Ответить было нечего. Барон Деррил поднялся, щелкнул каблуками и чопорно кивнул. Леди Магда снова подумала: не плюнуть ли? Нет, безнадега — враг вне дистанции. И вдруг неожиданно для себя спросила:
— Генерал Гитан, а какова ваша цена? Сколько заплатить лично вам, чтобы вы и ваш Солнечный полк преклонили предо мной колено, лизнули меня в зад и пошли рубить моих врагов?
Он припечатал ее одним презрительным взглядом, развернулся и зашагал прочь. Секретарь ушел следом.
Дочь герцога и барон еще очень долго молчали.
Хьюго Деррил первым раскрыл рот:
— Боюсь, миледи, нам придется признать поражение.
— Дерьмо, — сказала леди Магда. Уточнила: — Из задницы.
— Я никогда не одобрял вашего лексикона, миледи. Но да, мы в дерьме.
— Остальные члены Совета?..
— Никаких надежд. Эти две недели мои люди искали контактов с ними. Никто не вступил в диалог.
— Король Франциск-Илиан?..
— Он в Дарквотере или где-то в пути. Не вижу способа с ним связаться. Но так или иначе, Второй из Пяти — друг короля. Если отказал Второй, значит, король тоже откажет.
— Значит, вернуться к отцу... и доложить, что мы снова разбиты. Как при Дойле, как при Лабелине. Барон, у вас, наверное, богатый опыт таких сообщений.
Он поиграл желваками.
— Миледи, я не давал повода унижать меня. Всю жизнь я честно служил мечом и щитом вашего лорда-отца!
— Да-да, ла-ла... А потом пришел Ориджин, отнял ваш меч и запихнул в...
— Миледи!
Она умолкла не от окрика барона. Еще не родился тот барон, что заставил бы Магду Лабелин воздержаться от слова "задница". Ее посетила мысль — шальная и дикая. Но заманчивая, тьма сожри. Еще какая заманчивая.
— Барон, скажите честно: насколько дерьмовые у вас рыцари?
— М-миледи, — процедил он, — каждый мой рыцарь готов биться до последней капли крови. Мои воины...
— Сдались Ориджину при Мудрой Реке, сдались Ориджину при Уиндли, сбежали от Ориджина при Лабелине. Они умеют что-нибудь еще, кроме срать?
От гнева он покрылся пятнами.
— Ориджин превзошел нас числом и хитростью. Но вы не смеете сомневаться в нашей доблести и готовности служить! Мы — рыцари! Дело чести каждого из нас...
Она прижала палец к губам.
— Тише, барон, тиш-ше. Вы меня не поняли. Я пытаюсь дать вам то, чего вы хотите.
Он вперил в нее кинжальный взгляд:
— Чего я, тьма сожри, хочу?!
— А чего вы, тьма сожри, хотите? Просто задайте себе этот вопрос: чего хочу я, барон Хьюго Деррил?
Прошла минута, пока он осознал, что леди не шутит. Взгляд барона затуманился, он обратился мыслями внутрь себя и нашел свое главное — единственное! — желание. Ощерился ухмылкой волка, и леди Магда кивнула.
— Теперь вы поняли. Так ответьте, наконец: насколько боеспособны ваши солдаты?
* * *
— Мир принадлежит молодым!
Это говорил генерал Лориналь Гитан — смуглый красавчик, слепленный из мускулов и самодовольства. Его слушал полковник Хорей — седой отец шестерых. Генерал ненадолго отвлекся от танцев с тремя альтессами и — разгоряченный, хохочущий — плюхнулся за чайный стол. Полковник со своею женщиной даже не вставал из-за стола.
— Что бы ни думало старичье, мир — наш!
Девицы смеялись, умащиваясь на коленях Гитана. Он шарил ладонями по их упругим телам, а сам подмигивал полковнику:
— Скверно, когда молодость ушла, да?
Генерал Лориналь Гитан не уставал от повторения этой мысли. Напротив, он шлифовал и полировал ее, открывая новые блестящие грани. В винном погребе, где начинался вечер, Гитан поминал Праматерей: недаром они всегда выглядели юно и почти не старели. Молодые Прародители построили наш мир и оставили его в наследство молодежи, ведь только молодой знает, как жить в полную силу! Переехав в дом развлечений, Гитан отдался музыке и танцам. Но, присев для отдыха, вернулся к излюбленной теме.
