Пятеро. Пять мерно лязгающих при каждом шаге фигур медленно приближались к подбитому фургону со стороны рощи. У одного в руках пресловутый пулемет Гатлинга. Раскаленный блок стволов подсвечивает керамические пластины противокумулятивной нагрудной брони приглушенным темно-бордовым цветом. У второго на плече виден раструб тяжелой направляющей автоматического гранатомета. Подросток готов был поклясться, что видит даже поднимающийся из него дымок. На плечевых пластинах атакующих по трафарету выведено тускло светящейся в темноте фосфорной краской изображение рассекающего шестеренку меча. Хранители. Братья-паладины. Элита Легиона...
Первым желанием Райка было вскочить, поднять руки и заорать во всю глотку, требуя прекратить все это безумие, но когда он уже почти это сделал, вооруженный пулеметом паладин поднял свое оружие и снова выпустил в сторону грузовика "короткую", патронов на двести, очередь. Броня окуталась искрами, из фургона раздались приглушенные крики. Рикошеты с визгом застригли траву. Уже успевший встать на четвереньки подросток рухнул обратно и быстро пополз прочь от фургона. Нечто невидимое громко взвизгнув, тяжело, с налета толкнуло в спину. В ладонь впилось что-то крошечное, но нестерпимо горячее. Автомат цеплялся за землю и норовил придушить сползшим на горло ремнем. Рука скриптора опустилась на рукоять револьвера и безвольно обвисла. Зачем? Что он может противопоставить рассчитанному на войну в космосе боевому экзоскелету, несущему на себе больше тонны основной брони и вооружения? Два с половиной сантиметра слоеного пирога из стали и керамики в самом уязвимом месте... А у него автомат, которым он не успеет воспользоваться, и шесть пусть и мощных, но не рассчитанных на борьбу с бронетехникой пуль. Правда, если добраться вон до того дерева, может, получится сделать несколько прицельных выстрелов... И что это даст? В лучшем случае он сможет повредить одному из них дальновизор-целеуказатель или разобьет налобный фонарь. Если бы автопушки остались целы... Райк огляделся по сторонам в поисках Ллойс. Нахмурился, заморгал. Элеум нигде не было видно. Она, буквально, исчезла, испарилась, растворившись в воздухе. Только виднелись еле заметные в темноте уходящие в противоположную сторону от пятерки рыцарей следы. Горло скриптора сжалось. Смахнув с глаз набегающие слезы обиды, подросток потащил из кобуры револьвер. Один выстрел, может, два...
Неожиданно борт фургона выгнулся, пошел трещинами, и опять поднимающий свой пулемет паладин лопнул, будто перезревший плод, обдав своих товарищей целым водопадом щедро окрашенных кровью осколков керамики, стали и пластика. По ушам ударил нестерпимо болезненный, отразившийся от редких деревьев беззвучный гром. Видимо, шокированные внезапной смертью своего собрата, рыцари рассыпались в стороны. Один ощутимо хромал. Второй, выключив фонарь, упал на колени. Похоже, разлетевшиеся на добрую сотню метров обломки, обладали достаточной энергией, чтобы повредить электронику и сервоприводы экзоскелета. Конечно, в боевой броне достаточно дублирующих систем, чтобы автоматика привела все в порядок за пару секунд но...
Ушам снова стало больно, и еще один из нападающих, на этот раз спешно перезаряжающий свое оружие гранатометчик, превратился в кровавую кашу. Басовито и зло застрекотал ручной пулемет Куклы, плеткой хлестнула снайперская винтовка Пью, и следующий стальной гигант закружился на месте, тщетно пытаясь навести на фургон спарку стволов какого-то невероятного калибра. Упавший на колено паладин неожиданно замер, а потом с лязгом повалился вперед, разбрасывая вокруг себя целые снопы искр. Задний люк механизированной брони откинулся в сторону, выпуская из своего чрева какую-то субтильную, гибкую, тут же бросившуюся в сторону леса фигуру, но снова ударил басовитый громовой раскат, и подлесок обдало целым водопадом кровавых капель. Раздался хлопок, будто некий невидимый великан с силой хлопнул в ладоши. Фургон содрогнулся, бронированный борт зазвенел, словно гигантский треснувший колокол, и в боку грузовика появилась огромная — кулак можно просунуть, дырка. Снова грохот, и дыр стало две. Один из нападающих широко расставив тумбы закованных в металл ног, картинно вытянув правую руку и заложив левую за спину, снова выцеливал покрытые ржавчиной стальные бока грузовика из громоздкого, архаичного вида револьвера. Очередной выстрел — ночь взрезает яркая дульная вспышка, и снова в броне появляется здоровенная пробоина, а в бронежилет скриптора впивается сноп мелких стальных осколков. Из салона грузовика послышался чей-то приглушенный слоем металла и резины короткий вскрик и басовитое уханье... Детскими хлопушками захлопали разрываемые пороховыми газами патроны. Огонь добрался до боеприпасов. Райк не мог видеть лица паладина, но спроси его сейчас, он мог бы поклясться, что стрелок широко улыбается.
