Однако, ворвавшись в комнату Лайты, я непроизвольно застыла. Подруга лежала на кворе, голая и покрытая тонкой пленкой подсыхающей крови. Руки ее тихо скребли по ковру, пытаясь заставить непослушное тело сдвинуться с места... Тщетно.
Я всегда завидовала точеной фигурке Лайты.. но еще больше — ее гордости, заставляющей ее раз за разом отказываться от услуг лучших из лучших Скульпторов плоти. Многие из них даже отказывались от платы, желая поработать со столь благодарным, но сложным материалом, улучшить который — было вызовом из искусству... Но все они раз за разом упирались в категорическое "нет" Сладкой смерти.
И вот теперь Лайта лежала на кровавом ковре, а над ее головой, на моих глазах, кристалл Времени поменял цвет вспышек с ярко-алого цвета артериальной крови, на темный цвет крови венозной. Времени оставалось очень и очень немного. И сразу стало ясно, что именно этот промежуток времени установил мне Император, да хранит нас его Свет.
Я кинулась к Лайте, но ее заполненные мукой глаза заставили меня застыть на месте.
— Не... не руками... — С трудом протолкнула она сквозь сведенное судорогой горло. — Зха... зхаклять...
Голова Лайты упала, но главное я поняла. В составлении заклятий я никогда не была сильна, а для Серебряной — так и вовсе слабачка, но переместить не такое уж тяжелое тело — задача не из сложных. Меньше, чем через минуту Лайта уже лежала в роскошной ванной, и струя вызванной мной воды смывала с нее кровь, под которой я боялась увидеть страшную рану... но раны не было. Однако, похоже, я сделала все правильно, так как подруга пришла в себя достаточно, чтобы дать следующие указания.
— Вто... рхая пол.. кха. Синий фиал... Крхайный...
Вихрем я метнулась к столу Лайты, и схватила нужный пузырек. При этом мое тело, как будто само по себе, выбрало такой маршрут, чтобы не коснуться страшного, залитого кровью ковра. Кристалл Времени продолжал мигать.
Содержимое фиала пришлось буквально вливать в глотку Лайте. Но практически сразу она пришла в себя.
— Спасибо, Магира. Ты... ты просто спасла меня, Кошка.
— Не за что. — Улыбнулась я в ответ, и вышла из ванной.
В комнате Лайты я остановилась, любуясь на то, как Кристалл Времени медленно темнеющими вспышками продолжал отсчитывать уже переставшие быть жизненно важными мгновения.
Замок Семи глаз. Джер Привратник.
Несколько недель после прибытия мне отвели на обустройство и привыкание. Конечно, я понимал, что довольно большой для города дом и несколько слуг являются скорее роскошью, чем необходимостью, но вот оказаться перед необходимостью самостоятельной жизни не в походных условиях — было для меня опытом новым и местами — болезненным. Хорошо еще, что Орден вошел в мое нелегкое положение, и на первое время ко мне приставили куратора, который помогал и подсказывал: как готовить себе пищу, не обжигаясь и не заливая еду кровью из порезанных пальцев, как убирать в комнате, как... хорошо еще, что стиркой не приходилось заниматься лично. Но и так несколько недель прошло, пока назначенный куратор не объявил, что "отныне ты можешь жить своим умом, без моих подсказок".
На следующий день после этого знаменательного события я впервые вышел на общую тренировку с остальными послушниками. Сейчас таковых, вместе со мной было восемь, и ожидалось прибытие еще двоих. Орден Высоких инквизиторов никогда не был особенно многочисленным, хотя в послушники забирали практически всех, в ком Инквизиторы замечали способность противостоять шепоту варпа. Вот только даже среди таких — половина отсеивалась еще в процессе обучения, и лишь совсем немногие проходили последнее испытание. Так что, встав на утоптанную землю тренировочной площадки, я отнюдь не был уверен в том, что смогу получить заветный черный кинжал, символ нового Пути и статуса.