— Подумайте, полковник. Король-пророк жив и здоров, но отдал трон нашему Гектору. Почему? Да потому, что Гектор молод! Власть — горячий жеребец: пока ты молод, прыгай в седло и скачи, но когда стар — езжай лучше в карете.
Девицы поддакивали Гитану, теребя его волосы, поглаживая широкую грудь.
— А владыка Адриан? Он тоже был молод! Старый Телуриан тащил свои реформы, и они все увязали, как телега в болоте. Пришел Адриан — рубанул, хлестнул, и все понеслось! В нем была пылкость, юная горячая сила, потому все у него получалось!
— Адриан погиб, — отметил полковник Хорей.
— Погиб молодым! Я считаю: так и нужно! Зачем жить дальше, когда молодость прошла? Дряхлая жизнь — паутина, которую надо смахнуть метлой!
Одним махом он опрокинул в рот кубок вина, поцеловал первую попавшуюся из альтесс. Облизав губы, продолжил мысль:
— Заметьте, полковник: кто победил Адриана? Герцог Ориджин, который еще моложе! А кто пришел Адриану на смену? Юная Минерва — моложе и Ориджина, и Адриана! Юность сметает с пути всех дряхлых, унылых, усталых. Жить надо смеясь!
Это верно: Гитан смеялся часто, по меньшей мере, каждый вечер. Но громче всего смеялся тем днем, когда принц Гектор сделал его генералом и командиром Солнечного полка. Полковник Хорей двенадцать лет служил правою рукой прошлого командира, участвовал в четырех походах, не раз лично руководил полком в бою. Когда старый генерал ушел в отставку, Хорей должен был занять место, офицеры уважали его, солдаты любили. Но Гитан обошел Хорея одним щелчком пальцев. Шиммерийский принц Гектор тоже верил, что мир — для молодых. Он сказал, что подпишет контракт с Солнечным полком, если во главе встанет Лориналь Гитан. Офицеры полкового совета ни минуты не колебались. Гитан вмиг стал генералом и командиром лучшего наемного полка. Уж конечно, он имел причины смеяться.
— Знаете, что я понял? Все дело в желании. Кто хочет — тот сможет! Кто верит в себя и жаждет успеха — тот всего добьется! А кто колеблется, сомневается, раздумывает — тот и будет сомневаться, пока жизнь не кончится. Желание — как искровый двигатель: оно тянет тебя вперед, будто самый быстрый поезд!
Полковник Хорей переглянулся со своею альтессой. Селина была с Хореем уже восемнадцать лет — почти столько же, сколько законная жена. Селина умела понимать полковника с одного взгляда, но в данном случае и взгляда не требовалось. Желание... Одно желание, весьма отчетливое, владело Хореем каждый вечер в обществе Гитана.
— Например, полковник, возьмем этих дурачков Лабелинов. Что они хотели? Искровое оружие, чтобы отомстить Ориджину. Сильно они его хотели? Нет, спали их солнце, слабо! Им бы что сделать? Все перекинуть вверх дном, всех наизнанку вывернуть и добиться своего! А они что? Только ныли и клянчили, как немощные. Значит, не так-то нужна им искра. Нет воли к успеху!
— По-вашему, можно не трудиться, а только хотеть? От одного желания все сбудется?
Полковник дал раздражению пролиться с голосом. Селина глянула искоса, и он пожалел о несдержанности. Нет смысла спорить с дураками, даже если очень хочется. Ни от хотения, ни от спора не будет толку. Миром правят дураки, и все, что можно сделать, — стерпеться с этим фактом.
— Нужно не просто желание! — Гитан рассмеялся в ответ. — Нужно огромное желание, чтобы все крушило и сминало на пути! Чтобы — ух, вот как!
Для иллюстрации он стиснул одну из своих девиц так, что чуть не треснули ребра. Она визгнула испуганно-счастливо.
— Почему принц продает очи Ориджину? Чье желание перевесило — Ориджина или принца?
Гитан не заметил, что полковник шутит над ним. Дураки никогда не замечают.
