно не существовало. Окровавленные с кусками мяса фланцы и протезы, я сам лично передал одному из Гидов.
Как и обещала Мерлен, никаких санкций это не повлекло. Просто дали на присмотр за девками которых обучали здесь другого Гида. Жили и обучались они, дальше по ущелью и сюда, на территорию отдела, им дороги не было. По этому Анне никто из них видеть не мог.
Она знала много чего интересного и конечно рассказала. Поскольку обратно ей дороги не было. Хотя как сама созналась, несколько раз пыталась с собою покончить, пока мы летели. Но я постоянно ее обихаживающий настолько завладел ею, что она каждый раз останавливалась, вспоминая обо мне.
И каждый раз плакала если я отходил, боясь что не вернусь. Не прилета не операции, она не помнила. Очнулась уже в цилиндре и очень удивлялась почему Ядвига которая должна ее если не ревновать то ненавидеть, сидит с ней как и я, каждую свободную минуту. А потом оказалось, что маленький я в ней не меньший затейник, чем большой. И вместо обычных для рожениц неудобств постоянно устраивал сеансы сексо терапии.
А еще они все работали над журналом. Который стал ежемесячным. И теперь даже продавался вне планеты. Все девочки на базе охотно для него фотографировались. Ну кроме тех, кому нельзя из за секретности. Но и тут нашлась лазейка когда Акоми подняла свои архивы. Так что в отделе был свой семейный 'журнал'. Для внутреннего пользования.
3071 год.
Периферия.
Несколько световых лет от границ Магистрата Канопуса.
Система Кляйнвельт
Планетаный комплекс Кляйнвельт.
Берег моря.
Город развлечений.
Комплекс 'Звезды Желаний'.
'Извращенность'
День был тяжелым. Реализуя один проект, после прибытия лично мотался по мастерским, набирал людей. А затем засел на терминале разбираясь с торговыми делами. У офиса на терминале, вечером, мне преградила путь машина и охрана чуть было не открыла огонь. Вышедший из нее Гид, извиняясь попросила меня следовать с ней.
Пройдя уже знакомую процедуру поездки в темной машине и плутания по комнатам, я оказался в знакомом будуаре. Мерлен ни чуть не изменилась и даже еще похорошела. Едва я вошел, легко вспорхнула с пуфа и повисла на шее.
— Они мне не сказали что ты на планете! Я сама узнала!
И уже говоря это опять и чуть не ломая ноготки, стала буквально сдирать с меня одежду. Свою, она скинула едва увидев меня.
Я уже смеясь и наполняясь предвкушением поцеловал ее в макушку
— Камер не боишься?
— Я заставила их убрать! Твои ребята с терминала помогли, нашли все не убранное и поставили глушилки!
Подхватив ее и поставил на кровать, после чего скинул оставшееся на мне.
— Повернись, еще. А ты по моему, еще больше похорошела!
Она, взвизгнув прыгнула обняв меня руками и ногами и говорить стало трудно потому что, она очень любила еще и целоваться.. В отличии от всех прочих заданий, разработка Мерлен меня абсолютно не тяготила. И она, все больше напоминала мне Ядвигу. Окунувшись в излучаемую ей бурю восторга, счастья и вожделения, я позволил чувствам затопить себя Первые два или три раза прошли в бешеном темпе, пока не наступило небольшое насыщение.
Мерлен наконец несколько удовлетворившись сделала перерыв. Разомкнув ту странную позу в которой сплелись наши тела, оседлала меня зацеловывая. Но потом вновь легла желая большего и более плотного контакта. Лежа на мне грудью она крутила пальчиком локон и с восторгом сверкала глазами. И я оглядывая ее и удивляясь переменам, опять спросил
— Так что у нас с фигурой и личиком?
— Ты не поверишь. Это все после родов.
— И сиськи после родов еще лучше чем были?
Она хихикнула и вдруг приподнявшись на локотках, с силой их сжала. Мне в лицо брызнули струйки молока.
— У меня до сих пор лактация бешенная. Каждое утро сцеживаю чтоб не мочить платье!
Я чертыхнулся. Вот ведь совсем расслабился и забыл о такой важной детали. Пользуясь тем что она мне сунула грудь чуть ли не в лицо, лизнул сосок и чуть пососал. Действительно, это было молоко. Она в ответ подалась и вдруг с придыханием попросила.
— Еще.
Я пососал сначала одну, затем другую. И Мерлен, в такт подавалась поднывая от удовольствия. Странное феерическое ощущение. Когда ты в женщине, и она в так твоим движениям, кормит тебя грудью, заводясь и от одного и от другого. Я прислушался и остро ощутил испытываемое ею. Мои старые ловушки на сосках, ареолах и самих грудях гармонично наложились на это новое ощущение. И ощущения были так своеобразны, сильны и по своему прекрасны что я сопереживая сам возбудился в ответ на них. А еще, заметил что в моменты оргазма на сосках выделяются капельки. Насыщенные новым опытом, мы опять сделали перерыв. Слизывая их с сосков, и потеки молочка с грудей кончиком языка я спросил.
— Что у тебя с сосками, откуда рубцы.
— У твоего малыша оказались волчьи зубы, уже на втором месяце он прокусил первый. Помнишь?
Она чуть сморщившись, прикусила внутреннюю часть губы и на ней выступила кровь. После чего поцеловала меня. И меня снова будто обдало тем неистовством, которое мы испытали при последней встрече. Облизав губы, мои и свои, она попросила
— Пососи меня. Набери немножко молока.
Я стал ее сосать и она опять, чуть охая, прикрыла от удовольствия глаза. С видимой неохотой отняла мои губы от своей груди и приблизила лицо
— А теперь попробуй вот так.
И я почувствовал как в рот опять попала ее кровь смешиваясь со вкусом молока, а она уже схватив мое лицо и подносила его к другой груди
— Ну, давай же! Сильнее.
Ощущение было странным. Я снова почувствовал просыпающееся в себе неистовство и инстинктивно войдя в нее глубоко как смог прикусывая сосок, словно попытался толчками тела входить и еще глубже и получить больше молока.
— Набери его больше! Еще. Больше!
Едва я это сделал она прильнула и прокусив мне губу стала пить свое молоко смешанное с моей кровью, теперь сама все быстрее и резче делая фрикции. Как все закончилось, я не помнил. Уже откинувшись на подушки и в силах только ее обнимать, никак не мог понять как возможно подобное безумие. Чуть придя в себя, поднял руками ее белокурою головку и заглянул в глаза.
— Что ты творишь?
Она же счастливо улыбаясь, так и не покинув моего хулигана, опять полезла целоваться. Об целовав, сама заглянула в мои глаза
— Это ты и он что-то творите!
Вывернув пальчиком губку показала едва видимый шрамчик.