К сожалению, сомнения мои не замедлили подтвердиться. До сих пор я умудрялся не замечать той цены, которую заплатил за свободу и возможность продолжать жить. А цена оказалась велика. Отрекшись от прежнего имени и Дома — я потерял поддержку его Источника. Так что, хотя в бытовых вопросах разница была почти не заметна — на тренировке она сразу выявилась. Я потерял большую часть своей силы, скорости и выносливости. Вместо того, чтобы привычно превосходить черноголовых, я проигрывал им всем. Ведь у их мышц не было губительной для меня сейчас привычки к накачке Силой. Накачке, которой я сейчас был лишен.
В общем, когда инструктор поставил меня в спарринг с девушкой — я даже не возмутился. Сил не было. Даже обычная пробежка и легкая силовая тренировка, которую я раньше не посчитал бы за нагрузку вообще — сейчас истощила меня. Тяжело дыша, и стараясь успокоить колотящееся под горлом сердце, я поднял синай и приготовился.
Сам поединок наглядно показал мне, что чувствовали старики-ветераны, сражаясь против меня, когда я еще только в первый раз взял в руку свой первый бамбуковый клинок. Движения девушки были просты, легко предсказуемы, очевидны... но скорость, скорость! Я еле успевал отражать сыпавшиеся на меня удары, лишь изредка переходя в контратаки. Однако, даже удачных моих действий никто не замечал. Инструктор не останавливал бой, а одногруппники громко свистели и кричали, подбадривая девушку. И в какой-то момент сил у меня просто не хватило. Я точно знал, откуда, как и каким образом мой противник нанесет удар... но ничего не мог сделать, чтобы отразить его. Яркая звезда вспыхнула у меня перед глазами, а следующим, что я увидел, был лицо моей недавней противницы.
Девчонка заливалась слезами и умоляла простить ее. Прощать ее мне было не за что, о чем я ей и сообщил, с трудом ворочая языком. На лице девочки отразилось крайнее изумление, так что я улыбнулся, и объяснил своей недавней противнице, что случившееся — вполне в пределах правил, и я не имею никакого права обижаться на то, что меня превзошли.
— Эй, слабак! — Глумливо ухмыльнулся один из моих соучеников, помахивая синаем. — Дома, небось, и попку — слуги подтирали? Так вот, запомни, здесь ты — никто! Кем бы ты ни был в своем замке — здесь я — главный! Да... — продолжил он после паузы, — вечером приведешь Гиллу ко мне, и будешь смотреть, как я ее...
За моей спиной, там, где стояла моя сегодняшняя противница, вспыхнула волна эмоций: страх, стыд и какая-то обреченность. Инструктор спешил к нам, закидывая синай на плечо...
Но все это было не важно. Не важны были и боль в перетруженных мышцах, и тошнота от пропущенного удара. Значение имело только одно — лицо врага прямо передо мной.
Шепот варпа гремел в ушах, складываясь в слова:
— Рвать? Рвать! Убить! Укажи мне цель!
Но и это было не важно. Сила сплошным искрящимся потоком лилась в меня из-за Грани, оттуда, где выла и рвалась с поводка моя Гончая. Руки взлетели, сплетая заклятье, и я вновь ощутил себя на площади сгорающей в священном огне Сайленты. Последняя нить Силы уже готовилась лечь на предназначенное ей место в Узоре, и прах, потревоженный моими чарами уже начал формировать Копье. Лицо врага медленно-медленно искажалось страхом. Его синай поднимался, двигаясь, как будто преодолевая сильное сопротивление — медленно-медленно, и это никак не могло ему помочь...
И в этот момент на нас обрушились изолирующие и парализующие чары. Сила, собранная мной для удара — исчезла. Шепот варпа заглох, оставив лишь легкий шелест на грани сознания. Враг замер, и его палка застыла, только начав движение вверх.