Неожиданно перед гигантом выросла высокая гибкая фигура. Блеснуло полимерное покрытие шлема, зажатый в правой руке металл слегка изогнутого меча. Паладин отреагировал мгновенно, ствол его чудовищного револьвера метнулся в сторону, по глазам ударила яркая вспышка, в черное небо ударил целый фонтан земли. Но Ллойс там уже не было. Нырнув под руку гиганта, наемница ударила его тесаком в подмышку, раз, другой, третий. Оглушительно щелкнули распрямляющиеся приводы силового кастета, и боевая броня легионера брызнула снопом металлокерамических осколков. Снова сверкнул тесак. Отбросив оружие в сторону, паладин попытался перехватить юркую фигурку кружащей вокруг него наемницы, манипуляторы стальных перчаток щелкнули, готовые рвать давить и ломать, но Элеум, уйдя от захвата изящным пируэтом, потащила из кобуры собственный револьвер. Грохот шести выстрелов слился в один кажущийся бесконечным рев. Стальной гигант, позабыв о нападении, упал на колени, прижимая бронированные ладони к маске шлема. Одним прыжком сократив разделяющее их расстояние, Элеум, перехватив тесак двумя руками, с яростным криком воткнула его куда-то в стык пластин. Во все стороны брызнуло кровью и смазкой. Закованный в керамический панцирь великан, символ могущества Железного легиона, содрогнулся всем телом и осел на сухую, жесткую траву грудой металлолома. Последний, наконец-то, выровнявшийся рыцарь, отбросив в сторону свою ручную гаубицу, потянулся к висящему на груди станковому пулемету, но неожиданно замер безголовой статуей. Из остатков того что осталось от шлема выплеснулся целый фонтан крови.
— Занятно, — пробурчала Ллойс, разглядывая подобранный трофейный револьвер. Сняла с рукояти сначала одну ладонь. Осторожно потрясла ею в воздухе, потом повторила то же самое с другой рукой. — Ну и отдача, чёрт, чуть в лоб стволом не угодила, — пояснила она, подходя к Райку и протягивая подростку руку. — Вставай, парень.
Схватившись за протянутую руку, скриптор, чувствуя, как пылают его лицо и уши, с трудом поднялся. Голова кружилась. Земля шаталась под ногами, будто палуба попавшего в бурю корабля. Чувствуя, что сейчас упадет, скриптор, вцепившись в наемницу, повис у нее на плече.
— Райк, сколько раз говорить, руки при себе держи, — небрежно стряхнув с себя подростка, Элеум шагнула к горящему фургону. — Коли медшот, сладенький, — бросила она через плечо. — Разбираться, что с тобой стряслось, потом будем. Эй, кто живой есть?
Из пролома на месте лобового стекла показалась здоровенная, серо-стального цвета лапища.
— Живой есть. — С трудом протиснув свою тушу в пролом, мутант вытащил из него нечто, завернутое в что-то подозрительно напоминающее покрытые кровью остатки спального мешка. — Дохлый — тоже.
— Кто? — Крепко зажмурившись, выдохнула Элеум.
— Баба — железный башка, — с трубным звуком хлюпнул носом великан. — Жалко. Умник хотел показать, какой он воин. Стрелять рельсотрон. Трех железных человеков — бам и хлюп. Когда огонь — патрон гореть, прикрывать баба от пуля. А потом повернуться, а железный башка совсем дохлый. Теперь не получится много сыновей.