— Молодые и сильные тянутся друг к другу! Боги сводят их вместе, чтобы творить великие дела. Так сошлись Минерва и Ориджин, а теперь к ним примкнет наш принц Гектор, а я встану рядом с ним. Мир держится на молодых плечах!
Две девицы восторженно ахнули, третья переспросила:
— Мое солнце, мы поедем в столицу? Мы окажемся при дворе?
— Не зря же принц именно мне поручил доставить очи в Фаунтерру. Я передам груз людям Ориджина, а сам останусь при дворе. Я буду верным мечом и щитом Короны. Я стану вторым Серебряным Лисом, только без лабелинского разгрома!
— Если у принца не сложится дружба с северянами, нам придется иметь дело с пятнадцатью батальонами кайров и двенадцатью — медведей. Я бы не был так восторжен.
— Ха-ха-ха! Спали вас солнце, полковник! Как Гектор может не сдружиться с Ориджином? Они молоды, они дерзки, они оба — любимцы богов!
— И ты такой, как они, мое солнце! — прошептала девчонка.
Селина тронула плечо полковника. Тот умолк, бросив бесполезный спор. Генерал Гитан допил вино и прислушался к музыке. Давно перевалило за полночь, заводные песни и мелодии уступили место романтическим балладам, танцы стали медленнее, лампы — тусклее.
— Мне здесь наскучило! — постановил Гитан. — Поедемте к Четвертому!
Он махнул рукой, и подбежал слуга, разносивший вино.
— Пришлись ли вам по вкусу напитки, генерал?
— И напитки, и танцы — все прекрасно, — Гитан сунул слуге несколько монет. — Но я не привык сидеть на одном месте. Я хочу приключений. Ночь продолжается!
Он пошел на выход в окружении щебечущих девиц, за ними — Хорей с Селиной.
— Помяните мое слово, полковник: я и вас устрою в столице. Вы не молоды, но от вас пока еще есть толк. Вы будете рядом со мною в дни славы!
Хорей не раз и не два размышлял о том, как славно было бы бросить золоченого идиота-генерала. Но полк Палящего Солнца — дом полковника Хорея, его дитя, его гордость. Отказаться от дела всей жизни — из-за одного идиота?..
Хорей не хотел в Фаунтерру. Не хотел никогда, а особенно — сейчас. Логово нетопырей и медведей, подвластное хитрецу-заговорщику... Хорей чувствовал: великолепный полк Палящего Солнца найдет там не славу, а гибель. Один батальон кайров перережет южан, если ударит внезапно. Несложно застать полк врасплох — при таком-то командире.
— Карету мне, сейчас же! — вскричал Гитан и почему-то закашлялся.
На улице у дома развлечений дежурили несколько карет — видимо, здесь часто бывали любители орать: "Карету, сейчас же!" Один экипаж подкатил к ним, Гитан забрался в кабину, перхая и откашливаясь.
— Горло пересохло. Мало вина, мало! Мне нужно больше! Я могу выпить пинту и полюбить девицу, выпить еще одну и полюбить вторую, и так по кругу до самого утра. А на рассвете выхватить меч и зарубить любого, кто скажет, что я опьянел!
— Куда ехать, славный? — спросил извозчик.
— Во дворец Четвертого из Пяти! Там сегодня веселье до рассвета!
Гитан снова закашлялся, стукнул себя кулаком в грудь.
— Да что ж за напасть... Езжай уже, не стой! Полковник, почему вы киснете? Устали от веселья? Вы ж и не веселились совсем! Сидели, как недужный. Вот за что не люблю пожилых — совсем не умеют радоваться, живут со скрипом. Но не бойтесь: если вы так устали, Четвертый даст укромную спаленку вам и вашей старушке.
Полковник Хорей успел подумать: все, довольно, это последний вечер с Гитаном, больше ни приказы, ни приличия не заставят меня... И вдруг генерал Гитан, согнувшись вдвое, рухнул на дно кабины. Ужасный кашель разодрал его легкие, брызгами полетела кровь.
— Стой! — крикнул Хорей, и экипаж встал.
Одна альтесса генерала с воплем бросилась бежать, другая истошно звала лекаря, третья хватала голову Гитана: "Солнце, что с тобой?!" Он не мог ответить. Он корчился в агонии, кровь струей текла изо рта.