— Стоять! — Голос инструктора, не посчитавшего нужным назвать мне свое имя, заставил замереть даже тех, кто не попал под наведенный паралич. — Варрет! Ты — не прошел Испытания и отчислен. Иди к коменданту. Там тебе сотрут лишние воспоминания, и поедешь обратно в свою деревню — коровам хвосты крутить. Для большего — ты не пригоден.
Варрет попробовал возмутиться... но тут же жажда крови, волной разошедшаяся от инструктора, придавила всех нас к земле, и сопротивление было задавлено на корню, а парень, уже не являющийся послушником, уныло побрел в сторону комнат коменданта. Инструктор же повернулся к нам.
— Но ведь Варрет был сильнейшим среди нас! — Попробовал возмутиться один из тех, кто прятался за спиной изгнанного.
— Умение махать палкой — это еще не все в нашем мире. — Отозвался инструктор. — Сколько тактов тебе осталось, Джер? Два?
— Один. — Пожал плечами я.
— Но ведь... амулеты... — Попробовала заикнуться Гилла, но была оборвана.
— Давайте я вам кое-что расскажу о вашем новом товарище. Садитесь. — Инструктор опустился на землю, вынуждая нас последовать за ним. — Я точно знаю, что Копьем праха... а ведь это было Копье, не так ли? — Обратился он ко мне.
— Да. — Я кивнул головой, не отрицая очевидного.
— Так вот, Копьем праха Джер умудрился ранить Гончую Смерти. А значит — все ваши амулеты для него — пыль под ногами. Да и насчет фехтования — не все так очевидно. Извини, Джер, я умышленно не останавливал ваш бой: хотел посмотреть, сколько ты продержишься.
— Немного. — Пожал плечами я.
— Дольше, чем я ожидал. — Ответил инструктор. — Но тем не менее... Давайте разберем сам бой.
И наставник выложил перед нами Кристалл Видения. От него разошлась легкая волна искажения, и я вновь увидел наш поединок, уже со стороны. Время от времени наставник замедлял скорость показа, обращая внимание учеников на те, или иные моменты, оставшиеся незамеченными неопытными фехтовальщиками. Вот мой синай щелкнул по правому наплечнику девушки, чего она даже не заметила, увлекшись атакой.
— Убита. — Прокомментировал наставник. — В реальном бою клинок скользнул бы по ключице и как минимум — перерезал бы артерию.
Щелчок по внутренней стороне набедренника над коленом.
— Тяжело ранена и истекла кровью в течение минуты.
Щелчок по правой перчатке.
— Искалечена, потеряла оружие и убита следующим ударом.
После шестого подобного комментария все ученики смотрели на меня с каким-то трудно опознаваемым чувством.
— Так что, Гилла, ты была сильнее, быстрее, выносливее... но все равно потерпела поражение. Ведь сейчас мы учимся судебному поединку, предполагая, что драться придется без доспехов. К доспешному бою мы перейдем позже. Да и будь на Гилле доспехи — счет был бы не шесть-один, а три-один, что все равно не слишком обрадовало бы в состязании, где приз за первое место — жизнь. Надеюсь, вы все запомните этот урок, пока еще можете его получить и запомнить. За стенами этого замка первый же случай недооценки противника — может оказаться последним для любого из нас.
Императорский дворец. Лентан Золотой.
Императорский бал — мероприятие весьма и весьма длительное. Только съезд гостей занял больше месяца. Но вот, наконец, все собрались. Некоторым после приезда потребовалось еще время на то, чтобы прийти в себя. Поездка временами была предприятием рискованным и опасным. В частности, особенно ожидаемый Джайгер — приходил в себя больше двух недель. Что поделать: в Эпоху Смуты, конца и края которой я не могу предвидеть даже в отдаленном будущем, дороги частенько становятся небезопасны даже для знатных путешественников, имеющих возможность передвигаться с сильным отрядом. Мне остается только радоваться тому, что преторианцы совместно с виндикар ухитряются удерживать зону Мира Императора. Но большего от них требовать не приходится.