— Ну, полчаса у тебя еще есть, — оскалился выходящий из-за фургона Пью. — Так что, пользуйся, пока не остыла.
— Правда? — Озадачился Умник.
— Правда, прав...
Огромная ручища толстого торговца с треском врезавшись в скулу снайпера, отбросила его на добрых три метра.
— Не смей!.. — Зарычал Ыть. — Слышишь, не смей даже словом ее поганить! А ты держись от нее подальше! — Сжав кулаки, толстяк загородил от мутанта тело андроида.
— Умник не хотеть! — Поспешно поднял руки, отступая на шаг, серокожий. — Седой дурацкий слова говорить.
— Сраный киборг, — простонал Пью. — Из-за какого-то дерьмового киборга ты мне чуть челюсть не сломал!
— Она была с тобой в отряде, Пью. Какая разница, киборг она, мутант, или некрофил-насильник? Она была с тобой в отряде. Ломала с тобой хлеб. Прикрывала спину. И, по крайней мере, один раз спасла тебе жизнь. Прояви хоть немного уважения или я тебе твою тощую задницу на голову натяну. — Злобно оскалилась Элеум, осторожно разворачивая ткань. — Черт! Черт! Черт! Черт!! — Отпустив сверток, девушка развернулась и в ярости пнула борт фургона.
Кукла выглядела почти целой. Небольшая ссадина на скуле, несколько маленьких вмятин на колпаке головы и залившая весь спальный мешок, выплеснувшаяся изо рта кровь. Взяв себя в руки, наемница снова склонилась над киборгом и, прижав ладонь к шее Куклы, медленно покачала головой.
— Черт, — повторила она чуть слышно, — как это случилось?
— Умник, не видеть... — Развел руками мутант. — Умник стрелять по железным людишкам. Красивый баба тоже стрелять. Потом один из железный людишка стрелять фургон, делать большой дырка. Бам, бам! Умник падать за тюки. Прятаться. А красивый баба больше не стрелять. Потом большой баба железный человек резать. Железный баба — хороший воин. Сильный, быстрый, хитрый. Умный, почти как я. А потом я смотреть, баба железный башка мертвый или раненый. Получилась мертвый. Тогда я ее тряпка завернуть и вытащить. — Уставший от объяснений великан, махнув рукой, развернулся к постепенно разгорающемуся фургону и заворожено уставился на огонь.
— Много хороших вещей гореть, — покачал он головой. — А баба железный башка совсем жалко. Хороший был, красивый...
— Не повезло, — цокнула языком Ллойс, — похоже, она осколок макушкой словила. Колпак целый, а мозги — в кашу. Даже шею переломало. Стой, а это что? — Склонившись над Куклой, наемница принялась ловко стаскивать с андроида одежду.
— Вот сучка. — Прошипел не спешащий вставать, все еще придерживающий рукой челюсть, снайпер. — Всем нельзя, а тебе можно что ли?
— Ты, ыть, чего? Ты чего? — Нахмурившийся толстяк, снова сжав кулаки, шагнул к Элеум.
— Не трогай ее, — отбросив в сторону шприц-тюбик медшота потянулся за револьвером Райк. Лицо подростка перекосилось от ярости. — Только на шаг подойди, и я тебе в башке такую дыру сделаю — всего твоего барахла заткнуть не хватит!
— Да заткнитесь, вы. — Отмахнулась от обоих мужчин Ллойс. — Черт, не замечала раньше. У нее тут шрамы от операций. Почти не видно, но... вот, дрань... — перевернувшая тело андроида лицом вниз, Элеум провела пальцем вдоль шеи и уперлась пальцем в левую лопатку.
— Ну и что, — хмыкнул Пью. — Сама знаешь, рабыни высшего класса искусственные все. Им даже нижние ребра удаляют и их кусками ноги наращивают, чтобы фигурка постройней была. Да в ней, небось, силикона больше, чем в суперкомпьютере..
— Вот здесь была татуировка. А вот тут... — Бормочущая себе под нос Ллойс неожиданно выхватив нож, сделала надрез на коже андроида и, запустив палец в рану, вытащила из нее небольшой металлический предмет.
— Передатчик? — нахмурился Пью.