Полковник Хорей не двинулся с места. Милосердие требовало бежать за помощью, не полагаясь на гитановых девчонок. Но очень уж сложно было прервать эту минуту, столь редкую в жизни полковника: минуту, когда желание сбылось.
Некий мужчина вскочил в экипаж — слуга, подносивший вино, только теперь в широкополой шляпе. Скользнув по умирающему быстрым взглядом, он поднял глаза к Хорею:
— Желаю здравия, господин полковник.
Возможно, Хорей и постарел, но не настолько, чтобы забыть свое дело. За секунду в его руке молнией вспыхнул кинжал. Человек в шляпе поднял раскрытые ладони:
— Не нужно, я не причиню вам вреда. Лишь хочу передать сообщение от дельфиньей леди.
— Сообщение — мне?..
— Господин полковник, скоро пред вами встанет выбор: вступить в переговоры с дельфиньей леди либо не вступать. От ее имени прошу вас: склонитесь в сторону первого варианта.
Человек в шляпе покинул экипаж как раз в тот миг, когда тело Гитана перестало дергаться. Напоследок он отсалютовал полковнику:
— Поздравляю с продвижением по службе!
* * *
Паруса шиммерийцев поднялись над горизонтом именно там, где ожидались: на юго-западе, ближе к берегу Большого Пшеничного острова. Время тоже было самым подходящим: солнце встало два часа назад и теперь сияло с востока, над мачтами путевской эскадры. Из-за его блеска шиммерийцы пока еще не видели путевцев. Шли полным ходом на север с попутным ветром. Один, два... восемь... шестнадцать
— Святая дюжина, миледи. Добрый знак.
Лорд-капитан Кортни Бенефит во всем видел знаки — реже добрые, чаще наоборот. Леди Магда фыркнула:
— Хорошим знаком будет, когда мы их догоним.
— Не придется догонять: им деться некуда. Уйти на юг не даст ветер, на запад — побережье. Мы зайдем с северо-востока, они примут бой либо разобьются о скалы.
— Тогда чего мы ждем, тьма сожри? Поднять паруса!
Матросы засуетились на реях. Путевские галеоны покрылись белыми цветами парусов, встали на курс и двинулись наперерез шиммерийцам.
В преддверии боя леди Магде особенно хотелось браниться. Ее малый опыт военных дел гласил: сражение — дерьмо собачье. Сражение — это когда к отцу прилетает взмыленный вестовой с докладом: "Заняли позицию на дороге, за нами двукратный перевес". Несколько часов отец бурчит себе под нос, как какой-нибудь енот, а затем вбегает новый вестовой: "Мы сдали позицию, войско бежит". И отец орет в голос и бьет вдребезги все, что попадется под руку.
На сей раз должно быть иначе. По меньшей мере, рядом нет отца.
— Лорд-капитан, сколько солдат может быть в шестнадцати кораблях?
— Мы знаем, сколько. Полк Палящего Солнца — тысяча четыреста мечей.
— А если они устроили ловушку и взяли больше солдат?
— Тогда они зашли бы оттуда, — капитан указал на восток. — Прижали бы нас к берегу, а не дали бы прижать себя.
— Дерьмо, — сказала леди Магда. Просто от полноты чувств.
Примерно с восьми миль шиммерийцы заметили их. Убрали часть парусов, сбавили ход, пропуская чужую флотилию.
— Э, нет, — усмехнулся капитан. — Лево руля!
Паруса хлопнули, когда "Гордость Грейса" сменила курс. Остальные суда повторили маневр. Теперь они шли прямо на запад — к шиммерийцам.
Над флагманом "Величавой" взлетел вымпел — барон Хьюго приказал готовиться к бою. Загудели трубы, солдаты хлынули на палубы, уже одетые в кольчуги.
— В море железная броня, миледи, означает готовность биться насмерть. Нет шанса выплыть, если упадешь. Зато на палубе ты сильнее врага.
— Все серьезно, как задница, — сказала леди Магда.
Если бы лорд-капитан знал ее лучше, он понял бы: то было одобрение. Готовность биться насмерть — всю Северную Вспышку нам не хватало именно этой дряни.