Едва оклемавшийся Джайгер вышел на тренировку, как я и просил его через шута. Ну что сказать... Боец он для своего возраста — вполне серьезный, хотя два года разницы в нашем возрасте — еще существенное преимущество. Да и поторопился Шиповник, поторопился. На ногах он стоял еще не очень твердо. Так что те восемь моих побед против двух его — это не слишком объективный показатель. Думаю, когда наместник Иргарда встанет потверже на ноги — результат будет где-то 6:4, вряд ли мне удастся что либо большее.
А после спаррингов мы разговорились... И я, на свою голову, спросил его о войне. Я думал, юный герой расскажет мне о схватках, о штурме, о бегущих врагах... Он же стал рассказывать о том, во что превращаются люди, которых со стены облили кипящим маслом... и о том, во что превращаются люди, преодолевшие эту самую стену. И второе было как бы не страшнее первого.
Джайгер говорил о Праве Войны. О том, как голых девушек выставляют на поругание за долю в добыче, а в уголке — насилуют тех, кто еще не смирился со своей участью. О том, как пытают хозяев, не желающих рассказывать о тайниках в доме... а ты только и можешь, проезжая мимо — напомнить о приказе "не убивать". И о том, как страшно погибла та, на которой особенно безбашенным ублюдкам захотелось показать, что им — сам Повелитель не указ, не говоря уже о каком-то там мальчишке. О том, каково это — казнить собственных солдат своей рукой, твердо понимая, что если не удержишься, если отступишь — убьешь значительно больше.
Мне было страшно слушать этот рассказ. И страшно в первую очередь потому, что Джайгер рассказывал это в сущности — практически незнакомому человеку. Он выворачивал свою душу, не жалея себя. Он говорил о том, как тянуло присоединиться к тем, кто в угаре победы стремительно терял человеческий облик, спрятавшись за ее белыми крыльями. Да и о Даре Войны он рассказал так, что сразу было ясно — он до сих пор не простил себя, хотя с любой точки зрения — был полностью в своем праве, да и девчонка, насколько я понял, отнюдь не возражала, и не винит его.
Я слушал парнишку, младше себя, и с ужасом осознавал, что мне нечем подбодрить его. Что мне остается только слушать, и запоминать его рассказ. А ведь это был в сущности — мелкий эпизод. Из тех, что случаются если не раз в месяц, то уж раза два за пол года — точно. А сколько происходит стычек более мелкого масштаба? Стычек, схваток, "ударов по экономической мощи враждебного Дома"? И, главное, я понял: то, что мы планируем с Высокими инквизиторами, то, к чему готовы присоединиться виндикар — это все будет реализовываться точно так же. Нет, разумеется, меня лично в бой никто не отпустит. Мне не придется пробираться между обгорелых трупов и слушать крики умирающих. Никто не пустит меня и туда, где опьяненные победой и тем, что остались живы солдаты пускают захваченных девушек по кругу. Туда, где о выживших говорят: "им не повезло остаться в живых". Но все это — будет. Потому что если мы отступим и отступимся — все это будет множиться и продолжаться. Год за годом, век за веком, как множилось и продолжалось до сих пор. Обыденность. Воля Столпов Света.
Императорский дворец. Габри Проныра.
Дворец Императора, да хранит нас его Воля от лживых посул Повелителя Ничего... Да кто бы мне сказал еще год... да что там — год, месяц назад, что я окажусь здесь... Мда... А тем не менее — вот оно, свершилось. И я, Габри, которой Силе было угодно даровать имя "Проныра" иду под этими священными сводами, которыми любовался, может быть, даже сам Император, да живет он десять тысяч лет...
Окружающая красота ошеломляла. Нет может быть для гордых Серебряных владык, привыкших к роскоши своих резиденций, этот дворец и был всего лишь "роскошным и прихотливо украшенным", но для меня, простой девчонки из глубокой провинции, окружающее представлялось владениями посланника Столпов Света, раем на земле. Так что каждый раз, когда мои услуги не были нужны хозяину — я отправлялась бродить по близлежащим коридорам, впитывая в себя красоту этого дворца, и его священное сияние.