— Нет... Не похоже, — покачала головой Элеум, разглядывая зажатую между пальцев поблескивающую сталью горошину. — Больше похоже на ампулу. Тут номер есть Х34-Е78-l01-L-1-A-...
— 27, — закончил за нее Райк. — Это Хелла... сестра... Я назвал ее мерзостью... Я... Я её не узнал... Я... Она ... Плохой... Действительно, плохой... Худший... Рядом... — С трудом поднявшись, скриптор, бессильно уронив револьвер под ноги, шатаясь, будто пьяный, зашагал прочь... Плечи подростка содрогались от с трудом сдерживаемых рыданий.
— Вот так семейная встреча, — слабо хохотнул Пью. — Прям довоенный женский романчик.
— Заткнись, Пью, — злобно прошипела Элеум и, воровато оглянувшись, на удаляющуюся спину скриптора, с хрустом вонзила нож под срез металлического колпака.
— Ты, ыть, что творишь? — Зашипел толстяк.
— Карты памяти снимаю, — невозмутимо пропыхтела, высунув от усилий язык погрузившая ладонь в красно-белую массу Ллойс. — Поможешь мне могилу выкопать?
— Не могла мне сказать, я бы, ыть, просто колпак открыл...
— Задницей, что ли? — Хмыкнула, продолжающая копаться в мозгах, Ллойс. — Или у тебя инструменты всегда с собой?
— Я помочь, — неожиданно произнес сидящий рядом с горящим грузовиком мутант. — Лопата теперь нет, людишки долго копать будут. Я сильный. Быстро для мертвец яма делать.
— Это хорошо, что быстро. — Кивнула Ллойс, с прищуром вглядываясь в разбросанные по поляне, тела. — Боюсь, что этих ребятишек скоро хватятся. Ыть, из фургона что-нибудь спасти удалось?
— Так, ыть, когда? — Со вздохом глянул на чадящий горелой резиной, охваченный пламенем остов броневика толстяк. — Что на себе было, то и взял. Повезло еще, что боеукладка к тридцатимиллиметровке не рванула.
— Значит, все-таки, гнилые были, — невесело усмехнулась девушка. — Чего еще от Весла ждать... До Хаба километров двести. Если лесом — триста. Надеюсь, отстанут от нас слегка пораньше.
— Не стоит, — хмыкнул снайпер.
* * *
Остаток ночи Райк помнил смутно. После поспешных, без прощаний и слов похорон того, что осталось от Хеллы, отряд в спешном порядке бежал от фургона. Ллойс и снайпер с ходу задали бешенный темп. Наемница петляла между деревьями, то заставляя ломать на пути ветки и приминать траву, то скакала по корням, гигантской гадюкой шипя на каждого, чья нога хотя бы мимоходом касалась земли. Несмотря на все протесты торговца, отряд больше часа брел по колено в воде текущего откуда-то со стороны холмов ручья. Они, то шли на север, то сворачивали на запад, то возвращались по собственным следам назад. Один раз путешественники даже вышли на поляну с фургоном. На одной из развилок еле заметной тропинки незаметно сгустившегося леса Ллойс вытребовала у толстяка единственное сохранившееся у него оружие — ребристое металлическое яйцо ручной гранаты. Сопровождаемая насмешливым взглядом Пью, вытряхнула из кармашка подсумка пригоршню красно-бурых капсул наркотика, и утолкав все это в любезно разломанную Умником металлическую флягу соорудила что-то вроде подвешенной на дереве растяжки. Дважды, ругаясь последними словами, рассыпала на пути табак. Предрассветные часы слились для скриптора в череду звуков и мелькающих пятен, уничтожающий даже зачатки мысли калейдоскоп, медленно погружающийся в ледяную пучину безразличия и тоски... Ноги омертвели и не слушались, воздух, заполняя грудь, разрывал и обжигал легкие, вылетал из приоткрытого рта веером микроскопических кровавых капель, давил на скрученные судорогой ребра, сердце кололо и колотилось попавшей в силки птицей, рвалось где-то в стянутом, будто стальной проволокой, горле, перед глазами плавали багровые пятна, но Райку было совершенно наплевать. Хелла. Его пропавшая без вести сестренка. Он прожил с ней бок обок больше месяца. И не узнал. Не смог узнать в этом несчастном, исковерканном рейдерами существе родную сестру. Хелла...
